При жизни мистер Томпсон славно порадел ради общего блага. Весьма прискорбно, что его звезда закатилась столь преждевременно, память же о нем никогда не умолкнет."
Памфлет был украшен оттиском медведя с цепью на шее, но Генри вспомнил совершенно отчетливо, что медведи кровь не пьют. Буквально на прошлой неделе он отвечал про них на уроке естествознания.
Вспомнил он и тех, для кого кровь является насущным продуктом. На переменах мальчишки пугали друг друга дешевыми книжонками, позаимствованными у старших братьев, которых куда больше интересовали девы в полупрозрачных пеньюарах, чем твари, склонившиеся над ними. У тварей были лохматые гривы, блуждающий взгляд и клыки размером с ятаган.
Вампиры.
Ричарда Томпсона убили вампиры.
Они же сделали что-то непонятное, но явно нехорошее с его женой. Поколотили ее и порвали ей платье.
Растопырив пальцы, Генри провел рукой по полу. Показалось даже, что именно его ногти оставляют рваные раны на паркете. Но расстояние между царапинами было слишком велико. Ну и лапищи у них! А он сам еще такой маленький! Такой маленький, слабый и глупый!
Ненавижу!
Хотелось биться головой об пол, чтоб слезы навернулись на глаза, но они застряли где-то в груди, застыли острыми кристалликами соли и разъедали ему душу.
Ну и ладно. Ну и пусть так. Не надо рыданий, не надо выспренних речей и траурных повязок, опущенных штор и дурацких кокард на конских головах. Как там говорил его пращур? Тенеты, а? Узнать бы еще, что такое "тенеты," но, наверное, дрянь еще та. Ну их! Только месть. Пусть он и не бросил пригоршню земли на гроб того, кто не поленился написать ему письмо, зато он найдет его убийц. И поквитается с ними! Обязательно поквитается. Вот увидите.
Зажав коробку подмышкой, Генри спустился вниз.
-Что с твоими глазами? — рассеяно бросила тетушка, но тут же вернулась к изучению моли. За сто с лишним лет, проведенных обособленно, эта моль доэволюционировалась до невиданных размеров. Знай о ней Дарвин, включил бы ее в "Происхождение Видов."
-Ничего.
-Нашел что-то?
-Да, нашел. Кого-то, — еле слышно добавил Генри.
Своего деда. К чертям собачьим все "пра," всю эту вереницу дураков, отделяющих его от единственного умного человека в их роду. И не только умного, но и справедливого! Героя, державшего в страхе весь преступный мир Лондона — вот кем он был! И он во всем был прав.
Только в одном ошибся.
Но Генри будет умнее.
ГЛАВА 17
Несмотря на их давешнюю размолвку, Генри засиделся у Стивенсов до вечера. Из окна Уолтер пронаблюдал, как его приятель о чем-то быстро переговорил с новоявленными охотниками на нечисть, после чего отослал их, а сам вернулся в дом и еще долго извинялся за их нежданный-негаданный набег. Люмпены, что с них возьмешь? Даже помог Уолтеру вымести апельсиновые корки из-под ковра и подпереть покосившуюся елку.
За этим занятием их застала миссис Стивенс, но ничего не сказала, только прикусила губу и посмотрела на Генри, как древнерусский князь на татаро-монгольского лазутчика. Тот проигнорировал ее красноречивый взгляд и преспокойно задержался до ужина. Ввиду занятости хозяйки, трапезу составили тосты и комки масла, из которых она хотела слепить волков на холме возле замка, но в последний момент передумала. За ужином все трое сидели молчком. Лишь изредка журчала струя полуостывшего чая да ножи тихо позвякивали, опускаясь на тарелки. Несколько раз мистер Стивенс пытался разговорить жену, пусть даже на тему грядущей выставки, но она отвечала односложно. Заметно было, что присутствие Генри ее тяготит, однако выставить приятеля за порог Уолтеру мешала природная деликатность.
После трапезы они направились в гостиную. Эвике уселась в углу, отгородившись экраном от жарко натопленного камина, и достала из-под кресла корзину с зеленой пряжей. В умилении Уолтер пронаблюдал, как жена вяжет пинетки, хотя эта картина была далека от идиллической — Эвике так лихо колола спицами воздух, словно протыкала глаза невидимому врагу.
Несмотря на поздний час, Генри и не думал уходить. Он расположился в кресле по соседству, развернул газету и откинулся на спинку, напоминая пассажира, явившегося на перрон часа за три до прихода поезда и готового к длительному ожиданию. Время от времени он с громким шелестом опускал газету и смотрел на часы на каминной полке. На них же поглядывала и Эвике. Оба, казалось, затеяли игру с известными только им правилами, Уолтер же остался не у дел. Их молчаливое противостояние начинало его злить. Когда он уже готов был стукнуть кулаком по столу — предварительно убрав с него чайный сервиз, чтобы ничего не разбилось — и потребовать объяснений, послышался скрип подъезжающего экипажа.
— Кто же это в такой час?
— Это ко мне, — подала голос жена.
— К тебе?
Невозмутимая Эвике сунула вязанье обратно в корзину, схватила шаль и направилась в прихожую. Но Уолтер ее опередил. Приоткрыв парадную дверь, он увидел, как две женщины выходят из кэба и направляются к его дому, о чем-то тихо переговариваясь. Ему померещилось, что в каждом их движении таится коварство, а шлейфы их платьев хлещут из стороны в сторону, как хвосты хищных кошек, почуявших добычу...
Гизела огляделась: тот самый дом, где она уже была однажды и где получила столь негостеприимную встречу. В тот раз она бежала от Маргарет, теперь же Маргарет была по ее сторону баррикад, согласившись поехать с ней. Снежинки медленно кружились в свете фонаря, мягко падая на мостовую, оседая на волосах и ресницах, и Гизела в очередной раз подумала, насколько же она ненавидит Англию. С тех самых пор, как они приехали сюда, и каждую секунду после.
В одной руке она держала послание Эвике, другой нервно теребила черный локон.
— Что же она хочет сказать? Неужели извиниться? — вопрос был адресован скорее воздуху, чем к Маргарет. — Это все так странно!
— Главное, через порог не перешагивай, Жизель! — забеспокоилась вампирша. — Вдруг это ловушка? Поговори с ней отсюда!
Но Эвике, потеснив мужа, уже стояла на крыльце и махала ей, то ли приветствуя, то ли тоже советую держаться подальше. А за ее спиной появился незнакомый субъект с растрепанными, как со сна, волосами.
Едва ли не впервые Гизела подумала, что предостережение Маргарет может оказаться полезным. Она и представить не могла, что вампирам настолько тяжело живется. Будучи обычной виконтессой в обычном трансильванском замке, переступить через порог она боялась лишь по той причине, что потолок в следующей комнате мог на нее обвалиться.
— Эвике, добрый вечер, — поздоровалась она, останавливаясь на почтительном расстоянии и всем своим видом выражая вопрос "кто это притаился за твоей спиной?"
— Здравствуй, сестричка! — воскликнула Эвике.
И Уолтера, и неизвестного джентльмена от этих слов передернуло.
— Вы того, ступайте отсюда, — обратилась к ним миссис Стивенс, — а мы с Гизи потолкуем. К чему вам слушать женские сплетни? А ее компаньонка пусть у ворот подождет.
— Стивенс, неужели ты так все и оставишь? — возмутился второй мужчина.
Их ночная вылазка казалась Гизеле все более странной. Они с Маргарет переглянулись, и та лишь пожала плечами. Не надо было читать ее мыслей, чтобы понять: "Ну и зачем мы сюда пришли? Ничего хорошего здесь тебя не ждет, милая."
— Мистер Томпсон, я попрошу вас удалиться. Немедленно! — обернулась к нему Эвике.
— Я думаю, нам всем стоит разойтись, — начал Уолтер, поправляя сползшую шаль на ее плече, — и поговорить в другой раз, в более мирной обстановке.
— И не подумаю! Гизела — моя гостья, я ее пригласила!
— Вот видишь, Стивенс, теперь вам никуда не укрыться!
— Я ей доверяю! Полностью! Я бы доверила ей качать колыбель нашего ребенка, а не то что потолковать со мной в прихожей и не пустить мне кровь!
— Так и будешь смотреть на это? Твоя жена невменяема!
— Прошу прощения, — голос вампирши с легкостью перекрыл воцарившийся гвалт, сохраняя безукоризненно вежливые интонации. Впрочем, легкое раздражение уже звучало и в них. — Возможно, мне следует зайти попозже. Или... встретиться в другом месте?
— Нет, Гизела, иди сюда! — завопила Эвике.
— Гизела, стой! — почти одновременно с ней выкрикнул Уолтер.
— Вы бы определились... — пробормотала она. — Маргарет, подожди меня здесь.
"Все равно не замерзнешь," — добавила вампирша мысленно.
Тщательно вытерев туфельки о металлическую скобу, вбитую перед ступенями, она начала подниматься и готова была ступить на крыльцо, как вдруг случилось нечто, на что она никак не рассчитывала. Двигаться дальше не получалось. Она не смогла сделать очередной шаг, словно наткнувшись на стеклянную стену — о которую, к тому же, ударилась лбом.
— Ч-что... Что это значит?! — воскликнула Гизела удивленно. Эвике смотрела на нее с тем же ужасом, с каким она взирала на невидимый барьер. Даже мистер Томпсон казался озадаченным.
— Это заклинание? — поинтересовался он у Уолтера. Тот руками развел.
— Просто я захотел, чтобы она остановилась, ну и вот...
Застонала леди Мардсен.
— Вы подписывали брачный контракт? — обратилась она к Эвике. — Хоть что-нибудь себе выторговали? Хоть толику имущества?
— Так у нас все общее.
— Общее, скажете тоже. Ваш супруг полновластный хозяин дома. А вы никто.
— Но ведь... дом куплен на мои деньги, — и Эвике смущенно посмотрела на мужа, терзаясь, что лишний раз напомнила об их финансовом неравенстве.
Уолтер так низко опустил голову, словно хотел заглянуть себе за пазуху.
— После брака все имущество переходит в распоряжение супруга! — догадался Генри. — Вы же лишь его придаток. Известно ли вам, что вы даже в суд без него не явитесь? Вот стащат у вас кошелек, а, согласно букве закона, судить вора будут за кражу собственности мистера Стивенса с персоны миссис Стивенс.
— Такого быть не может.
— Добро пожаловать в прогрессивное общество конца 19го столетия, мэм.
-Ну что, Эвике, довольна этой Англией? Небось даже в услужении у отца и то вольнее было, — прошипела сквозь зубы разгневанная Гизела, которая уже устала тарабанить кулачками о воздух, ставший непроницаемым и жестким. — А с вами, мистер Штивенс, я еще непременно поговорю, и не думайте, что это будет разговор из приятных.
— Ничего не получится, Жизель. Тебе до него не добраться. Он отозвал приглашение.
— Что значит отозвал?
— Пригласить вампира в дом может любой, хоть поваренок на кухне, но последнее слово всегда за хозяином. Только он всецело властвует в своих чертогах. Таковы правила. Наши правила, установленные лордом Марсденом. Он свято блюдет права отцов семейств. В какой-то момент все мужчины начинают думать одинаково, — горько добавила леди Маргарет. — Если мистер Стивенс не захочет, ты не войдешь.
— Но почему бы мистеру Стивенсу не захотеть, а? — ввязалась Эвике, дергая Уолтера за рукав. — У тебя что, язык к гортани примерз? Скажи что-нибудь, порадуй нас красным словцом. Например, "проходи, Гизела" — посоветовала она, — или "уходи, Томпсон."
— Уходите оба.
— Что? — переспросила Гизела. — Я не ослышалась? Так ты платишь нам за гостеприимство, которые мы с отцом оказали тебе в Трансильвании? Это... это не вежливо! — она топнула ножкой.
— Ты и меня прогоняешь, Стивенс? Ну-ну.
Уолтер еще раз посмотрел на Эвике. Когда они поженились, то дали зарок, что будут на равных. Раз они столько вытерпели вместе, столько раз спасали друг друга, то просто не может быть иначе. Но сейчас, глядя на ее выступающий живот, Уолтер понял, что никакого равенства между ними не получится. Кто-то должен принимать решения. Единовластно.
На ум нежданно-негаданно пришли строки из средневековой поэмы про короля Орфео, чью жену вознамерились похитить эльфы. И какие бы меры ни принимал король, какую бы стражу ни выставлял, они все равно умчали ее в Волшебную Страну. Но то сказка, а здесь — реальность. И он не позволит нечисти прикоснуться к Эвике. Не позволит!
— Да, я прогоняю вас всех! — взревел он, прижимая к себе женщину, которая опустила руки и одеревенела в его объятиях. — Потому что хочу, чтобы моя жена выносила моего ребенка в спокойной обстановке! Без вампиров. Без охотников на вампиров. Без нервотрепки. Ну не нужны ей сейчас такие потрясения, как же вы все не можете этого понять? Если понадобится, я очерчу дом кругом из мела, лишь бы ни одно чудовище не напало на нее! И на моего ребенка!
— Мне очень жаль, милый, но одно чудовище сюда уже пробралось, — прошипела Эвике, вырываясь, — и это чудовище ты!
Всхлипнув, она бросилась прочь с крыльца и было слышно, как она грузно топает по лестнице, поднимаясь в спальню.
— Прощай, Штивенс, я была о тебе лучшего мнения, — бросила Гизела, разворачиваясь и уверенным шагом направляясь прочь.
Ей хотелось плакать, но сейчас она не могла себе этого позволить. Маргарет обняла ее за плечи и увлекала за ворота. Томпсон, которому Уолтер, прежде чем убежать вслед за Эвике, позволил задержаться на минуту, усмехнулся им вслед.
Уже у самых ворот под ноги Гизеле упала фарфоровая вазочка. К горлышку красными нитками был наспех примотан клочок бумаги. Осторожно, чтобы не пораниться об осколки, вампирша подняла его и прочла объявление о завтрашней выставке скульптур из масла. Эвике смотрела на нее из окна спальни и торопливо выводила пальцем на заиндевевшем стекле "Я приглашаю".
Гизела пыталась сдержаться, но, в конце концов, она была всего лишь слабой девушкой, поэтому независимо от нее самой слезы побежали по щекам. Она не придумала ничего лучше, как уткнуться в плечо Маргарет и разрыдаться, приговаривая что-то про жестокость и несправедливость этого мира, про то, какой негодяй этот Стивенс, и как она хочет вернуться домой к отцу. Все это она пыталась говорить одновременно, так что до Маргарет долетали лишь отдельные слова.
Сначала вампирша просто слушала, потом начала ее целовать. Резкие и болезненные, как укусы, ее поцелуи сыпались на лоб Гизелы, на ее щеки, даже на подбородок.
— Бедная Жизель! Как же мне тебе помочь? Будь ты джентльменом, я бы поцеловала тебя в губы — как жаль, что ты женщина, а женщины так не целуются. Будь ты... будь... Но я все равно тебя очень сильно люблю. Ты само совершенство, Жизель! Вот ты делай что-нибудь, а я стану тобой любоваться!
Лицо Маргарет вновь осветила улыбка, умиротворенная и неподвижная, как у античной статуи.
И глаза у нее были такими же пустыми.
Гизела улыбнулась сквозь слезы, обретя поддержку там, где совершенно не ожидала. Но тут же ее посетила мысль, заставившая злиться еще сильнее.
— Где же черти Берту носят?! Ее никогда нет рядом, когда она нужна!
* * *
Виконтессе было невдомек, что еще прошлой ночью, выпорхнув из Дарквуд Холла, ее подруга понеслась в Ист Энд. Долго бродила по трущобам, шарахаясь от случайных прохожих. Опамятовалась она, лишь когда по узкой улочке уже растекались первые лучи солнца, как ручейки, предвещающие прорыв плотины. В панике вампирша постучалась в дверь первой же гостиницы.
— Ознакомьтесь с правилами, — сказала старуха в бесформенном платье и рваных митенках. На голове у нее был неопределенного цвета чепец, который она, вероятно, использовала в качестве прихватки, половой тряпки и решета.
