Небо шамана. 2 часть

Тошка впервые решившая полететь с любимым хозяином, почти до конца рулёжки усидела ровно на плече и только когда я открыл фонарь, чтобы высунув голову уточнить насколько точно встала машина мохнатая девчонка раза три умудрилась пробежать круг по плечам груди и спине радостно задрав распушённый хвост. И как-то сразу резко успокоилась, и когда вылезал из машины с ней на руке, она деловито вылизывала себе мех на боку, всем своим видом показывая недоумение: "И чего я раньше так эту рычащую железяку боялась?". Интересно, что не пристёгнутая она коготками удержалась во всех эволюций полёта, хотя особенных перегрузок не было, но тем не менее, а мне нужно было помнить о ней и прижимать голову к подголовнику затылком и выгибать шею, чтобы для неё место осталось и не придавить малявку...

А на земле встречали. И пессимистичный полковник, который похоже ориентировался на одинокие кубики в моих петлицах сейчас чуть споткнулся увидев золотой блеск Звезды в расстёгнутом запахе комбинезона. Смысл же его восторженной тирады сводился к тому, что такой снайперской стрельбы он никогда в жизни не видел и мне просто сам Бог велел быть в штате их замечательного института. Но меня сейчас гораздо больше интересовал майор, удовлетворился он выполнением условий спора или ещё будет настаивать? А собравшиеся совершенно искренне хотели отблагодарить за подаренное зрелище и меня пару раз подкинули в воздух. Когда меня поставили на землю, механик уже залезший к пушке, которую после любой стрельбы чистить нужно, а значит вынимать, уже озвучил, что я потратил из левой пушки девятнадцать снарядов, а из правой семь и снаряд заклинило. Вот не зря мне сразу не понравилась правая пушка, мелькнуло в голове. Как выяснилось, майор уехал, ещё когда я второй мешок с опилками разбабахал и поводом, скорее всего, послужили громкие и восторженные комментарии местного полковника.

Цыганов ткнул в плечо кулаком пробурчав, что-то добродушное, а Телегин смотрел совершенно круглыми глазами. Такие фокусы действительно невероятны для любого человека даже на более вёртком истребителе. И стрелять для подобного результата обычно нужно с гораздо меньшей дистанции и длинными очередями. Но у меня скорость восприятия раз в двадцать выше, чем у обычного человека. Аналогично с оценкой увиденного. А стрельба уже давно как у хорошего лучника на интуитивном уровне. Но на то он и спор, чтобы было красиво и показательно, что и получилось сделать. А то, что за спор, в котором нет динамики, красоты и интриги? Ночевали в гостинице института, местный старшина принёс нам комплекты новенькой формы. Я свою менять не стал, она у меня и так почти новая, я ведь в ней не летаю, а вот остальным пришлось пару часов приводить форму в порядок. Сидели, пыхтели, подшивали, гладили... А я обнаружил дежурку, выпросил у них чайник чая и дул его с сахаром в прикуску, чесал нежное брюшко довольной Тошке и давал всем ехидные бесценные советы. Мне только погладиться и подшить подворотничок требовалось, так, что моя форма давно на плечиках висит, а я в исподнем сижу и чай дую...

Наутро в номер пришла могучая дама-парикмахер, которая всех побрила, попшикала одеколоном и подравняла причёски. После по выданным нам талонам покормили в столовой института, наглаженных и чистых повезли в центр города. Страшненький институтский автобус в Кремль не пустили и мы после проверки документов в сопровождении хмурого сержанта охраны потопали до Большого кремлёвского дворца. На входе сдали оружие, они страшно удивились, когда я стал снимать с плеча свой бич, когда от лестницы у гардероба раздался знакомый голос:

— Забирайте, забирайте! Он этим бичом дюймовую доску насквозь пробивает! Здравствуйте товарищи авиаторы!

Там стоял и улыбался знакомый майор. Мы пошли за ним, и он сообщил, что до церемонии награждения ещё час, но с нами будет говорить товарищ Берия. Ну, Берия так Берия, человек известный и серьёзный. Никто от страха жиденько гадить не стал, раз человек, имеющий множество дел организовал наш приезд, значит, что-то важное сказать хочет. Смысл разговора оказался в том, что нам доводилась сложность ситуации:

— С одной стороны, все кроме капитана Цыганова и лейтенанта Гурьянова попали в плен. И в плену, хоть и не по доброй воле работали в интересах врага. С другой стороны не растерялись и с блеском воспользовались ситуацией, в результате чего захвачен и уничтожен немецкий аэродром с техникой и людьми. Захвачены в плен итальянские военные высоких чинов. Захвачена вражеская авиационная техника, — он сверился с бумажкой и продолжил, — хотя истребитель Макки — двести два, и не является новейшим, но на этом оказался установлен немецкий мотор как на мессершмиттах. Это подтвердил генерал Пецци. На этих машинах планировали отрабатывать новую модификацию самолёта. Поэтому наши авиационные специалисты с интересом изучают машину. Бомбардировщик конечно старый и для изучения не интересен, но уже решено его на Саратовском авиазаводе переделать в пассажирский или транспортный вариант. Он будет направлен для работы в гражданскую авиацию, где востребованность авиационной техники очень высокая, а немецкая техника отличается высоким качеством и сроками службы. В целом, все присутствующие проявили себя в лучшей стороны, положительно характеризуются знающими их людьми и командованием. Поэтому перед направлением к новому месту службы или возвращением в свой полк, принято решение вас наградить высокими правительственными наградами. Вам ведь показывали, как в газетах освещено появление у нас итальянских генералов? То есть ваше участие в этом не упомянуто. Не обижайтесь, так нужно по политическим мотивам, поэтому официально вы награждаетесь только за захват и доставку новейшей авиационной техники противника. На днях об этом напишут в газетах и будут ваши фотографии на фоне самолётов, но чтобы не было особенно понятно, что это за техника. Отсюда вас отведут на награждение. Спасибо вам, товарищи! — И он каждому выходящему из кабинета крепко пожал руку.

Бессменный Михаил Иванович Калинин вручил нам с комэском ордена Ленина, Косматенкову и Телегину ордена Красной Звезды, троим оставшимся новые ордена "Отечественной войны" второй степени. А на следующее утро мы прощались с этими ставшими уже друзьями ребятами. Косматенков и Телегин ехали в кадровый отдел главного штаба ВВС. Троим нашим младшим авиационным специалистам направления к новому месту службы уже вручили, а мы ещё на день оставались в гостинице института, как сказали, с нами очень хотят поговорить люди из Ильюшинского бюро...

*— В нашей истории совсем скоро 29 декабря из своего вылета на аэродром Миллерово Савойя-Марчетти за штурвалом которого сидел генерал Энрико Пецци не вернулся, место падения и причины гибели неизвестны до сих пор. Он почти повторил судьбу французского лётчика и писателя А. де С.-Экзюпери, который на своём самолёте тоже бесследно и безвозвратно улетел в африканское небо. А генерал, говорят, был не плохой и то, что в опасные полёты сам водил самолёты тоже о нём многое говорит, почему бы не дать шанс ему прожить подольше. А генералу Гарибольди предстояло в скором будущем присутствовать при катастрофическом разгроме его восьмой армии, которую в те же декабрьские дни по заснеженной степи гоняли наши войска как шелудивого кота санной тряпкой, теперь у него есть шанс избежать позорного статуса командующего разбитой армии. Тем более, что до выхода Итальянского королевства из войны осталось не так уж много времени, а с появлением у нас этих значимых для Италии фигур, возможно, что это время приблизится.

Под вечер приехали трое из КБ Ильюшина, где проектируют наши штурмовики. Как оказалось, они узнали, шутка ли, два Героя из одной эскадрильи их самолётов, награжденные за сбитые самолёты противника и при этом сумевшие их набить чуть ли не больше истребителей. Вот они и попросили кого нужно, чтобы организовать эту встречу. Хотя, со мной им явно не повезло. Ну, а что я на самом деле мог им предложить, если летаю на усиленном бронированном улучшенном самолёте, и остальные мои возможности решают почти все возникающие вопросы. Наверно было бы совсем неплохо на машину мотор посильнее, но моторами они не занимаются, а проектируют и используют готовые от моторостроителей. И если им не дают более мощного мотора, значит, такого просто нет или он нужнее в другом месте. Попросить, чтобы улучшили летучесть самолёта? Но снова сложности: летучесть — это увеличение несущих плоскостей, то есть сделать больше и длиннее крылья, значит нужно одновременно значительно увеличивать хвост, чтобы при этом сохранить достойную управляемость. В результате: увеличение веса (есть такой технический казус, при увеличении размеров конструкции в два раза, вес и размеры несущих силовых частей нужно увеличить не в два, а в несколько раз*). В результате — уменьшение общей живучести конструкции, да и просто как цель самолёт становится уязвимее, попасть в него легче, да и мотор при этом, скорее всего, останется прежний. Здорово бы было иметь возможность заходить на цель с крутого пикирования и выходить над самой землёй, как может любой истребитель, только чем за это требуется заплатить? Скорее всего, придётся снижать вес, читай, снимать броню и какой тогда во всём этом смысл? Словом, сижу, молчу, слушаю, как умные (Цыганов, конечно) конструкторам своё видение вопроса доносят.

Зашёл разговор про бортовых стрелков и тут Васильевич очень гладко и толково всё разложил. Хоть по мне этот стрелок в машине нужен как прошлогодний снег. Но прав Цыганов, что если и не стрелять, то лишняя пара глаз и особенно сзади на машине совсем не помешают. А так, машина хорошая, надёжная, живучая! И все мы понимаем, что в условиях задач, порой взаимоисключающих, товарищи конструкторы сделали почти всё возможное, за что им большое наше лётное СПАСИБО. Вот умеет же комэск так красиво и гладко излагать. Но он и не подумал один отдуваться, а перевёл разговор на меня, когда напомнил про дурацкий прицел ПБП-1б, который, словно старый ненужный шкаф перед лицом лётчика торчит и целиться в него неудобно, а часто невозможно. Потому, что этот коллиматорный прицел сделан для бомберов, у них специальный человек в него целится. А у нас это должен делать сам пилот, у которого и без этого задач по управлению машиной хватает, чем приникать к окуляру прицела, и цель под обстрелом выглядывать, которая в довольно узкое поле зрения прицела сама не полезет. Вот и получается, что бессмысленно летают в каждом самолёте несколько килограммов сложного механизма, который вполне возможно востребован в других местах. Лучше уж старый ПАК-1, как на "Ишачках"** поставили и разместили так же под самым стеклом, хотя у штурмовика там места нет, но сам прицел компактнее, главное, чтобы не торчал перед самым лицом пилота. К тому же там можно стёкла прицела сложить и останется вполне нормальный зенитный прицел из концентрических окружностей. На удивление: а как же тогда лётчики целятся? Пришлось им популярно объяснить, что целиться приходится на выпуклый глаз и по ощущениям. Бомбить так только на ощупь и, кстати, в бомбометании этот прицел вообще не участвует никак, ведь он показывает точку впереди прямо по курсу, а бомбометание приходится делать, наводя нос машины на цель, прикинув высоту и упреждение, заметить сбоку от цели ориентир, по достижении траверза которого, нажимать сброс бомб. Наш мудрый язвительный на язык народ уже давно называет такое прицеливание "по валенку", дескать, мысленно накрываешь цель валенком и прикидываешь где его пятка торчать должна, вот туда и валишь бомбы. То есть наши штурмовики исходно не рассчитаны на точное бомбометание, как у пикирующих Юнкерсов, потому, что бомбометание с пологого полёта никогда не сравнится точностью с бомбометанием в пикировании. Для разных целей и задач самолёты, но наши штурмовики и с имеющимися возможностями достойно дают прикурить врагу. А про прицелы вы лучше у лейтенанта Гурьянова узнавайте, и предлагает мне про мой самодельный прицел рассказать и ещё масла подливает, что они имеют честь общаться с самым выдающимся снайпером наших ВВС, а кто сомневается и не верит, пусть спросит у местных, как он вчера из штурмовика на спор стрелял.

Пришлось рассказывать про то, как делал себе прицел и может благодаря тому, что ПБП из кабины убрал и не треснулся об него головой, когда так неудачно сел на помощь комэску, но про последнее лучше помолчать. Хорошо, что мы находились в авиационном институте, где есть экземпляр штурмовика, и Бог с ним, что другая модификация. Стал объяснять и показывать прямо на машине, как мы буквально на коленке делали мой первый прицел. Как мучились приделывая крест из проволоки на лобовом стекле фонаря, что проще крест на плексигласе процарапать. Что спереди на моторном отсеке между смотровыми лючками поставили регулируемый кронштейн с колечком-мушкой, хотя, чем больше расстояние между целиком и мушкой, тем точнее прицеливание, но и меру надо знать. А прицеливание для бомбометания... Стал вспоминать, как на практике буквально придумывал для себя метки и ориентиры, благодаря которым стал неплохо бомбить и мазать меньше других. Как заметил, что при высоте триста метров пересечение мысленного продолжения линии заднего края смотрового лючка мотора и бокового обреза носа совпадает с линией перпендикуляра точки на уровне цели, и это момент сброса бомб. А по-другому никак, ведь цель нос заслоняет, а под моторный отсек нам не заглянуть никак, не делать же перископ с зеркалами, хотя, почему бы и не сделать? Только поле зрения у такого перископа будет маленькое и в бою отвлекаться на то, чтобы разглядеть в нём цель — занятие для головкой ушибленных...

Но конструкторы — это очень странные люди. Вот если бы мы предложили вместо ПБП-1б нагромоздить в машине какую-нибудь халабуду в полторы тонны весом, вот тогда бы они были счастливы и нашими именами детей назвали. Ведь это же какое неохватное поле для приложения их необъятного инженерного энтузиазма! И вообще, из разговора с ними у меня возникло стойкое ощущение, что если бы во времена, когда на мушкетах появились первые самодельные мушки, к этому вопросу привлекли современных конструкторов, то нынешних простых и надёжных прицелов на стрелковом оружии мир бы никогда не узнал. А размеры и сложность прицелов далеко переплюнула бы сложность и размеры самого оружия. Даже представилась штуковина размерами с железнодорожный вагон на поле боя, это — прицел такой для мушкета, кто ещё не догадался, и у него прорезь специальная, куда после прицеливания вставляют заряженные мушкеты и метко стреляют в цель. И несчастные д'Артаньяны в шляпах и с мушкетами, которые этого монстра обслуживают и охраняют. Свят! Свят! Свят! Привидится же такое!...

Моё такое тупое и примитивное решение проблемы прицеливания конструкторов никак не устраивало, и они пытались вытрясти из нас пожелания по улучшению и усовершенствованию имеющегося прицела. Но не на тех попали! Подписывать такое пожелание никто из нас не стал. И в конце мы подписали наши пожелания: Прицел ПБП-1б убрать из кабины и заменить принципиально более простым в использовании, дешёвым и не загромождающим кабину по типу предложенному тов. Гурьяновым. Добавить бортстрелка в бронированном (!!!) отсеке позади лётчика, лучше вернуть конструкцию кабины ЦКБ-55 со стрелком, а топливный бак разместить внизу. Оказывается этот самолёт в НИИ ВВС есть, и его Цыганову накануне показали. Добавить номенклатуру боеприпасов для использования по площадям, как соответствующие конструкции и возможностям по использованию самолёта. В остальном самолёт хорош, но стоит усилить контроль за качеством его изготовления на заводах. Словом, конструкторы ушли очень не довольные нами, да собственно и плевать, нам на этих самолётах воевать, а не им свои интриги с помощью наших подписей решать. Нам предложили, надо понимать, если мы подпишем то, что им нужно, получить самолёты практически ручной сборки московского завода, но мы предпочли ехать в полк на поезде...