С привкусом пещерной соли

Поэтому задержала дыхание.

— Мы собираемся на горки... единственное место, где можно толком развлечься. Никто не узнает... Ты с нами?

М-да, предложение, прямо скажем, обескураживало. Ожидала Наташка явно чего-то более воодушевляющего и загадочного, и только теперь разглядела туристические рюкзаки, которые ребята опустили на пол у своих ног.

— Куда?

— В пещеры, естественно, — акульей улыбкой улыбалась фея.

— В дикие?

— Разумеется.

— Одни?

— Обижаешь.

На секунду Наташка прикрыла глаза. Отпечаток столешницы барного столика, который находился перед глазами последний час, расплывался под веками мутными серыми разводами.

Чего она тянет? Чего ждет, учитывая, что она решилась еще до того, как услышала предложение?

— Да, — стоило Наташке встать, как фея тронулась в путь, вызвав перемещение всей процессии, которая по непонятной причине разошлась, оставляя пустое место возле предводительницы, явно предназначенное для Наташки.

В коридоре им встретилось всего двое аквелей — одна женщина при виде их компании спрятала лукавую улыбку, а второй, мужчина, рассеянно вздохнул, будто пытался ухватить спугнутую их появлением мысль. Они все знали... знали, куда мы идем, поняла Наташка. И немного завидовали.

Казалось, всего миг — и они уже на спуске к помещениям нижнего яруса, а потом уже в диких пещерах, скрипят каменной крошкой под ногами.

— Убийца? — спросила Наташка в воздух.

— Нападет только на одиночек и пары.

В это верилось, звучало вполне логично. Значит, убийцу можно не опасаться, потому что на такую толпу никакой маньяк напасать не рискнет. Разве что с автоматом, но этот убивает по-другому. Автоматчик — актер одного-единственного выхода, а убивая по одной жертве, можно скрываться годами.

Но даже пусть в конце пути их ждет пещерный маньяк, Наташке плевать, потому что ее несло этой живительной волной, наполняющей ощущением здоровой юной силы, струящейся по жилам феи и ее спутников, среди которых затесалось всего пара девушек.

Эта сопричастность к невинности и вседозволенности молодежной пещерной компании, по наивному дикой и свободной, вспенивало кровь лучше любого допинга.

В ушах сам по себе звенел клич победителя, как будто вокруг, разноголосые, перекрывая друг друга, вопили выжившие, взгромоздившись на горы убитых в честном бою врагов.

По дороге на Наташкины озябшие плечи кто-то мимоходом накинул куртку.

Фея шла впереди, легко прыгая по камням и не оглядываясь.

Кровь кипела, требуя изощренных жертвоприношений.

Темные пещерные норы таили темноту, но не страшную, а настороженную и даже слегка испуганную настолько решительным и наглым вторжением агрессивных чужаков.

В общем-то, темнота вела себя тихо, но чем глубже они углублялись в пещеры, тем сильнее тревожил незнакомый звук, который не получалось привязать ни к чему живому. Так, вероятно, волнуются и шумят камни, чуя приближение разрушительного землетрясения.

Наташка даже нахмурилась, раздумывая, стоит ли прислушиваться или лучше просто сделать вид, что все нормально, как у ее спутников. Хотя с другой стороны, кажется, они и по минам пойдут с такими же затаившимися, ожидающими взрыва лицами, и в воздух взлетят свободно, радостно предвкушая непознанное.

Местная звезда, шедшая первой, в последний раз сверкнула светлой макушкой и сбежала куда-то вниз. Наташка проделала путь, старательно повторяя ее движения — бег, пригнуться, чтобы не задеть головой нависающий свод, влево, избегая столкновения с толстой скалой и снова вверх.

Шум набирал силу.

Снова влево, прямо, смотря под ноги, где в быстро перемещающемся луче света мелькают камни, снова вниз, скользя... скользя?

Земля оказалась мокрой и скользкой, Наташка вовремя сориентировалась, отчаянно балансируя, чтобы не упасть, но все-таки... это так странно. Почему здесь скользко?

Фея снова спорхнула с горки и исчезла в боковой дыре.

Когда Наташка вслед за ней переступила неудобный узкий проход, уши сдавило, как когда выходишь из раздевалки в бассейн. И запах похож, и сырость, и недовольный гул запертой в стенах воды.

— Мы на месте, — сообщила фея, не оглядываясь. Ее голос срывался, как будто случилось нечто крайне важное.

Когда Наташка поняла, где они, то совсем растерялась.

Они находились на краю водопада. Вернее, на узком каменном мостике естественного происхождения, и под ногами на волю вырывалась подземная река и со злым рокотом неслась вниз, куда-то в бездонную жуткую темноту, исчезала, унося блеск фонарика, слишком слабого, чтобы осветить всю ее мощь.

Фея перехватила Наташкин изумленный взгляд, в свете фонаря, видимо, еще более дикий. На щеках девчонки вызывающе расцветали полосы пыли.

— Все очень просто.

Ее сообщники уже вовсю трудились, молча и сосредоточено: вжикали молнии рюкзаков, шуршали свернутые резиновые костюмы, звякали брошенные на камень железки. Кто-то распутывал веревки, и даже фея говорила, одновременно раскручивая в руках какие-то лямки. Все свидетельствовало о том, что это занятие для них дело привычное.

— Мы спустимся по этой реке. По порогам.

Наташка немножко подождала, но больше никаких объяснений не получила.

— И все? — саркастически переспросила она, впервые задумавшись, а не совершила ли ошибку, явившись сюда с этими безбашеными товарищами. — В полнейшей темноте сплавиться по подземной реке? Вы в своем уме?

Рядом кто-то надувал ножным насосом огромную, похожую на автомобильную покрышку штуку, блестевшую черными упругими боками.

— Помнишь тоннель, которым ты сюда попала? — фея деловито забросила Наташке на плечи какую-то сбрую и принялась затягивать в районе груди.

— И что?

— Мы используем тот же принцип воздушной подушки... Сплав безопасен, можешь мне поверить, — промурлыкала фея. — Мы проделывали это десятки раз и ничего ужасного не произошло.

Наташка некстати вспомнила ее запакованную в гипс ногу, и это настораживало, но все вокруг действовали так быстро и слаженно, что она не успела и рта раскрыть.

— Мы все эту трассу проходили, причем не по разу — и все живы-здоровы.

В общем-то, точно неизвестно, где и как девчонка сломала ногу, хотелось незамедлительных объяснений, но вопрос задать не дали.

— Садись. Говорить бесполезно, ты сама увидишь — риск того стоил. Сама потом спасибо скажешь.

— Какой риск? Ты же только что сказ...

Фея толкнула ее в грудь.

— Эй!

Но стоило приземлиться на мягкий надувной круг, как кто-то наклонился сбоку и раздался щелчок застегнувшегося карабина.

— Смотри.

Мимо пронеслась такая же подушка, в центре которой сидел Окаль. Подушка легко и непринужденно подпрыгнула над краем бездны и буднично соскользнула на поверхность воды. Буквально через секунду ее вместе с наездником поглотила тьма.

По коже пробежал освежающий мороз.

Наташка раньше уже видела эту картину — Окаль, улыбнувшись, ступает в пропасть и после него не остается даже крика.

Но ведь в прошлый раз он выжил?

Видимо, ее молчание расценили, как согласие.

В спину толкнули, Наташка судорожно схватилась за резиновые бока подушки, пытаясь ее остановить, но напрасно — руки соскользнули, под попой мягко спружинил воздух и она опустилась на воду. Спуск начался независимо от ее желания.

Конечно, она была из числа тех, кто во всю глотку визжит на американских горках. А сейчас и подавно!

Наташка ухнула вниз. Её окатило ледяной водой, нутро ушло в ноги, в грудь врезались ремни, а впереди бездна распахивала невидимую исполинскую пасть, и усыпана она была миллиардом острейших каменных зубов.

Задержавшись на краю, Наташка рухнула в нее, казалось, чудом избежав мелькнувшего в свете прикрепленного к голове фонаря пещерного свода.

Да, несмотря на буйное прошлое, это самое безрассудное, на что когда-либо подписывалась Наташка.

Она еще никогда не испытывала такого ужаса, надо же, нашла кому довериться! Диким подземным подросткам!

И вместе с тем в крови бурлил восторг. Когда спустя несколько мгновений скорость выросла, Наташка не отметила эту мелочь, потому что перед глазами засверкала спираль. То ли свет фонаря падал на стены, то ли вокруг выросли драгоценности, но путь окрасился вспышками, яркими, цветными и совершенно нереальными. Изумруд сменялся пурпуром, ядовитая синева — сочной желтизной и все это, в общем, походило на светошоу.

— Черт бы вас всех побрал, — пробормотала Наташка, набрав воздуху после очередного вопля. — Это не может быть правдой!

Может, они сидят в баре и светошоу — результат чего-то более действенного в плане психотропности, чем бузун?

Однако вскоре цвет исчез, остался только блеск, серебристые, серые и черные поверхности. Красоты это не убавило, наоборот, в черно-белом цвете мир казался реальным, настоящим, таким плотным, что хоть ложкой черпай.

— Боже мой, — промямлила Наташка, врезаясь в очередной раз в воду и быстро закрывая рот, чтобы не хлебнуть лишней воды, которая временами щедро окатывала ее со всех сторон.

И снова сердце замирало от страха и восторга, от щемительной красоты, скрытой темнотой настолько тщательно, что только так, украдкой, мимолетно, можно узнать о ее существовании, увидеть ее и возможно, благодаря этому зрелищу сохранить свое я.

Раз никто не видит, но она существует, то и отсутствие человеческого внимания не должно влиять на твой внутренний мир.

Ты прекрасен не для других, а для себя — и это твоя религия.

Ведь кто еще видит тебя постоянно, как не ты сам?

И правда — чем не таинство...

Вместе с адреналином на душу опускалось непривычное, тихое умиротворение.

Спирали замедлялись и таяли.

Хотелось раствориться и остаться с ними, стать чудом, аккуратно накрытым пологом вечной пещерной ночи. Вот только Наташка была слишком живой, совсем не каменной.

Вскоре она обнаружила, что остановилась и болтается на месте, покачиваясь на волнах заводи, под тусклым светом большого фонаря, который на берегу кто-то из мальчишек втиснул в углубление между двумя валунами. Сколько времени прошло с момента, когда началось путешествие, оставалось загадкой.

Кто-то негромко разговаривал, перед глазами мельтешили чьи-то ноги, покрытые пылью, и чьи-то белые руки схватились за веревку, подтаскивая Наташкин круг к берегу.

Пальцы заледенели и почти не чувствовались, хотя все так же пытались схватиться за края надувного круга.

Она подняла глаза — вроде тот, слишком серьезный.

— Спасибо.

Он улыбнулся, ловко распутывая ремни.

— Я первый раз не мог говорить полчаса, наверное. Открывал рот и — тишина. Не мог слов подобрать.

Она подняла руку и стерла с лица остатки воды. Потом с трудом поднялась на ноги, доковыляла до группы сидящих вокруг фонаря аквелей и упала рядом.

Они о чем-то болтали, так обыденно и привычно — учителя и родители, сестры и братья, учеба и скука. Подобный разговор услышишь в каждой второй подростковой компании. Но Наташке они казались замаскированными бессмертными, которые знают столько всего умно-тяжелого, что предпочитают стоить из себя легковесных глупцов.

Через время, неизвестно, какое, перед ней на корточки осторожно опустилась фея. Посмотрела, видимо, убедилась, что находится в безопасности и ее бить не собираются, и положила руки на Наташкины коленки.

— Не ожидала?

— Нет. Такого — нет.

Фея довольно прищурилась.

— И что теперь? Хочешь еще какое-нибудь великое откровение, чтобы раз — и смысл жизни, наконец, включил в комнате свет и дал себя хорошенько рассмотреть?

— Хотелось бы, конечно.

— Не будь такой предсказуемой...

— Это просто спуск, ничего особенного.

— Не спорю... А знаешь, первый, кто спустился, расшиб голову в лепешку.

— Что? — Наташка даже не сразу поверила.

— Да. Об какой-то уступ. Тогда его отец создал эту подушку, поле, ограждающее со всех сторон и теперь мы можем спускаться сколько влезет.

— Кто он такой? Как это поле работает?

Фея быстро убрала руки и фыркнула.

— Понятия не имею, тетенька репортер.

— Я не поэтому спрашиваю...

— Ой ли?

Наташка внезапно расстроилась.

— Ты от меня чего-то хочешь? Зачем вы взяли меня с собой?

Фея пожала плечами, не ответив. Потом вовсе встала и отвернулась, будто обиделась.

Наташка откинулась назад, нащупав пальцами большое сухое полотенце, которым ее кто-то укрыл.

— И что теперь?

Девчонка снова оглянулась, посмотрела рассеянно.

— Откуда я знаю?

Раздался плеск — сверху на ровную гладь заводи приземлилась очередная подушка, и кто-то тихо рассмеялся. Последний из группы прибыл, но никто не спешил собираться домой, все сидели возле фонаря и даже почти не говорили, но это тоже было частью их отдыха. Надо же, если задуматься, так забавно становится — на поверхности люди бегут от суровой реальности в выдуманные миры, в основном компьютерные, но и тут, где, казалось бы, все тихо-мирно, молодежь убегает от обыденности, пускаясь сломя голову по темным речным тоннелям.

К своей комнате Наташка добрела, когда наступило утро. По облагороженным коридорам Ракушки навстречу привычно шли люди, бегали дети, и надо же, каким стабильным оказалось это окружение, каким нормальным — и не скажешь, что ее изначальной целью было разузнать, что в нем неправильного и неестественного.

Наташка вошла в комнату, Полина как раз умывалась.

— С тобой все хорошо? — спросила она, вытирая руки.

— Да.

— Завтракать пойдешь?

— Нет, я лучше спать лягу.

Наташка заторможено стянула все еще влажную футболку, шорты, стряхнула с ноги босоножки, тупо уставилась на покрытые грязью ноги, на ссадину, украшающую левую коленку, поморщилась, но полезла под одеяло прямо так. Все равно... Что там все равно?

А, все равно вечером она уйдет с этим извращенцем Гуру и спать будет в другом месте.

Наташка зевнула и отключилась, легко и безболезненно погрузившись в сон. Сплав мало того что утомил физически, он опустошил ее изнутри, выскреб дочиста, так, что не осталось никаких эмоций — не хороших, не плохих. Ничего не удерживало, никаких волнений и тревог, а тем более страхов.

Теперь ей предстояло наполниться заново.

И вот еще что... как она сразу не заметила такого явного отклонения? Ни разу за всю ночь никто из числа окружения пещерной феи не дал понять, что приглашение Гуру — оказанная честь. Они вели себя так, будто приглашение, которого добивалась половина свободных (и чего скрывать, занятых) аквельских женщин самое натуральное наказание.

Значит, не все вокруг сошли с ума...

Глава 19. Сказочный остров

Наташка открыла глаза, когда поняла, что он приближается. Сон как рукой сняло.

Гуру шел из глубины, притягиваясь магнитом, и Наташка пошевелила пальцами, которые нестерпимо ныли, желая прикоснуться к чему-нибудь теплому, мягкому и живому.

Она поднялась, осмотрелась — Полина читала книжку, сидя на полу в позе лотоса. Аккуратно причесанная, чистенькая и выглаженная, она казалась фальшивкой — цветастым фасадом, за которым до горизонта простирается заброшенное сухое поле.