Восстановляшка2

Дизайнер открыл пятую страницу альбома и показал всем. Я прокомментировал:

— Примерно так должны выглядеть автомобили после войны — постепенная эволюция — неиспользуемые и паразитные органы отмирают, необходимые укрепляются.

На пятой странице был форд пятидесятых годов.

— примерно нечто подобное нам и необходимо. Обратите внимание на скудный дизайн передней части — морды автомобиля — мне он не нравится, это художественно может быть было оправданно — но мне не нравится это скругление. Выступающие фары можно слегка сдвинуть внутрь. Перелистните на двенадцатую страницу. Вот, так. Это мой любимый дизайн, обратите внимания, как передние крылья и задние, несмотря на более современную компоновку, формируют профиль автомобиля. Но перейдём к главному — вы все понимаете, я надеюсь, что правительство задачи проектировать новый автомобиль — не даст. Не до того сейчас, ни копейки на такое дело не выделят.

— В этом и проблема, — сказал Берг.

— Это не проблема, это хорошо — это значит, что вы открыты для инвестиций со стороны. Я предлагаю открыть вам филиал НАМИ здесь — в этом офисном центре. Здесь есть общежитие — на третьем этаже, с комфортабельными квартирами, большие площади, всё сделано с удобством — здесь уже расположено семнадцать коллективов, связанных с радиоэлектроникой. И работать здесь — над созданием проектов. Проекты машин разных классов — нужно всего три основных проекта. Первый — это проект автомобиля-середнячка. Не микролитражка, но и не бизнес-класс, не слишком дорого, не в парше, не в парче, а так, во-о-бче. Второй проект — это машина представительского класса — выше среднего — ниже правительственных лимузинов в табели о рангах, но выше середнячка — машина должна иметь автоматическую коробку передач, полный привод, хорошую проходимость, плавный ход, более мощный двигатель — возможно увеличенный вариант нашего движка — с восемью горшками. И третий — это машина класса минивенов. Примерно... в альбоме таких вариантов нет, секунду, я найду где-то тут...

В горе распечаток я нашёл нужные картинки и передал их вдоль стола. На артах был изображён ЗИЛ-118 "Юность".

— Это автомобиль на агрегатах полноразмерного длиннобазного представительского — микроавтобус, благодаря размерам есть огромное количество вариантов компоновки салона. Вот тут они, — я подал стопку листов.

На них были арты компоновки.

— Четыре задних пассажирских места и комфортабельные четыре места посредине, с рабочим столом — это административная компоновка. Автобусная — три ряда сидений позади водителя — вход сбоку через сдвижные двери, без прохода внутри. Отсутствие сидений — мини-грузовик на тонну груза — элитный, так сказать — в нём можно разместить различное оборудование. Наконец — компоновка реанимобиля скорой помощи — с местами для лежачих больных и фельдшера, размещения оборудования для реанимации пациентов, лекарств и другой медтехники. Как вам такое?

— Выглядит очень неплохо.

— Ещё бы. Минивен тем и хорош. Его можно сделать с расчётом на тот же движок, с четырьмя или шестью цилиндрами — в зависимости от комплектации, и снабдить всеми элементами комфорта — комфортабельными креслами, обивкой салона, различными шторками, даже кондиционером, про радиоприёмник я уж молчу — это базовая комплектация даже в жужике.

— Я так понимаю, что у вас уже есть готовые идеи?

— Нет, это сырой проект. По факту это так — я придумал, нарисовал от балды, передал своим знакомым инженерам и математикам, они подправили, постучали мне по голове ложкой, что нельзя, что передвинуть, что перерисовать — я перерисовал и получилось вот это. Готовых проектов конечно нет — это концепты.

— Хорошо, по этим концептам можно развивать деятельность, — сказал Берг, — выглядят они по крайней мере вполне реалистично и не фантасмагорично. Вполне в духе прогресса, так сказать. Но нам понадобится немало работать.

— Если вы можете найти людей — я буду рад, а по поводу финансирования — это я беру на себя. Здесь вы будете получать фиксированный оклад по пять тысяч в месяц и надбавки за результативность работы, и премию — на коллектив и персональную. По персональной всё просто, — я достал из под стола чемодан, уже известно какой, поставил на стол и открыл, повернув в сторону товарищей.

— Это что? — спросил Берг с недовольством.

— Это деньги. Миллион двести тысяч — наличностью. Они исключительно чистые и честные — отпечатаны в госбанке и вчера получены инкассаторами, это вам понадобится, чтобы начать работать. Я знаю, как тяжело в СССР с мотивацией персонала — две ставки оформить человеку — можно влететь на взыскание, с премией тоже нелегко — у товарища Сталина есть хорошая привычка раздавать своим подчинённым премии в голубых конвертиках. Чемодан у меня чёрный, зато денег тут восемь килограмм, — я закрыл оный чюмодан, ограничу количество ставок для вас двумя сотнями — это максимум человек, которых вы можете нанять и пригласить сюда для работы. Зарплата пять тысяч в месяц — я уже говорил, плюс официальные и неофициальные премии, итого выходит где-то от шести до двенадцати тысяч — в зависимости от должности и продуктивности. Плюс я даю вам отдельно деньги, чтобы поощрять работников без отчётности в суммах. Распоряжайтесь деньгами как захотите.

— Это всё-таки слишком — мало ли как работники тогда будут на нас смотреть.

— А вы им не давайте на себя смотреть прося — заметил я, — зарплаты тут и так жирные — а хорошие, ценные идеи — должны оплачиваться. Но это касается действительно ценных идей, а не любого рацпредложения, генерация которого входит в должностные обязанности. Деньги вроде бы большие — а так подумать — здесь их можно потратить влёт. У нас есть кстати уже один рекордсмен по премиальным — это молодой парниша из КБ занимающегося радиотехникой — он предложил новую концепцию работы РЛС и РЭБ вместе, и новую идею для радиолокации — идея прямо так скажем золотая — ему отвалили двести тысяч премии. Купил себе представительский Крайслер, и ещё полсотни тыщ осталось — приоделся, приобулся, семье подарков накупил.

— Звучит хорошо. А что за идея?

— Государственная тайна. Но сам факт мне нравится — эта идея сэкономит нам миллионы, так что двести тысяч разработчику — вполне справедливая награда. Значится так, условия я вам озвучил — приглашайте инженеров, можете приглашать откуда захотите — выделю вам штат в двести ставок — и занимайтесь.

— Это всё согласовано?

— Я предупредил Сталина, что навещу НАМИ и дам вам работу — он возражений не имел.

— А в чём ваша выгода? — спросил молодой дизайнер.

— Персонально моя — ни в чём. А вот государство обогатится — это прекрасно. Что ж, пора разделить задачу на более специализированные — двигатель есть, трансмиссия полноприводная, эффективная и хорошая — есть. Ходовую часть необходимо проработать самостоятельно — тут я уже целиком и полностью полагаюсь на вас. Товарищ Берг — вы получите в своё распоряжение завод — новенький, прекрасно оснащённый — там будет всё для выпуска жужиков — кузовные штампы, самое передовое оборудование.

— Насколько передовое? — спросил он, — это понятие очень растяжимое, знаете ли.

— Знаю. Девять больших установок ГОШ — горячей объёмной штамповки для изготовления крупных деталей, прессы для изготовления холодной штамповкой деталей кузова, литейный цех, три тысячи восемьсот металлорежущих станков различного назначения и класса — от особо точных до самых стандартных. Все станки новые и технически совершеннее того, на чём работают на ГАЗе и ЗИСе. Имеется сварочный цех, покрасочный, сборочные конвейеры — четыре штуки, логистический узел-склад, собственная ТЭЦ, обеспечивающая всё это электроэнергией. Цеха точной обработки имеют полторы тысячи станков, всё выстроено в технологическую линию.

— Это хорошая новость, — кивнул Берг.

— Будет лучше, если вы всё увидите сами. И чтобы увидеть наши станки не нужно никуда ехать — вы хотели разобрать движок — пойдёмте в мастерскую, там стоит небольшой станочный парк.

— Так чего же мы ждём?

* * *

Машины я не только продавал в ТЦ Москва — здесь же был крупный, массовый, рассчитанный на огромный поток посетителей, сервисный центр. Да, полностью покрыть дефицит невозможно — но машины, которые продавались в ТЦ — имели сопровождение — здесь же были АЗС и здесь же можно было починить любую неисправность — от покупки запасных колёс до полного капремонта двигателя

Авторемонтный цех занимал большую площадь возле ТЦ и был устроен в большом ангарно-промышленном помещении — здесь было очень много места — и что главное — здесь была культура производства. Это не гаражная мастерская — тут всё серьёзно — людей немного — машин тоже, люди в спецовке, вместо ям, в которые нужно спускаться — тут были подъёмники, причём хорошие подъёмники.

Станков тут было с сотню — и это был довольно богатый парк. Наверное, не стоит говорить, как эти станки отличались от привычных для этого времени — станки этого времени — довольно грубые. Да, они работали — но это были грубые машины, примитивные, от которых веяло духом ущемлённого пролетариата — на их фоне станки, современные мне — выглядели просто франтами. Закрытые корпусами, вся механика скрыта в блоке двигателя, рукояти с надписями на передней панели сопровождались многочисленными сигнальными лампочками, которые работали индикаторами, был встроен вольтметр, станок в целом выглядел куда более продуманным. Его рукояти эргономичнее, на станке имелась информационная справочная табличка по режимам работы, и вообще, этот агрегат выглядел шикарно. Я такие на заводе видел, когда работал — привезли новенькие, на замену старых советских, которые были тоже неплохими — когда были молоды — но износ дал о себе знать.

Новые станки были окрашены в кремовый цвет, имели две лампы подсветки.

Рядом в мастерской стояли и другие станки — например расточный, ленточнопильный, шлифовальный, зубообрабатывающий, большой сверлильный, пресс — гидравлический и механический штамповочные, фаскосъёмный станок, отдельно станок для заточки свёрл, и наконец фрезерный.

Все они выглядели так же — красиво. Ну то есть смотреть на них было эстетически приятно — они не были засалены, замызганы, покрыты краской, к которой не липнет даже самое липкое масло, засалиться такая краска не может — тряпочкой прошёлся и всё смазывается — это как стекло намазывать — к нему ничего не липнет. Белые корпуса, прозрачные окошки, рукояти, клавиши, кнопки — хотя в целом станочный парк известен — но всё же морально он превосходил всё, с чем сталкивались рабочие здесь ранее.

Кстати, на одном из них уже работал какой-то рабочий.

Впрочем — мастерская впечатлила товарищей автомобилистов очень сильно. Особенно их впечатлил ручной инструмент — на заводах он не сказать чтобы был особо популярен — а вот в сервисе — ещё как. Я делал упор на аккумуляторном и пневмоинструменте — в данном конкретном случае работали аккумуляторным, откручивая что-то со днища Эмки, поднятой на подъёмнике. Товарищи из НАМИ массово начали интересоваться станками — руководитель предприятия заметил это непотребство и попытался их остановить. Я его перехватил.

— Погоди, михалыч. Это делегация из НАМИ. Хотят посмотреть наши станки, автомобильные эксперты высший сорт.

Михалычем был мужик крепкий, но очень низкий — гномик такой, с очень крепкими руками и широкими плечами.

— Понял.

— Слушай, тебе не привозили движок?

— Привезли со склада один по грузовому лифту. Нужен?

— Его нужно разобрать, товарищи хотят посмотреть на конструкцию.

— Это мы завсегда готовы.

— Сами разберут — пошли кого-нибудь с тележкой, пусть привезут на верстак — мы тут разберём его сами.

— А собирать кто будет?

— Никто не будет — так в НАМИ и отправим — пусть там дальше сами изучают.

— Это дело. Сейчас распоряжусь.

Михалыч пошёл кликать своих и на чистом матерном приказал притащить сюда ту х... в общем, тот двигатель.

Его привезли на тележке, взгромоздили вчетвером на верстак, я сходил за гайковёртом и другими инструментами, вывез верстак — он был на колёсиках — подальше от стены, и товарищи приступили к разборке объекта.

Дальше пошли жаркие обсуждения, даже очень жаркие — поскольку двигатель мало походил на то, с чем им приходилось работать — я мало понимаю в деталях — они углубились в такие дебри, что дальше некуда.

Товарищ Берг только через полчаса закончил руководить полным разбором двигателя на детали, образовав целый мешок мелких деталей — а блок цилиндров собственно остался на столе. Впрочем, детали не складывали в мешок — каждую аккуратно завернули после изучения и откладывали. И вскоре весь движок оказался раскручен до винтика.

Я пока отошёл в сторону и обратил внимание на странный образец техники на тяжёлом подъёмнике — это была машина в старом стиле — то есть в духе годов двадцатых.

— А это что за машина? — спросил я подходя к копошащимся под ней ремонтникам.

— Мерседес шестьсот тридцатый.

— Интересная конструкция.

— Да что тут интересного?

— Ну хотя бы то, что это уже раритет. Да, подвеска убита в говно, — заглянул я под днище.

— У нас тут не германия, — ответил парниша.

— Слушай, а чей это пепелац?

— Не знаю, привезли.

— Мне такие раритеты интересны. Как минимум как музейный экспонат — поговорите с хозяином, не хочет ли он его продать или обменять на... допустим, ЗИС-101 или любую другую аналогичную машину современного производства.

— Можно, конечно. Но это контакты у начальника надо спрашивать — у него всё записано.

— С каким диагнозом привезли?

— Скрипит и хрустит.

— Понятно. Точнее разваливается на ходу.

Я пошёл искать Михалыча, нашёл его недалеко, объяснил ему суть предложения. Он пошёл к телефону, висящему на стене, снял трубку и дунув в неё, набрал номер.

Через несколько минут сообщил мне, что хозяин согласен обменять на новый ЗИС.

— Тогда эта машина наша. Когда приедет — отдайте ему со склада ЗИС, пусть сам выберет если хочет и регистрирует на себя. С баланса ЗИС спишут. А эту — отреставрируйте. Нет, не отремонтируйте — сделайте её как новую — чтобы она была как только что с конвейера.

— Но как?

— Мне ли тебя учить? — спросил я, улыбаясь, — на складе можно найти запчасти, в том числе и на эту модель найдётся. Поменяйте подвеску целиком, откапитальте двигатель — поменяйте всё, что даже средне-изношено, кузовной ремонт там — ну не мне вас учить. Салон подправьте, покрасьте кузов, отполируйте, замените стёкла на новые, восстановите утерянные детали. В общем — чтобы была как новая. Если сами не справляетесь и на складе нужных деталей нет — запрашивайте в отдел снабжения — привезут.

— Понял. Работы тут немало.

— Работы у вас и так почти нихрена — вон, все подъёмники почти пустые. Так хоть при деле будете. И да, за реставрацию оплата втрое выше, чем за ремонт — но реставрация должна происходить аккуратно, бережно. Я эту машину в коллекцию возьму. Хочу после войны на ней в крым съездить.

— Хозяин-барин, — пожал широченными плечами Михалыч, — задачу понял.