Баг реальности (демон-соблазнитель)

Девушка в двери взяла себя в руки и, подойдя к докторше, начала что-то ей тихим голосом говорить. Я же, легонько насвистывая, продолжил одеваться. И вдруг поймал на себе Анин взгляд.

— Ничего у тебя нигде не кружится. И сотрясения нет. Ты просто школу прогулять хочешь, да?

— Нет, конечно же нет! Я, наоборот, очень-очень хочу в школу! Не хочу дома сидеть... Ой, что-то опять закружилась! — я картино рухнул на койку и взялся руками за голову. Правда в этот раз, боюсь, переиграл.

— Давай этого симулянта сюда, Анечка. Сейчас мы ему всё отрентгеним...

Они устроили меня, как надо... И моё благодушное задорное настроение вдруг мгновенно сняло. А вдруг на снимке будут видны рога, и ещё что-нибудь? Что тогда буду делать?

Обуреваемый плохими предчувствиями, я кинулся смотреть на чёрно-серый квадратик, игнорируя недовольный взгляды и ворчание. Когда посмотрел на снимок, успокоился — выглядело всё, вроде как, прилично и без явных аномалий.

После этого Аня повела меня обратно, в кабинет терапевта. И, поднимаясь вслед за нею по лестнице, я, наконец, не выдержал.

— Анечка, дорогуша. Скажи, а до скольки ты работаешь?

Девушка сбилась с шага, и медленно повернулась, вперив в меня взгляд больших серых глаз.

— Зачем тебе?

— Ну, думал, может телефончиками обменяемся...

— Покажешь мне... Бибиотеку?

— Нет. Кое-что другое покажу!

Аня мило покраснела, но не обиделась и только фыркнула.

— Нет-нет, ты не поняла. Это я уже показал. Кое-что другое покажу...

— Кое-что другое?

— Ага. Настоящий секс. Такой, какого у тебя ещё никогда точно не было! Но можно просто в кафе каком-нибудь посидеть...

Лицо её надо было видеть. Открыв рот, будто собираясь что-то сказать — она будто передумала, махнула рукой и пошла прочь. Деваться было некуда, пришлось идти следом, понурившись и утешая себя тем, что хоть с Натальей выгорело.

Для меня всё закончилось минут через пять, и, к слову, не так и просто. Я вышел из стен поликлиники с официальной бумагой, позволяющей прогуливать школу, с трудом выбитым обещанием не заявлять в милицию, тощей тетрадкой, в которую понаписали всякого умного и которую теперь надо было всегда с собой носить на приёмы, и... вложенной туда между страниц квадратной бумажкой с телефоном, возле которого было подписано: Аня.

Довольно потирая руки, я, мигом забыв про "кружащуюся голову и тошноту", пробежался за троллейбусом и запрыгнул в уже закрывающиеся двери, без сожалений растолкал при этом каких-то копуш, застрявших у выхода, и, удобно устроившись в уголке, принялся с особым цинизмом раздражать всех своей довольной улыбкой. А когда освободилось место рядом с экзотического вида, красивой и ухоженной черноволосой женщиной, которая со скучающим видом смотрела в окно, я тут же юркнул туда и начал светить своей улыбкой уже не бродкастом, а вполне себе адресно.

Она, само собой, моего внимания не заметила — или подумала, что это я мимо неё тоже в окно смотрю. Что ж, не проблема!

— Классная погода, да?

Женщина обернулась, но не посмотреть на меня — а убедиться, что я обращаюсь к кому-то другому. Поняв, что я смотрю на неё и говорю явно с ней, удивлённо приподняла красиво изогнутую бровь, смотря на меня, как на удивительное насекомое.

— Да скучно же ехать! А так, хоть поговорим.

— Поговорим? — она, помолчав чуть, всё-таки решилась ответить. Голос мне понравился, и мелькнувший в глазах огонёк — тоже.

— Ага. Именно так. Будем создавать при помощи рта и всего что там глубже колебания воздуха, и одновременно воспринимать их и превращать в понятную обоим информации при помощи того, что находится выше рта — то есть, мозга.

Женщина умехнулась, сверкнув ровными белыми зубами.

— Шикарная улыбка. Да и вообще вы очень красивая женщина, — сказал я чистую правду.

— Ничего себе. Тебе сколько лет-то? Если бы не твой возраст, я бы подумала, что ты меня сейчас клеишь.

— Возраст это не то, на сколько выглядишь, а то, на сколько себя чувствуешь! — говоря это, даже палец вверх поднял, для убедительности. — А я чувствую себя на много, ох как намного! Я стар! Я супер-стар! Хотя... Говорят, первые сорок лет в жизни мальчика самые проблемные.

Весёлый смех стал достойной наградой за вовремя всплывшие в памяти бородатые шутки.

— Кстати, вы похожи на татарку. Они бывают очень красивыми!

— Мой отец из крымских татар.

— Вот, как знал, как знал! Глаз-алмаз! А ещё я умею на руке гадать! Хотите, погадаю вам? Как, кстати, зовут? Таня?.. Прекрасно. Давайте сюда ладошку... Так... О, что я вижу! Какой ужас... Он о вас даже не думает. Представьте себе, какой негодник, а? Но рядом с линией жизни проходит ещё одна. Линия возможности! Однажды, рядом с вами в троллейбусе сядет прекрасный принц, с виду похожий на школьника. Вы не будете воспринимать его всерьёз, и, скорее всего, не послушаете его советов. Но, если всё-таки решитесь... Он подарит неземное наслаждение, и поможет разобраться во всём. Вот, больше ничего не вижу...

Татьяна хохотала уже не сдерживаясь, во весь голос, и на нас даже начали оборачиваться люди. Но мне пришлось состроить обиженное выражение на лице.

— Ну вот, так и знал! Всерьёз не воспринимает. Но, если вдруг решитесь... — я достал записную книжку, на чистом листке написал свой телефон — вернее, пока просто телефон своей симки. — То вот номер прекрасного принца.

Вырвав листок, я сложил и протянул его, проследив, как красивые пальцы с маникюром осторожно берут его, будто терзаясь — то ли спрятать куда-то, то ли скомкать и выкинуть.

— Ладно, не буду больше красть ваше время. Тем более, остановка как раз моя.

Пока она не успела опомниться, быстро наклонился и чмокнул прямо в губы, после чего вихрем вылетел наружу, расталкивая уже начавших залезать внутрь пассажиров. С улицы послал ошалевшей Татьяне воздушный поцелуй, и быстрым шагом направился к метро. Путь мой опять лежал в центр. И, если честно, я испытывал сильнейшее волнение. Вскоре должен был наступить момент истины — получится быстро получить в своё распоряжение какие-то финансы, или нет. Но даже не это главное. Тот способ обогащения, который я задумал, мягко говоря был не очень этичным. И даже, наверное, не совсем законным.

Спускаясь вниз по эскалатору, улыбался всем тем, кто поднимался навстречу. Моя улыбка отражалась от человеческих лиц всем спектром эмоций — от удивления и негодования, мол, как посмел на меня смотреть, и не сидорок ли ты часом — до ответных улыбок. Первое чаще работало для мужчин, второе — для женщин.

В вестибюле глаза разбегались, красавицы всех мастей и видов спешили по своим делам. Можно было бы неплохо разойтись... Но специально тратить время на это сейчас было жалко. Я просто выбрал местечко на платформе с наибольшей концентрацией своего основного ресурса, и пока поезд не подъехал, улыбался и пытался ловить взгляды по очереди всех стоящих поблизости красавиц. К сожалению, все они воротили носы, и я забил на попытки их расшевелить.

Без приключений доехав до Невского, я поднялся наверх, остановился у выхода из метро и задумался. Что лучше: банк или ювелирный?

Глава 23

Решил остановиться на ювелирном. Люди, которые идут покупать себе блестящие безделушки, совершенно точно имеют на это лишние деньги, без которых вполне смогут прожить. Что не скажешь про банк — туда может привести и реальная нужда. Конечно, в обоих случаях возможны исключения, но стопроцентные гарантии даёт только морг, да и то не всегда.

Погуляв полчасика туда-сюда, я присмотрел внутри Гостиного Двора самый пафосный ювелирный из тех что нашёл, по крайней мере на неопытный взгляд человека, не покупавшего такой лабуды ни разу. Рядом, будто по заказу, располагался отдел со всякой красивой посудой, шкатулками и прочей дребеденью, а главное — с игрушечными солдатиками. Лучше и не придумаешь! Подросток, который крутится вокруг прилавка с петровскими гренадёрами, славянскими витязями и американскими морпехами, мало у кого вызовет подозрения.

Выбрав цель, я перешёл к активной фазе плана. Надел маску и перчатки, достал пистолет... Конечно же, нет. Всего лишь переодел куртку, натянул на свою большую и умную голову, надвинув на самые глаза, кепку с надписью "Sax", и нацепил старые, стрёмно выглядящие очки с огромными квадратными стёклами.

После этого оставалось только ждать. Однако чем дальше, тем лучше я начал понимать, что затея моя не такая уж проста в исполнении. Большинство проходящего мимо ювелирного народа просто глазели на красивые безделушки, и не думая покупать ничего, а те, кто всё-таки останавливался, не вызывал впечатления имеющих достаток людей, и отбирать у них непосильно нажитое у меня бы просто рука не поднялась.

Помогла решиться чистая случайность. Когда уже думал, что ничего не получится и пора сворачиваться, рядом столкнулись интересы какой-то сухонькой старушки и дородной тётки, которую при первом взгляде принял за цыганку — столько на неё было напялено всяких бус, перстней и прочего. Причём, столкнулись в прямом смысле, эти двое буквально налетели друг на друга. Я прекрасно видел, что старушка не виновата, но толстуха взвилась разъярённым корушном, матерящимся человечьим голосом, и заставила несчастную бабульку буквально вжать голову в плечи.

Я подошёл к ним, и активировал Приказ Инкуба. Вот он, момент истины! Сейчас станет ясно, владею ли я своими способностями, и если да — то насколько.

Способность "Приказ Инкуба" активирована, срок действия: пятнадцать минут.

Потрачено Очков Изменения Реальности: пять.

Доступно Очков Изменения Реальности: двенадцать.

— Извинитесь перед бабушкой! — строго обратился я к толстой тётке.

— Ну, эта, извините. Виновата была, исправлюсь.

— Искренне!

— А, ну простите, да. Просто, это, понимаете... Ну люблю я унижать людей. А таких вот, как вы, которые не как все, не люблю. Вот всяких, которые считают, что они, ну это, как будто выше... Но да, я искренне-искренне раскаиваюсь, простите-извините меня!

— Всё, хватит. Пошли за мной, будешь отрабатывать!

Эта самоходная куча потащилась за мной, грузно переваливаясь с ноги на ногу. Почему-то представилось, что это гигантский мерзкий слизень, после которого остаётся липкий и вонючий след...

Не откладывая в долгий ящик, я начал допрос:

— Ты провинилась перед мирозданием и должна искупить свою вину, женщина! Сколько денег сможешь пожертвовать ты на правое дело помощи голодающим детям Африки?

— Ну, сто рублей могу...

— Сто? Не-е-е, эдак мы каши не сварим... Ладно, давай так. Сколько денег у тебя есть, которые на самом деле не нужны и без которых ты могла бы спокойно прожить?

— Ну, это, не знаю.

— Примерно. Предположим, тебе предложили сделать выгодный вклад. Сколько бы ты могла вложить?

— Ну... Пятьсот тысяч...

— А если бы собрала все сбережения, тогда сколько?

— Миллиона четыре...

— Хорошо. Сколько денег у тебя сейчас с собой?

— Ну, эта... Да тыщ пять.

— А где остальное?

— Так, в банке...

— Каком?

— Так, в сбербанке...

— Сейчас же идём в ближайшее отделение, и ты снимешь пятьсот тысяч. Давай, быстрее! — десяти минут могло не хватить, и стоило пошевеливаться. Благо, отделение банка имелось неподалёку, и я, нещадно подгоняя, заставил эту тяжело дышащую и сильно потеющую толстуху добежать туда минут за пять.

В итоге, чудо — но мы успели! Успели получить деньги и передать их мне, успели написать расписку, с подписью, что дарим мне пятьсот тысяч безвозмездно и не имеем притензий, а заодно пару чистосердечных признаний в ряде противозаконных действий. Мы — это в смысле толстуха под моим руководством. Напоследок, я ещё и дал ей несколько приказов — забыть про меня, не обращаться в милицию и идти прямо, не сворачивая, в сторону от метро. Сам быстро заскочил в какой-то магазинчик, снял кепку и очки, поменял куртку, и пошёл следом, на приличном отдалении.

Спустя полминуты, когда вышло время действия Приказа, толстуха замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, начав заполошно оглядываться. Потом развернулась в сторону банка, прошла часть дороги до него, опять остановилась. И вдруг начала неистово креститься...

Последив ещё немного за жертвой справедливости, снизошедшей на землю в моём лице, я с облегчением увидел, как она проходит мимо стоящих на улице милиционеров, и не думая приставать к ним со всякими глупостями и даже явно специально обходя их по широкой дуге. Я не был уверен, что так будет и впредь, и всё-таки очень волновался — не хотелось получить неприятности с законом на ровном месте. Но усилием воли заставил себя больше не думать обо всём этом. В конце концов, зацепок не так и много, в городе ещё не натыканы камеры на каждом углу, а у меня есть расписка, орудие для шантажа, и на самый худой конец всегда будет возможность приказать тётке забрать заявление или если нельзя свидетельствовать в пользу меня. В то же, что приказ забыть меня сработает, если честно, не верил ну вообще ни капли. Но попробовать как минимум стоило.

Получив свободные финансы, я, не откладывая в долгий ящик, начал их тратить. Первым делом купил телефон, ту самую неубиваемую нокию, и воткнул в него симку. Всё-таки, номер мой уже много у кого, и на него вполне могли звонить. А пропустить свидание с какой-нибудь симпатичной студенткой из-за долгих гудков в трубке — что может быть бестолковее?..

После этого я прошёлся, очень бегло, по магазинам с одеждой и обувью. Выбрал себе кое-чего поприличнее, затолкал в рюкзак, и вдруг понял, что не знаю, как залегендировать все эти покупки перед родственниками. Носить с собой, и переодеваться тайком?.. Бред же, полный...

Недолго поломав голову над этим, придумал как выкрутиться. Решение получалось не самое красивое и этичное, но оно позволяло спастись от ненужных вопросов. Сходив в пнукт обмена, я заполучил хрустящую свежую бумажку в сто долларов. Кинул на землю, потоптался сверху, снова поднял. Всё, теперь я "нашёл" эти деньги. Дома похвастаюсь и либо подарю своим, попросив какой-нибудь мелочи для похода в магазин, либо оставлю себе.

Конечно, такое тянет только на разовую акцию... Но там можно будет и что-нибудь ещё придумать. А время поджимало, уже вот-вот пора было "возвращаться из школы", обедать и гулять с собакой, а ещё — обязательно созвониться с одноклассниками, сообщить им о своей болезни. Сунув основные сбережения в какой-то учебник, я засунул несколько сотенных рублёвых банкнот и одну долларовую в карман и побежал ловить такси.

До дома доелетел с ветерком. Благо, доблестным офисным хомячкам ещё предстояло пахать и пахать до их самой главной за день забавы, часа пик, когда можно с ликующими воплями бежать по своим машинкам, радостно вставать в общегородскую пробку, бибикать и поджимать друг друга, ездить дворами и отравлять воздух выхлопами работающих на холостых оборотах двигателей. Хотя, улицы в эти годы кажутся до неприличия пустыми. Ещё не стало правилом иметь в семье по две тачки, у домов полно мест для парковки, не заставлены и обочины, а трассы способны вместить в разы больше транспорта, чем там есть на самом деле...