Водитель первым оценил опасность, исходящую от товарища капитана. Выход нашёл сразу. Он остался охранять входную дверь парадного. Товарищ майор тоже не оплошал. Низко пригибаясь, бросился вперёд, закрепив за собой осмотр помещений туалета, ванной, кладовки и кухни. Я заподозрил, что он так старательно пригибался к полу, надеясь укрыться не от выстрелов в упор бандитов, а от получения возможного выстрела в спину от товарища капитана. Все были умные и осторожные, самую большую опасность вычислили мгновенно!
Но у меня выбора не было, спрятаться не мог, не имел морального права. Увы, я был командиром, сам по глупости себя назначил, и кроме этого ещё был и членом партии, теперь приходилось за всё это расплачиваться. Трусливо прятаться за спины других хотел, но позорить эти гордые звание не мог по морально-идейным понятиям. Поэтому сначала вспомнил все свои грехи и попросил прощения у Бога, выполнив всё это, затаил дыхание и шагнул вперед ..., навстречу реальной опасности! Дальше плюнул на гордость и приличия, старательно заметался, стараясь постоянно оставаться за спиной товарища капитана. Мне это удавалось, не смотря на то, что он вертелся как уж, но это ему не помогало! Я был более ловок и виртуозно уходил от встречи с чёрным зрачком ствола его автомата.
В основе моего старания лежало понимание того, что это был мой единственный шанс не попасть под его пулю. Старался честно "качать маятник", как меня учили когда-то в республиканском центре подготовки в Чернигове. Так, как все мои силы и внимание были сосредоточены на этих действиях вокруг по сторонам, не смотрел. Не до того было!
Наконец товарищ капитан остановился, растерянно застыв у последней стены квартиры. Я мгновенно понял главное, слава Богу, закончилась квартира! Мне она показалась бесконечной, как "пляжи" Сахары. Живут же люди!
Товарищ капитан потоптался перед непреодолимым для его тела препятствием. Совершив несколько бесполезных попыток преодолеть возникшую на его пути стену, он понял, что пройти сквозь неё не сможет. Осознав и приняв это, он повернулся ко мне и доложил:
— Все помещения осмотрены, разыскиваемые беглецы не обнаружены!
Но я не отвлекался, бдительность не терял. Как оказалось, жажда жизни была во мне сильна. Виртуозно изогнувшись, шустро уклонился от ствола его автомата, ушёл в сторону, но здесь и проявилось коварство товарища капитана.
Палец его правой руки лежал на спусковом крючке автомата, удобно и надёжно фиксируемый спусковой скобой. Там он и остался. Левая рука, оставив упор автомата, метнулась вверх поправить каску. Ствол автомата пополз вниз, ещё мгновение и он мог найти меня, но я всё понял заранее и не растерялся! Нырнул под его левую руку, прижался к его ногам и шустро проскочил ему за спину. Даже не переведя дыхания, дорога была каждая секунда, нейтральным голосом, посоветовал ему поднять рычаг управления вверх. Он выполнил мой совет. Услышав щелчок рычага в положении предохранитель, товарищ майор отирая пот, вошёл в комнату. Его жалкий измученный вид вызывал сочувствие, но мне было не до жалости. Вид и состояние у меня были не лучше. Пот струйками сбегал по моей спине, ноги противно дрожали. В таком состоянии и придумал решение нашей проблемы.
Товарища капитана направил к входной двери квартиры. В засаду. Пусть теперь помечется хитрый водитель! Ведь товарищ капитан, даю голову на отсечение, снова опустит рычаг в среднее или нижнее положение, отключив в любом случае предохранитель.
Товарища майора тоже решил добить, поделился с ним своими видениями. Рассказал ему своё мнение и представление, как пули калибра 7,62 прошьют эти хлипкие стены внутренних перегородок, если товарищ капитан нажмёт на спусковую скобу автомата. Товарищ майор оказался сообразительней меня. Он заметался по квартире, на ходу простукивая стены перегородок. Его действия были понятны и вопросов не вызывали, он искал капитальные перегородки! Надеясь укрыться от возможных последствий от действий товарища капитана, точнее пуль из его автомата. При этом он без всякой задней мысли поделился со мной своим опасением. Вдруг товарищ капитан не правильно меня понял? Возьмёт и займёт позицию для обороны от противника могущего напасть изнутри квартиры, а не снаружи? Его опасения нашли во мне отклик, я едва не заметался по квартире вслед за ним. Но вовремя вспомнил, что я командир! Страшным усилием воли подавил свой страх. Взяв себя в руки, осмотрел комнату, где стоял в этот момент. Теперь, когда самая страшная опасность именуемая "товарищем капитаном" миновала, сделать это было возможно.
Перед моим взором предстала картина нищеты, которую увидишь не часто. Две старые кровати с грязным постельным бельём на них. На одной кровати лежала старуха. Безучастным взглядом она смотрела в облупленный потолок. Покосившийся шкаф с треснутым зеркалом. Вот и вся убогая обстановка. Перешёл, в соседнюю комнату. Она была больше первой, но такая же, облезлая и грязная. Диван с торчащими пружинами, старый буфет с оторванной дверцей, ободранный стол, прикрытый засаленной газетой, два поломанных стула возле него. В углу стоял телевизор мой ровесник на старой тумбочке вот и вся обстановка.
Прошёл на кухню.
За столом, уставленным грязной посудой, сидела женщина не определённого возраста. Перед ней стола пустая бутылка с наклейкой знаменитого дешёвого вина, известного в народе под названием "чернила". Рядом с ней стоял стакан на одну треть наполненный бурой жидкостью.
Женщина присутствовала здесь только телесно, а её сознание было далеко отсюда. Думаю, мысленно она пребывала на Марсе или Венере, отбросив суету и реалии этой жизни. Возвращать её на Землю, было долго и сложно, поэтому пошёл дальше. В туалет заглядывать не стал, побоялся за съеденный обед и зашёл в ванную комнату. Это было ошибкой, ибо это помещение было в состоянии не лучшем. Мой самоотверженный подвиг был вознаграждён, под ободранной ванной заметил скомканные брюки и рубашки. Скривившись, ногой подтянул их к себе и увидел, что все эти тряпки, условно называемые словом "вещи", были испачканы уже подсохшей землёй. Вывод был один. Наши беглецы побывали здесь! Может, они укрылись поблизости? Версия имела смысл. Нужно было продолжить наши поиски. Настало время размышлений. И так ..., начинаем "мозговой штурм", так сейчас действуют герои разных книг, кинофильмов. Тогда это называлось "проведу совещание сам с собой". Не знаю, как и кому это помогает сейчас, но мне эти действия не принесли мгновенного успеха тогда. Брал все места подряд, начал с верха дома, с крыши ...
Чердак не подходил для укрытия, но я отправил своих помощников осмотреть его. Водитель и товарищ майор потребовали, оставить товарища капитана охранять тыл. Они боялись возможного нападения врагов с незащищенного тыла, и без прикрытия его осматривать чердак отказывались. Пришлось им уступить и нервничать самому. Товарищу капитану всё время требовалось общаться со мной, при этом он старался ткнуть ствол автомата в меня. Я уже устал уклоняться от него, последние силы были на исходе, а подлые помощники не спешили возвращаться с осмотра чердака. Они отдыхали в безопасности, набираясь сил перед новым этапом опасности под названием "товарищ капитан с автоматом". Но прятаться до утра на небольшом чердаке не могли, с обречённым видом отряхивая пыль, они, наконец, спустились к нам.
Видимо за время, проведенное на чердаке, они выработали план, как уменьшить существующую опасность и сейчас действовали по нему. Товарищ майор и водитель уговаривали товарища капитана, дать им подержать автомат или хотя бы магазины к нему. Разумеется, они говорили обо всех трёх автоматных рожках имевшихся у него в наличии. Но это было их ошибкой! Запасные рожки товарищ капитан им бы дал подержать, а вот отсоединить магазин с патронами от автомата считал опасным и глупым действием. Их уговоры он принял за разговоры людей, не имеющих боевого опыта, практического или теоретического, поэтому им в их просьбе отказал. Я даже не пытался им помочь, заранее знал, что товарища капитана числившегося в уголовном розыске разоружить не получится. Споры и уговоры продолжались около часа, я сумел отдохнуть и морально, и физически перед последним этапом. Из всех мест дома не обследованным оставался подвал дома, но здесь тоже была проблема. У нас был только один фонарик и был он у товарища водителя. Необходимость его использования установили, заглянув в подвал и констатировав факт, в этом подвале уже давно стояла вековая тьма. Как всегда встал извечный вопрос:
— Что делать?
Он стоял всегда перед всеми великими и простыми людьми. Великие даже статьи писали с таким названием. Мы их конспектировали и тщательно изучали, поэтому этот вопрос для меня был ясен.
Но что-то сказать не успел, товарищ капитан высказался первым, нарушая субординацию. Он бодро и радостно объявил, что видит в темноте даже лучше чем при свете и ему фонарь не нужен. Товарищи майор и водитель, услышав его слова, страшно побледнели и на отрез, отказались участвовать в эксперименте. Увы, он не унимался. Выход они нашли, заявив в один голос, что очень обижены на него, и идти вместе с ним никуда не желают. Он сам в этом виноват! Не дал им ни автомата, ни магазинов с патронами подержать. Это не по-товарищески! Препираться они могли ещё очень долго. Но я нашёл выход прекратить их спор, оставив товарищей водителя и майора охранять отдушины из подвала. Они имели размер 10Х15 сантиметров, вроде бы и мелочь, но их было много, а враг был коварен! Мог и через них просочиться. Так они мне объяснили, подтверждая мудрость моего решения. Пришлось поверить в своё умение предвидеть. Из имеющихся в наличии бойцов, для проведения операции осмотра подвала осталось двое. Я и смертельно опасный капитан. Выбора у меня не было. Ухватив за ворот бронежилета товарища капитана одной рукой, пропустил его вперёд. Во второй руке у меня был включенный фонарь. Все мои мысли были заняты одним. Думаете чем держать пистолет? Нет! Думал совсем другое. Смогу ли не дать товарищу капитану, повернуться и прошить меня очередью из автомата? Таким построением мы двинулись в тёмный подвал ...
Я старательно прикрывался товарищем капитаном не от возможного огня врагов, а от него самого. Вот и вспомнил слова великого человека:
"Сбереги меня Бог от друзей, а уж от врага я оберегусь сам!"
Какие мудрые слова! Так стараясь не менять стратегию движения, мы прошли два закутка. В третьем закутке на двух старых грязных матрасах лежали тела наших беглецов. Между матрасами был расстелен кусок картона, импровизированный стол, на нём стояли две бутылки вина и остатки какой-то еды. Пустые бутылки были аккуратно сложены в углу. Это было понятно, возвратная тара. Стоявшим на этом "столе" бутылкам повезло! Выпитыми им быть не грозило.
Я, оставив в покое ворот бронежилета, освободившейся рукой обнял товарища капитана за руку и зажатый в ней автомат. Опасался за него. Вдруг рубанёт длинной очередью? В половину магазина? С него станется! Слава богу, обошлось!
Он сам застыл от неожиданности и даже не реагировал на моё объятие. Свободных рук у меня больше не было из-за анатомического строения человека, но вернуть его к жизни было необходимо. Вот мне и пришлось дать ему коленом ..., ну, вывести из ступора. Делая это, бдительно не ослабевал хватку своего объятия. Он вскрикнул, потянулся к пострадавшему месту и очнулся. Не теряя бдительности в прежнем порядке, пятясь задом, мы покинули подвал. Автомат под моим бдительным присмотром был поставлен на предохранитель. Я облегчённо вздохнул, расслабился и усталым голосом сказал товарищу капитану:
— Ну, давай вызывай!
Контора своё дело сделала. Теперь она уходила в тень, оставив пожинать лавры поимки беглецов "внутренним органам". Для этого они и нужны организму.
Товарищ капитан схватил рацию и заорал. От его крика в некоторых окнах стоявших вокруг домов, загорелся свет, Народ у нас, знаете ли, любознательный, но и осторожный. Если честно это было не важно. Скоро всё равно, проснулись все. И глухие, и слепые. Операции поимки милиция проводить умела, со всей широтой советской души.
Мои мысли вскоре подтвердились. Во двор потоком влетали машины с включёнными сиренами и проблесковыми маяками, скоро ими был заполнен весь двор. Из машин выскакивали смелые и сильные милиционеры, они бесстрашно и грамотно окружали дом, блокировали выход из подвала, из окон первого этажа, из дверей парадных. Скоро они стояли стеной в четыре ряда. И только после этого во двор въехал руководитель операции по розыску и задержанию бежавших особо опасных рецидивистов. Да теперь он был уже руководителем! Начальник городского органа внутренних дел выскочил из машины. Вслед за ним выскочил замполит той же организации. Они действовали, как один организм. Начальник отдавал приказы, замполит дублировал их.
Куча приехавших с ними фотографов и кинооператоров занимали удобные позиции, устанавливали "Юпитеры". Сумерки отступили, во дворе стало светло, как днём, в окнах домов погас свет, но во всех окнах толпились проснувшиеся жители квартир, чьи окна выходили во двор. Интересно, впустили они в свои квартиры соседей, окна которых во двор не выходили или не впустили?
В этой суете конторские не участвовали, три чёрные "Волги" нашей местной конторы скромно стояли в стороне. Возле них товарищ полковник делился своим прорабским опытом со стоявшими рядом людьми. Начальник нашей местной конторы и два его зама внимательно слушали товарища из центра. Я с майором отошли к ним, скромно встав в стороне, но нас заметили, слушавшие товарища полковника бросали в мою сторону любопытные взгляды.
Наконец, товарищ полковник тоже заметил меня. Оборвав свой рассказ на полуслове, он бросился ко мне и обнял, забыв о своих слушателях. Прижавшись ко мне, он рассказывал похожий эпизод одного из дел майора Пронина. Местные товарищи деликатно не подходили, они поняли, товарищ полковник отчитывается или докладывает. Слух обо мне страшном и ужасном им уже донесли длинные языки из нашего республиканского управления. С товарищем полковником мы обнимались не долго. Нас отвлекли творившиеся во дворе действия, события развивались стремительно. Дирижировал главный оператор, он же начальник местного УВД.
За это время во дворе всё было приготовлено для заключительного акта сцены задержания особо опасных рецидивистов. Артисты выстроились и приготовились. Десяток одетых в бронежилеты и каски милиционеров выстроились за также одетым товарищем капитаном, ему уже дали подшлёмник и каска не падала на его лицо. По команде начальника городского внутреннего органа продублированной товарищем замполитом, прикрывая друг друга, артисты-бойцы устремились на штурм подвала. Так, как для участия в штурме отбирали только отличников боевой и политической подготовки, а они были несколько полноваты, вышло не очень страшно. Спасал всё наш товарищ-капитан, он самозабвенно прыгал и орал за всех. Этой толпой они и скрылись в подвале.
На фотоаппаратах и камерах тех лет звук не записывали при съёмке, его накладывали потом в студии. Поэтому взрывов гранат и автоматных очередей сейчас не требовалось. Через двадцать минут по переданной по рации команде штурмовая группа вышла из подвала. Две группы по четверо бойцов втягивая солидные свои животы, тащили тела. Одной рукой каждый из них тащил за руку или ногу кому, что досталось тело, во второй руке каждый сжимал автомат. Тела они поднять высоко не старались и те стучали по земле, ступенькам подвала, задевали все углы. Но, не смотря на эти приличные удары, они продолжали оставаться неподвижными телами. Сзади группы носильщиков тел шествовали двое счастливчиков, им повезло, они ничего не несли. При этом тоже были задействованы, их автоматы были направленные на тела, демонстрируя готовность немедленно открыть огонь на поражение, если захваченные тела оживут. Но это было не реально.
