Правда, был ряд непоняток, скажем так, родово-договорного типа. Впрочем, разрешить я их рассчитывал после постели, благо, Панси у меня была запланирована, помимо всего прочего, как испытатель ряда производимых метаморфизмом веществ. В любом случае, они либо не сработают, либо доставят дополнительные положительные ощущения, так что за остальные цели, связанные с ней, я не волновался.
На истории магии, с Хаффами, все соответствовало как канону, так и памяти — призрак, просочившийся сквозь доску, чтение учебника невообразимо занудным голосом. Правда, слабенькая окклюментная защита отозвалась уже привычным ощущением царапанья, не сильного, но фиксируемого. Что закономерно разогнало навалившуюся дремоту.
Войдя в транс, огляделся, но не выявил пристальных взглядов. Что несколько успокоило: если беспалочковая менталистика — признак подмастерья, требовавшая прямого и неотрывного взгляда на объект, даже если сознание “в нем”, то “безвзглядовая” — признак мастера. Причем, ближе к магистру, в чем подозревать шестнадцати-семнадцати летних юношей и девушек глупо. Теоретически возможно, но объем знаний и навыков таков, что на выходе бы получился конченый аутист, живущий только в “менталистку”. На остальное у формирующейся личности банально не хватило бы времени.
Немного попараноив по поводу “вселившегося призрака древнего мага”, я закономерно пришел к выводу, не раз приводимому в фаноне из знаний меня-другого. Дух, безусловно, вот только сам Бинс. Вот только ни разу мне это не нравится, стоит признать. Дохлый преподаватель, цитирующий учебник, усыпляющий учеников.
Вот нахера, пардон, этому недоумертвию спящие ученики? Решив проверить доступными способами, скользнул в медитацию “магического зрения”.
Ну и, в целом, подозрения оправдались: из дремлющей рядом Панси тянулась тонкая струйка “ярко-зеленого”, интерпретируемого мной как жизненная энергия. С другой стороны, струйка реально была тонкой, восполнялась организмом чуть ли не быстрее чем его покидала. Но в целом — неприятная картина вырисовывается, а главное феерически бессмысленная.
Ладно, предположим, дохлятине нужна витальная энергия для существования. Объем её, прямо скажем, невелик и не критичен, тут говорить о каких-то повреждениях и долговременном негативе смешно, это скорее даже немного, незначительно, но пойдет на пользу, как легкое кровопускание здоровому человеку. Сон, в целом, также укладывается в эту схему, естественные защитные механизмы организма, очевидно, интерпретируют отток как естественный энергообмен, отличный в режиме сна и бодрствования, что я неоднократно летом наблюдал.
А Бинс-то, вторичный пардон, нахера? Вот ну просто, бред бешеного пикси — усыплять учеников на полтора часа, изымать из их учебного процесса это время, ну вот нахера?
Ради экономии на преподавателе… Так попечители не идиоты, насколько я знаю, Бинсу и не платят. Разве что реально, белобородый заговор, в обнимку с реформистами: отвратить учеников от истории, наша будет проще и лучше. Хотя и “алтарная” не самая правдивая, стоит признать.
Надо будет подумать-прикинуть на досуге и, возможно, если осуществимо скрытно и не очень трудоемко, повторить фанонную гадость: изгнать дохлятину. И посмотреть, кто зашебуршится и запаникует, а кто будет на замену.
Ну и занялся медитацией и проверкой “узора сознания”. Вообще, по здравому размышлению, варианты “привести все в порядок за месяц, год” и прочее — оказалось волюнтаризмом. Да, серьезных проблем немного, они заметны, очевидны и, в перспективе, решаемы в обозримые сроки.
Но это СЕРЬЕЗНЫЕ. А детальное рассмотрение и распутывание ассоциативных цепочек показывало ту ещё кашу. Не отклонения, но жутко запутанный, чрезмерно усложненный, с подчас нахрен не нужными связками когнитивный процесс. КАЖДОЙ ветки, что самое забавное.
То есть, оптимизация сознания — это не конкретное деяние, а постоянный процесс, причем еще и процесс познания, понимания семиотики и в целом, вторичной сигнальной системы изнутри. Более того, часть первичных исходников оказались завязаны на магические проявления. Имея корни как в биологическом мозге, так и в нематериальной части сознания.
В общем, медитировать, учиться и медитировать в свободное время. Наверное, решил я, надо будет применить одну из практик учебника от теневиков, “сон-медитация” и заменить ей большую часть сна. Данная практика высвобождала до семидесяти процентов ресурсов мозга от обязательных во сне процессов утрясания противоречий и прочего, используя их на сознательную медитативную деятельность.
Требовала зелий и перерывов, с последними я согласен, привычный сон нужен, не факт, что разработчики техники знали и понимали все нюансы вообще. Но вот с зельями, судя по списку и описанию, метаморфизм прекрасно справится.
Медитация прекрасно скоротала время до конца пары, а фоновое царапанье даже помогло — я выявил несколько ”символьно-логических дыр”, в которые дохлятина лезла с изяществом парового трактора. Тоже, кстати, может быть одной из причин его бытия, отметил маловероятную, но не исключенную возможность я.
А следующей парой у нас была трансфигурация с нашими любимыми друзьями Грифами. Безусловно, с несколько разболтанным (а, подозреваю, деструктурированным) золотым трио. Предчувствия меня не обманули: шестой был, благоухал отвратно (не поленился пройти относительно недалеко, исключительно, чтобы понять, насколько все плохо у опошленной), стоял в сторонке с Грейнджер. Судя по не самым довольным мордам лиц, парочка занималась церебральным коитусом, удовольствия от этого не получали, но упорно продолжали занятие.
Избранный стоял несколько в стороне от общей группы, при этом, можно сказать, в “круге доверия” с Лонгботтомом, довольно любопытным кадром. Как минимум тем, что судя по проявлениям, Невилл был посвященным алтарю магом, с соответствующей Лонгботтомам деформацией ядра и каналов, как установил я, на секунду войдя в медитацию.
Весьма любопытно и, возможно, перспективно, отметил я. Впрочем, с дальним прицелом, кроме того у Лонгботтомов алтарь мать-его-магический, так что пока просто присмотрим и подумаем.
Госпожа заместитель директора Колледжа Чародейства и Волшебства внешне напоминала старую деву, напоминала её характером и проявлениями. Но, судя по упорным, передающимся по наследству от курса к курсу слухам, о дополнительных обязанностях старост Гриффиндора, таковой не являющейся. Черт её, впрочем, знает, свечку я не держал, но общая уверенность таковая была, в рамках общей этики выглядело не слишком приглядно, но вполне возможно. Ну а учитывая количество должностей — довольно высоковероятно, выдал я вердикт и забил.
А так, сухощавая, с гипервыраженными мимическими морщинами дама, лет сорока на вид. С обширной, напоминающей строением негроидную, кормой, стоит заметить, что хоть и скрывалось старомодной одеждой, но было заметно внимательному взгляду, ну и как по мне — довольно комично.
Но, как преподаватель, МакГи комичной не была, а была она херовой — сестра по преподавательским талантам Бинса, всех отличий — не усыпляла и, в отличие от дохлятины, на все вопросы посылала. В библиотеку, но таким тоном, что всем было ясно истинное направление.
Бинс же, несмотря на свою очевидную некроприроду, на прямые вопросы отвечал, иной раз, стоит заметить, небезынтересно, что позволяло у Воронов не один десяток лет существовать “спиритоисторическому клубу”, именно так и никак иначе.
Ну а кошатина, сухо поприветствовав класс, задала исполнить экзаменационное задание второго курса, благополучно пролюбленное, не будем тыкать пальцем в кого, из-за кого. Было этим заданием каскадная трансфигурация “живого в неживое”, очевидно тренировочное, не имеющие ни малейшей практической пользы занятие. Ну ладно бы плесень в пыль, или бактерии в газ, злопыхал я, превращая слизняка в чернильницу, а вторым этапом — в чернильницу с пером и чернилами. Ну вот феерический долболюбизм.
Сидевший со мной Драко развлекался, трансфигурируя слизня в улитку, улитку в чернила в мензурке, но я, узрев гневный взгляд МакГи, толкнул его ногой под столом. Блондинчик вздрогнул, обрел берега и исправился, одним движением воспроизведя каскад. Который повторил и я после прокурорского взгляда кошки на мою чернильницу.
— Четыре балла Слизерину, мистер Малфой, мистер Пауэлл, — сморщив рожу в куриную жопку, известило это светило педагогики.
Орлиным взором с нахмуренным челом обозревая аудиторию, не замечая несколько очевидно получившихся результатов. Наконец, чело госпожи преподавателя разгладилось и аудиторию потряс её вопль:
— Превосходно, мистер Поттер, отменная трансфигурация! — вопила кошёлка, — Пять баллов Гриффиндору станет более чем заслуженной наградой!
Ну и хрен с ней, с трудом удержался я от челодлани, постигшей ряд студентов, к чести львов — не только со Слизерина. Вообще, с баллами была довольно забавная картина. И не самая простая, с экскурсом в историю и взаимоотношения в социуме магов.
У магов еще с доримских времен было три так называемых совершеннолетия, завязанных как на магию, так и на физиологию, в связи с последним имеющую примерные аналогии с миром простецов.
Итак, первое совершеннолетие определялось остановкой качественного развития ядра, формирования тела, условно-способного (тут, безусловно, с вариантами, но в целом по виду — так) к деторождению и разума, сформированного в достаточной степени для принятия решений и ответственности за них. Это дюжина лет, плюс-минус год.
Второе совершеннолетие, на котором останавливался взрывной количественный рост ядра, увеличение объёма маны, доступной к захвату, физиологически же — гарантированно безопасное деторождение (если без патологий) и способность формировать и обеспечивать детородную пару не “абы как получится”, а полностью самодостаточно. Это шестнадцать лет, опять же, плюс-минус тот же год.
Ну и третье совершеннолетие, обозначенное окончанием гибкого развития магканалов, ну и точка поворота биологической жизни от роста к увяданию, двадцать один год. Про плюсы-минусы умолчим.
Во времена Основателей большая часть магов были алтарщиками, плюс средства контрацепции были слаборазвитыми, разве что средства прерывания беременности, что было бредом сивой кобылы. Ну и ряд кардинальных и слабо исправимых решений, вроде аналога вазэктомии и перетягивания труб магией, восстановлению функции деторождения обычно не поддавались.
При этом, как понятно, в колледже толпа разнополого народа, от дюжины до шестнадцати лет поступления, брызжущие гормонами, как фонтаны, и несовершеннолетние с точки зрения тогдашнего социума магов. В те времена на Альбионе самостоятельным маг становился в двадцать один год, что довольно забавно, учитывая что мораль простецов десятилетний возраст считала достаточным для брака.
Ну, несмотря на забавность, согласно уставу со студентами обращались как с несовершеннолетними, сиречь детьми: масса ограничений, оставшееся до сих пор заклинание (точнее, как объяснил Уивер, проклятье), гасящее либидо поступивших в ноль и пищащее благим матом директору, деканам и всем невиновным и непричастным о попытке трахнуть проклятого. Телесные наказания, спать по отбою и прочие прелести. И система баллов, поощряющая учеников путем смягчения режима, замена их на порку и прочее.
На тот момент баллы делились на личные и факультетские. Последние, помимо фаллометрии основателей (отсутствие инструмента метрии у двух из них даже тогда было не принципиально, нужно — отрастят), предоставляли деканам, как представителям факультета, бонусы.
А именно: возможности выбирать тренировочные площадки, помещения и меню, причем всему факультету. На теперешний момент, по сути, осталось лишь это, да и то в урезанном виде — некоторое разнообразие меню выигравшего кубок Колледжа факультета, выбор времени тренировок и матчей по квиддичу, в смысле, кто и когда. С тем, кто, кого и куда, игроки определялись самостоятельно.
При этом, в этакой своеобразной фаллометрии уже теперешних деканов не принимал участия Флитвик (воображение рисовало полутораметровую елду размером с самого карлика, закинутую на плечо, и ехидное проигрывание бровками). Не принимала участия Спраут (тут, разошедшееся воображение рисовало хохочущую даму на троне из всяческой гербологии, из которого во все стороны торчали лютые, фаллообразные, длинные и толстые растительные тентакли).
А вот наш декан и кошатина были фанатами квиддича. Кубок школы давал бонусы, не необоримые, но вполне ощутимые, и наш Мыш сцепился с Кошкой в многолетнем противостоянии, нередко, вопреки природным прогнозам, выигрывая.
Если принять на веру теорию всемагического белобородого заговора, то борода тонкими манипуляциями, толстыми мозготрахами и литрами зелий раздул интерес во всежигающую страсть…
Но, как по мне, Снейп с МакГонагал были просто фанатами, а студенты — теми невиновными и непричастными, кто попал им под руку. При этом к приносящим баллы и баллы отнимающим они относились соответственно. Не знаю как точно МакГи, но наш декан, будучи в целом неплохим педагогом, успешно, мелкими подколками, придирками и прочей иезуитщиной доходчиво доносил, что баллы — хорошо, а их отсутствие — не очень.
Ну да хрен с ними, с английскими болельщиками, ехидно откомментировал я и погрузился в полутранс до конца занятия.
А следующим занятием у нас было как раз зельеварение, со студентами дома Ровены. Моим соседом традиционно стал Забини. Мулат с испанцем, нелюдимый, с довольно непростой судьбой, с которой, кстати, успешно боролся, став подмастерьем зельеварения к концу моего коматозного второго курса.
Опроса декан проводить не стал, задал несколько адресных вопросов и поручил варить зелье. Забини, все так же молча, сходил к шкафу с ингредиентами, тем самым напомнив мне, что мои запасы стоило бы передать в зельеварню, а то свинство выходит.
Мулат с придирчиво отобранными ингредиентами вернулся к столу, вывалил большую часть из них передо мной и вопросительно уставился на мою персону, на что я успокаивающе кивнул и приступил к разделке ингредиентов.
Собственно, разделкой моя работа и ограничилась, с самим зельем Забини справился сам и в явно недостижимые мной двадцать минут.
— Забини, Пауэлл — превосходно, — оповестил аудиторию декан. — Шесть баллов Слизерину, — не преминул добавить он, а после, подойдя и вполголоса продолжил, — Забини, вы как обычно? — на что мулат так же молча кивнул и, прихватив котел заклинанием, отошел за дальний, незанятый стол, — Пауэлл, можете быть свободны.
— Я бы предпочел попрактиковаться под вашим присмотром, сэр, — тихо озвучил хотелку я. — Кроме того, я еще не передал ингредиенты для зельеварения за курс и хотел бы это исправить, — потряс я папкой, на что Снейп кивнул.
— Подобная невнимательность, — тихо нудел декан сопровождая меня до подсобки с нерассортированными ингредиентами, — пагубна и почти преступна для зельевара, Пауэлл. Надеюсь, подобного не повторится.
