Каково же было моё удивление, когда в комнате я встретила коменданта, который, довольно улыбаясь, вручил мне связку ключей и адрес, пояснив, что я теперь живу отдельно.
Ощущение было, будто выгнали из дома.
И вот, топая по закатной поре по адресу, указанному на листочке (обязательно крайне корявым и неразборчивым почерком), я утомленно петляла по улицам города, с маленькой сумкой в одной руке, в которой лежал весь мой нехитрый скарб, и с сумкой с упакованными мечами и пистолетами в другой. Мысль о том, что у меня теперь будет свой дом, несказанно грела.
Никто не будет бегать по утрам по коридору и ронять тяжести в комнате сверху. Яху-уу!
И вот, дойдя-таки из одного конца города в другой, и еще раз нелестно подумав в адрес тех умников, которые расположили мое жилье у черта на рогах, я неуверенно уставилась на двухэтажный домик. На отшибе, до ближайших соседей минут семь пешим ходом что, в общем, меня только радовало. Лес, начинающийся буквально в паре шагов от задней стены, заросший садик — мечта.
— Нехило так, скажу я вам, — ни к кому особо не обращаясь, протянула я. Барышни в капюшоне закопошились, выставляя носики наружу и оглядывая хоромы.
Увитые плющом стены, покатая крыша-домик, дымоход, торчащий из бордовой черепицы, большие окна, сейчас закрытые ставнями, красный кирпич кладки — это всё мне? Не, не прокатит — не верю.
— Тук-тук, кто в доме живет? — открыв дверь ключом и просунув нос внутрь, задала я риторический вопрос. Резко метнувшаяся мимо меня белая тень, заскочившая вовнутрь, ответила желтым взглядом. Маленькая такая тень, косолапая.
— Эм, обычно кошек первыми запускают, ты так не считаешь? — скептически нахмурившись, поинтересовалась я, заходя внутрь и ища выключатель. Исправно работающий он, найденный справа от входа, зажег теплый свет в коридоре. — Или ты готов и кошкой прикинуться, лишь бы квадратный метр получить? — хмуро уставилась на маленького, тощего щенка, который оскалив мелкие зубки и встопорщив шерстку, замер посреди коридора, явно не желая пропускать меня дальше. Носа коснулся сладковато-приторный аромат. — Трупак, да?
Щенок не хотел отвечать. Он, сощурив глаза, все так же пытался меня напугать и прогнать прочь.
— Так-с, пыли тут не мало, как я посмотрю, — пробормотала я, наблюдая за тем, как барышни, ловко выскочив из капюшона, побежали по тумбе, оставляя довольно-таки заметные следы. — Черт, к трупаку еще и уборка намечается, — бормотала я, поднимаясь на ступеньку из прихожей, осторожно опуская сумки на пол, заставляя взвиться в воздух пылинки и проходя внутрь. Типичный дом в японских традициях. Даже балкон с другой стороны, выходящий в крайне заросший садик, был. Тут-то и нашлась дыра в кладке, от которой внутрь вело несколько звериных следов, так же притрушенных слоем пыли. Они-то меня и привели к приоткрытой двери в кладовую, откуда уже совсем невыносимо тянуло мертвечиной. Ринувшийся мне наперевес щенок был откинут носком ботинка куда-то вглубь комнаты и, не дожидаясь того, пока он вернется обратно, я распахнула дверь и щелкнула висящим снаружи включателем. Зрелище оказалось не для слабонервных: гниющая туша собаки и несколько щенков возле нее. Самка и выводок — удивительно, что этот еще жив, и бегать может, вон, какая тощая мать семейства. Странный окрас, однако. Волчица? А почему он тогда белый?
Грязная тушка вновь прыгнула на меня, желая прокусить штанину.
— Отвали уже, они умерли! — прорычала я, искренне надеясь на то, что он меня поймет.
— Рррррр!!! — хорош ответ, что сказать. Мне срочно нужен полиглот.
Вечер и ночь прошли в уборке и ругательствах. Я ругала всех, кого могла вспомнить, начиная от тех придурков, которые не удосужились поставить хорошее заграждение на стройке, где я погибла, до того самого завхоза, отдавшего мне ключи от этой берлоги. Всё, хрен она кому достанется после меня: я и пыль терла, и подметала, и мыла, и вытряхивала, и трупы выносила, и укусы получала. Последнее, кстати, все тот же щен, отказывающийся принимать тот факт, что его родня уже давно как почила на радуге. Он раз за разом бросался на меня, выл, отталкивал, прижимался грязным мехом к телу матери, пытаясь растормошить своих братьев и сестер. Вынеся их во двор, я оставила тела там, чтобы разобраться уже в последнюю очередь. И, все это время он был рядом с ними и выл. Ужасающие звуки, особенно когда это делает ребенок, желающий докричаться до своей семьи, которая давно мертва.
Закончила с уборкой, когда снаружи посветлело. Выставив матрацы, одеяла и подушки на улицу, для просушки и открыв нараспашку все двери и окна, чтобы выветрить запах сырости, попутно обрезав плющ, который мешал проникать свету в дом, я устало уселась на ступени. Здание было на горке, и мне открывался вид на весь город, Форт и пристань. Еле отмыла эту чертову кладовку, еще и огнем зеленым прошлась, странным таким, но убивающим все запахи. В принципе, мне пришлось так весь дом обойти, поливая пламенем все углы. Про кухню с мусорным ведром и туалетом, в который сначала вырвало, а потом еще и пришлось его отмывать, вообще не хотелось вспоминать.
Эх, найти бы себе полигон и научиться понимать всё то пламя, что мне на вооружение теперь дано. А то, фруктовик, а из основных способностей почти ничего не использую... Как-то глупо, раз уже владею силой. Да только нет такой земли, где я не принесла бы горя, начав свои тренировки. Может, отпуск взять и поискать получше?
— Черт, устала... — закинув голову, облокотилась на стену.
— Аууууу, — тихо простонало из сада. Да когда-нибудь это закончится, а?!
Резко встав, я застала всё ту же картину, что и на закате: трупы и щенок. Решив, что для церемонии прощания ночи было достаточно, и свой сыновий долг он выполнил, я все так же отпульнула его куда подальше и дунула максимально сильным пламенем на туши. Резко занявшийся голубовато-синий огонь быстро сжег мертвых, щен только что и успел, как выпутаться из кустов и добежать до того места, где лежала его семья. Хех, какая шутка: голубое пламя Феникса, по рассказам Эла и Мара, не обжигало, а моё наоборот, было самым сильным. Подпалить бы его, этим самым пламенем, и не было бы проблем. И ирония нашлась бы. Да только нельзя.
От размышлений меня отвлек тот факт, что ноге больно. Несильно так, куда ему, но ощутимо, это да. Скосив взгляд вниз, я застала такую мирную картину: травка, бабочки, утреннее солнышко и крайне разозленная, предположительно белая, но в свете разгорающегося дня грязная и оттого серая, шкура с зубами, которая ожесточенно грызла мою ногу. Наверное, мстит.
— Идиот, они мертвы. Я всего лишь избавила души от плена мертвой плоти, — предприняла я еще одну попытку объяснить суть текущей ситуации. Ребенок активнее сжал челюсти. Достал.
Прощально пискнул, шерстистый псих улетел в кусты.
Не скажу, что не люблю животных — те же Кот и барышни могут с легкостью подтвердить, что если я когда и поднимала на них руку, то чисто за дело. Этот же просто достал.
Кусты угрожающе зашуршали, пока еще цепко держа свою добычу. Плюнув на все и осознав, что у меня сегодня выходной, я понуро отправилась в дом, где переодевшись в чистое, и прихватив деньги, поспешила в город, на базар и по магазинам: мебель, одежда, столовые приборы и утварь, моющее и чистящее, еда — теперь нужно было много чего. Дом навязывает обязанности.
Заскочив по очень изогнутому пути в Форт, я вытребовала зарплату и премию, которые мне уже два дня как обещали. Наверное, они были в курсе того, в какой дом я заселилась, ибо быстро выдали мне требуемое. Ну, или просто я, не спавшая уже больше суток, наводила их на какие-то определенные размышления.
Придя в торговые ряды часов в шесть утра, ушла только к двум дня. Есть хотелось невыносимо, но решив для себя, что не зря училась готовить, я направила стопы в новые пенаты. Как же хорошо, что тут умеют доставлять товар к дому заказчика...
Еще до пяти часов разбиралась со всем тем скарбом, что привезли: ковры, мебель и одежду народ радостно заносил внутрь, улыбаясь и припевая. Как оказалось впоследствии, на острове завтра намечался праздник — День Города, поэтому сегодня у всех было крайне приподнятое настроение. Мне было не до веселья: хотелось спать. Было понимание того, что завтра мне придется вкалывать еще усерднее, следя за тем, чтобы не было пьяных драк, потасовок и иже с ними. Несправедливо. Я тоже хочу повеселиться со всеми.
И только пообедав, удовлетворенно пройдя по чистому дому с новой мебелью и коврами, и рухнув носом в большую мягкую кровать, я поняла, что вот оно, счастье — прямо в одежде и обуви рухнуть на мягкое и спать.
Ага, мечтать не вредно: хренов щен приперся и теперь активно портил мне жизнь. Это, видите ли, его дом.
Это мой дом, псина неблагодарная. Куда лужу делаешь, коврик для блох?! Сволочь. За что, в принципе, был выставлен наружу, в сад. Дыра в стене была заделана и я могла вздохнуть спокойно — никто больше не помешает мне спать.
Часа через два, слушая вытье на улице и ловя себя на мысли, что синее пламя сжигает достаточно быстро, я понимала, что еще чуть-чуть и, случится непоправимое.
Через полчаса он затих, вероятно, сели батарейки. Тогда и я провалилась в сон, отстраненно размышляя о том, во сколько мне нужно явиться в Форт и то, что улитку я так и не приобрела.
"Я"
— Хех, а ты смешная, — весело болтая ногами, белобрысая девчушка раскачивалась на толстой ветке яблони. Белое свободное летнее платье, большая шляпа на голове, босоножки — куколка.
— Я убью тебя последней, ага, — вспомнив любимые фразы плохих парней из фильмов, закончила за нее я. Сидя на пеньке под теплыми лучами солнца, откинувшись на ствол какого-то дерева, росшего позади, я в первый раз за долгое время чувствовала умиротворение и спокойствие. — Кто ты?
Девчушка рассмеялась еще сильнее, закидывая голову и показывая тонкую шею с завязанными в бант лентами шляпы.
— Я это ты. Вернее, я то, что осталось от той, кто жила в этом теле до тебя. Некоторое время пыталась выкинуть тебя обратно, да куда уж мне там. Так что, я теперь твоя личная шизофрения и просто тихий голос разума. Думаю, как картотека памяти и гид тоже подойду. Зови меня "Я". — Отсмеявшись, ответила она, спрыгнув на землю. — Я смотрю, ты стала спокойнее и, наконец, хоть немного, но разобралась в себе.
— Да не, это временно. Смотри, — кивнула я ей за спину. Там медленно накатывала большая грозовая туча. — Будет буря.
— Ну, вот что тебе не сидится спокойно? — "Я" всплеснула руками, расстроено окидывая приближающуюся непогоду взглядом.
— Да ты и сама должна знать, — вяло отозвалась я. Она с размаху ударила себя ладонью по лбу.
— Пираты, Дозор — какая, в сущности, разница? Будь там, где приятнее, — легко пожала она плечами, плюхаясь напротив меня прямо на землю. В белом и на траву, вот же. — Не смотри так на меня. Я чистый голос твоей души, говорю так, как на деле есть.
— Там, где приятнее? Прости, а где ты вообще была раньше, не подскажешь, а? — нахмурилась я, выпрямляясь на пеньке. Почему-то сама ситуация и то, что разговариваю с прошлой хозяйкой этого тела, чье сознание все еще в нем, совершенно не напрягала меня.
— А не было меня, — опять пожала она плечами. — Я, в принципе, тебя не виню: виновата сама. То, что сейчас перед тобой, это так, остаток сущности.
— Ох, какие слова умные знаешь, — съязвила я.
— Из тебя беру, можешь гордиться, — показала она язык. — Так вот, лишенная всего человеческого, я теперь не лгу и, как следствие, трезво принимаю решения и обрисовываю ситуацию. Хоть в чем-то польза.
— И как долго ты тут еще будешь? — я не могла не спросить. Провести остаток своих дней с чем-то говорящим в голове, не самая радужная перспектива.
— Не знаю. Постепенно я растворюсь в тебе, исчезну. И знаешь, я не боюсь, — она слабо усмехнулась, подзывая к себе какого-то зверька, помеси шиншиллы и кота, и принимаясь гладить его по спине. Тот довольно заурчал, растекаясь на ее коленках. Я принялась рассматривать грозовую тучу у нее за спиной: виднелись, еще далекие, ломаные ветки молний.
— И, что предлагает наш консилиум тараканов?
— Не заморачивайся. Сидеть на месте скучно, думаю, слившись с той частью меня, что еще оставалась в теле, ты переняла часть моих черт и теперь должна это чувствовать. Не так ли? — она блеснула темными глазами из под шляпы. Я устало смежила веки, откидываясь обратно на ствол дерева.
— Ох, так это ты, значит, меня в бои теперь бросаешь.
— Отсиживаться за спинами своих бойцов стыд и срам! — жестко припечатала она. Приоткрыв один глаз, я наблюдала, как испуганный зверек шустро вскочил на задние лапки и юркнул в кусты.
— Именно потому-то я сейчас в твоей тушке разгуливаю? — приподняла бровь, глядя на нее. — Есть приятные последствия от всех этих отсиживаний: можно, например, прожить долгую и счастливую жизнь.
— А как же честь и долг?
— Я не просила, чтобы меня брали в Дозор.
— Прятаться за спинами не только в Дозоре можно. Драка на улице, например.
Я поморщилась. По еще голубому небу величаво проплыла пара огромных китов, таща за собой на поводу несколько кораблей, с воздушными белыми парусами и развивающимися вымпелами. Проплывая над нами, киты дружно запели, снижаясь и почти касаясь животами верхушек деревьев. Следом мелькнул киль одного из кораблей и, все так же тихонько напевая, странный экипаж скрылся вдали. Красиво...
— Ты копаешься в моем сознании?
— Я это ты. Теперь только так. Так что мне известно почти все твое прошлое. Только самые дальние уголки памяти не беспокоила: кажется, ты не особо любишь некоторые моменты своей жизни. И, кстати, хочу тебе сказать: она была гораздо интереснее, нежели моя. Почему раньше ты не отступала, а теперь трусишь?
— Переоценила некоторые жизненные позиции. Например, то, что больше не хочу умирать. Как вариант, не?
— Не-а, — она серьезно взглянула на меня. Поднялся ветер, сорвав с ее головы шляпу, унося прочь, ввысь. — Тогда или сейчас, без разницы. Ты есть ты. Вокруг тебя живые люди. Очнись уже. Проснись.
Меня резко подкинуло на кровати. Перед глазами все еще была картина поля с травой, моим пеньком с деревом позади и раскидистым дубом впереди, а за всем этим обрыв и огромный черный фронт тучи.
Грядет буря.
На улице было до отвращения солнечно. Шесть утра. Широко зевнув, потянулась, прислушиваясь к дому. Неохотно сползя с кровати, почесываясь, спустилась вниз, на звуки. То, что в доме был Уил, я почувствовала сразу. Теперь же удивленно наблюдала картину из парня и щенка — последний сидел на табуретке и жалостно поскуливал.
— Что тут происходит? — удивленно воззрилась я на уверенно хлопочущего у плиты парня.
— А, это я решил поздравить тебя с новосельем. Я теперь с тобой вместе живу. Пожалуйста, прости, не помог с уборкой. Меня запрягли писать кучу отчетов в бухгалтерию, по поводу лишних затрат на ремонт судна. А Сачи с Маришкой, как назло, на именины к маме первой убежали. Оказалось, что они двоюродные сестры, — оборачиваясь обратно, проинформировал меня он.
