Отродье

Пучки тёмных отростков с бешеной скоростью били по щупальцам твари, те съёживались, втягивались в бездну, из которой появились на свет. Отродье шипело, выпускало всё новые и новые щупальца взамен поражённых, отчаянно пытаясь дотянуться до цели. Создание не понимало, что каждый втянутый после удара небытия отросток делает её всё более материальной, а значит, уязвимой для магии. Ловушка захлопывалась.

И тут Велер увидел его. Не только безбородого, но, похоже, ещё и безмозглого гнома, что пытался утащить с поля боя павшего капитана. Безумец портил уже почти сформировавшийся узор! Второй носитель небытия тоже должен был стать частью сложнейшего ритуала!

Король гномов выругался. Воистину, благими намерениями вымощена дорога в ничто! Пришлось начинать обряд раньше времени.

* * *

Они кружились с отродьем посреди водоворота сияющих обжигающих рун. Достигнув предельной скорости, концентрические круги превратились в сплошной свет, тот преобразовался в две большие спирали: на полу и потолке туннеля. Центры находились прямо над и под местом их битвы.

Отродье шипело, в красных точках-глазах перемешались ярость и ужас. Ничто слишком поздно поняло, если такое слово вообще применимо к созданию, что угодило в ловушку. Втянутые отростки сделали призрак материальным. Теперь Рвазар играючи удерживал тварь за щупальца половиной своих тёмных отростков, продолжая наносить удары тремя оставшимися свободными пучками. Он знал, что скоро всё кончится. Кончится для него навсегда.

Носителя второго небытия в последний момент утащил безбородый гном. Использовать силу поверженной пустоты уже не удастся. А силы одного Рвазара хватит только... если он позволит поглотить себя целиком. Растворится в извечном мраке, потеряет всё, даже саму свою душу.

На лице Рвазара отразилась печальная улыбка. Что же, не такая высокая цена. Вряд ли он заслужил себе место в раю, если нечто подобное действительно существует. Столько зла... Он причинил за свою жизнь столько боли. Убивал, калечил, пытал. Даже ел гномов. Исчезнуть — это не наказание. Это избавление для такой испорченной души, какая была у Рвазара.

Центр светящейся спирали на потолке стал вытягиваться книзу, а спираль на полу поднималась наверх. Оказавшееся посередине отродье яростно заметалось. Рвазар обнял её всеми своими отростками, несмотря на чудовищную обжигающую боль, подался к сходившимся спиралям. Пространство искажалось, сжималось. Вместе с отродьем его сворачивало в тугой комок, черней самой беспросветной тьмы. Его естество сливалось с извечной пустотой. Его не осталось.

* * *

Спирали сомкнулись. Вырвавшийся из туннеля поток энергии опрокинул Велера словно порыв сильнейшего ветра. Пол пещеры дрожал, страшный гул закладывал уши.

Король гномов лежал, уставившись в своды огромной Королевской пещеры. Из глаз струились слёзы, но он улыбался. Ему удалось!

... выполнить первую часть ритуала.

Глава 27. Великая миссия

Только воображение рисует нам отвратительные последствия каждого нашего греха. В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача. Вот и всё.

Оскар Уайльд

— Дай сюда! Ты его так до Второго пришествия не откроешь!

Солкис раздражённо отобрал у законнорожденного рукожопа найденный ими в одной из комнат непритязательный молоток. Скептически взвесил в руке — похоже, тот был рассчитан на ученика-подростка, а не на взрослого гнома. Внимательно осмотрел висящий на дверях в подвал замок, который неумелый глава Дома колошматил уже добрую четверть часа. Зафиксировал свободной рукой и нанёс несколько сильных и точных ударов.

— Всего и делов-то. Даже не нужно привлекать бестолковым грохотом внимание всей Пещеры! Открыто.

Насчёт привлечения внимания Солкис, конечно, преувеличивал. Их давно уже вычислили, не заметить дюжину карауливших у выхода из двора Школы гномов было нельзя. На двери и окна были нацелены арбалеты, однако никаких активных действий никто предпринимать не спешил. Требования также объявлены не были. Законнорожденным просто давали понять, что высовывать нос из здания не положено. Ждите, вами скоро займутся. И главы Домов это безропотно приняли!

Однако покорность покорностью, а пить и кушать хотелось. Поиск в давно заброшенном заведении увенчался лишь тем самым учебным молотком, что держал в своей большой руке Солкис. Даже каши из топора, как в любимой детской гномьей сказке, не сваришь! Гномы с топорами остались у Верхних ворот, котелка и воды тоже, увы, не предвиделось...

Зачем Солкис попёрся за этими трусами, а не встретил судьбу в бою у туннелей? Наверно, потому что подонок. Мерзавец, смелый только пока ему ничто по-настоящему не грозит. Пытать гномов, яриться, когда за твоей спиной воины — дело нехитрое. Рискнуть остаться без конечности или потерять в бою жизнь — найдётся тысяча и одно оправдание, чтобы избежать участия в такой глупости, как сражение.

Молоток и закрытая дверь подвала. Надежд отыскать чего-нибудь стоящего, то есть съедобного не было. Но если есть инструмент, грех его не использовать.

Дверь с протяжным скрипом открылась, несколько самых любопытных гномов осторожно спустились во тьму.

— Твою мать! — послышались возгласы. Волшебное сочетание из двух слов, способное выразить самый широкий спектр эмоций. На сей раз голоса выражали восторг.

— Что там у вас? Клад нашли? — не смог удержаться от язвительности Солкис. — Или, может, тайный туннель во дворец?

Трое гномов поднялись по лестнице, неся большие ящики.

— Еда! — продекламировал пожилой мужчина, радуясь словно дитя. — Весь подвал забит ящиками! Мы спасены!

Главы Домов оживились. Загребущие руки хватали грибокартошку, рассматривали её со всех сторон, будто произведение ювелирного искусства. Несколько особо изголодавшихся гномов принялись нарезать требовавший тепловой обработки продукт тонкими ломтиками и есть прямо так.

Из недр подвала выносили всё новое и новое продовольствие. Разные виды грибов, съедобный мох, даже немного сушёного мяса. Запасы достойные склада вполне себе среднего Дома. Солкис принялся внимательно осматривать ящики.

— Мига, оторвись, пожалуйста, от пережёвывания. Успеешь ещё набить свой живот. Не бойся, никто последний кусок не отнимет. Тебе эти метки ничего не напоминают?

Жадно жующий мох гном с неохотой оторвался от делёжки продовольствия. Раздражённо уставился на Солкиса, затем перевёл взгляд туда, куда тот указывал. Поперхнулся.

— Это же мои ящики! Мои!!! Знак моего Дома! Уберите руки, хватит жрать, слышите?! Отойдите!

Внезапно обнаружившийся собственник начал яростно отбирать у остальных гномов пищу. Однако блюсти право собственности никто не спешил.

— Мои! Мои!!! Те самые! Солкис, скажи им! Чернь украла тогда! Тогда...

Солкис кивнул:

— Да. Те самые ящики, воровство которых повлекло казнь взятых в заложники гномов. Похоже, их украли не слуги.

* * *

Светопреставление кончилось. Скалозуба и Кирчима отнесло порывом сильнейшего ветра на несколько метров. Так они и лежали друг на друге: непреходящий в сознание то ли гном, то ли чудище, и ошеломлённый пророк, ставший свидетелем события, по сравнению с которым меркли любые пророчества. Жизнь всегда даёт фору самым безумным фантазиям — только дайте ей достаточно времени, чтобы вас удивить.

Скалозуб выкарабкался из-под тела товарища, оглянулся туда, где осталось ждать верное, но излишне суеверное воинство бедняков. Неверующих в строю не осталось. Гномы стояли на коленях и истово молились, чтобы конец света не наступил. Об апокалипсисе чрезвычайно увлекательно рассуждать, но оказаться его очевидцем... Нет уж, спасибо. Давайте, как-нибудь не на нашем веку.

Пошатываясь, Скалозуб направился к туннелю, ставшему местом битвы трёх тёмных сущностей. Спрятавшись у края, с опаской заглянул внутрь.

Руны исчезли. На стенах, полу и потолке теперь виднелись лишь многочисленные разводы от крови. Разорванные остатки тел вынесло к входу и выходу из туннеля. Скалозуб брезгливо перешагнул мясо, что ещё совсем недавно было живыми гномами. Плоть, лишённая духа, не внушала ему больше трепет. Подошёл к очередному предателю.

— А, это ты, парень. Привет. Без тебя ни одно значимое событие не обходится, верно?

Король гномов стоял на том самом месте, где сошлись две спирали света. На Скалозуба он почти не обращал внимания, рассматривая плотный шар черноты, который вертел в руках так и этак.

Скалозуб невольно присмотрелся к объекту, столь заинтересовавшему короля. Шар, умещавшийся в ладонях, был не просто чёрным, каким-то образом тот поглощал сам свет. Как бы дыра в пространстве, не отражающая, а втягивающая в себя всё свечение. По коже побежали мурашки.

Велер перехватил его взгляд:

— Наша погибель и наше спасение. Квинтэссенция извечной пустоты и небытия. То из чего всё возникло и к чему всё вернётся. То, чем всё на самом деле является... Ибо всё, что ты видишь — иллюзия!

Скалозуб закатил глаза:

— Хотелось бы мне совершенно не иллюзорно врезать по твоей гнусной роже. Велер, ты хоть представляешь, какую братоубийственную резню ты чуть не устроил?! Свергнуть Предателя, чтобы сразу стать куда более худшим тираном! Разжечь ненависть и вражду, когда народу был так нужен мир... Для чего? Я спрашиваю тебя, для чего твои шавки пытались стравить два сословия?! Зачем ты обманывал глав Домов, покуда те практически не уничтожили себя неразумными действиями? Чего добивался?

Правитель Оплота вновь уставился в пустоту, что баюкал в ладонях. Скалозуб был для него не более, чем жужжащим над ухом насекомым. Таким же надоедливым и противным. И столь же беспомощным, реши он таки прихлопнуть ничтожную тварь.

— Это всё Солкис, — отмахнулся от него владыка гномов. — Устроил настоящую гражданскую войну, когда требовалось всего-навсего отвлечь внимание общества от действительно важных дел власть имущих. Найдите его и как следует накажите. Даю своё разрешение.

Велер отвернулся и как ни в чём не бывало пошёл обратно к дворцу. Разрушенные судьбы сотен и тысяч гномов его не заботили. Имела значение одна лишь великая миссия. Какая — неважно. Не вашего ума, нищеброды, дело, вникать в долгоиграющие планы сильных мира сего.

У самого выхода из туннеля он вдруг оглянулся:

— И передай Пастырю, чтобы явился ко мне как можно скорее! Пусть возьмёт с собой Кирчима, если тот ещё жив, — на несколько секунд он задумался. — Можешь прийти вместе с ними, парень. Конец света всё ещё в силе! Так что помощь толкового гнома мне может понадобиться.

Глава 28. Спаситель

Умение критиковать полезно, но полезнее — умение создавать.

Анри Пуанкаре

— Вот только не надо топтаться как стадо кротосвинок! Руны хоть и нарисованы специальным кристаллом, но пока не активированы — стираются на ура.

В просторном помещении в глубинах дворца, в котором собрались знаковые представители Оплота, не было, наверное, ни пяди, не исписанной древними символами. Велер, не отрываясь от начертания замысловатых узоров, безапелляционно инструктировал гномов:

— Пастырь, я прекрасно понимаю, чего хотел от своих ближайших учеников Мерхилек, но повторюсь: свободное распространение тайных знаний недопустимо! Коллективное усилие — прекрасная вещь, но только не тогда, когда каждый представитель этого самого коллектива может нарочно, или даже просто по неосторожности, разорвать тонкую ткань бытия. Давать такую силу каждому верующему-переверующему — самоубийство! Я не верю ни в моральные качества, ни в интеллектуальные способности подавляющего большинства гномов, как бы истово они не молились и не посыпали голову пеплом. Знание — удел избранных. И ты должен будешь горстку этих самых избранных самым ответственным образом отобрать.

Пророк хотел было что-то возразить, но король гномов предпочитал, чтобы его исключительно слушали, а не выражали свою точку зрения:

— Я оставил расшифровки Мерхилековских опусов в личных покоях Маронона. Имперу приходилось объяснять одни и те вещи по десять раз кряду, так что я психанул и облёк всё в бумагу. Изучи как следует сам, но практикуй с осторожностью. Тот справочник, что спрятал в приснопамятные времена в Королевском саду Мерхилек, не самое лучшее руководство, но вместе с моими расшифровками для начала изучения тайных знаний сгодится. Скалозуба в это дело не подключай! Не повторяйте мою ошибку и ошибку Предателя: колдовство — для колдунов, правитель должен заниматься совершенно другими вещами. Думать о народе, хотя бы иногда, например...

Велер оторвался на некоторое время от рисования знаков силы, строго посмотрел на беспокойно переминавшихся с ноги на ногу гномов:

— Лично вы можете думать обо мне, что хотите, но я не хочу жертвовать собой только ради того, чтобы какие-нибудь дорвавшиеся до магии идиоты разорвали город на части! Чтобы одержимый тайным искусством правитель заморил народ голодом, потому что ему некогда заниматься такими досадными мелочами, как управление городом. Нет, я не претендую на святость, на моей совести столько крови, что никаким самопожертвованием её никогда ни за что не отмыть. Но я хочу быть уверен, что все эти жертвы имели хоть какой-нибудь смысл! Что Оплот просуществует хотя бы, пусть даже не тысячу, но несколько сотен лет. Что меня будут помнить не только как очередного предателя, но и как второго спасителя! Иначе всё может катиться в...

Это было непохоже на прежде всегда столь самодовольного Велера. Но Скалозуб понимал, тот чувствует важность исторического момента. На кон было поставлено решительно всё! В таком положении, даже самый конченый негодяй хочет прослыть в памяти поколений героем. Легендой. Спасителем. Вместе с Пастырем, они низко склонили головы, выражая покорность последней воле правителя.

— Кирчим, боюсь, ты тоже не выйдешь из этой комнаты живым. Захват отродья в плен прошёл без твоего участия, но отсрочка твоей гибели лишила нас запаса времени, необходимого на тщательные приготовления. Тварь скованна недостаточно, небытие в твоей груди должно будет любой ценой сдерживать её в процессе главного ритуала. Мы не сможем покинуть помещение, покуда всё не закончится, а временное и пространственное искажение будет столь сильным, что ничто живое здесь не выживет. Да, теоретически ты можешь отказаться от участия в акте спасения мира, но тогда шанс на удачный исход ритуала уменьшается где-то... раз в десять. То есть переходит из разряда маловероятного в практически невозможный. И даже при самом невероятном исходе, когда я справлюсь один, ты станешь главной угрозой Оплоту, ибо бездна внутри тебя будет жаждать отринуть всё возможное бытие. В лучшем случае твою гномскую оболочку убьют твои же друзья во имя спасения города. В худшем... сегодняшние усилия не будут иметь смысл. Я знаю, ты гном чести. Поэтому попрощайся с лидерами Квартала, ставшими твоими друзьями и товарищами за последние несколько месяцев. Обо мне вряд ли кто-то обронит слезу, но негоже уходить из жизни, не попрощавшись, хорошему гному. Обними тех, кто стал твоей новой семьёй — поверь, это действительно огромное счастье.