Ну что ж — вот он мой шанс! Что называется, на арене цирка созданы все условия для непринужденного мордобоя и тривиальной средневековой поножовщины. Сейчас я смогу — и на других в деле посмотреть... и себя показать. И так, — звучат фанфары и слышна барабанная дробь. Ваш выход герой!
Я выбрал наиболее густую часть кустарника на острове. Открыл Ворота и шагнул в Новый Мир. Упс, меня повело в сторону и в голове появилось уже знакомое чувство. Кажется, в меня подсадили еще несколько живых языков. Однако, молодцы ребята кукловоды. Лихо это у них получается.
Закрывая лицо от колючек локтем, я протиснулся через заросли и вывалился на узкую, метров двадцать шириной, полоску песчаного пляжа. Как раз в этот момент лодочка с девушками метрах в ста левее ткнулась носом в береговую отмель. Графиня выпрыгнула из лодки и скомандовала.
— Быстрее Клепси.
Маленькая девочка подбежала к борту лодки и вытянула вперед руки. Графиня подхватила ее под мышки и перенесла через борт. В это время принцесса, задержавшись на мгновение рядом со стариком и простившись с ним взглядом, выпрыгнула из лодки следом. Принцесса, шлепая по воде, быстро догнала свою сестру и подхватила девочку за правую руку. Так, поддерживая малышку с двух сторон за руки и практически неся ее на весу, беглянки бросились к ближайшим кустам.
Я проводил их взглядом и двинулся к месту на берегу, где по моим прикидкам, должны высадиться пираты. Шхуна направлялась прямиком к месту высадки девушек и находилась пока на расстоянии порядка трехсот метров от берега.
Чувствуя подошвами ног плотный, слегка влажный песок пляжа и прикинув возможные пути отхода, я встал напротив лодки, еще раз огляделся и решил, что место для драки выбрано хорошее. Тем временем на корабле начали сворачивать паруса и шхуна сбросила ход, продолжая двигаться по инерции. Я прикрыл глаза и посмотрел вниз на песок, настраиваясь на сшибку. Сознание послушное воле без особых усилий, как санки с горы, протолкнуло тело на первый уровень боевого настроя. В этот момент шхуна ткнулась носом в отмель. Из-за более высокой осадки это произошло в метрах тридцати от берега. А тем временем через борт корабля с воплями, размахивая оружием, посыпались любители легкой наживы и молодого женского тела. Один из пиратов, пробегая мимо лодочки девушек, походя, ткнул старика коротким копьем в живот, но мертвому телу уже было все равно.
Первым же ко мне подбежал страхолюдного вида амбал с отрубленными ушами и носом, раскручивая над головой шипастую дубину. Я пригнулся, пропуская удар, сделал ныряющий шаг вперед и от души впечатал 'эмпи-учи' в солнечное сплетение отморозку, практически достав ему до позвоночника. Затем, скользнув влево от выпавшего в осадок амбала и прикрываясь его телом от удара коротким копьем, выполнил классический 'йоко-гери' по ребрам ближайшего. Он отлетел, как кегля. Не менее трех ребер у него должно быть сломано по определению. Причем, бил я с расчетом, что, как минимум, одна из косточек обязана проткнуть легкое.
В этот момент набежала основная часть команды в количестве восьми человек, обтекая слева и справа. Началась основная потеха.
Я сменил позицию и выполнил 'майе-тоби-гери', успев в прыжке сделать даже не три, а пять ударов, одним из которых пришлось отклонить удар копьем. Четверо пиратов, получив по темечку пятками обеих ног, грациозно вылетели из общей свалки и улеглись по сторонам без признаков жизни.
Приземлившись на ноги, успел перехватить короткое копье, от которого уклонился, отбив его к земле. Дернул зубочистку на себя, заставив бандита провалиться вперед, и встретил его голову коленкой, страшным по силе 'хитцуи-гери', практически превратив его горбатый нос и лицо в кровавое месиво. Подхватив копье, вывалившееся из ослабевших рук, продолжил его первоначальное движение, добавив скорости и слегка изменив направление. Через мгновение копье с обсидиановым наконечником с чмокающим звуком вошло в живот бандита, замахнувшегося короткой дубинкой, слева от меня. Оставив булавку в животе, сделал прыжок назад и огляделся.
Рядом на ногах и в полном здравии находилось только двое подонков. Еще четверо, шлепая по мелководью, подбегали от корабля. Я подхватил дубинку одного из пиратов и, грозно замахнувшись, угрожая ударом, шагнул вперед. Бандит приготовился отразить удар дубиной сверху, отвлекся и ударом 'маваши' я сломал ему ногу в колене. Не устояв на одной ноге и провалившись вперед, он развел в стороны руки, тем самым, подставив по удар свой бритый затылок, и я не отказал себе в удовольствии. Ударом дубины, с оттягом, расплескал его мозги по пляжу. Второй нападающий, видимо по жизни крутой тормоз, не в силах уследить за стремительной схемой боя, впал в состояние транса и стоял раскрыв рот.
Где-то, в чем-то я его понимал. Со мной тоже так бывало, когда хватаешься одновременно за пару десятков дел. По мере возрастания их числа, наступает момент, когда преодолевается критическая масса, что-то щелкает в мозгу, и наступает ступор. И сразу же абсолютно все валится из рук.
Но в нашем суровом воинском деле, жалость в бою — излишняя роскошь. Так что этого тормоза я просто ткнул дубинкой в живот. А когда его глаза остекленели от боли, размашистым круговым движением снес верхнюю часть черепа. Мозги недоделка перемешались с уже лежащими на песке.
После этого снова сделал шаг назад.
Первый боец из последней четверки пиратов, резко затормозил движение и находился в десяти шагах. Скорчив страшную рожу, он двигался ко мне, выставив перед собой копье. Слева и справа от него, прикрывая с боков, вышагивали еще двое. Четвертый, самый умный или самый трусливый замыкал эту спаянную команду. Идти в атаку, перешагивая через трупы и тяжело раненых соратников, непросто и сильно напрягает психику. Посему, не дойдя до меня нескольких шагов, группа остановилась. В ее поведении появился элемент неуверенности. Их можно было понять. Перед ними стоял один человек, не проявляя признаков страха, спокойно поигрывал отнятой у их братка испачканной кровью дубинкой. Десяток же их подельников лежали на песке, кто убит, кто тяжело ранен. И они уже никак не могли придти на помощь. Непонятно... так не бывает.
Самый умный раньше всех понял или крысиным чутьем почувствовал, что нужно бежать. Повернулся и пошлепал по мелководью назад к кораблю. Я сделал длинный скользящий прыжок в сторону, освобождая сектор обстрела, и метнул дубинку ему вслед. Вращаясь в горизонтальной плоскости, как в игре в городки, дубинка с гудением пролетела мимо тройки пиратов, которые проводили ее глазами.
Послышалось смачное 'бум' — это дубье приложило самого трусливого сзади в основание черепа. Бандит с проломленным затылком без звука повалился на мелководье лицом вперед. А я подхватил шипастую дубину амбала. После чего, повернувшись лицом к тройке, продекламировал в вольном переводе на местное наречие — 'Их оставалось только трое из восемнадцати ребят...'. Крутанул дубинку колесом и от полноты переполнявших чувств прорычал — 'А с ними лет двадцать, кто мог потягаться, как школьнику драться с отборной шпаной...'.
Шагнул вперед и, когда первый пират попытался ткнуть меня в живот копьем, сместился в бок. Затем, схватив левой рукой наконечник его зубочистки, дернул на себя. Бандит потерял равновесие и на секунду отвлекся. За что и поплатился, получив дубинкой в висок.
Я отступил назад и с назиданием продолжил декламировать '... а наши ребята, за ту же зарплату, уже троекратно уходят вперед'. Была команда хоккеистов с деревяшками в руках, бороздила моря и океаны на корабле и вот, на тебе... нет команды. На лицо одни ошметки.
Оба оставшихся на ногах подонка переглянулись, одновременно выпустили из рук копья и упали на колени, склонив головы и явив для обозрения свои затылки. Но для подробной беседы тет-а-тет мне пара не нужна, а требуется только один.
Я шагнул вперед и крест на крест два раза махнул дубинкой с разной силой. Одному досталось по полной программе. Его череп оповестил об этом хрустом. Второй, как мне показалось, чуть более смышленый, получил по маковке по касательной. Он просто отключился на несколько минут.
Достав нож, срезал пояс с мертвяка, лежащего рядом. Этими наручниками прихватил сзади руки пирату, который без сознания. После этого, поднял брошенное копье и, опираясь на него, прошелся по полю боя. Ткнул булавкой четыре раза, добив подранков. Был еще и пятый недобиток, тот которому сломал ребра с правой стороны груди. Он проявил редкостную волю к жизни, — поскуливая и сплевывая комки крови из поврежденных легких, недобиток смог уползти в сторону кустов аж, метров на пятнадцать. Но все-таки отдал богу душу, и к моменту, когда я подошел к нему с копьем, начал уже остывать.
Завершив зачистку и выбросив копье, вернулся к своему пленнику. Тот по-прежнему валялся без памяти. Подхватив его за связанные руки, протащил несколько шагов и макнул голову на мелководье. Пират глотнул солененькой водички и закашлялся. Порядок. Я затащил его назад на песок, присел рядом на корточки и спросил.
— Ты слышишь меня? Чудовище. — Бандит заворочался на боку, пытаясь сесть со связанными руками, но у него это плохо получилось. — Отвечай, — и легонько, но болезненно, ткнул его пальцем в шею.
Пират зашипел от боли, проморгался, сфокусировал на мне свои глаза и прохрипел.
— Да, господин.
— Как тебя зовут?
— Трач, господин. — Я кивнул, подумал и спросил.
— Где ты и твои дружки живете, когда не в море?
— В городе Сиагра, господин.
— Это далеко отсюда? — пират посмотрел на меня с удивлением, но ответил.
— Двенадцать двойных ладоней тменей, господин. — Здесь пришла пора удивиться мне. Местная система мер и весов для меня являлась тайною за семью печатями. Пришлось выяснять.
— Сколько тменей отсюда до вон того острова. — Я ткнул пальцем в сторону ближайшего небольшого островка. На нем произрастали несколько пальм и их верхушки торчали над горизонтом.
Пират перекатился с одного бока на другой, посмотрел в ту сторону, подумал и сказал.
— Два тменя, господин. — Я прикинул расстояние до островка и пришел к выводу, что один тмень близок, но явно меньше километра. Следовательно, до города Сиагра отсюда не более ста пятидесяти километров. Впрочем, все это очень приблизительно. В средние века, в принципе, не было и не могло быть точных расстояний. Были лишь направления, дни пути, полеты стрелы и прочие несуразности, каждая из которых в разном месте могла отличаться друг от друга в несколько раз... Так что я тяжело вздохнул, сплюнул на песок... и продолжил расспросы.
— Есть ли здесь поблизости крупные острова? — Пират, не задумываясь, ответил.
— Четыре ладони тменей на полдень большой остров. Мы его зовем остров Отшельника... — посмотрел на меня странным взглядом и прибавил. — Святое место с маленьким храмом Богов Света и Тьмы. — Я взял информацию на заметку и продолжил допрос.
— В какую сторону нужно плыть к городу Сиагра?
— На полночь, господин.
— Сколько в городе проживает народа?
— Много, господин. — Я хмыкнул, снова мы спотыкались о неразвитость системы, но теперь уже системы счета, и переспросил.
— Сколько тменей? — пират надолго задумался. По всему было видно, что такой подход для него нечто новое. Соотнести меры длины и численности для доисторического отморозка это вам не два пальца об асфальт. Я не торопил его, наблюдая, как тяжело ворочаются мысли в его непривычной к размышлениям и счету голове. Наконец, мой горе математик облегченно вздохнул и выдал.
— Двенадцать по двенадцать двойных ладоней тменей, господин, — и поглядел на меня с гордостью. А у меня стало складываться стойкое впечатление, что цифра двенадцать и фраза 'очень много' для моего пирата суть одно и тоже. Оно и понятно, двенадцать это ведь больше, чем пальцев на руках... Правда, есть еще пальцы на ногах.
— Это все жители, включая женщин и детей?
— Женщины и дети это не жители, господин. Они рабы. — Бандит презрительно оттопырил нижнюю губу, продемонстрировав мне пустоту на месте выбитого зуба. После чего разительно стал похож на старого верблюда. А я в свою очередь прокомментировал.
— Тэ-э-к — это становится интересным. — Затем продолжил расспросы. — Что ваша шхуна делала в этом месте?
— Мы свободные охотники господин, из города Сиагра, — пират вскинул голову и даже попытался расправить плечи.
— То, что охотники это я понял, но расскажи подробнее.
— Наместник Лирея, господин, поднял восстание. Убил шаха и почти всю его семью. Пока еще живы: внучка шаха Керулла; правнучка Клепси; правнук Моси; племянницы Ксо и Нибелле. За каждую голову обещано по одному мешку с золотом, господин. Женщины, которые убежали в кусты, скорее всего из их числа.
— Понятно. — Я помолчал, размышляя, что, видимо, меня угораздило вляпаться в разборки гражданской войны. Что есть нездорово. Затем спросил. — И много таких свободных охотников, как вы, в городе Сиагра?
— Почти все жители, господин, — с облегчением и гордостью произнес бандит.
— Ясно, — и обратился к пирату. — Возможно, мне придется посетить ваш гостеприимный городок и слегка сократить количество жителей. — Видимо, я затронул, что-то святое, так как мой собеседник потемнел лицом, заскрипел зубами и выкрикнул мне в лицо, как плюнул.
— Мы порвем тебя в клочки. Я узнал тебя, Черный.
— Ну, будет, будет. Конечно, порвете, — успокаивающе сказал я, похлопывая левой рукой по плечу, и вогнал нож правой по самую рукоятку в ключичную впадину бандита.
'Однако, и здесь я лично известен. Это льстит самолюбию', — подумал и вытер нож о грязное пончо пирата. — 'Видимо, здесь я не первый. Были и до меня экземпляры, тоже не отличающиеся слюнтяйством и гипертрофированной любовью к ближнему. Особенно, если предметом их интересов были подонки от рождения. Может на их фоне я еще самый мягкий и пушистый'.
Поднявшись на ноги, потанцевал на месте разминая ноги и огляделся. Краем глаза засек, что из кустов напротив, на меня смотрят две симпатичные мордашки. Видимо, пробежав кустарник насквозь и уяснив, что на островке спрятаться невозможно, мои девочки решили вернуться и попытать счастья, захватив лодку. Храбрые детки.
И словно услышав мою оценку их смелости, раздвинув кусты, на меня, размахивая палками и завывая, кинулись две тигрицы. Совершенно очевидно, они превратно истолковали все, что здесь только что произошло, и решили дорого продать свою жизнь. Даже маленькая Клепси кричала тоненьким голоском и маленьким тигренком, еле переступая ногами, бежала сзади, держа в руках здоровенную, явно для нее великоватую, каменюку. Класс! Вот, что значит порода и благородное сердце. Погибаю, но не сдаюсь... Я чуть было не прослезился от умиления и, как только девочки подбежали шагов на пять, рявкнул во всю силу легких.
— Стоять! Не двигаться! — от акустического удара у красоток подкосились ноги и обе шлепнулись на красивые попки, а Клепси уронила свою каменюку, закрыла лицо руками и заплакала навзрыд. Ну, прямо детский сад. Я не смог сдержаться и захохотал.
