Неправильно сбывшаяся мечта.

Это был очередной дневник одного из слуг, подданного короля. Он не был писцом, не был и министром, всего лишь подавал чистую одежду, но жизнь его владыки, которая мало чем затрагивала слугу, кроме как работы во дворце, очень интересовала подданного. Он с трепетом любовника описывал ту или иную черту характера короля, которую мало кто знал из родных, что на самом деле мужчина, носящий железяку на голове, представляет из себя в реальной жизни, а не на очередном фолианте с великим сражением под городом. Усталый, одинокий, брошенный семьёй: жена, насытившаяся дворцовой жизнью, стала стервой, маленькая дочь в мать пошла, а вот сын, будущий владыка, не интересует ни чем, разве что сестриными фрейлинами, постоянные дуэли, несносные выходки только добавляли неприязни к мальцу.

А что король? Он тихо страдал за рабочим столом, подписывая очередной закон. Не нужен был ему никто, кроме как уюта и покоя той семьи, которую он пытался создать при встрече с 'верной' супругой. Вот он, удел королей: взойти на престол, завести жену, детей, наследника, прославиться, спасти страну, войти в истории и тихо сгинуть в тронном зале, а лучше в спальне под чьим-нибудь пристальным взглядом.

'Но хладнокровный и немой

Он пал под жёлтым флагом.

В великой битве над собой

Стал лишь очередным зарядом.'

Так заканчивает своё повествование на последнем листе в своём дневнике слуга, ставя в конце жирную точку. Уж больше не возродится никогда эта былая слава. А жаль, печальная история...

Отступление 6.

Дрэнральд Варзамов

Ну вот и всё. Время пришло,

Пора сложить нам флаги.

Великое дело зовёт идти вперёд,

На защиту, люди, вставайте.

Сегодняшний день был одним из тех летних дней, которые предвещали уже заранее бурю. Все вокруг суетились, пытались поспеть сделать все дела до того, как поднимется ураган и на местность обрушится шквал ливня и ветра. Грозовые тучи стремительно приближались сюда с запада. В этот раз я подвёл свой народ, подвёл тех, кто так глупо доверился мне. Да, они задвинут на дверях засовы впервые за всё время, залатают худые крыши и растопят печь, ведь ночь будет долга и очень холодна, а завывающий ветер не спасёт их, а наоборот заберёт всё тепло. Люди, они не могут понять того, чего не влезает в сферу их понимания. Инстинкт — единственное, что движет ими сейчас. Грядёт буря, грядёт беда и сейчас ещё только нагнетающее затишье. Грядёт война.

Выбежав на улицу и пройдясь по селению, я проследил за тем, как все прятали лошадей и коров, кур и коз в отведённые для них загоны. Собаки и кошки были забраны в дом, ведь животным тоже придётся худо. Мне искренне жаль их, но такова судьба, судьба, предназначенная отнюдь не мной.

Дойдя до конца деревни и мельком взглянув на уже закрытый дом Кланы, с грустью посмотрел на лес. Послание, где оно? Последний почтовый голубь пришёл несколько дней назад. Он был от Артьмьелада.

"И прилетит с юга гонец. Он чист душой, но ему, как и вам, будет конец...

Дрэн, я должен найти способ убить эту сучку, она погубит всех нас!...", — отразились обрывки фраз в голове.

Лад сможет всё, я верю в это. Верю так же, как в то, что Энна спасёт нас. И пусть сейчас она молчит, и нет вестей от неё, я верю, жизнь ждёт нас. Нет, не всех нас, она не такая могучая, как говорят, люди с Запретной земли тоже имеют предел, но спасёт. Она спасёт, я в это верю. Глупо верю, но именно это помогает мне стоять здесь, посреди улицы, и ждать такой ураган, какой свет и не видывал.

"И небо прольёт кровавый дождь, и ветер подхватит тело... Ты главное лети и не сбавляй темпа...", — всплыли строчки одного из писем от старого друга.

Я буду лететь, я буду бежать, но пока я буду ждать, ждать грядущей бури.

Анна Костылина.

Я не могла найти себе места. Я ходила по дому туда-сюда, каждый раз выбегая на улицу или поднимаясь на крышу в смыслю6 'Это он? Уже пришёл?', но это был ветер. Тучи сгущались. Мне становилась очень страшно. Я не могла объяснить, откуда взялся этот страх, как тогда, на полянке с больным Арко. Лишь только теперь я в крепости, к которой не подойти.

Что делать? Куда идти? Куда податься?

Я не знала и это очень угнетало. Арко, с ним что-то явно не так. Куда он мог пропасть на целых четыре дня? К отцу? Уже не верю в это я, уж больно прохладно отзывался о нём сам пернатый.

На улице пошёл дождь, и теперь выходить на крышу было не очень-то неудобно. Хоть в дубе и были окошки, тоже круглые, через них мало что было видно. За всё время блужданий от нечего делания мне толком поднадоело отдыхать. Силы давно восстановлены, хороший сон и прочие прелести человеческой жизни словно передышка в гонке по миру были для меня, но внутреннее 'я' жаждало движения. И вскоре я нашла его, как только вспомнила про долг, а долг превыше всего. Мой долг — добраться до Учителя и передать ему письмо. Поэтому, достав карты, стала чертить все пройденные пути и куда мне вообще теперь идти. Хоть Арко и обещал меня прямиком порталом закинуть к магистру, нужно и самой во всём разобраться.

Вот он лес, опушка, холм, речушка, лагерь мой со стрижом, первая деревня, мага дом, петля в бегах по лесу, полянка... О, а вот и полукровкин дом. Здесь я сейчас стою, считай, почти что половина всего пути пройдено. Правда, не плохо бы свернуть в другую сторону, что б свой маршрут вернуть, отмеченный мужчиной. Только после всего, не верится мне уже ничего, сплошные подставы уготовил мне он, будто б надеялся, что задержусь в пути я.

И словно громом поразила меня догадка. Взяв все карты с собой, побежала в библиотеку, отыскала там лупу, достала отражающую мушку, то бишь это у нас это современный проектор, и разложила всё на большой дубовый стол, уж не знаю, для чего этакую громадину сюда поставили, если только как для проведения конференций, но сейчас он мне очень даже пригодился. Направив лупу на пройденный мною путь, взяла в помощью отражающую мушку, изобретение, состоящего из массивного шара, заполненного магической сферой внутри, и восьми штативов, связанный между собой невидимыми нитями, составляющие собой по форме небольшой куб. Когда надо было что-то отразить, то куб направляли на нужный объект. Шар внутри куба, благодаря маленькому отверстию, впитывал в свою сферу это изображение. После того на любую поверхность, желательно чистый лист, но я использовала персикого цвета стену, нужно приложить куб и просто сказать: 'Сфера отразись'. Всё впитанное изображение переносилось, словно по волшебству, на нужную поверхность, как в моём случае, на стену.

'Это и есть волшебство', — фыркнула внутри меня совесть. А ей-то что не спится?

После того, как я перенесла все нужные увеличенные кусочки изображения на стену, то передо мной буквально открылась новая картина. Перетащя сюда одно из кресел, уселась в него и стала смотреть на стену. Со стороны наверняка я выглядела глупо, тупо смотрящей на стену сумасшедшей, но нет, велики открытия жаждали меня. Теперь я поняла, как так Дрэн всё мелко поместил на карту. Да очень просто — карта тоже волшебная. Но как, Как это зверюга работает, я так и не догадалась.

Вернусь к моим баранам. То, что было изображено в мелком виде, при увеличении показывает совершенно другое. И кто бы мог подумать, что там, где чертил мне путь оракул, нету болота и гор, а всего лишь на всего небольшая расщелина, которую можно спокойно пройти. Того поселения тоже не было, на том месте как раз таки покоилось мирное болотце. К слову, заветная дорога, на которой я потеряла юбку и тропинку, вблизи находящуюся, здесь уже можно было увидеть в нескольких метрах от намеченного пути, которые, чем дальше, тем больше шли к сближению. Значит ли это, что я не должна была идти по каким-то неведомым глухим местам, а спокойно топать по дорожке? А вот сейчас и проверим.

Проделав те же манипуляции с остатками намеченного пути и переместив тем самым часть карты полностью на всю стену, с изумлением брякнулась на кресло, благо то стояло рядом. Открывшаяся картина передо мной просто поражала. Она состояла из сплошных линий, зигзагов, цветных пятен, разбросанных то тут, то там, а надписи Дрэнральда, казалось, были зеркально отражены, ибо как ещё объяснить то, что стали обычные надписи выглядеть как какие-то закорючки да крючочки. Долго же я мучилась, ища зеркальце, потом пыталась отцепить обыкновенное настенное зеркало, только всё это было впустую.

Отчаянно присев напротив картины, стала смотреть на ту, гипнотизирую её взглядом. Что я только не пробовала: и взгляд свой рассеивала, как при просмотре объёмной картинки, и объединяла все эти чёрточки с зигзагами в одни общие лини, и дробила всё на пары, ничего у меня не выходило.

В конце концов, плюнув на всё, сходила в столовую, поела и сытая довольная двинулась назад в библиотеку, заодно прихватив пирожки с повидлом со стола. Говорят, сладкое повышает сообразительность, сейчас и проверим. Пока жевала пирожки, походила по библиотеки туда-сюда, посмотрела на книжные полки и на сами книжки. Как знать, может быть, там есть какая-то подсказка? Слабая надежа появилась у меня, и я начала собирать книжки в стопочку около кресла. Всё, что, как казалось на мой взгляд, может помочь, я с радостью несла к картинке на стене. Принеся, наконец, последнюю партию книг и радостно икнув, только повернулась в сторону стеллажей, как там что-то мелькнуло.

Шаг вперёд, всё тело трясется в страхе.

— Кто там? — Спрашиваю вслух. — Арко, это ты?

Ещё шажок, в горле комок, желудок скрутило.

— Там... — голос мой задрожал, — кто-то есть?

— Яяя... — мёртвым голосом, как ветер с могилы, тихо завыл кто-то, и тёмная день полетела мигом на меня, выступая из книжного шкафа. Как в фильме ужасов, пронзительно закричав, я инстинктивно отступила назад и споткнулась о книжки. Больно ударившись спиной об пол, я попыталась отползти от тени подальше. Сердце пропустило удар. Тень, нависнув надо мной, так же тихо рассмеялась, обдувая меня запахом мёртвого тела, от которого буквально закружилась голова. Тень ещё только больше рассмеялась и, кажется, даже схватилась за живот, если это вообще такое возможно.

Но вдруг неведомая сила подхватила в воздух меня, прямо так, взяв за ногу. И моё сердце остановилось, и моё сердце замерло. Кровь прилилась к лицу, голова стала словно чугунная. От резкого взлёта пирожки внутри меня встряхнулись, как в мешке, и попросились назад. Юбка, спустившись вниз, полезла мне на глаза, зато волосы, в кои то веке, перестали мешать обзору. Уперевшись ногами в потолок, я и зависла на месте, с кружащейся головой и энергично раскручивающимся желудком.

Стянув с себя юбку, взглянула на стену. Карта, что до этого казалась мне совершенно непонятной, теперь приняло совершенно иной видно. Вертикальная картина. Феноменально!

Наглядеться сполна не дала мне тень, она лишь, зловеще хрипя, метнула что-то в меня и я повалилась кубарем на пол. Слабый стон вышел из меня. Всё тело заломило, силы будто б ушли куда. Кажется, даже наступала темнота, не помню этого я, тень надо мной нависала. Лишь холод и хохот зловещий — всё, что меня окружало.

Когда, наконец, я очнулась, то никого уже в домене было. Может, я опять уснула или с едой чего перебрала? Уж больно что-то много я стала в своём рассудке здравом сомневаться. Выпив воды и смочив горло, вспомнила про карту и, с помощь проектора, перевернула изображение. Не поверите, что я увидела. Дуб пернатого оборотня в архитектурном плане, а пометки Варзамова стали вполне нужным вокруг дерева фасадом:

"Не жди его. Ты должна поспешить, каждый миг — высокая цена и не грош.

Считай до трёх и прыгай, не оглядывайся назад, уже ничего не вернуть."

Таковы были пометки, которые скорее походили на скрытое послание. С чего я взяла? А в само низу было написано: 'Прощай'.

Внутри что-то оборвалось. Не сиди я в кресле непременно б дрёпнулась. Прерывисто вздохнув, закрыло лицо ладонями, по которым уже начали катиться слёзы каплями. Душевная боль с головой накрыла меня.

'Да что же это за такое, весь день хожу как ненормальная.'

Понимание чего-то нереального посетило меня. Задыхаясь в своих слезах и судорожно натягивая на себя юбку, я собрала все карты и пошла к себе в комнату. Комкано запихав все вещи в сумку, и вытерев глаза, сбегала в ванную, умылась, заодно и освежилась. Ум слегка просветлился, но некое наваждение всё ещё командовало мной.

— Сердце дерева — не кабинет и не спальня, а комната жизни. — Произносила я раз за разом, пытаясь понять, что это за комната и для чего мне сказал про неё Дрэн. — Всего лишь украшение поможет тебе отправиться в путь дорогой иной. — Вспомнила ещё одну фразу я.

'В путь дорогой иной, ну конечно!', — мысленно прищёлкнула пальцами, представляя, как при этом зажигается над головой лампочка Ильича. — 'Тот самый портал, он берёт для себя энергию из сердца дерева, а выглядит как обычное украшение!'.

'Просто элементарно, только вот не всё, что элементарно, просто.' — Сказал голос внутри меня, напоминая о том, что надо ещё отыскать комнату, а в неё и украшение. — 'А кто сказал, что украшение должно находиться именно в той комнате, а не другой любой?', — таки добили меня.

Отчаянно завыв, стала кружиться по дому туда-сюда.

'Ведь должна же быть зацепка, должна же быть хоть какая-то!', — твердила я себе, по пути забежав в столовую за яблочком, и теперь энергично хрустела вкусным красным плодом.

Так, помыслим логически. С чего я начала? С карты. А чем закончила? Перевёрнутым фрагментом карты на стене и пометками на ней.

'Но ведь там кроме пометок, были ещё и другие фигуры', — ехидно подсказал голос внутри.

Другие фрагменты, другие фрагменты... Линии, зигзаги и цветные пятна! Нужно посмотреть на них ещё раз. Но... в библиотеку я больше не пойду, уж больно пугают меня все те чувства, что посещают там, да и 'не стоит бесить хранителя'.

Не выходя из столовой, уселась за стол и, зажав указательными пальцами виски, окунулась в память свою. За целый год оракул так выучил меня пользоваться пространствами своего разума, что я теперь могла спокойно шастать среди бесконечных стеллажей с фрагментами жизни и, выбирая тот или иной момент, просматривать сколько нужно.

Отыскав библиотеку и картину на стене в ней, просмотрела панораму карты вновь. Вот она архитектура дома. Комнаты, даже лестница, то бишь лифт наверх, или же просто за стенами они? Нет на это времени. Цветные пятни, ага, они-то мне и нужны! После долгих разглядываний, я, наконец, выявила закономерности. Те комнаты, где находился Арко постоянно, выделялись яркими цветами, а там, где почти совсем не бывал, бледными.