— Джейк может быть трудным выбором, — сказала Корделия. — Некоторое время он будет начеку.
Стефани посмотрела на список. — А как насчет этой — Элдоры Яззи? Она одна из тех, о ком писал Ноузи. Ты ее знаешь? Похоже, вы примерно того же возраста.
— Да, вроде как, — сказала Корделия. — С занятий. Мы никогда по-настоящему не были дружны, но я, наверное, могла бы что-нибудь придумать. Дело в том, что если я собираюсь быть вашим разведчиком под прикрытием, то мне нужно немного дистанцироваться. Древесные коты — хороший повод для нас продолжать встречаться, но я могла бы — извини, Стеф — сыграть на твоей репутации властной всезнайки.
— Это я смогу. — Стефани изо всех сил старалась, чтобы это звучало так, как будто она шутила, но понимала, что такая репутация уязвляет. Было ли что-то неправильное в том, чтобы действительно знать о чем-то больше, чем другие люди? Неужели нужно было прикидываться дурочкой только потому, что ей еще не исполнилось шестнадцати? Странным было то, что большинство взрослых, казалось, не возражали, но ее "сверстники" действительно возражали. Ой. Может быть, это потому, что я не насмехаюсь, даже про себя, над большинством известных мне взрослых, но не очень хорошо умею скрывать, когда думаю, что какой-то ребенок — торчок. Она оставила это на рассмотрение в будущем.
— Думаю, что это хорошая идея. Нам просто нужна зацепка, какое-то представление о том, как распределяется наркотик. Если бы мы справились с этим, возможно, смогли бы проанализировать это, выяснить, что это было. Это может дать нам зацепку относительно того, кто это делает.
Карл вздохнул. — Я снова и снова пытался поговорить с Надей, но ничего не получалось. Шампанское и канапе, потом танцы, потом обморок. Я начинаю ей верить. И Луну тоже. То же самое. Мои предки разбираются в повадках молодежи, и они понимают, что запрет Наде видеться с Луном только подтолкнет ее к тому, чтобы скрываться. Вместо этого она встречается с ним, но только под присмотром: плавательный клуб, у нас дома. Ограничения объясняются как наказание за то, что она нарушила правила и оставила Анастасию и Нат без присмотра, а не как то, что она заинтересовалась "мужчиной постарше".
Стефани кивнула. Надежно устроившись на своем месте на заднем сиденье, она изучала Карла. Взрослый мужчина. Неужели люди так думают обо мне и Карле? Она почувствовала, как горят ее щеки, и была рада относительному укрытию на заднем сиденье. Или, может быть, на меня просто смотрят как на младшую сестру, таскающуюся за кем-то вроде старшего брата. Мне интересно, что думает Карл, но он последний, кого я когда-либо спрошу.
* * *
Если бы Стефани и Карл не посвятили Корделию в свои тайны, Корделия знала, что она бы не задумалась дважды о странных отношениях между Фрэнком Камара и Германом Мэем. Если быть до конца честной с самой собой, Корделия знала, что с тех пор, как Фрэнк вторгся в дом Кемперов, она вообще избегала думать о нем. Ну и что с того, что она дважды проверяла замки в доме, если слышала, как над головой пролетал аэрокар, а она была одна? Это было просто благоразумие, верно?
Но в глубине души Корделия знала, что Фрэнк напугал ее. Даже больше, чем она ненавидела свой испуг, она ненавидела знать, что может быть напугана. Ей всегда было комфортно бродить по бушу в одиночестве. Теперь она никогда не ходила в поход без Барнаби, и ей было очень приятно знать, что Атос будет где-то рядом.
Корделия работала у Кемперов, размышляя о том, как лучше подойти к Элдоре Яззи, когда услышала гул пролетающего мимо аэрофургона. Выглянув в окно, она подтвердила, что это был тот самый, которым обычно пользовался Фрэнк Камара, когда прибывал за грибами.
Интересно, почему Фрэнк — сын владельцев одного из самых модных и популярных ресторанов на Сфинксе — сам летает за грибами? Он — ноль, но, конечно, его родители могли бы найти для него занятие получше, что-то, что было бы лучшей подготовкой для помощи в семейном ресторане и на продуктовых складах. Не то чтобы он делал какой-то выбор. У Германа заказ готов и упакован в коробку.
Она была почти уверена, что была права насчет этого. Недавно они с Маком занимались ремонтом водопровода в одном из зданий, где росли грибы, когда Фрэнк зашел забрать их. В другой раз она сама была там, забирая грузовик грибного компоста для садов Шардт-Кордова, когда Фрэнк загружал свой аэрофургон. Еще один раз, когда она пошла показать несколько интересных грибов, которые нашла во время прогулки, на случай, если это может быть новый сорт, она увидела упакованный и готовый к отправке заказ.
Это совсем другое дело. Почему Герман, кажется, так боится Фрэнка? Если уж на то пошло, почему настроение Германа так переменчиво? Я всегда думала, что перепады его настроения были вызваны тем фактом, что он не в восторге от того, что его работа мешает ему выходить на улицу и собирать награды. Или, может быть, дело не столько в самих наградах, сколько в заслугах за открытие? Но что, если это связано не только с работой? Что, если Герман балуется каким-то наркотиком, который там есть? Конечно, у Фрэнка Камара репутация человека, употребляющего наркотики, даже немного занимающегося торговлей.
Не имея ответа на эти вопросы, даже представления о том, были ли они на самом деле, или просто у нее разыгралось воображение, Корделия решила, что следующим разумным ходом действий будет разведка. Очевидным началом был Герман. Мальчики Кемперы очень серьезно относились к своей роли домовладельцев, так что было легко присоединиться к ним, когда они в следующий раз отправились к Мистеру Эку, чтобы что-то улучшить. Сегодняшним проектом был автоматический упаковщик грибного компоста, дополнение, которое Корделия полностью одобрила, потратив полчаса на то, чтобы убрать остатки с пола воздушного грузовика семейства Шардт-Кордова.
Герман появился не сразу, чтобы поприветствовать их, и Корделия заметила, что полки, на которых обычно стояли коробки с грибами, сегодня были пусты. Она почувствовала, как спадает нервное напряжение, потому что это означало, что вряд ли зайдет Фрэнк. Затем гнев на свою трусость заставил ее выпрямиться.
Когда они выгрузили свое снаряжение, а Герман все еще не появился, Мак повернулся к Корделии. — Не могла бы ты выяснить, где Герман? Он нам не нужен или что-то в этом роде, но это только кажется вежливым — дать ему знать, что мы здесь. Скажи ему, что мы будем у компостной кучи.
Зак ухмыльнулся и добавил: — И если он предложит нам взять домой какие-нибудь грибы, обязательно спроси, есть ли у него эти фиолетовые Портабелло. Я все еще мечтаю о фаршированных шляпках, которые Дана сделала в прошлый раз.
— Будет сделано, — пообещала Корделия. Она выпрыгнула с заднего сиденья, на котором ехала, довольная тем, что ее лодыжка даже не болела. Атос подскочил, чтобы сесть верхом на сбрую, которую Корделия теперь носила вместе со всей своей одеждой. Сначала мягкая накладка на спине и такая же на плече показались ей немного странными, но на днях она забыла надеть шлейку, и то, что она не носила ее, было тем, что казалось странным. Забавно, как все изменилось.
— Блик! — прокомментировал это Атос, усаживаясь, и Корделия почти могла поклясться, как почувствовала, что он разделяет ее веселье. Поскольку у Корделии был предлог поискать Германа, чтобы пошарить вокруг, она так и сделала. Большинство зданий, похожих на грибы, были закрыты на ключ. Аккуратные таблички с изображением говорящего мультяшного гриба гласили: — Пожалуйста, не беспокоить. Мы растем! — В них Корделия определенно увидела своеобразный навязчивый юмор доктора Глинис Бонавентура. Корделия нашла Германа работающим в лаборатории. В отличие от зданий для культивирования, это было не заперто. Она постучала в дверь, помедлила, затем, следуя простому деревенскому обычаю сельского Сфинкса, вошла сама. Она чувствовала себя немного виноватой, учитывая ее решимость шпионить, поскольку вспомнила, как Фрэнк использовал тот же предлог, чтобы прийти в дом Кемперов без приглашения.
Может быть, есть какое-то сходство, подумала она. Но это не объясняет, почему он вел себя так странно. Или тот факт моей уверенности, что он не постучал сначала. Как и в большинстве зданий на Сфинксе, какими бы маленькими они ни были, здесь был закрытый тамбур, призванный обеспечить барьер между наружной и внутренней средой не только в течение почти шестнадцати месяцев зимы, но и в более холодные периоды осени и весны. Корделия вошла, рефлекторно притопнула ногами, чтобы, как любила выражаться ее мать, "оставить людей на улице там, где они хотят", затем открыла смежную дверь. Она вела в небольшой кабинет, который, в свою очередь, открывался в дверь с надписью "Лаборатория".
— Ты останешься здесь, Атос, — сказала она, похлопав по воздуху в знаке "ложись". — Не думаю, что им понравилась бы кошачья шерсть в лаборатории. — Корделия постучала снова, затем выглянула из-за края двери лаборатории. Герман поднял взгляд своих почти бесцветных серых глаз, широко раскрытых над маской, от того места, где он делал что-то таинственное с раствором чего-то, содержащего частицы органического вещества. Он поспешил к ней, жестом предлагая ей вернуться в главный офис.
— Упс! — Корделия извинилась, отступая назад, — прости. Я не хотела тебя напугать. На самом деле все наоборот. Мои братья хотели, чтобы я сказала тебе, что они рядом с компостной кучей, собирают что-то, что как клянется Мак, просеет компост, отсортирует, а затем упакует.
Герман опустил маску и улыбнулся ей. — Мне показалось, что я услышал стук, но я работал с этим осадком, и, поскольку никого не ожидал, продолжил то, что делал.
Обычно Корделия ушла бы, но теперь, вспомнив о своем решении шпионить, она решила остаться.
"Кажется, с ним все в порядке", — подумала она, отметив, что его глаза выглядели нормально, и что он казался соответственно энергичным, — "но исходные данные тоже полезны. Если я приду сюда в другой раз и его зрачки будут расширены или что-то в этом роде, тогда у меня будет сравнение."
— Над чем ты работаешь? — спросила она, присаживаясь на край стола и притягивая Атоса к себе на колени.
— Анализирую новый грибок с полки, — радостно сообщил Герман. Он пустился в подробное объяснение того, как каждый из сфинксианских грибов должен быть изучен на всевозможных уровнях. Она довольно быстро потеряла смысл, но поняла, что грибы очень изменчивы. Некоторые были даже ядовиты только на одном этапе своего жизненного цикла, механизм, несомненно, предназначенный для того, чтобы сделать их непривлекательными на определенном этапе их репродуктивного цикла или плодоношения.
— Таким образом, мы не только проводим детальный анализ каждого образца, — сказал Герман, — но и, как только нам удается вырастить наши собственные сорта, повторяем процесс на каждой стадии роста. Затем мы делаем все это снова после размножения в разных средах. То, на чем выращено растение — и это включает в себя гораздо больше, чем грибы, хотя большинство людей не знают об этом, — может изменить вкус, текстуру и даже то, насколько питательным будет конечный результат.
— Думаю, моя мама говорила об этом, — сказала Корделия, — что-то с сахаром?
— Сахар, безусловно, относится к одной из категорий, особенно в том, что касается вкуса. — Герман умудрился просто не звучать снисходительно.
— Это большая работа, — сказала Корделия.
— И все больше и больше, — согласился Герман, — с тех пор как доктор Бонавентура больше заинтересована в том, чтобы отправляться на сафари в поисках новых образцов, чем в скучной рутине. — Должно быть, он понял, что было неосмотрительно так отзываться о своем работодателе, потому что быстро добавил: — Но я не возражаю. Я совсем не возражаю. Гарантированная работа.
— Может быть, она наймет вам помощников, — предложила Корделия, — и даст вам немного свободного времени.
Она ожидала, что Герман будет выглядеть довольным или пренебрежительным. Чего она не ожидала, так это выражения паники, промелькнувшего на его обычно мягких чертах лица.
— О, я действительно не возражаю, — повторил он. — Это большая работа, но, как я уже сказал, гарантированная работа.
Он поссорился со своим боссом? задумалась Корделия. Возможно, ему уже сказали, что бюджет не распространяется на дополнительную помощь. Доктор Бонавентура финансирует этот проект из своего собственного кармана, и если работа такая суетливая, как утверждает Герман, она не может просто нанять пару стажеров-биологов для выполнения работы. Может быть, он боится, что я сделаю "полезное" предложение боссу и выдам, что он был недоволен. Слабый гул снаружи возвестил о том, что Мак и Зак тестировали какой-то аспект своей машины.
— Я лучше пойду помогу мальчикам, — сказала Корделия, спрыгивая со стула. — Мак, вероятно, захочет, чтобы я засыпала компост в бункер или что-то в этом роде. Я скажу им, что ты занят, и мы постучим, прежде чем уйти. — Герман вежливо проводил ее до двери. Пока Корделия застегивала сбрую и давала Атосу устроиться, открылась наружная дверь, затем внутренняя. Глинис Бонавентура буквально влетела в комнату, двигаясь с такой энергией, что затрепетала композиция из сухих цветов в вазе на столе.
Невысокая и пухленькая, с теплой золотисто-коричневой кожей, Глинис носила ярко-рыжую прическу с россыпью серебристо-белых пятен. Эта замечательная прическа была уложена так, чтобы завиваться под подбородком, так что создавалось впечатление, что на голове у нее шляпка гриба. Она носила практичную для полевых работ одежду, вплоть до аккуратно обутых ног, мощный персональный антиграв, который она использовала при сборе образцов, чтобы избежать уплотнения почвы и уничтожения подземных частей ее любимых грибов, и винтовку, перекинутую через плечо.
Ремень этой винтовки был изношен, а приклад поцарапан. Очевидно, от нее было много пользы, и Корделия была рада, хотя на самом деле и не удивилась, увидев это. Мак и Зак сказали ей, что у доктора Бонавентуры "легкий" характер. Действительно, Зак закатил глаза на выбор Маком прилагательного. Но они также сказали ей, что Бонавентура была опытным исследователем, которая подходила к дикой природе Сфинкса со всей серьезностью. Карл сказал ей почти то же самое, когда она спросила его об этом.
— Шеф Шелтон предпочел бы, чтобы она не бегала вокруг да около в одиночку, — сказал он, — но это не первый раз, когда она работает в полевых условиях. На самом деле, даже не в первый раз на Сфинксе. Она может казаться — мне неприятно это говорить, но единственный термин, который действительно подходит, — "легкомысленной", — но я бы доверил ей заботиться о себе больше, чем восьмидесяти процентам людей, родившихся здесь.
На данный момент, однако, эта "легкость", которую описал Мак, находилась прямо спереди и в центре.
Она была уже на середине речи, когда переступила порог. — Герман, я нашла замечательную новую пятнистую остроконечную шапочку; пурпурно-оранжевую, если ты можешь в это поверить, но такую крошечную, что ее легко не заметить. Я напечатала это на полях, но хочу... — Она, казалось, впервые заметила Корделию и остановилась, держа коробку для сбора, которую она протягивала Герману, частично вытянутыми руками. — Корделия! Моя дорогая! Ты выглядишь намного лучше, чем когда я видела тебя в последний раз. Никаких шрамов от тех ужасных псевдоласок. Я так рада.
