Словно муравьи, подгоняемые надсмотрщиками-бригадирами, полуголодные, истощённые зэки-доходяги в сжатые сроки возводили первенцы сталинских пятилеток. Такие гиганты, как "Норильскникель", "Уралкалий", "Русал" ("Русский алюминий") и другие, — построены каторжным трудом сотен тысяч сталинских рабов, на их костях, — достались в ходе грабительской приватизации девяностых годов бандитам, ставшим олигархами.
До конца 1980-х годов официальная статистика по ГУЛАГу была засекречена, доступ исследователей в советские архивы был невозможен, поэтому оценки были основаны либо на словах бывших заключённых или членов их семей, либо на применении математико-статистических методов.
Согласно современным официальным данным, всего через систему лагерей, тюрем и колоний ОГПУ и НКВД в 1921-1953 гг. прошло около 10 миллионов человек. Не менее двух третий заключённых погибли в ГУЛАГе.
Кстати, нынешние генералы тюремного ведомства из ФСИН обещают, что заключённые будут получать аж до 200 000 рублей! то есть "сумасшедшие деньги".
Тут можно вспомнить известную книгу, созданную группой писателей и вышедшую в знаменитой горьковской серии "История фабрик и заводов" о Беломорско-Балтийском канале. В ней "ГУЛАГ" всячески превозносился. Это книга до 1938 года стояла на полках чуть ли не всех библиотек Советского Союза. Кроме того, в 37-м году на экраны страны вышел документальный фильм о строительстве канала Москва-Волга. Там строителей называли славными каналоармейцами, работавшими под руководством славных наркомвнудельцев. Газета "Правда" и другие советские СМИ взахлёб рассказывали в каких прекрасных условиях живут строители, и как хорошо зарабатывают ударники. Это называлось "перековка". То есть перевоспитание людей трудом в местах заключения. А ведь Горький очень интересовался разными подробностями жизни строителей, когда в 1929 году посетил первый объект ГУЛАГа — печально знаменитый "СЛОН" (Соловецкий лагерь особого назначения), где творились страшные вещи. На том же материале Николай Погодин написал знаменитую некогда пьесу "Аристократы", очень слащавую и насквозь лживую.
Глава 493 "Челюсть свободы"
Мэтр направлялся к выходу из здания посольства, по пути кавалер сдёрнул с головы и выбросил в урну парик, под которым оказалась... лысина, непонятно откуда взявшаяся на месте курчавой от природы "неаполитанской" шевелюры; он также скрыл половину лица под огромными дымчатыми очками, одним движением наклеил под нос усики и избавился от бородки.
Но все эти меры немного запоздали, ибо на перерез ему уже спешила охрана посольства и с ними срочно вызванный наряд полиции.
— Попрошу предъявить документы! — предупреждающе поднял руку офицер полиции в чине капитана.
Кавалер огромными прыжками устремился к выходу, надеясь удрать, но суровая рука закона успела не слишком корректно схватить его за шиворот. Незадачливый беглец взвизгнул совсем как гулящая девка, пойманная на обмане клиента и заголосил писклявым высоким голосом итальянского оперного кастрата:
— Я не он! Уверять вас, сеньоры! Это шибка, — подмигивая необычными глазами всем по очереди, вопил пойманный мошенник.
Офицеру полиции пришлось повторить своё требование.
— Но в чьём дело? Я есть не понимайт, — на ломаном русском запричитал перепуганный лысый.
— Документы! — начал терять терпение вызванный охраной посольства капитан.
— Я есть гость! — оскорблённо заявил лысый, умоляюще глядя на австрийцев.
— А по нашим сведениям, вас нет в списке приглашённых, — возразил капитан полиции и вопросительно глянул на австрийцев, которые с возмущением закивали головами.
— Вашу мать, что за х...! Я буду поднимайт грандиозный международный скандаль! Я швейцарский бизнесмен, моя звать Макс фон Гроссбахер!
Полицейские и охранники переглянулись и капитал пояснил:
— Нас вызвали потому что камеры видеонаблюдения зафиксировали, как вы прихватили кое-какие предметы из обстановки посольства. Мы можем провести обыск здесь на месте, либо пройдёмте с нами в отделение полиции.
— Айн минут, господа, я вправе сделать один звонок свой адвокат! — иностранец стал набирать на телефоне номер, однако вскоре сердито воскликнул: — Проклятый китайский смартфон снова сошёл с ума!
Теперь герр Гроссбахер был во власти закона.
— Карашо! — сердито выкрикнул он, будто сдаваясь. — Я согласен здесь. Но я отчень, отчен зол и буду заявлять протест в ваш МИД! О, дьяволо! Что за страна! Что за порядки!
Мэтр развёл руки в стороны и позволил обшарить свои карманы. Не прошло и трёх секунд как под ладонью рыжего конопатого австрийского секьюрити брякнул бронзовый антикварный подсвечник, прихваченный незваным гостем по пути на выход в качестве безобидного сувенира.
— Это провокация! — заорал белугой клептоман.
Полицейские лишь ухмыльнулись, тот что был в чине младшего сержанта приготовил наручники.
Но тут откуда-то сверху донеслись звуки фортепьяно, австрийцы встрепенулись, напрягли слух.
— Это же играют в моём кабинете на втором этаже! — ужаснулся по-немецки начальник службы безопасности посольства и по совместительству негласный представитель австрийской разведки.
— Как туда мог проникнуть посторонний человек, ведь я сам видел, как вы заперли кабинет своим ключом?! — удивился второй австриец. Они оба с тревогой подумали о сейфе с секретными документами в кабинете этажом выше, мгновенно забыв о пойманном с поличным мелком воришке. Резидент-австрияк первым бросился спасать сейф с секретными документами и свою карьеру, следом устремился его подчинённый.
Едва местные скрылись, Мэтр стрельнул глазками по сторонам, сделал пару шажков в сторонку — так, чтобы злополучные камеры не могли его полностью видеть, и пальцем поманил к себе "соотечественников":
— Карашо, признаюсь, — зашептал он с видом полнейшего раскаяния на прохиндейской физиономии, после чего очень ласково обратился к толстощёкому младшему сержанту: — Сынок, ты любишь золотишко?
— Конечно — автоматически ответил тот.
Незадачливый воришка залез пальцами себе в рот, с треском вырвал четыре зуба и отдал их полицейским, чтобы они по-братски разделили добычу. — Вы с другом можете тут же на улице разбомбить их под трамваем, чтобы очистить золото, а потом переплавить в слитки. Это высшая проба, червонное! А подсвечник верните фрицам, — пусть подавятся, фашисты-проклятые! Скажите им, что мы сами во всём разобрались.
Держа улыбку на лице Мэтр спокойно ожидал, когда полицейские созреют, — что у одного, что у другого типичная физиономия полицейских этой эпохи. Впрочем, за прошедшие тысячелетия Мэтр бесчисленное количество раз наблюдал, как ничтожная пешка, получив власть над простыми людьми, начинает чувствовать себя Фигурой. Опричники, штурмовики, хунвейбины, тон-тонмакуты и прочие прирождённые ничтожества составляли особый сорт человекоподобных, которым на роду написано из жизни в жизнь исполнять одну и ту же роль. Эволюционировать во что-то более совершенное им крайне сложно в силу крайне примитивного устройства их духовной "начинки". Зато деградировать в свинью или червя — проще простого. Золото было их любимым угощением.
По выражению их лиц Мэтр наблюдал привычную картину вялой внутренней борьбы, которая всегда предшествует моральному падению. Впрочем, этим двоим российским полицейским и падать то особо уже было некуда. Оба плохо учились в школе, более умные и сильные сверстники их унижали и презирали, и только служба в полиции дала им возможность самоутвердиться в жизни и заиметь материальный достаток. Ради денег они легко готовы на любое должностное преступление, при условии, что риск попасться на взятке минимален.
— Почему бы и нет? — взвешивая на ладони трофейные зубы, вопросительно взглянул на своего старшего толстощёкий младший сержант.
Но капитан велел ему заткнуться и надеть наручники на ворюгу. В ответ подчинённый, наплевав на субординацию, назвал своего старшего напарника дундуком, отказывающимся от лёгких денег. Пока они ругались и совещались, решая, как им поступить, Мэтр уселся на пол в позе йога, закрыл глаза и погрузился в медитацию... Когда через 20 минут он открыл глаза, рядом уже никого не было. Плюнув на него, полицейские тоже удалились "по-английски", даже не попрощавшись...
*
29 июня, 2021 года. Независимое интеренет-здание "Проект" опубликовало расследование об имуществе на миллиарды рублей, которым предположительно владеют члены семьи главы МВД Владимира Колокольцева, а также о связях главного полицейского страны с криминальными авторитетами. В день выхода расследования к его автору Марии Жолобовой и главреду издания Роману Баданину пожаловали подчинённые министра с обысками. Также сотрудники органов задержали замглавреда "Проекта" Михаила Рубина.
(Информация взята из открытых источников в Интернете)
Глава 494 "Вечное Великое Солнце"
Туркменбаши Сапармураде Ниязов, он же "Отец всех туркмен". Он же вечно великий вождь. Он же Солнце. Духовный наставник и Пророк. И он же советский партийный функционер. Верный ленинец и любимчик Леонида Брежнева. Всё это о бывшем функционере КПСС, создавшем один из самых причудливых культов личности в истории.
Ниязов рано осиротел, отец погиб в войну, мать и братья стали жертвами землетрясения в Душанбе. Воспитывался в детском доме, однако смог сделать блестящую карьеру по партийной линии. С декабря 1985 года первый секретарь ЦК компартии туркменской СССР.
После развала СССР пересел в кресло президента независимого Туркменистана. Со временем ему удалось создать жёсткий авторитарный режим. Ниязов изобрёл уникальную идеологию, сочетающую коммунизм, ислам и традиции восточных деспотий. Он получил официальное почётное звание Туркменбаши — Отец всех туркмен. Местные СМИ называли его вечно великим вождём, духовным наставником и даже пророком. Налёт божественности Ниязову придавало авторство священной книги "Рухнама" (на самом деле написана коллективом писателей). В ней он объявил туркмен движущей силой мировой истории на протяжении тысячелетий. И изложил обязательные для каждого жителя страны морально-этические принципы. "Рухнама" вошла в школьную программу, госслужащих и выпускников заставили сдавать по ней экзамены. Туркменские учёные всерьёз пытались приписать диктатору родство с пророком Мухаммедом и Александром Македонским. У Ниязова была особая страсть к черным "Мерседесам" и перстням с огромными драгоценными камнями. По туркменской традиции Туркменбаши иногда разрешал на официальных мероприятиях преданным чиновникам целовать свои руки (и даже туфли, в особо торжественных случаях). Блеск драгоценностей подчеркивал его величие.
Одно время Ниязов даже собирался учредить наследственную монархию, приняв титул шаха. Но в конце концов удовлетворился скромным пожизненным президентством. Бывший партработник, провёл в Туркменистане невиданный доселе социальный эксперимент. Он сделал бесплатными для граждан газ, воду, электричество и соль. Но одновременно разрушил системы высшего образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. Уровень жизни подавляющего большинства граждан удручающе низок. Одна из не самых последних по экономическому потенциалу советских республик, обладавшая при советской власти неплохой промышленностью, а также социальной сферой почти европейского уровня, откатилась в средневековье. Туркмены массово отправляются на заработки в более богатые страны, чтобы прокормить свои семьи.
Тем не менее Ниязов неустанно проводил многочисленные реформы, пытаясь на свой вкус отрегулировать все сферы жизни подданных. Он даже изменил названия месяцев и законодательно закрепил как туркменам следует правильно заниматься сексом. Чудачества диктатора оплачивались за счёт экспортных доходов от газа и нефти. Он по своему усмотрению распоряжался госсредствами, лично контролируя до 80% бюджета. Выстроил себе множество роскошных дворцов, зарубежных резиденций. Сам Ниязов и члены его клана купались в роскоши, как и подобает шаху и его ближайшему окружению. И безжалостно боролся с любым инакомыслием: оппозицией, гражданскими активистами, религиозными меньшинствами. Естественно, живой бог никогда не опускался до общения с посторонними журналистами, ни разу не устраивал теледебатов с политическими противниками. Он их просто отправлял в тюрьму, либо они сами "случайно" гибли.
После его смерти в результате ожесточённой дворцовой схватки приемником стал личный врач Ниязова Гурбангулы Бердымухамедов, который начал с...развенчания культа личности вечно великого Туркменбаши. Но только для того, чтобы заменить его своим собственным — не менее ярким и эксцентричным.
Поразительно, что Великая Россия, так гордящаяся своей цивилизаторской миссией на евразийском пространстве, своей европейскостью, в ⅩⅩI веке сама скатывается в подобную "азиатчину". Вместо торжества закона выбирает жизнь "по понятиям", строит у себя отсталую восточную деспотию.
*
Решив, что с него довольно светских развлечений, Крымов и велев охране подавать машину к главному подъезду австрийского посольства, а сам напоследок ещё раз отправился посетить туалетную комнату. За ним увязались было двое телохранителей, но своевольный политик раздражённо велел им ожидать его в вестибюле первого этажа. Да и кого ему — живому богу, полновластному владыке огромной державы, — опасаться в этих стенах? И буквально через две минуты лицом к лицу снова столкнулся с оскорблённым им официантом, только на этот раз мальчишка был не один, а в компании...Пушкина, Достоевского и других литературных классиков. Пора уж было привыкнуть к посещающим его в последнее время галлюцинациям, однако Николай Николаевич напрягся, даже попытался сделать вид, что передумал в уборную.
— Милостивый государь, куда же вы? Постойте! — окликнул удаляющегося политика дерзкий мальчишка.
Пришлось вернуться, не бежать же президенту от какого-то сопляка и парочки призраков.
— Что вам угодно, господа? — с учтивой улыбкой поинтересовался Николай Николаевич, стараясь выглядеть невозмутимым.
— Я вызываю вас на поединок за то оскорбление, что вы мне нанесли — объявил ему юноша. — Господа любезно согласились быть моими секундантами в нашем споре.
— Ты хочешь, чтобы я принял вызов...от лакея, — политик едва взглянул на сопляка и небрежно усмехнулся, зато с любопытством разглядывал фантомы великих писателей. Они выглядели поразительно реалистично! Всё-таки в его положении есть и свои плюсы: разве будучи абсолютно нормальным, испытаешь столь острые ощущения от общения со знаменитыми мертвецами.
— Не ты, а вы! — побледнев поправил Крымова щенок. — А во-вторых, я вам не лакей!
Теперь, когда на парне не было обязательной для прислуги медицинской маски, Крымов мог видеть его тонкое благородное лицо с тонкими усиками над чуть припухлой верхней губой. Одет он был не в куртку официанта, а в офицерский сюртук со старинными серебрёнными эполетами.
— Так вы принимаете мой вызов? — горячился юнец.
— Нет.
— Почему же?
Крымов пожал плечами, разве он обязан что-то объяснять какой-то мелюзге, который своими муравьиными мозгами не способен докумекать до очевидной вещи: кто перед ним! И кто он сам такой есть.
