— Мы друзья, — безразлично бросил я. — Она не будет мстить — не за что.
Это мое заявление вызвало бурю эмоций, если, конечно, можно назвать бурей ступор с отвиснутыми челюстями.
— То есть, как, друзья? — не поняла Паула, высунувшись между сидениями.
— Вот так, друзья, — обернулся я к ней. — Мы не расстались врагами.
— Porca troia, ну ты даешь! — воскликнула Кассандра на непонятном языке. — Значит, все-таки ты её... Того? Спал её? А почему мы ни о чем не знаем?
Я чуть не рассмеялся, настолько комичной выглядела эта реплика. Так и хотелось зарядить на её 'почему мы не знаем' чем-то изысканно ядовитым, чтоб сбить спесь...
...Но вот спеси-то в её восклицании не было. Девчонки — представители 'террариума', маленькой общины, где все друг о друге всё знают. Это сбило спесь с меня, удержав от ядовитых замечаний и проблем в будущем.
— Интересная логика, — я неопределенно хмыкнул. — Что, как 'друзья', так сразу 'спал её'? Без этого никак не может быть?
— Нет, — честно и не менеё наивно покачала головой Паула. — Так не бывает.
Мне вновь стало смешно. Но грубить красноволосой не хотелось — её слова подтверждены личным опытом, и не её вина, что он у неё такой. Кассандра же просто уткнулась в навигационную панель.
— Я не 'спал её'. — Я обреченно вздохнул, понимая, что не так уж не права была Катарина — поначалу в корпусе придется сложно. Слишком много мировоззренческих конфликтов. — Мы просто беседовали. Хотите верьте, хотите нет. И пришли к выводу, что не поняли друг друга. Она не будет мстить.
Девчонки переглянулись и скептически скривились, но продолжать дискуссию посчитали нецелесообразным.
— Ладно, Хуан, — выдавила Кассандра, подытоживая. — Надеюсь, ты знаешь, что говоришь. Но все равно... Поаккуратнеё в будущем. Пока не разберешься, кто там с кем, за что и против кого...
— Да что я, маленький? Не понимаю? — я натужно рассмеялся. — И 'спать' никого не собираюсь, можете быть спокойны. Во всяком случае, пока не осмотрюсь. И вас этим не подставлю. 'Не нервничайте', — скопировал я тон Паулы.
— Это правильно, — потянула Кассандра, а я вновь сравнил её с прямой и простой в конструкции линейной винтовкой. Главного она добилась — донесла до меня, маленького и глупого, мудрую мысль, и этого достаточно.
— О, а я поняла, почему эта мымра себя так ведет! — вновь высунулась Паула. На губах её играла ехидная улыбка. — Она хотела первая попробовать нашего мальчика, но получила пендаля! Вот и выделывается!
Я не знал, как ведет себя Афина в данный момент, но подозревал, учитывая, что ей кровно необходимо сохранить лицо. Не жалко, пусть говорит, что хочет — когда я приду, все равно все будет иначе. Меня в этот момент озадачил другой вопрос, как следствие первого: а что произойдет с моими девчонками, узнай они С КЕМ из их гадюшника я спал только что? Прямо сегодня ночью? Но, естественно, этот вопрос из ряда риторических.
А еще я поймал себя, что не определился, как относиться к Катарине, кто она для меня теперь. Это напрягало, как и то, что времени на определение у меня нет.
— А повтори, что ты там сказала, когда ругнулась? — перевел я тему в болеё безобидное русло. — Это на каком языке?
Кассандра отмахнулась:
— Не обращай внимания. У меня бывает.
* * *
Далеё начался ад, описать который подробно у меня нет ни возможности, ни желания. Все прошло, как в тумане. Я терпеть не могу такие мероприятия, девчонки же попали на свою стезю и самовыражались по полной программе, полностью игнорируя тот факт, что многие вещи меня раздражают. Как, ну как, скажите, можно примерить один за одним десять (!) практически одинаковых костюмов, почти ничем друг от друга не отличающихся, даже оттенком, забраковать каждый из них и сунуть в руки одиннадцатый со словами:
— Теперь этот.
Я взмолился:
— Девчонки, может, хватит?
На что, будто удар хлыстом, получил усмешку Паулы, смерившей меня презрительным взглядом:
— Хуан, ты куда идешь? На тусовку к неформалам или на аудиенцию к королеве? Огорчу, даже неформалы в таком дерьме тебя не пустят. — Она так эффектно скривилась, глядя на лучший мой костюм, что я вспылил:
— Между прочим, я в 'таком дерьме' в школу хожу! Неплохую школу!
Я чуть не накинулся на неё, она же не шелохнулась, что подействовало эффективнеё, чем струя душа:
— И что, собираешься быть школьником до конца жизни?
В общем, я сделал важный вывод: когда у двух представительниц прекрасного пола на руках чужая халявная карточка с неограниченным кредитом, ходить с ними по магазинам вредно для здоровья. А спорить — бесполезно.
Через сколько-то там часов, уже не следил, сколько, мы, все-таки найдя в океане супердорогих по моим меркам костюмов нужный, обедали в кафешке при торговом центре и беседовали на отвлеченные темы. Говорить, что кафешка, как и торговый центр, мне-обычному не по карману, не стану — учитывая неограниченный кредит, это воспринималось самим собой разумеющимся. Только теперь они задали вопрос, который, ручаюсь, висел у них на языке все время. А в выдержке им не откажешь!
— Слушай, Хуан, — Кассандра сделала заговорщицкое лицо и подалась вперед. — Скажи, это правда?
Я сделал вид, будто не понимаю, о чем речь. Она пояснила:
— Насчет девушки. Что ты сказал девчонкам в игральной, когда нас не было.
— А что такое?
Ответила Паула:
— Так интересно же! Ты наш напарник, мы хотим все о тебе знать. А если это связано с мотивацией, из-за которой ты к нам пришел... То тем болеё!
Я откинулся назад и мысленно представил, что меня ожидает, закончись обед прямо сейчас. Несколько часов каторги, ибо мы купили только сам костюм, впереди еще рубашка, туфли и галстук. И решил оттянуть неизбежное, совместив нужное с приятным. Им, девчонкам взвода, все равно придется рассказать все без утайки, так лучше сделать это прямо сейчас, открыв себя, показав, что готов к диалогу о личном.
И я поведал. Все, как было. И про встречу в парке, и про танцпол, и про бандитов. И даже про свои подозрения насчет принадлежности её к королевской семье.
Девчонки молчали. Долго, забыв о еде. Первой обрела дар речи огненноволосая:
— Ну, Хуан, ты даешь! Фартовый ты парень!
— А может наоборот, нефартовый? — усмехнулся я, чувствуя, как глаза мои зло прищуриваются, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.
— А может наоборот, нефартовый, — согласилась она, наблюдая за моей реакцией. — В любом случае вероятность повстречать такую девушку, знаешь какая?
Знал. Иногда я и сам не верил, что это произошло. Лишь диск да навигатор не давали усомниться в этом.
— А что скажешь насчет того, что она... — Я замялся. — ...Ну, может быть принцессой?
Паула рассмеялась:
— Насмешил! Серьезно, Хуан, ничего болеё дурацкого придумать не мог?
— Это не я придумал. Это отметила одна сеньорита, которая в теме насчет венерианской знати. Она занималась проблемой.
На сей раз улыбнулась даже Кассандра.
— Не верь сеньоритам 'в теме', Хуан, — покровительственно произнесла Паула. — Это, как правило, малолетки, насмотревшиеся гламурных изданий и сетевых передач о хорошей жизни. Лучше слушай тех, кто, действительно разбирается, кто вращается в этом мире или рядом с ним.
— В таком случае, позвольте, сеньорита, послушать вашу версию? — я перешел на болеё тихий и выразительный тон, слегка склонив голову. — Как человека, вращающегося в этом мире и около.
Эта бестия зарделась — её поразила серьезность, с которой я обратился, а я действительно обратился без тени насмешки. Задумалась. И лишь через несколько минут выдала вердикт:
— Хорошо, попробую. Да, я считаю, она может быть аристократкой, не отметаю такую возможность, но...
— Она аристократка, Паула! — повысил я голос. — Это точно!
Девушка вытянула руки в защитном жесте:
— Я же говорю, не спорю! Допустим, она аристократка. Я её не видела лично, потому допустим, — уточнила она, выбивая из под меня возможные аргументы. — Но она точно не Изабелла Веласкес.
— Почему?
— Загибай пальцы.
Я откинулся назад, приготовившись слушать.
— Первое. 'Изабелла' — одно из самых распространенных имен на планете. Это благородное имя, и среди знати Изабелл даже больше, чем среди простого народа.
С этим я мысленно согласился.
— Второе — танцы. Среди знати хорошо танцуют все — это что-то вроде знака принадлежности к высшей касте. Они занимаются ими с детства, и это не обсуждается. Поездки по конкурсам же — хобби, от избытка времени, не думаю, что твоя девочка занимается этим серьезно, во всяком случае, по твоему рассказу это не ясно. По этому критерию ты не отличишь её от Изабеллы Веласкес, но и не сравнишь — та тоже танцует хорошо, но непрофессионально.
— А техника боя? Она была... Очень шустрой! — вспомнились мне её удары. Как и удары девчонок, сражавшихся с Номой на ринге. Что-то в них было общеё, хотя и отдаленно.
Паула пожала плечами.
— Здесь то же самое, что и с танцами. 'Что это за чадо, если не умеёт постоять за себя'? Они все занимаются, Хуан, с детства, и подчас настолько экзотическими вещами, что даже корпус со своей техникой курит в сторонке. Поверь, каких только тренеров они не нанимают! Я и слов таких выговорить не смогу.
— Это похожая техника.
— У нас нет особой техники, — возразила она. — Есть совокупность приемов и методик, приспособленных под выполняемые нами задачи и организмы, только и всего.
— Нейронное ускорение? — выстрелил я наугад. Собеседница скривилась, но оставила выпад без комментария. Впрочем, даже если мозг ангелочков и 'прокачивают', то что помешает сделать то же самое и моей аристократке? Опасно, да. Но результат компенсирует любую опасность. Двигалась Бэль так шустро...
...Но нет, это не показатель. Как и техника. Действительно, кто на нашей планете, где спорт возведён в обязательное искусство, чем только не занимается.
— Четвертое, — спокойно продолжала Паула. Я про себя загнул еще один палец. — Волосы. Беловолосых среди элиты тьма — этот ген буквально въелся в них за сотни лет. Я про аристократию в целом, и не только венерианскую, на Земле то же самое. Они же спариваются только среди своего тесного круга, не такого великого, всё меж собой да меж собой. А ты учил генетику, сам можешь сказать, к чему это приводит. За столетия ген въелся в их кровь так, что ничем его не выведешь, все они — его носители, даже те, кто с нормальными волосами.
Естественно, генетику я изучал, а проблему новых викингов муссировал отдельно, читая комментарии по проблеме разных видных ученых. Здесь она была права.
— Далеё, семья. Она правильно сказала, почти половина кланов номинально управляется женщинами. Но управляется НОМИНАЛЬНО, Хуан, почти нет кланов, где женщины управляли бы реально. И по твоим словам, её мать из таких — их компанией заправляет отец.
— Но вот королева, глава клана Веласкес, — добавила она в голос как можно больше ехидства, — САМА управляет своей империей, своей 'компанией'. Ты, юноша, забыл об этом. Про неё говорят многое, но это враки — даже сеньор Серхио, отец их высочеств, каково бы сходство его с описанным тобою отцом той девушки не было, не управляет Венерой. Он занимается небольшим узким сектором работ, он важен, но таких, как он, у королевы несколько. И всей полноты власти она никогда никому не доверит. Так что с этой стороны твои аргументы свидетельствуют против. — Она непринужденно рассмеялась.
— Но дети? — не сдавался я. — По ним же все сходится! И принцу Эдуардо почти столько, сколько мне, и кузен...
— Это ничего не значит, совпадение, — перебила она. — Знаешь, какова среднестатистическая численность количества детей в семьях знати?
— ???
— Три. Реже — два. Один и четыре встречаются, но иное количество, кроме перечисленных, редко. Так что... — Она сделала жест рукой, словно помахала крыльями. — Здесь пролет. То же и насчет кузенов — посчитай вероятность с таким количеством домочадцев иметь хотя бы одного кузена заданных параметров?
— Но у принцессы он есть.
— Да, есть. На Земле. В Империи. — Глаза Паулы зло сверкнули. — Однако, ты забыл про младших детей императора, а у него еще два сына кроме Фернандо, подходящего под твои параметры. Они тоже её кузены, так что здесь не сходится стопроцентно.
И еще ты кое о чем забыл. В-последних. — Она понизила голос почти до шепота. — О важном, САМОМ важном. Имперская линия семьи Веласкес это ДРУГАЯ семья. Другая, Хуан, понимаешь? Это отдельный род, отдельная династия, и только фамилии у них одинаковы.
Я отрицательно замотал головой.
— Но это же не так. И все это знают.
Она сокрушенно вздохнула.
— Дон Филипп, отец Леи, не был женат на её матери, Хуан. Она — Веласкес, но как бы другой, местный, как дочь своей матери. Понимаешь? Для земной аристократии они не родственники, да и для вашей... — Скептическая ухмылка. — Это категория людей, которая блюдет традиции и обычаи; для них важно лишь то, что ОФИЦИАЛЬНО произошло или не произошло. Лирика имеёт значение только в реальном времени, в перспективе же нет никакой разницы, кто чей отец и кто чья дочь. Главное, законный это ребенок или нет. А мы говорим именно о перспективе, так как виновники события давно мертвы. Поверь мне, я выросла в их среде, знаю образ мыслей сеньоров аристократов. Это так.
Признаюсь, Паула огорошила. С этой стороны проблему я не рассматривал, до таких материй не докапывался. Я качал головой, понимая, что нужно вновь, в который раз, пересматривать свой взгляд, и что я снова лишь в начале пути.
— Официально родственность обеих линий наших правителей состоит лишь в том, — продолжала моя огненная собеседница, — что далекий-далекий предок Филиппа был сыном Евы Веласкес, погибшей сестры королевы Аделины, а Лея — потомок её самОй. Общий же родственник у них — имперская принцесса, сосланная братьями на Венеру, чтоб не мешалась в их борьбе друг с другом за власть. Имперской, Хуан! Не имеющей к Венере никакого отношения! Это было тучу поколений назад, так что сам думай, может ли дочь Леи называть кого-то из сыновей Себастьяна кузеном?
Я перевел взгляд на Кассандру, воспользовавшуюся паузой и доевшую под наш спор свой обед. Та лаконично кивнула.
— Так и есть, Хуан. Они повернуты на этом. Потому и заключают договоренности о браке, когда дети еще спят в колыбельках. Чтобы было по правильному.
Это меня добило. Я сник, опустив голову на руки. Паула, видя мое состояние, улыбнулась и потрепала по плечу:
— Это к лучшему, Хуан, поверь. Что она не принцесса. Ты найдешь её, я уверена, но не наломаешь дров. Хочешь, я скажу тебе, что было бы, окажись она на самом деле её высочеством?
Я устало кивнул.
— Она нашла бы тебя, на следующий же день. Или через. Представившись белой овечкой, вытрусила бы из тебя душу. Затем переспала с тобой и исчезла, а потом, сидя в салоне с такими же аристократическими тварями, как сама, громко бы обсуждала тебя, дурачка, попавшего в её сети, над которым она так круто 'прикололась'. А твоя рана осталась бы на всю жизнь.
