"Охотник"

Молчание.

— Хорошо. Пусть так! Но как ты определишь, с кого какую сумму брать? И как быть с теми, кто не может заплатить?

— Не все могут платить, да. Но всех и не пережалеешь! Жить-то как-то надо? Будешь принимать — кого не очень сложно лечить и без денег. Или кого жалко станет. Ну чтобы не воняли, что ты деньги вымогаешь, и не лечишь. Народ злой, когда обиженный. А те, у кого деньги есть — пусть платят. Ей-ей люди с удовольствием отдадут деньги, если гарантированно вылечатся! А ты вылечишь, я знаю! Предоставь это дело мне, хорошо? Я все решу. А с этими деньгами...давай— половину твоей маме зашлем, а половину оставим — есть-пить, трусы-лифчики купить. Зойка изорвала мне мое белье, зараза! А еще — тебе нужно другую палату — есть у них, есть! Для вип-клиентов! Там и кровать хорошая, двуспальная, и телик, и холодильник, и плита — готовить можно! Придется главврача в долю брать, иначе сходу наше предприятие к ногтю прижмет, и...в общем — оставь это дело мне! Я буду бухгалтериию вести, деньги брать — а ты только лечи давай! И все будет в ажуре!

— Думаешь — пойдут ко мне?

— Хе хе...вот ты наивный! Такой большой, сильный, экстрасенс — и наивный! Да уже очередь стоит — к тебе попасть! Только я не пускаю, говорю — отдохнуть должен! Надо же утрясти наши дела, а потом кааак...навалимся на работу! Как нарубим бабла! Уууууу! Тачку купим красивую, кабриолет! Проедем по нашей улице — девки сдохнут от зависти! А денег накопим — в область свалим! Да что в область — в Москву! В саму Москву уедем! Хотя я ее и не люблю. Была пару раз — народ злой какой-то, и все бегут, бегут, бегут...будто в жопу шилом колют! Тьфу! Лучше в Питер поедем! Или нет — воще за границу! На Мальдивы! Хочешь на Мальдивы?

— Не знаю я, что такое Мальдивы. Нарисовала ты все красиво и замечательно, только вот не получится ли из всего этого какой-нибудь неприятности? А налоги как же? Полиция?

— Брось ты. Наивный! И в налоговой болеют, и в полиции. Не сам — так родственники. Окажешь услугу — отплатят. Не то что наезжать — еще и охранять будут! Опять же — деньги решают все. Только мертвых не воскрешают...

Маша погрустнела, вздохнула, но тут же снова повеселела:

— Да забей ты! Я все решу! Мамка говорит — у меня организаторский талант! Я гений! Доверься мне — и все будет замечательно! Надейся на меня!

— Надеюсь... — Сергар ухмыльнулся, и подумал о том, что уж чего-чего, но доверять Маше на сто процентов ну точно не следует. Слишком уж шустра! Может наступить день, когда она решит, что вполне обойдется и без своего нежданного любовника. И что деньги ей нужнее, чем ему. И вот тогда — бойся, не поворачивайся спиной. Не она первая, не она последняя. Зла в девушке Сергар не чувствовал, однако и дураком выглядеть не собирался. Не раз, и не два в своей жизни он видел, как хитрые женщины вертят теми мужчинами, которые безоглядно им доверяли. И не хотел пополнить отряд умственно отсталых самцов, закрывших глаза женской юбкой и не видящих ничего, кроме упругой девичьей задницы.

В конце концов, Сергар — не юноша Олег, который будучи совершеннейшим идиотом мог покончить с собой из-за какой-то бросившей его девки — он боевой маг, прошедший через годы, через огненные поля битв, политые кровью, и выживший только за счет того, что умел выживать, доверяясь своим инстинктам, чутью старого бойца. А оно его никогда не подводило. И сейчас в голове стучало: "Не верь! Не верь! Не верь!"

* * *

— Машенька, когда колдун будет принимать, а? Мы уж тут заждалИсь! — женщина, с головой в простом потертом платочке поймала Машу за руку и на секунду затормозила ее бег.

— Будет, будет! Я же сказал — позвоню! Ну чего сюда-то претесь?! — Маша скорчила злобную гримасу, вырвалась из цепких рук женщины и быстро, цокая каблучками по лестнице сбежала вниз.

— Ты какого черта пускаешь всех кого не попадя?! Ух, паразит, глаза бы выдрала! Стоишь тут, орясина, дармоед!

Помятый, будто с бодуна охранник ошеломленно похлопал глазами, но ничего не сказал. Не дождавшись ответа, Маша шмыгнула на улицу, а он остался стоять на месте, грудью ощущая заветный полтинничек, похрустывающий в свое удобном ложе нагрудного кармана.

Глупый вопрос — "почему пускаешь?"!

Охранник фыркнул, скривил губы и подошел к стойке гардеробной, где по случаю летнего времени и отсутствия тяжелой верхней одежды без работы скучала гардеробщица баба Маня:

— Баб Мань, видала? Совсем обнаглела эта сучка! Проститутка! Возомнила о себе! Медсестричка какая-то, а туда же! Вот же тварь! Распоряжается, как у себя дома!

— Ты это...Сема...потише с ней — баба Маня заговорщицки подмигнула правым глазом, и наклонившись к охраннику тихо шепнула — Она с главврачом вась-вась! С колдуном опять же только она дело имеет — даже Зойка вхожа только после ее указания! И кстати — ты чо жаловаешься? Ты сколько имеешь в день с клиентов-то колдунских? То есть сам за щет Машки живешь! А еще выступашь! Вот узнает она, что ты на каждом углу ее поносишь, поганишь не по делу, таких тебе пилюлей вставит — будешь бежать, да попердывать — прямо до мойки Гургена, откуда тебя поганой метлой погнали! Скажи спасибо — сюда взяли! А ты еще и фулиганишь. И вобче — жадный ты парень, нехороший! Вот сколько уже денег поимел, а с бабушкой-то не поделился! Хошь на конфетки бы когда дал, а?

— Дофига вас, на конфетки! — охранник покраснел, и отходя от старухи, злобно бросил — И ничего я не имею, не ври! Клевета! Дура старая!

— Старая-то старая, да внучок научил меня на телефон-то снимать. Хошь, картинки покажу? Интересныиии...глянь-ка — это не тебе ли кто-то что-то протягивает? Не ты ли денежку в карман ложишь, а?

— Вот сука старая! Да на, на — свой полтинник! Подавись! — охранник шлепнул перед старухой голубенькую денежку и в душе его пролилось ведро дерьма. Стало так погано, так отвратительно-печально, что на глаза набежали слезы — ну что за жизнь такая?! Даже старуха, мерзкая, воняющая потом и сладкими дешевыми духами — и та его шантажирует! Удавить суку!

Баба Маня не знала, как близка была к гибели. Она уж давно подумывала слегка пощипать охранников, не делящихся своей добычей. Если бы не внук — никогда бы не догадалась. Молодец, Петруша! Голова! Всего пятнадцать лет — а соображает, как депутат! Далеко пойдет...если не посадят, как папку. Иэээххх...что за жизнь такая!

— Ты рублей сто в день бабушке давай — и делай, что угодно! — охранник вздрогнул, когда гардеробщица как тень, появилась справа от него, он и не заметил, как проклятая ведьма вышла из-за "прилавка" — Тебе заработать сто рублей — двое посетителей, и все! А мне, при такой зарплате да пенсии — это счастье! Век за тебя богу молиться буду! И другим закажу!

— Вот гадина! — выдохнул охранник, и еще один полтинник перекочевал в руку проклятой старухи, тут же засиявшей улыбкой и рассыпавшейся в благодарностях.

Да. День не удался! Придется после работы снова нажраться. А ведь хотел завязать с этим делом! А все она, ведьма! Вот и не спейся так-то!

* * *

Маша махнула рукой, таксист, стоявший у обочины, тут же сорвался места и с шиком подъехал, тормознув возле ее ног так, что поднялось густое облако пыли. Маша чихнула, и открыв дверцу рыкнула, погрозив водиле кулаком:

— Ты охренел, Амир?! Я вся в пыли! Сколько раз тебе говорила — подъезжай медленно, плавно! Ууу...татарская морда! Вот бестолочь ты, да и все тут!

— Не ругайся, а? Ты такая красивая, а? Пойдешь ко мне второй женой?! Или я первую прогоню — будешь хозяйкой, да! Ух, луноликая пери! Губки твои, как кораллы! Щечки твои — как персики!

— Задница моя — как арбуз! — отрезала Маша, делая сердитое лицо — Когда ты отстанешь со своими фруктовыми приколами?! Поехали давай!

— Куда едем, золотоглазая? — не смутился мужчина, прибавляя уровень звука магнитолы, тут же выдавшей залихватскую восточную мелодию — Хоть на край света, да! С тобой — навсегда! Только плати, щедрая моя!

— Во-во...только плати! Вы, чурки, просто так ничо не сделаете, только за бабки! — фыркнула Маша, недовольно глядя на магнитолу — Вперед поезжай! Да выключи свое дерьмо, я от этих твоих трени-брени сблюю щас! Езжай в поликлинику давай! Ну вот какая сука придумала поликлинику делать отдельно от больницы, а? Да еще и за тридевять земель!

— Да чо земель-то? — ухмыльнулся таксист — Всего-то четыре квартала! Тут идти-то пятнадцать минут!

— Некогда мне ходить! Дела у меня! — Маша достала полтинник, пренебрежительно бросила между сиденьями — На, жених хренов! Получи! Потом позвоню, если чо.

— Номер-то помнишь, пери моя?!

— Я еще из ума не выжила. И для того трубка есть телефонная! Там все забито! Все, покедова...бай хренов! Врубай свою дерьмомузыку!

Маша выбралась из машины и бодро зацокала по асфальту. Таксист — мужчина лет сорока, с лицом покрытым черной, с проседью щетиной, которую не брала бритва, задумчиво поцокал языком и со вздохоми сказал в пространство:

— Я б вдул... Хорошая Мащя, да не нащя...иэххх...

Машина дернулась, цокнув разбитой крестовиной и унеслась в клубах пыли и в залихватских завываниях зурны. Амир очень любил музыку своей родины, несмотря на то, что жил в России уже десять лет и должен был бы проникнуться местным укладом. Нет, русская музыка ему так-то нравилась, но что может быть лучше родной, той, к которой привык с детства, той, что напоминает о далеком, утерянном доме...

А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля...не для него, "чурки" и "водилы"!

Амир вздохнул и снова нажал на педаль. Первый полтинник за день — ну что за жизнь пошла? Эдак придется на шиномонтаж к родне пойти, а неохота. Тут сам себе хозяин...

* * *

— Привет, Катенок! — Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой, вытертой простыней:

— Я выписала, Машуль! А зачем тебе это надо-то? Колись давай!

— Не, Кать — Маша покачала головой и похлопала девицу по руке — Я же сказала — это мое дело, мне надо, вот ты с какой целью спрашиваешь? Чтобы я врала? Сказала же — нос не суй!

— Ладно...забей — Катя недовольно поджала губы, но продолжать допрос не стала — Тут не все, но так-то тех, кого могла. Глянь — это вот адрес, это фамилия. Болезнь указана, имя. Где работает — тоже указано. Еще я созвонилась с Таткой, ну ты ее знаешь — из детской, она тоже мне надиктовала. Кой-чо совпадает, но есть и новые. Вот тут, отдельным списком. Все, как ты говорила. Ну, и...я сделала, в общем-то, чо ты просила.

— Знаю, знаю! — Маша нарочито ласково улыбнулась, полезла в сумочку и достала оттуда запечатанный конверт — Вот тут пять штук, как я говорила. И не бзди — все точно, можешь не пересчитывать — все как в аптеке!

— Ага...как в нашей аптеке, да? — хихикнула Катя — Тогда точно надо пересчитать!

Они захихикали, потом Катя посерьезнела и добавила:

— Слышь, Маш...а Татке? Я чо, из своих платить буду, что ли?

— А сколько ей надо?

— Четыре штуки...я обещала!

Маша молча достала косметичку, вытащила четыре купюры по тысяче и бросила на стол. Как на грех, вошла вторая медсестра, работающая в регистратуре и тут же кинулась к столу, радостно крича:

— Всем раздают?! И я! Я в доле!

— Отвали — Катя подняла брови и махнула головой в сторону двери— Слышь, дай, внатури, с подругой говорить спокойно, а? Ну что ты везде нос-то суешь?! Иди, говорю, иди!

Дождавшись, когда сотрудница вышла:

— Наушница хренова! Заложит сцука — на-раз! Щас пойдет разносить, что Машка приходила и деньгами сорила! Вот нафуя ты на стол бросила, скажи мне, подруга моя дорогая?! Не хватало еще проблем!

— Забей! Ну — долг приносила, и чо? Торт купи, и замажь суку. Скажи — у Машки днюха, вот и приходила. Долг отдала! Никогда эту гадину не любила... Все, пошла я. Дела!

— Деловая ты стала Машка внатури! — завистливо вздохнула Катя — С колдуном крутишь, говорят! А что, он правда такой красавчик? Девки ходили смотреть, говорят — отпад! Как с кина!

— А я с гавном не кружусь! — презрительно отрезала Маша, и уже на ходу — Ты бы вот меньше с хачиками каталась, может тоже бы себе какого-никакого...колдуна нашла. Я-то вот нашла!

Довольная сама собой, Маша выскочила из регистратуры, а Катя осталась сидеть, кипя от злости на злую суку Машку, которой ни с хрена достался крутой чувак! Хотя по внешности она ничем не лучше ее, Кати, а в постели, парни говорили — совсем бревно! По сравнению с ней, Катькой, конечно! Впрочем — скоро Катя утешилась мыслью, что кроме пяти штук у нее задержатся еще пара голубых бумажек — хер Татке, а не четыре штуки! Обойдется! У нее мужик нормально зарабатывает, да и вообще... нехера баловать!

Выйдя из поликлиники, Маша было собралась позвонить Амиру, подосадовала — надо было подержать его тут. Но думалось, что задержится у Катьки, платить же за простой было жалко. Ругнулась — что, денег нет? Привычка к крохоборству! Тьфу!

Заметила — хундай с шашечками стоит — Володька! Было с ним пару раз, но...он начал что-то про серьезные отношения, латату всякую нести, "Давай вместе будем, поживем"! А на кой он нужен? Член у него приличный? Так кроме члена ничего и нет! Кроме хундая этого — и то в кредит! Какой болван ему кредит-то дал, ему бы только тачку какую-никакую — покататься, девок пялить!

Нет, ну его к черту — щас ныть начнет опять. Отношения выстраивать!

Пошла переулком на "Крест" — перекресток, где собирались таксисты. До больницы и правда можно было дойти негорюхой — за минут пятнадцать если на каблуках, и за пять — дошлепать в кроссовках, но влом идти пешком, точно! И время дорого! Щас надо прием Олегу устраивать, быть рядом, а то сцуки так и норовят на халяву проскочить! Халява — святое дело! Прикидываются безденежными овечками...

Заторопилась, зацокала каблучками — прием через час!

— Эй, подвезти? — из джипа высунулся смуглый молодой парень, то ли кавказец, то ли...а кто еще-то? Цыгане, если только? Но откуда им тут быть? Гурген давно все подмял, поделил с Череном, хачей, кроме как гургеновских быть не может, а цыган сюда не пускают. Вся шмаль от Гургена идет. Говорят — через Черена. Но мож и болтовня...

— Не надо! — взгляд в сторону, чтобы не смотреть в глаза. Хачи не любят, чтобы на них смотрели в упор, они как звери — поглядел — значит хочешь напасть!

Маша видела про звериные повадки по телику и тогда даже поразилось, насколько все похоже на человеческие отношения! Люди — та же стая, только двуногая!

— Садись, тебе сказали, ну чо ты внатуре кобенишься?! — незнакомый парень, коротко стриженный, с заднего сиденья джипа. Успела заметить — номера московские.

— Я сказала — отвали! — процедила сквозь зубы, ускоряя шаг. Как нарочно — рядом никого знакомых! И вообще — никого! Угораздило же пойти этим переулком! Впору вопить, как потерпевшая! И среди бела дня ведь докапываются!

— Давай ее сюда, внатури! — кто сказал, не заметила. Парень легко, как пушинку дернул Машу к себе, перенес в джип и тот тут же тот сорвался с места, унося содержимое кожаного салона от любопытных глаз.