Она скорее умрет... Она не передумала. Но Хозяин должен умереть раньше! Это единственное, что ее волнует сейчас точно так же, как и все прошедшие восемь лет.
"Ты ведь знаешь, что другого выхода у меня нет?" — Зан смотрела на Кора, по-прежнему сидевшего возле ее ног. Он понимал, о чем она говорит, но не отвечал. Чего она ждала от него. Поддержки? Согласия?
Зверек попятился от нее, стараясь не угодить лапами в кровь на полу. Развернулся, опустившись на все четыре лапы, и выбежал из комнаты. Зан шагнула вслед за ним, но остановилась. Сегодняшней ночью они охотились вдвоем, но дальше он ничем не сможет ей помочь. Он, конечно, ненавидит оборотней, но для него было бы достаточно просто не связываться с ними. А ей нужно убить Хозяина.
А для этого нужно всего лишь стать сильнее.
"Она скорее умрет..." Темные Боги, она действительно предпочла бы умереть! Восемь лет назад она должна была остаться на той лесной поляне. Маленькая девочка Занила должна была умереть там, потому что жить только с одной целью — убить своего врага — это, кажется, уже слишком даже для Зан, прозванной Звон Стали!
Труп на пороге комнаты. Нужно перешагнуть через него, чтобы идти дальше. Если ты приняла решение, тебе его и выполнять. Ты можешь бесконечно повторять, что предпочла бы умереть. Только чтобы делать этот выбор, ты должна быть свободна, а для этого у тебя не должно быть больше того, кого ты называешь своим Хозяином!
"О чем ты задумалась, Зан Звон Стали? Тебя ведь учили в годрумском цирке: для раба цена свободы — его жизнь!"
Она шагнула в коридор, стараясь ни за что не зацепиться своей норлой. Что бы она ни чувствовала — не важно. Ее жизнь не имеет никакой ценности. Принять решение, стать сильнее, убить Хозяина. Все просто. А раз просто — иди! Теперь ты точно знаешь как, и ты убьешь Хозяина!
Ненависть бурлила в крови — цель, смысл и суть ее жизни! Она больше не ощущала боли в раненой руке. Только чувство, очень близкое к тому, что люди называют радостью.
Из дома Зан вышла той же дорогой, что несколько часов назад входила в него. По тем же коридорам, освещенным уже догорающими масляными лампами; мимо трупов, ничуть не изменивших своего положения; по-прежнему не встретив никого живого. Только сейчас она начала задумываться, что будет делать, если ей попадется кто-нибудь из гвардейцев или сам Родослав? Она напала на него; он победил ее, но оставил в живых и даже свободной. Может быть, побрезговав сам, он все же послал гвардейцев, чтобы они ее добили? Зан хмыкнула: если так, что-то они не слишком торопятся исполнить приказ своего Хозяина! Лучше бы поспешили, пока она снова не собралась с силами драться.
Зан вышла на крыльцо, обойдя выбитую дверь, посмотрела в сторону залива, пытаясь отыскать признаки приближающегося утра. Но небо по-прежнему было темным, значит, рассвет еще не скоро. Темнота и тишина. Если бы не выбитая дверь, валяющаяся позади Зан, можно было бы подумать, что все поместье мирно спит! Дверь, да еще семь трупов, мимо которых она прошла...
Зан начала спускаться по ступеням крыльца, но навстречу ей из глубокой тени под деревьями соткалась человеческая фигура. Зан подняла норлу в боевую стойку, приготовившись отразить нападение, заставив себя вспомнить, что левой рукой она владеет ничуть не хуже, чем правой. На крыльцо стремительно вбежал Ледь, казалось, даже не заметив ее воинственного вида. Его собственный меч был вложен в ножны — Зан видела крестовину с изящным навершием над плечом. А сам Ледь выглядел точно так же, как и когда она оставила его, — перепачканная в крови темная одежда, окончательно растрепавшиеся волосы, сияющие нечеловеческой темнотой глаза.
Он стремительно взбежал по ступеням, и Зан на минуту показалось, что он не остановится, а так и бросится к ней: то ли схватить преступницу, то ли просто прикоснуться, проверяя, что она жива! Зан не собиралась дожидаться. Она отступила на полшага назад, вскидывая норлу над головой. Ледь, кажется, все понял, потому что резко остановился меньше, чем в двух аммах от нее.
— Ты в порядке?
Зан смотрела на него, пытаясь понять, чего же ей все-таки следует ждать. Только вот прочитать что-либо во взгляде Ледя было ничуть не проще, чем в темных глазах его отца.
— Ты не узнаешь меня? — вдруг спросил он. Зан не поняла, чем был вызван этот вопрос. Почему-то если она молчит, люди начинают воспринимать это как-то странно. Да и не люди, похоже, тоже... Ледь снова не дождался ответа и продолжил. — Тебе некого больше бояться: людей адмирала не осталось в поместье!
— А где твой отец?
— Забрал большую часть гвардейцев и отправился в город захватывать дома и корабли адмирала, — Ледь хмыкнул, выражая свое отношение к действиям отца. — Если уж развязали войну, нужно ее выигрывать! — Зан показалось, что он цитирует чьи-то слова, возможно, даже самого Родослава.
— Он что-нибудь говорил обо мне? — поинтересовалась она, по-прежнему не спеша опускать норлу. А Ледь словно не замечал этого. Или, во всяком случае, делал вид, что не замечает. Так разговаривают с перепуганными детьми или животными...
— Сказал, что ты ранена, и велел тебе помочь, — он прикоснулся рукой ко лбу, словно этот жест мог что-то сказать Зан. — Может быть, ты все-таки опустишь свою норлу?!
Зан опустила. Чего же добивается Хозяин Родослав, если даже своему сыну не сказал, что этой ночью она напала на него?! Она что, по-прежнему верный боярский гвардеец?! Или Ледь просто обманывает ее — добивается, чтобы она потеряла бдительность, чтобы можно было разоружить ее и схватить? Она сейчас и с оружием-то не особенно опасна!
— Ты сильно ранена? — спросил Ледь, протягивая руку, на этот раз действительно чтобы прикоснуться к ней. — Разреши я посмотрю.
— Я сама! — вызверилась Зан, хотя норлу вновь поднимать все же не стала. Ледь послушно убрал руку, хотя в его глазах и промелькнуло недоумение.
— Ну, тогда хотя бы просто пойдем со мной?
Зан пожала плечами... Одним плечом. Если она прямо сейчас не собирается убраться из поместья, то идти вслед за Ледем ничуть не хуже, чем идти в любую другую сторону.
Зан подумала, что они вернутся в дом, но Ледь спустился с крыльца и повел ее вперед по дорожке. Они завернули за угол, словно шли к берегу залива. Зан старалась не отставать от оборотня, чтобы не потерять его из виду: его темная одежда и волосы сливались с окружающей предрассветной чернотой. Определенно, белые кошки ночью заметны гораздо лучше. Если конечно на земле не лежит снег, как по полгода бывает на севере Махейна.
Они прошли через арку и оказались во дворе дома. Ледь повернул и, уверенно толкнув дверь, шагнул внутрь. Зан могла только догадываться, почему он повел ее через улицу, чтобы попасть в другое крыло. Ледь придержал дверь, пропуская ее вперед. Зан вошла. Она уже достаточно хорошо изучила дом, чтобы понять, что они оказались где-то в районе кухни.
— А где все? — спросила Зан. Определенно, поместье, в котором ни одной живой души, кроме них двоих, начинало ей казаться все более странным.
— Ты имеешь в виду слуг? — Ледь закрыл дверь и пошел вперед по коридору, указывая дорогу. — По-прежнему в казармах. Спрятались там в самом начале нападения — если что, их было бы легче защитить. Скоро вернуться. Как только гвардейцы прочешут весь периметр.
Он открыл перед Зан какую-то дверь, ничем не отличавшуюся от всех остальных, и снова пропустил ее вперед.
— А почему ты не вместе с ними?
— Мне сказали, что ты ранена, — он пожал плечами, входя в комнату вслед за ней. Зан огляделась по сторонам. Интересно, куда он ее привел? Комната оказалась небольшой и без единого окна. Посередине большой стол, массивный и простой — скорее действительно необходимая вещь, чем просто предмет интерьера. Под стать ему шкафы вдоль стен, там, где их нет, полки в несколько рядов, сплошь уставленные всевозможными баночками и коробками. В нескольких местах под потолком — пуки сушеных трав, распространяющие по всей комнате сладковатый пыльный аромат. Кажется, теперь ясно, где они оказались, — Зан вспомнила комнату этивки-лекарки в догатской школе. Конечно, в годрумском цирке лазарет тоже был, но местный лекарь с травами дружил весьма слабо. И вообще самое большее, на что он был способен, это наложить швы. А выживет гладиатор или нет — это уже зависело только от него самого! Интересно, а кто в поместье Родослава заправляет всем этим лекарским хозяйством?
Не объясняя ничего, Ледь прошел в угол комнаты и извлек оттуда глубокую фарфоровую миску, которую Зан сразу не заметила. Поставил ее на стол. Дальше последовал кувшин. Ледь налил из него в миску воды, собрал волосы в хвост и, закатав рукава, принялся мыть руки, зачерпнув из какой-то баночки остро пахнущего травами мыла.
— Положи норлу пока сюда, чтобы она не мешалась, — он кивнул на другой, свободный конец стола. Зан не слишком-то хотелось расставаться с такой надежной чуть шершавой рукоятью, но с другой стороны, не может же она вечно цепляться за нее? Тем более что без ножен носить ее действительно неудобно. Она положила норлу на чисто выскобленную деревянную поверхность, но руку от нее не убрала, и сама осталась стоять рядом, настолько близко, чтобы иметь возможность в любой момент ее схватить. Потом все-таки заставила себя сделать шаг в сторону. Ей пора решить: либо она собирается драться — тогда ей следует нападать; либо она вновь начинает изображать из себя верного боярского гвардейца, которому среди его оборотней ничего не угрожает, раз уж Родослав предоставил ей такую возможность! И раз уж она пришла сюда вслед за его сыном. Тем более что именно он ей и нужен. — А где твой звереныш? — вдруг спросил Ледь.
— Отправился на охоту. Пираты Тайко-Сида не показались ему подходящей едой, — ответила Зан первое, что пришло ей в голову. О Коре она с ним точно не собиралась разговаривать. Ледь закончил мыть руки, сменил воду в тазу на чистую и только после этого повернулся к Зан.
— Я должен посмотреть твою рану.
Зан с недоумением взглянула на него:
— Я не знала, что ты лекарь?
Ледь слегка поморщился, словно ему уже не в первый раз приходится объяснять очевидную вещь.
— Все мы, высшие оборотни, немного лекари. Мы чуем травы, — он сделал шаг в сторону Зан. — Я помогу тебе.
— Я справлюсь сама! — Зан по-прежнему не понимала: она ведь, кажется, уже сказала ему это. Почему он настаивает?
— У тебя ведь ранена рука? — уточнил Ледь. Зан слегка пошевелила плечом, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Удар пришелся скорее по лопатке.
— Тем более. Ты не достанешь сама! — он снова попытался приблизиться к Зан, но та опять отступила. К столу, на котором лежала ее норла.
— Я уже сказала, мне не нужна твоя помощь! — серо-стальные глаза начинали наливаться темнотой поднимавшейся ненависти. Вполне вероятно, что она сделала ошибку, придя сюда!
— Я не прикоснусь к тебе! — Ледь больше не делал попыток приблизиться. Он стоял, чуть отведя руки в стороны, чтобы не испачкать их об не слишком-то чистую одежду, или демонстрируя, что он действительно не собирается причинять ей вреда. Зан вздохнула и принялась расстегивать свой кожаный с нашитыми стальными пластинами жилет. В конце концов, она же позволяла цирковому лекарю обрабатывать свои раны. Проблема в том, что воспринимать Ледя как лекаря у нее не получится при всем желании!
Она положила жилет на стол рядом с норлой, кое-как выпутавшись из остатков ремней на ножнах. Потом принялась за рубашку. На запястье левой руки были еще одни ножны — для кинжала. Расстегнуть их значило остаться практически совсем без оружия, поэтому Зан просто вытащила из-под них рукав и сняла рубашку. Потом перекинула через плечо окончательно растрепавшуюся косу и повернулась к Ледю спиной. Она почувствовала, как он приблизился к ней. Как ощущение тепла... Не на коже... Что-то раньше она не замечала, чтобы она так чувствовала людей! Неужели она действительно способна ощущать силу, исходящую от оборотней не только в тот момент, когда они меняют облик?
Стук переставляемой по столу миски. Зан усмехнулась: наверное, если бы вместо нее был ранен какой-нибудь другой гвардеец, Ледь просто указал бы ему место, куда следует встать. Звук окунаемой в воду и выжимаемой тряпки. Прикосновение теплого и влажного к плечу... Зан вздрогнула, лишь с трудом заставив себя по-прежнему остаться стоять на месте. Ткань тут же отдернулась.
— Извини! — голос Ледя за спиной. — Я не хотел сделать тебе больно. Мне нужно очистить рану, — ей показалось или его голос действительно звучал неуверенно?
— Мне не больно! — выдавила Зан, чувствуя, как влажная теплая ткань вновь прикасается к ее коже. Боли действительно не было, но это влажное тепло; ощущение силы, исходящее от существа, стоящего за ее спиной в терпком запахе трав, — это было еще хуже... Особенно, если вспомнить, что именно она собиралась сделать! Если бы он не встретился ей на крыльце дома, она бы сама пошла искать его...
— Вообще-то все не так страшно, как я ожидал, — проговорил Ледь. — Пожалуй, даже зашивать не придется.
— Я же сразу сказала, что справлюсь сама! — Зан сделала попытку отойти, но влажная ткань только сильнее прижалась к ее коже.
— Не дергайся! Еще немного осталось! — она послушно замерла: если ему так нравится, пусть изображает из себя лекаря. В конце концов, влажная тряпка на плече вряд ли причинит ей какой-то вред. — Кто тебя так? — вдруг спросил Ледь.
— Один мой враг, — произнесла Зан, радуясь, что ей не нужно смотреть ему в глаза. — Я переоценила свои возможности.
— Есть один способ стать достаточно сильной, чтобы больше не бояться никаких врагов. Ты знаешь о нем.
Мокрая ткань отложена в сторону, длинные сильные пальцы зачерпывают из баночки светло-золотистую мазь и едва ощутимыми прикосновениями наносят на ее кожу. Молчание в воздухе, такое же ощутимое, как и терпко-пыльный запах трав.
— Знаешь, один философ любил говорить: "Если решение принято, осталось его только осознать"! — голос Ледя звучит беззаботно, словно сказанные им слова — всего лишь шутка.
Ее молчание...
"Она не ответит!"
Ее кожа под пальцами, такая теплая и влажная. Розовая полоса свежего рубца через все плечо. Можно провести вдоль него. Только как, если нельзя прикасаться?! Лучше бы он вовсе ничего не говорил! Тогда не пришлось бы ощущать, как в напряжении каменеют мышцы на ее спине...
Он вздрогнул, когда она произнесла:
— Я уже осознала.
Часть II. Когти и клыки.
Глава 1. Паутина крови
Окраина Годрума, побережье залива Скоба. Лето 1278 года от Сотворения мира. Время — ближе к вечеру.
Длинный тонкий разрез. Она смотрит, как кончик безупречно острого кинжала оставляет ровную алую полосу на внутренней стороне левой руки Ледя, от запястья до самого локтевого сгиба. Ледь держит кинжал другой рукой и ведет его так ровно и спокойно, словно совершенно не ощущает боли.
Час назад он пришел в отведенную ей комнату в гвардейских казармах и сказал, чтобы она шла за ним. Ему не нужно было объяснять зачем. Она знала. Точно так же, как и он этим утром сразу же понял ее. И не удивился. Словно Ледь всегда был уверен, что рано или поздно она станет одной из них! И все ее предыдущие отказы ничего не значили для него, были лишь вопросом времени.
