Оранжевая страна. Фельдкорнет.

А идея моя такова, мы устроим два укрепрайона на путях вероятного продвижения бриттов. Три ряда проволочных заграждений, оборудованные позиции для артиллерии и пулеметов, минные заграждения, прочие прелести фортификационного искусства и еще кое-какие сюрпризы. Многого мы сделать не успеем, но даже то, что получится, должно стать непреодолимой преградой для бриттов. Почему? А это военная тайна... Шучу конечно, просто англы должны подойти к этим позициям в изрядно урезанном виде. Если вообще подойдут. Ну-у... хочется надеяться, что так будет... Во всяком случае, мы для этого приложим все силы...

Еще пару часов мы потратили на организационные моменты, определили каждому фронт работ, после чего я получил два часа свободного времени, которое собрался потратить на обед с Франсин и визит в госпиталь к Лизхен.

Господи, когда я все успею? Надо себе завести личного секретаря-референта, иначе свихнусь. Ладно, начну с ресторана, ибо, как говорится, живы мы не только пищей духовной.

Франсуаза дисциплинированно ждала меня за столиком летней веранды ресторана.

— Франсин...

— Ты выглядишь усталым Мишель... — перебила меня француженка и решительно добавила: — Нам надо серьезно поговорить.

— О чем? — я сделал заказ и внимательно посмотрел на Франсуазу. — Впрочем, давай поговорим.

— О нашем будущем... — девушка нервно достала из портсигара сигаретку. — Я предлагаю тебе уехать во Францию.

— Нет.

— Из-за некой Елизаветы Чичаговой? — фамилию Лизхен, Франсуаза произнесла с нарочитым акцентом.

— Из-за нее, тоже.

— Это же смешно! — вспылила баронесса. — Я тебе предлагаю...

— Не надо мне ничего предлагать Франсин.

— Как это понимать? — француженка сделала надменное лицо.

— Купить меня не получится... — я постарался чтобы мой ответ прозвучал как можно спокойней. — Можешь и не стараться.

— Я не покупаю...

— Покупаешь Франсин, покупаешь...

— Ну а как? — девушка выглядела очень растерянной. — Как надо?

— Пусть все идет своим чередом... — я не договорил, так как увидел что напротив ресторана неожиданно остановилась открытая пролетка, пассажир и кучер вскинули маузеры...

На ходу вытаскивая револьверы к нам метнулись телохранители Франсуазы...

Я уже заваливая на пол баронессу сидевшую между мной и стрелками, услышал хлесткие выстрелы. Выдрал из кобуры кольт...

Застучали револьверы — это французы палили по пролетке, пассажир успел выстрелить еще раз и опрокинулся на сидение. Кучер хлестнул лошадей, но тоже слетел с облучка — я успел поймать его на прицел и нажал на спусковой крючок...

Трое французов кинулись к пролетке, а к нам подбежал Гаспар.

— Что с... — он не договорил. — Матерь божья...

— Франсин... — я с ужасом увидел, что на плече баронессы расплывается кровавое пятно.

— Мишель? — удивленно прошептала девушка и потеряла сознание...

— Срочно в госпиталь...

Глава 20

Оранжевая Свободная Республика. Блумфонтейн. Госпиталь русско-голландского санитарного отряда. 28 февраля 1900 года. 15:00.

— Ну что? — мы с Гаспаром одновременно шагнули к доктору.

— Операция прошла нормально... — спокойно ответил фон Ранненкампф. — Жизни баронессы ничего не угрожает. Теперь покой, только покой...

— Опять... — буркнул я и со злости пнул ни в чем не повинную урну у входа в госпиталь.

— Как долго? — мрачно поинтересовался Гаспар. — Когда мы сможем ее забрать и увезти во Францию?

— Минимум три недели... — доктор невозмутимо протер пенсне. — Не ранее...

— Матерь божья!!! — урне теперь досталось от француза.

— Все господа? — врач собрался уходить. — Извините, но у меня дела...

— Карл Густавович... — я взял ее под руку и отвел в сторону. — Они хоть не в одной палате?

— В соседних... — сердито буркнул фон Ранненкампф. — Это возмутительно, Михаил Александрович. Это уже вторая дама на вашем счету...

— Да я-то здесь причем? — я реально опешил. Хотя... да, тут он прав. Категорически не везет благородным дамам со мной. Еще переспать не успели, как оказались на больничной койке.

— Возмутительно! — убежденно повторил врач. — Баронесса де Суазон в бреду повторяла ваше имя... — доктор прервался и язвительно добавил. — Как и госпожа Чичагова. Кстати, ее здоровье идет на поправку.

— Можно мне к ней? К ним...

— Нет! — категорично отрезал фон Ранненкампф. — Я запрещаю... — после чего развернулся и ушел.

— М-да...

— Гребаные уроды... — француз сидел на лавочке и свирепо ругался. — Да кто мог знать?..

— То-то же... — я присел рядом с ним. — Как вы объяснись в полиции? Граббе, довольно въедливый малый.

— А что полиция? — пожал плечами Гаспар. — Мы обезвредили преступников, выполнили свой гражданский долг, так сказать. В республике владеть оружием не возбраняется, даже иностранцам. А вас и баронессу, он пообещал допросить позже. Маузеры из которых стреляли, присвоил в качестве вещественного доказательства. Вот и все.

— История однако.

— Ну и ладно... — неожиданно успокоился Гаспар. — Главное Франсин жива.

— А ее отец? — я немного удивился тому, что француз назвал баронессу по имени. Раньше он ее именовал исключительно 'мадемуазель баронесса'.

— А мы пока не будем ему ничего сообщать... — француз проницательно посмотрел мне в глаза. — Вы не против месье Игл?

— Отнюдь. Это ваши личные дела. Кстати, с меня причитается.

— Пустяки. Выпишите нам небольшую премию по окончательному расчету, — отмахнулся Гаспар. — Вы ведь тоже записали на свой счет одного негодяя. Есть соображения, кто это мог быть? К сожалению, у трупов ничего не узнаешь. А документов при них не оказалось.

— Есть... — для меня неожиданно обрели смысл слова Шульца. — Я здесь перешел дорогу некоторым чиновничьим бонзам. Но их уже нет.

— Бургомистр Фразер, Шульц и компания? — небрежно поинтересовался Гаспар.

— Вы, как всегда, хорошо информированы, месье Людо...

— Вы же сами попросили присмотреть за вами со стороны и выявить слежку, буде такая случится... — пожал плечами француз. — Вот попутно и выяснилось. Кстати, нам продолжать?

— Нет, хватит, — я достал из бумажника банкноты. — Вот, сто пятьдесят фунтов. Мы в расчете?

— Вы щедры месье Игл... — Гаспар небрежно положил деньги в карман. — Ну что же, если что, обращайтесь. Мы будем в городе до полного выздоровления баронессы. Кстати, как там положение на фронте. Скоро британцы займут Блумфонтейн? И вообще, его собираются каким-нибудь образом оборонять?

— Я смотрю, вы не питаете иллюзий, месье Людо? — я вдруг различил в словах француза тщательно маскируемый интерес. Причем... явно профессиональный интерес... ладно, не буду спешить. Если это так...

— Нет, не питаю, — согласился Гаспар. — Война не признает иллюзий. Так как?

— Бритты будут здесь не раньше чем через две недели.

— Я так же полагаю... — француз встал и пожал мне руку. — Надеюсь, к этому времени, мадемуазель баронессе станет лучше.

— Хотелось бы...

М-да... мне кажется или у французов, кроме присмотра за Франсин, есть еще какая-то миссия? Ломая над этим голову, я еще немного посидел на лавочке, где меня и нашел Степан.

— Опять? — парень укоризненно покачал головой. — Как девка?

— Как, как... пулю схлопотала, но живая. А я целый...

— Вот оставь тебя одного, враз вляпаешься... — посетовал Степа.

— Так не оставляй. Как там черномазые?

— Нормально. — Степан улыбнулся. — Лушка всех к делу пристроила. А я Симона за ними приглядывать поставил.

— Как ты ее назвал?

— Ну а как еще? По нашенски, Лушка и будет. — Наумыч еще раз улыбнулся.

— Приглянулась никак? — я не смог удержаться, чтобы не поддеть парня.

Степан неожиданно смутился и буркнул:

— Ну а шо? Справная баба, а то шо чернявая, так кто ж без греха?

— Это точно. Ну что, поехали?

— Поехали, Ляксандрыч...

И мы с ним отправились на полигон, куда уже стали свозить оружие из наследства Шульца и все затребованные нами ресурсы. Черт... а еще расчеты формировать... Вопрос из кого?

Этот вопрос я решил немного позже, а для начала меня привлекли капралы, хохотавшие как кони, неподалеку от лаборатории Вениамина.

— Ну и?

Ла Марш утирая слезы передал мне обгорелую по краям фотографию. А точнее говоря — порнографическую открытку.

— Не понял, — я сунул клочок бумаги ему обратно. — Какого хрена ржете, я вас спрашиваю? Голых баб не видели?

— Сейф!... — Шнитке чудовищными усилиями сдерживал хохот. — Взорвали сейф!.. А там...

М-да... а ларчик открывался просто... Я уже и забыл про сейф, взятый трофеем в логове разбойников, а вот сержанты как раз нет. И до того довели своими просьбами вскрыть обиталище вероятных несметных богатств предельно занятого Вениамина Львовича Мезенцева, что он внял просьбам и недолго думая подорвал железный ящик динамитом.

Вот какого хрена, покойный... как его там... Джонсон, хранил толстенную пачку порнографических открыток в сейфе? Я тоже не знаю... Тем более, что ничего больше там не оказалось. В итоге, ветерок разнес по окрестностям обгорелые изображения усатых кавалеров в носках и пухлых красавиц слившихся с ними в любовном экстазе.

-Тьфу ты... — я сплюнул. — Да и хрен с ними. Служба началась. Стройте личный состав.

Когда волонтеры построились я толкнул перед ними короткую речь, сообщив что, собственно, наконец-то для нас началась настоящая война. Чему личный состав неимоверно обрадовался, вплоть до восторженного рева и метания головных уборов в воздух. Впрочем, особо порадоваться я им не дал и оправил народ разгружать пулеметы, орудия и боеприпасы к ним. Проблема с расчетами для орудий в некоторой степени решилась сама по себе — к нам откомандировали германского лейтенанта Альфреда фон Дальвига, хорошо знакомого именно с этой моделью пушек и двадцать волонтеров причастных к артиллерийскому делу — немцев и голландцев из отряда добровольцев капитана фон Эллофа.

А вот со 'сверхлегкими Максимами-Норденфельдами' пришлось повозиться. Начну с того, что конструкция этого чудо-оружия, почти как небо и земля, разнится со знаменитым Максимушкой отечественного образца, с которым я немного был знаком. Етить... Воздушное охлаждение ствола, угребищная тренога вместо привычного станка и ублюдочный британский патрон...

Для начала, я самолично, отстрелял ящик патронов и убедился в том, что вместо заявленных пяти сотен непрерывных выстрелов, пулемета едва хватает на две, а потом надо ждать до получаса, пока оный остынет ибо начинает плеваться. Впрочем, за исключением вот этой неожиданности, машинка оказалась вполне приличной — точной и довольно безотказной, даже не смотря на ублюдочные матерчатые патронные ленты и необходимости постоянной смазки.

В концепции применения пулеметов я даже не сомневался — тачанки наше все, чему есть вполне аргументированное объяснение. Единой линии фронта в этой войне никогда не было, войскам республик приходилось оборонять довольно протяженные позиции, чем бритты умело пользовались, используя фланговые охваты и заставляя буров, во избежание окружения отступать. Так вот, мобильный огневой резерв должен прекратить эту порочную практику. Да и вообще, тачанки как нельзя лучше подходят для полупартизанской тактики действия бурских войск.

Десяток пролеток на рессорах, военный комендант мне обеспечил, осталось дело за малым, приспособить станок для установки на них и немного модернизировать транспортное средство. Ну и конечно как-нить минимально обучить расчеты. Большего все равно не успею

С треногой придумал просто — длинные 'ноги' приговорил безжалостно урезать — сделав телескопическими на зажимах, а посадочное место на пролетке усилить чем получится. Уродливая конечно получится конструкция, но нам не до красоты. Будет время изобрету родной станок системы Колесникова*, а пока и так сойдет.

Пулеметный станок системы Колесникова — станок к пулемету Максима сконструированный в 1915 году русским изобретателем Колесниковым И. Н. Представлял собой трубчатую стрелу с сошником и веревочными петлями вместо рукояток, дубовые колеса диаметром 305 мм со стальными ступицами и шинами и бронзовыми втулками, крепление для щита, механизмы вертикального и горизонтального наведения.

Пулеметчиков на три расчета я подобрал из числа своих технически грамотных волонтеров, на остальные пулеметы позаимствовал приданных. Обучение минимальное — техническое обслуживание, правильное использование прицельных приспособлений, огонь по групповой цели с переводом его по фронту... и все. Пока хватит, остальное потом. Патронов сравнительно хватает, пару дней интенсивных тренировок что-то да дадут. Как говорится, не до жиру... ну вы поняли меня. А как надо рулить пролетками, обучит Наумыч... ну-у... конечно после того как я ему объясню...

В механических мастерских заказ по переоборудованию пулеметных станков встретили без особого энтузиазма.

— Вот... — угрюмо буркнул Таржувка и выложил на верстак ранее заказанные винтовки и револьвер.

— Что-то не так мастер? -я проверил работу и нашел ее безукоризненной. — Вот ваш гонорар.

— Все не так... — процедил сквозь зубы чех и зыркнул глазами на застывших у двери вооруженных буров из комендатуры. — Домой не отпускают. Работы навалили, а кто платить будет? Всех рабочих из домов повытаскивали... холера...

— Г-м... — я немного смутился. Дело в том что инициатором сего беспредела оказался именно я. Ну а что? Война идет, надо точить комплекты для мин, резать железо для заграждений из колючей проволоки... и так далее. Вот я и посоветовал Баумгартнеру ввести круглосуточный режим работы для мастерских... — Г-м... Иржи... а если я выбью для вас... г-м... некоторое материальное вознаграждение? Скажем, в размере...

— Два шиллинга для рабочего в сутки и три для мастера... — любезно и несколько непререкаемо подсказал Таржувка. — Иначе я не удержу людей от протестов.

— Хорошо... — пришлось согласиться. — Попробую. Да... вот этот заказ надо исполнить срочно, но за него я сразу расплачусь...

— Это другое дело... — сразу повеселел чех.

М-да... война это деньги... вопиющая истина и непреложный факт. Ну ничего, все до последнего пенни вытребую... потом... когда-нибудь... а пока возвращаться надо на полигон...

— Вениамин Львович, что с вами?.. — я только сейчас заметил до какого состояния довел себя студент. Истощал, неизвестно в чем душа держится, глаза впалые, красные как у вампира, нос заострился. Лохматый, грязный как бомж. Нет, так дело не пойдет...

— Ерунда... — Веня покачиваясь повел меня в другую комнату заполненную снаряженными минами. — Вот... все готово. Да не дергайтесь вы, взрыватели и остальные устройства я держу отдельно...

— Молодец... — я собрался его похвалить, как услышал дружный храп. — Что за?..

В уголочке на расстеленной дерюжке мощно храпел штабс-капитан Зеленцов, а неподалеку от него пристроились Вагнер и Штрудель.

— Всю ночь работали... — буднично пояснил Веня и выудив из кармана какой-то пакетик, сыпанул из него белого порошка на тыльную сторону кисти. — А я вот только кокаинчиком спасаюсь...