— Конечно, — Й'ола радостно улыбнулась. — Я могу отводить взгляды. Раньше этим не пользовалась, потому что считала, что неважно. А я, действительно, как-то выделяюсь?

Некий недоумённо уставился на молодую женщину, которая с непосредственностью, граничащей с наивностью, считала, что её внешность ничем не отличается внешности женщин этого мира.

— Госпожа, довольно вашего голоса или походки, чтобы понять всю неординарность. А ваше лицо... оно такое... — Слов, чтобы описать, что не так с лицом молодой архейки, у Некия не нашлось. Он лишь разводил руками, но жесты тоже ничего не смогли объяснить. — Необыкновенное! — Всё, что удалось сформулировать образованному и начитанному человеку.

— Неужели? — Й'ола нахмурилась. — Это может помешать в дороге. Может, мне усы и бороду наклеить?

— Не думаю, что такое решение будет верным. Ваша походка не похожа на мужскую. Да и не всякая женщина сможет так двигаться. Не будем мудрить. Наденем балахоны с капюшонами, и этого будет достаточно. Только кого-нибудь из братьев с собой возьмём. Покрепче. Бережёного, как говориться...

Й'ола лишь молча кивнула, и закрыла глаза. Старцу показалось, что она спрятала свои слёзы, которыми плакала её настрадавшаяся душа.

Столько лет верить и надеяться, несмотря на то, что все твердят о смирении и забвении, может только очень любящее сердце. И тот, кого так любила молодая женщина, был достоин её чувств.

Когда, переодетые в пилигримов, путники были готовы к выходу, настоятель обители господин Филалей внёс предложение:

— Некий, а не хотите ли срезать часть пути по Ладонь-озеру? Сутки точно выиграете.

— Проводника только надо будет найти, — добавил Деметий, которого взял с собой в дорогу Некий, так как молодой затворник уже окончательно пришёл в себя и, кроме того, был родом из этих мест.

Сам старец имел довольно скупое представление о местном ландшафте. Знал, что в верстах тридцати от обители находится Мизинец, один из пяти заливов Ладонь-озера, узкий и глубокий. Зимой, как станет лёд, молодые затворники выезжают туда на промысел рыбы. В другое время путь к Мизинцу труден и опасен из-за многочисленных топей. Дальше находится залив Безымянный, по берегам которого раскинулся небольшой городок Белый Рог. Ещё дальше, за Белым Рогом по берегу рассыпаны небольшие рыбацкие деревеньки, отвоевавшие у топей пригодные для жилья земли. Столичный тракт огибает все пять заливов озера, петляя между холмами. Если же нанять рыбацкий баркас и переплыть озеро, то можно существенно сэкономить время.

— Госпожа, как вы относитесь к водному путешествию? — поинтересовался Некий, догадывающийся, что Й'ола сейчас согласиться на любую авантюру, которая приблизит её к утерянной семье.

— Да... То есть, хорошо отношусь. Я согласна, — немного нервно ответила женщина.

— Замечательно! Значит, идём в Белый Рог.

— Лучше баркас нанимать в рыбацкой деревне, — Деметий, уже вошедший в роль знающего проводника, приступил к своим обязанностям. — В Карповке хорошие рыбаки, часто через озеро ходят.

— Далеко Карповка от Белого Рога?

— Через перешеек. Вёрст семь будет. У самого основания Срединного залива.

— А ты сам, Деметий, не из той Карповки будешь? — поинтересовался Некий, размышляя над некоторыми совпадениями.

— Нет. Я из Челнов. Наша деревня как раз супротив Карповки на другом берегу залива. Но, если идти к нам в Челны, то ещё полдня потеряем.

— Так и порешим: идём в Карповку.

Уже стоя на борту баркаса, Некий обдумывал, как бы пристроить госпожу Й'олу ко двору Плаута? То, что молодая архейка принадлежит к клану Стечения обстоятельств, он узнал от неё самой. А то, что обстоятельства эти сплошь счастливые, успел убедиться сам. Иначе, как объяснить, что прямо на выходе из обители их нагнал обоз из ближайшей деревни, вёзший на ярмарку в Белый Рог тканые ковры, полотно и прочие товары местных ткачей. А в городе тут же попался весёлый шкипер Рёха с баркаса 'Удачливый', из той самой Карповки, только что сдавший свой улов в рыбном ряду. Денежное вознаграждение за перевоз трёх пассажиров на противоположный берег Ладонь-озера с лихвой перекрывало предполагаемый доход за возможный улов, так что Рёха и не подумал торговаться.

Й'ола расположилась на носу 'Удачливого' и неустанно всматривалась в горизонт, хотя шкипер предупредил, что даже при попутном ветре плыть придётся несколько часов.

— Ветер будет, — заверил его Некий, свято уверовавший в возможности архейки, — попутный, куда бы не повернули, и нужной силы.

Рёха, облокотившийся на борт, посмотрел на него с интересом.

— Вы такие благочестивые, что вам боги помогают?

— Насчёт первого — сомневаюсь, — усмехнулся старец, — а вот насчёт второго... всё в этом мире возможно.

— А спутница ваша... кхм... в обитель или из обители?

Некий повернулся к молодому шкиперу, а тот и не собирался прятать своего заинтересованного взгляда.

— Заметил... глазастый.

— Так это... — чуть смутился Рёха, — необычная она... — Сказать: 'Баба' — язык не поворачивался. 'Женщина' — не привычно было. 'Госпожа' — так вроде одета просто, не капризничает, как богатые дамочки.

— Это ты, брат, верно подметил, необычная. Родственников она разыскивает.

— Так, на том берегу замок графа Саубера находится, — стал вслух размышлять шкипер. — Из его людей кто-то? — Старец промолчал, а Рёха и не ждал ответа. — Плохо у них сейчас... Народ сказывает, что молодая графиня, после смерти мужа, такие порядки завела, что хоть, иди и топись!

Некий застыл от вдруг свалившейся страшной правды. Потом медленно повернул голову в сторону Й'олы, не услышала ли она дурных вестей. Но женщина стояла на носу, всё так же всматриваясь в горизонт, о чём-то тихо переговариваясь с Деметием.

— Откуда известно, что граф умер? — тихо спросил Некий и медленно, словно прогуливаясь, пошёл вдоль борта в корме баркаса.

Рёха последовал за ним. Понял он что-то из этого нехитрого манёвра старца, или нет, по нему заметно не было. Шкипер охотно делился сведениями, оборачиваясь на необычную пассажирку только тогда, когда этого не мог видеть Некий.

— На войну граф ушёл. Ту, что у Порт-Марина была. Красивый город. Я бывал там однажды. Эх, если бы залив был судоходным, точно перебрался бы в Порт-Марин. Такой простор!

— Ты прав... А что граф?

— Граф? Сгинул, сказывали. Только письмо и пришло из штаба, что пропал, дескать, его сиятельство, и даже косточек его не нашли!

— Ну, это не так плохо... — буркнул себе под нос старец, несказанно обрадованный тем, что тела Эйрла не нашли. Граф мог и переместиться куда-нибудь в случае смертельной опасности. А раз так, то надежда жива. — Пропавшие без вести иногда находятся.

— Правда? — воодушевился шкипер. — Это ж здорово! Спасибо, на добром слове! А то мы уж стали опасаться, что графиня начнёт и нас учить, как рыбу ловить надобно! Надоела всем со своими указами да новшествами! Пиявка!

— А вот графиня, это плохо, — Некий сказал это так тихо, что даже сам не услышал звука собственного голоса, — это может сильно огорчить госпожу.

Сообщать или не сообщать Й'оле о наличии жены у графа, Некий никак не мог решить. С одной стороны: он ведь мог и не узнать этих подробностей. С другой: знать и промолчать... обмануть её доверие. И он решился.

— Деметий, позволь нам с госпожой поговорить наедине.

— Конечно, — младший собрат тут же уступил место старшему.

— Й'ола, а как ты отнесёшься к тому, что в нашем мире у графа может быть другая жена?

Женщина оторвала взгляд от горизонта, повернулась к Некию, и без возмущения и негодования произнесла:

— Всё, что он делает, не подлежит осуждению. Я верю Эйрлу... безоговорочно.

— Я ему завидую...

После изгнания из замка несносной Расы, обещавшей не только засудить графа, но и посадить его в тюрьму, в замке Саубер воцарились тишина и покой. Счастливые слуги выполняли свои обязанности с удвоенным энтузиазмом. Хозяева и гости, уставшие с дороги, расположились в гостиной у камина. Фанагор дремал в удобном кресле, восстанавливая силы. Гедеон тихо разговаривал со странницей. Эйнар читал книгу, лёжа на шкуре у самого огня.

Дверь в гостиную тихо отворилась, и в неё вошли два пилигрима. Первым почувствовал присутствие посторонних граф. Он прервался на полуслове и повернул голову к вошедшим. Эль сидела спиной к двери, и ей пришлось выглядывать из-за спинки кресла. Мальчик, углубившийся в чтение, даже не отреагировал на появление новых людей. А они тем временем скинули капюшоны с голов.

Гедеон стал медленно-медленно подниматься из кресла, боясь моргнуть. Видение, будоражащее его последние десять лет, было так реалистично, что мужчине хотелось верить в то, что видели его глаза. Но сотни раз такие миражи таяли, не давая ему насладиться родным, желанным образом. Только присутствие рядом с любимой женщиной старого знакомого заставило графа убедиться, что чудо всё-таки произошло.

— Й'ола... — Эйрл бросился к ней, стараясь как можно быстрее убедиться, что она нашла их, обнять, прижать к себе. — Й'ола!

Некий облегчённо вздохнул, осенил всех оберегающим знаком, и прошествовал в свободное кресло. Всё-таки путешествие далось ему не так легко, как он на то рассчитывал.

— Всё обошлось... Всё обошлось... — бормотал он себе под нос, радостно потирая руки. А сколько нервничать пришлось, после того, как Рёха сообщил неприятные вести о графе. Пожилому человеку такие испытания вредны.

Малыш Эйнар оторвался от занимательной книги и с недоумением посмотрел на отца, обнимавшего какую-то женщину. История с предыдущей мачехой, которая лишь сегодня благополучно завершилась, была столь свежа, что мальчик чуть не расплакался от досады. Он так надеялся, что всё у них будет как прежде, но жизнь вдруг преподнесла новый сюрприз.

— Папа! Кто это?! — в голосе Эйнара дрожали слёзы.

Гедеон нехотя расцепил объятия, но рук от Й'олы не оторвал, обернулся к сыну, улыбнулся нежно и немного грустно.

— Это твоя мама, малыш... родная.

— Мама? — недоверчиво переспросил Эйнар и посмотрел на Эль.

Странница кивнула ему с ласковой, ободряющей улыбкой.

— Родная...

— Пряха?! — поражённая Й'ола кинула на старинную подругу быстрый взгляд, но удивляться этой встрече ей было не ко времени. Потом разберётся. Она протянула руки встречу сыну: — Sonni! Ein'ari milli amili... Ceteri...

— Цыплёнок, — машинально перевёл мальчик и, мгновенно поверив женщине, кинулся к ней, уткнулся в живот, пряча слёзы, и начал тихонько вздрагивать от сдавивших горло спазмов.

Отец поднял Эйнара на руки, так, чтобы его глаза были вровень с глазами матери. Два серебристо-голубых взгляда встретились, и теперь уже слёзы радости текли у обоих. Й'ола обняла мужа и сына, и принялась беспорядочно целовать своих мужчин, получая в ответ удвоенную порцию нежности, радости и любви. В кресле всхлипнула старушка Эль, словно не была причастна к этой 'неожиданной' встрече. Даже Некий смахнул сентиментальную слезу. Он ведь тоже сумел поучаствовать в судьбоносных моментах жизни этой необыкновенной семьи.

Разбуженный непонятными звуками Фанагор сначала хотел возмутиться, потом просто поинтересоваться, какого чёрта тут шумят, потом, когда глаза, наконец, окончательно разлепились, и он разглядел кто, что и почему, широко улыбнулся и внёс конкретное предложение:

— Это надо отметить!

— С тобой, Фанагор, не поспоришь! — усмехнулся Некий.

Колдун, не заметивший старца, чуть не подпрыгнул. Удивлённо протёр глаза. Видно, мысли о мираже пришли не только Гедеону. Убедился, что слышит и видит реального человека, а не досматривает занимательный сон.

— Забодай меня кабан, вот это встреча! Эйнар, не повторяй за дядей Фаном плохих слов! Но это тем более надо отметить!

— А никто и не против! — чогласился с ним хозяин. — Викар! Неси вина!

Монахи обнаружили сначала пропажу девушки, что жила у них последние несколько дней. Несчастная постучалась в ворота монастыря, будучи почти при смерти. Уставшая, побитая, голодная, в изодранной, окровавленной одежде, она больше была похожа на откопанного ожившего мертвеца, чем на молодую девушку. Она что-то лепетала про злого мужа, про побег, про смертельную опасность, плакала и умоляла не выдавать, если слуги её господина придут в монастырь с расспросами. Сказала, что зовут её Валли, но ситайский муж назвал Ли, что он выкупил её у родственников и обращался, как с рабыней. Она не выдержала и сбежала, и теперь не знает, как жить дальше.

Два дня Валли отлёживалась в гостевой келье, расположенной в небольшом домике за стенами монастыря, специально предназначенном для гостей. На третий день поднялась с постели и, хромая на обе ноги, вызвалась помогать по хозяйству. Настоятель посчитал, что за работой она быстрее придёт в себя, и разрешил гостье помогать монахам по мере сил. Валли и правда оживилась, и оказалась, кроме всего, девушкой образованной и интересующейся историей древнего монастыря. Слушала легенды и были, раскрыв рот и удивлённо распахнув и так немаленькие глаза. Но на четвёртый день вдруг стала нервничать и вздрагивать по непонятным причинам. Ей всё казалось, что кто-то за ней следит. Девушка оглядывалась, убеждая других, что слышала шаги или голоса. Неожиданно убегала и пряталась по углам монастыря.

И вот совсем пропала.

Монахи сначала подумали, что она в очередной раз где-то спряталась, но поиски девушки в стенах обители ничего не дали. Зону поисков расширили. Но и в ближайших окрестностях тоже ничего обнаружить не удалось. А вот отойдя немного подальше, монахи обнаружили много чего странного, непонятного и даже ужасного.

Одна поисковая группа наткнулась на небольшую, тщательно замаскированную пещеру, в которой обнаружились следы пребывания нескольких человек. Вторая группа нашла в лесу место с вытоптанной травой, поломанными кустами, но самое ужасное, с обрывками одежды и каплями крови. Складывалось впечатление, что кто-то тут дрался не на жизнь, а на смерть. Ещё одна группа обнаружила то, что к исчезновению девушки не имело никакого отношения, но в свете последних событий, выглядело жутко.

— Учитель! — Монах Тхи склонился перед настоятелем, изо всех пытаясь удержать бесстрастное выражение.

— Говори, — Фенгдж не изменил позы, не дрогнул ни один мускул на его лице, хотя он видел, с каким трудом ученику удаётся сохранять спокойствие, и понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, — я слушаю.

— На дороге... мудрая Киаохуи... сидит...

— Она отдыхает? — осторожно поинтересовался настоятель.

— Вечным отдыхом, — выдавил из себя Тхи и поджал губы. Знахарка Киа была многим монахом как мать или бабушка, и её смерть отозвалась в их сердцах тяжёлой болью. — Уже примерно два дня.

Фенгдж сложил руки в молитве и прикрыл глаза. Не надо было, чтобы ученик увидел, как душа настоятеля беспомощно мечется, не зная, что лучше следует предпринять.

— Учитель! — Во внутренний дворик вбежал ещё один монах, лицо которого тоже говорило, что вести он принёс не радостные.

— Говори, Ши...