— Как вы держитесь? — спросила она, ее тело было одинаково равнодушно как к жаре, и к многочасовой ходьбе.
— Сносно, — выдохнул Пипс и открыл бутылку с водой. Он сделал глоток, затем закрыл бутылку и вытер рот. Бутылка впитывала влагу из окружающего воздуха и со временем пополнялась.
— Я рада, что вы пошли.
— Как я мог этого не сделать? Мы участвуем в этом предприятии, не так ли? — Он вернул бутылку в свой дорожный рюкзак. — И, по правде говоря, прогулка оказалась не такой долгой, как я опасался. Эта нижняя одежда-боди удивительно прохладная и удобная. Если бы это случилось со мной в разгар летнего Лондона! И все же, признаюсь, мои ноги менее счастливы, чем другие части тела. Мускулы, о которых я и не подозревал, что обладаю ими, дали о себе знать прямо-таки болезненно!
— Держу пари. — Она усмехнулась, и он выскользнул из своего рюкзака, затем сел рядом с ним и прислонился спиной к дереву.
— Надеюсь, с моей стороны не будет дерзостью поинтересоваться, но любопытство требует своего. Ваше тело устает или испытывает боль?
— Не так, как ваше. — Она положила свой рюкзак рядом с его поклажей. — Я осознаю, когда детали изнашиваются или получают повреждения, но это информация, а не боль.
— В данный момент это звучит как нельзя более кстати, — сказал он, наклоняясь вперед, чтобы размять мышцы правого бедра обеими руками.
— Да, переход на синтетику имеет свои преимущества. — Она села рядом с ним, и они вместе стали смотреть на город.
— Вы говорили об "износе", — сказал он через мгновение, затем сделал паузу, словно подбирая слова. — Как долго продержится ваше тело, прежде чем оно откажет?
— Теоретически, ограничений нет.
— Действительно! — выражение его лица просветлело. — Это очень приятно слышать!
— У меня в теле есть колония микроботов для проведения технического обслуживания. Иногда мне нужно принимать добавки как сырье, но это вся помощь, в которой они нуждаются. И они также обладают ограниченной способностью к самовоспроизведению, так что колония не вымрет в ближайшее время.
— Разве эти микроботы не могли бы помочь где-нибудь еще на борту "Тени"?
— Извините, но нет. Они очень специализированы, и существует множество жестко установленных ограничений. Обслуживание синтетики доступно, но это все.
— Понятно. — Пипс положил рюкзак на колени и порылся внутри в поисках питательного батончика. Он сорвал обертку, откусил кусочек и застыл с крайне кислым выражением лица.
— Что не так? — спросила Теодора.
Он вынул батончик изо рта, провел языком по зубам и нахмурился, глядя на отвратительное блюдо.
— В дни моей молодости, — сказал он, — я пробовал соленое мясо, закупаемое служащими Адмиралтейства по снабжению продовольствием для судов его величества. Я считал, что это нечто такое, о чем человек может знать только по личному опыту. По консистенции оно было очень похоже на кирпич, а по вкусу настолько напоминало старую седельную кожу, насколько можно было себе представить. — Он поморщился. — До этого самого момента я наивно верил, что никакая другая еда не может быть хуже.
— О, простите! — Теодора рассмеялась, но в ее смехе слышалось неподдельное раскаяние. — Я не думаю, что дизайнеры вообще беспокоились о вкусе. Они были сосредоточены на том, чтобы вложить в него максимально возможную пищевую ценность, и вкус не был решающим фактором.
— Как я только что обнаружил.
— Да, но причина, по которой они не беспокоились о вкусе, вот в чем. — Она отправила ему один из своих любимых вкусовых оверлеев через его биопрограммное обеспечение. — Они решили, что у любого, кого заставят это съесть, будет своя собственная посуда, чтобы улучшить вкус. Просто активируйте этот файл. Это будет восхитительно на вкус.
Он посмотрел на нее немного подозрительно, затем пожал плечами и последовал ее указаниям. Он снова поднял батончик, медленно, на пробу откусил кусочек, и его лицо просветлело.
— Лучше?
— О боже, да! — он прожевал и проглотил. — Что это за чудесный аромат?
— Только лучший марсианский темный шоколад.
— Шоколад? — Пипс лукаво приподнял бровь. — И есть ли шанс, что там было нечто большее, чем просто аромат?
— Большее? — она непонимающе посмотрела на него, и он лукаво улыбнулся.
— Понимаю, что это был всего лишь аромат, а не само вещество, но это, безусловно, самый вкусный афродизиак, который я когда-либо пробовал!
Теодора моргнула, ошеломленная на мгновение, а затем разразилась новым, более громким смехом.
— О, ничего себе, — вздохнула она, качая головой. — Я и забыла, что у ваших людей какие-то странные представления о шоколаде. Мы просто думаем о нем как о конфете. Хотя у меня есть несколько друзей, которые считают, что это должна быть отдельная группа продуктов питания.
— Бездельник! — сказал он печально, но все еще улыбаясь. — Несмотря на мое горькое разочарование, вкус восхитительный. У вас превосходный вкус, моя дорогая!
— Там, откуда это взялось, есть еще кое-что, если вам интересно. На протяжении многих лет у меня была коллекция всех моих любимых вкусов.
— В самом деле? — его глаза заблестели. — Я был бы рад отведать еще, но, возможно, сейчас не лучшие времена?
— Возможно, и нет, — согласилась она.
Он прикончил питательный батончик гораздо охотнее, чем начинал, и закрыл свой рюкзак.
— Ну что, приступим к работе? — спросила она.
— Действительно.
Она открыла два виртуальных окна, одно с видом на город сверху, а другое парило над армейским лагерем.
— Меня удивляет, что я вижу так много разрушенных зданий, — сказал Пипс.
— Недавняя история не была благосклонна к городу. Он расположен прямо на берегу Мертвого моря, и...
— На чем? — Пипс перебил ее, и она покачала головой.
— Простите. Я забыла, что вы еще ничего не знаете о тектонике плит. — Она на мгновение нахмурилась, задумавшись, затем пожала плечами.
— По сути, вся поверхность земли расположена на том, что мы называем "плитами". Вы можете думать о них как об основах, на которых лежит все остальное. — Она приподняла бровь, глядя на него, и он кивнул в знак понимания того, что она сказала до сих пор. — Однако здесь гораздо больше, чем просто одна плита, — продолжила она, — и хотя вы этого не видите, все они постоянно двигаются. Что-то вроде льдин. Они движутся очень, очень медленно, настолько медленно, что это почти невозможно измерить, но, как вы можете себе представить, нечто, выдерживающее такой большой вес, движется с огромной силой, каким бы медленным оно ни было.
— Действительно, — сказал Пипс. Он огляделся, словно ожидая, что твердая земля под ним начнет танцевать, затем снова посмотрел на нее.
— В любом случае, мы называем пограничные зоны между плитами "линиями разломов", и то, что на самом деле вызывает землетрясения, — это те линии разломов, которые трутся друг о друга при движении плит. Видите ли, то, что вы можете считать трением, мешает им двигаться плавно. Таким образом, на самом деле они двигаются не так уж сильно, пока не накопится достаточно энергии, чтобы заставить их двигаться, и именно внезапная перестройка приводит к землетрясениям.
— Мне кажется, я понимаю, — сказал Пипс. — Хорошо, что у меня было так много опыта в постижении ваших новых чудес, дорогая леди!
— Ну, это ужасно упрощенное объяснение, — сказала она ему с улыбкой, — но суть в том, что Антиохия находится прямо на одной из этих линий разлома, и трансформация Мертвого моря сейчас переживает особенно активный период. Антиохия и Селевкия Пиерия, ее морской порт на юге, так и не оправились полностью от землетрясения 526 года, а затем персидский царь Хосров I разграбил город всего три года назад, в 538 году. Персидская агрессия — главная причина, по которой Юстиниан послал сюда Велисария.
— Понятно, — сказал Пипс с грустью в глазах. — Я видел слишком много разрушенного Лондона, а теперь еще и это. — Он махнул рукой в сторону изображений. — Казалось бы, лучшие дни Антиохии давно миновали.
— К сожалению, это правда, — согласилась она. — Исторически сложилось так, что Антиохия так и не восстановилась. Землетрясения нанесли достаточный ущерб, а затем по ней прокатилась чума Юстиниана. И империя так по-настоящему и не оправилась от чумы и чрезмерного распространения Юстиниана на запад. Персы продолжали расширять свое влияние все глубже и глубже на то, что раньше было византийской территорией, и Антиохия оказалась прямо в центре зоны конфликта. — Она немного печально покачала головой. — Полагаю, не слишком удивительно, что люди предпочли не жить посреди поля боя.
— Да, я тоже полагаю, что нет.
Пипс некоторое время молча стоял, глядя вниз на город, затем встряхнулся.
— Но перейдем к делу! — сказал он более оживленно. — Есть ли вероятность, что пульт обнаружил Велисария?
— Мы не заметили самого человека, но этот фермерский дом выглядит интересно. — Она выделила одно окно большого фермерского дома, очевидно, жилища богатого землевладельца. — Мне интересно, не использует ли генерал это место в качестве своего полевого штаба. Посмотрите, как аккуратно расставлены палатки вокруг него, почти как будто именно здесь расположилось сердце армии, а остальные палатки ответвились оттуда.
— И действительно, кажется, что вокруг него больше суеты и потока, — заметил Пипс.
— Да. Мы могли бы отправить дистанционно управляемый пульт в фермерский дом, но они могли бы заметить его даже под маскировкой. Я пока оставлю его висеть над головой.
— И как Фонд обычно подходит к решению подобных задач? — спросил Пипс.
— Обычно у меня было бы больше ресурсов. — Теодора окинула взглядом наряд Пипса. — Например, возможность печатать старинную одежду.
Помимо его боди, они оба носили на себе ту одежду, которая была на них, когда корабль разбился. Сочетание его коричневого длинного камзола семнадцатого века и ее белого делового костюма тридцатого века сделало бы их центром внимания практически в любую эпоху.
— Смешаться с толпой будет совсем... трудно, — сказала она.
— Можем ли мы использовать пульты с дистанционным управлением для приобретения местной одежды? Мне не нравится идея воровства, но в данном случае это может быть неизбежным злом.
— Мы будем выглядеть очень иностранными, что бы мы ни делали, но да. Старинная одежда — хорошее место для начала.
Она включила ручное управление пультом и повела его по городским улицам, и Пипс внезапно усмехнулся. Она взглянула на него, приподняв бровь, и он снова усмехнулся.
— Представьте себе их изумление, когда они увидят, как их постельное белье внезапно взмывает к небу, — сказал он.
— В точку, — согласилась она. — Вероятно, было бы лучше подождать до наступления темноты, чтобы сделать это. — Пульт дошел до конца улицы, и она повернула налево, вдоль длинного, пустынного ряда заброшенных строений. — Подождите. — Она вернула пульт в исходное положение. — Что у нас здесь?
— Вы что-то заметили?
— Да.
Она опустила пульт так, чтобы его обзор был направлен вниз, через окна приземистого прямоугольного здания, менее пострадавшего, чем его соседи. Изображение увеличили и придали освещенному свечами интерьеру дневную четкость.
Внутри мужчины и женщины сидели или лежали на циновках двумя ровными рядами, и на некоторых их руках и лицах виднелись признаки некротического разложения.
— Черная смерть, — выдохнул Пипс.
— Без сомнения, — согласилась она так же тихо.
Она окинула взглядом улицу и подвела пульт к руинам, от которых остались только обломки стен. Внутри лежали штабелями тела, некоторые были накрыты простынями, другие обнажены, их конечности почернели от гниения.
— Так много людей умерло так быстро, что их даже не хоронят. — Она сделала долгий, медленный вдох, хотя ее телу не нужен был воздух.
— Ужасно, не правда ли?
В голосе Пипса прозвучали странные, почти нежные нотки. Замечание о... сочувствии, поняла она. В отличие от нее, он видел этот ужас раньше, своими собственными глазами, и теперь эти глаза сочувственно встретились с ее глазами. Она смотрела на него в течение нескольких секунд, наконец понимая — полностью, эмоционально, а не только интеллектуально, — почему он выбрал именно этот крестовый поход. Затем она кивнула и снова повернулась к окошку дистанционно управляемого пульта.
— Они изолируют жертв чумы в заброшенной части города, — сказала она нарочито резким голосом, убирая пульт обратно и направляя его ближе к импровизированной изоляционной палате. — Теперь понятно, почему армия расположилась лагерем за стеной, а не во всех этих ранее пустовавших зданиях. Я собираюсь заглянуть внутрь.
Пульт достиг места назначения, и изображение замедлилось по мере приближения к одному из окон. Тусклый свет отражался от коллекции принадлежностей в одном из углов здания, и глаза Теодоры сузились.
— Ой? Что у нас здесь? — пробормотала она.
— Множество мертвых и умирающих, — мрачно сказал Пипс.
— Спата.
Он моргнул. — Прошу прощения?
— Обычный византийский армейский меч. Он заменил римский гладий из-за большей дальности действия. По меньшей мере три из них отложены в сторону в том углу, вместе с доспехами и луками. Это означает, что некоторые из этих жертв чумы — солдаты. Идеально!
— Ах! — Он кивнул. — Мы могли бы представить их вылеченными генералу в качестве доказательства наших добрых намерений!
— Именно так. — Она отодвинула пульт и отметила этот конкретный чумной дом для дальнейшего использования. — А теперь давай найдем какую-нибудь приличную одежду, которую можно украсть. Мы должны...
— Просто стой, где стоишь!
Теодора, вздрогнув, резко обернулась. Двое часовых появились из-за деревьев дальше по гребню. Один был мускулистым мужчиной с проседью в темных кудрях, другой — молодым человеком со свежим лицом. Заходящее солнце отражалось от их обнаженных мечей и стальных шлемов.
Они с Пипсом встали и попятились.
— Стоять, я сказал! — рявкнул мужчина постарше, и они оба остановились.
— Говори о дьяволе и услышь лязг его доспехов, — пробормотал Пипс уголком рта.
<Не тот первый контакт, который я себе представляла>, — отправила она ему, не сказав ни слова. <Используйте свое биопрограммное обеспечение, если нужно поговорить со мной.>
<Действительно,> он отправил ответ. <Приношу свои извинения.>
<Нет, это мне жаль. Это моя вина. Мне следовало оставить один из пультов на месте, чтобы наблюдать за нашим окружением.>
— И кем бы вы могли быть? — спросил старший часовой, подходя ближе.
Его бородатое лицо обветрилось от долгих дней пребывания на солнце, а по левой щеке к шее тянулся шрам. Он выглядел именно тем, кем, вероятно, и был, — подумала Теодора, — жестким, опытным, закаленным сержантом.
— Просто два путешественника наслаждаются закатом, — ответил Пипс на византийском греческом, используя языковой модуль, загруженный в его биопрограммы.
Впечатляюще для его первой попытки, — подумала она, слегка улыбнувшись. — Он почти правильно воспроизвел акцент.
