— Правивших Галактикой миллиард лет, — добавил Явик, уловив паузу в речи собеседника.
— Но и на их потомков и наследников, — закончил Шепард. — Миллиард лет успешных Жатв, приведших к таким жертвам — достаточно крупная цифра, чтобы подумать о том, что эта 'линия' должна быть прервана. Тысячи неразвившихся рас — это слишком серьёзное основание для осуществления принудительной, могу сказать, что очень жёсткой остановки гигантского колеса Жатв.
— За миллиард лет безраздельного правления у Левиафанов, вполне возможно, сформировалась слишком сильная оппозиция, которая не раз доставляла ощутимое беспокойство номинальным и фактическим единственным властелинам. Понижала их самооценку. — Явик помолчал несколько секунд. — Мне это знакомо. Так хочется расслабиться, допустить вольность, стать более свободным, но — нельзя. Всё, что ты сделаешь не так — будет использовано против тебя самого. Немедленно или потом, в будущем — не важно. Важно то, что оно, твоё головотяпство, будет обязательно использовано против тебя. А когда таких ошибок ты допускаешь много...
— Формируется некая критическая масса, — добавил Шепард.
— И результат — ослабление властелинов, а затем — их отсроченная, но неминуемая гибель или, как минимум — жёсткий окончательный сход с политической арены, — сказал Явик тихим, полностью лишённым стрёкота спокойным и удивительно безэмоциональным голосом. — Я тоже думал об этом, когда... была возможность постоять перед экранами в своей полутёмной каюте. Мы... приучены думать о многом одновременно. Иначе было невозможно удержаться на вершине власти. Но и мы, оказывается, допустили много ошибок и просчётов. Потому, когда пришли Жнецы, нам пришлось не только бороться, биться и организовывать и осуществлять сопротивление. Но и раз за разом отступать, — он снова помедлил, оглядел, едва заметно поворачивая голову, старпомовскую каюту. — Часто — бросая 'в пасть' врагам миллионы гражданских. Недопустимо для армии в нормативе. Но кто тогда из нас, не желавших глубоко и внимательно изучать историю иннусанонцев, знал о реальности такого вот 'ненорматива', как Жнецы? Да никто не знал! — Явик удержался от повышения тона голоса. Шепард почувствовал, каки больших усилий стоило партнёру это внешнее спокойствие. — Ты собрал много интересных данных, Джон. Я понимаю, что это — только начало. Таблица будет пополняться по мере продвижения 'Нормандии' по 'большому кругу'...
— 'Кругу'? — Шепард взглянул на напарника. — Уверен?
— Даже — убеждён, — едва заметно кивнул Явик. — Ты прав, люди — молодая раса, потому они настолько активны. В том числе — и в деле осуществления колонизации новых для них — и не только для них — пространств космоса Галактики. А старые расы... За десять тысяч ближайших лет они привыкли, что такие события, как противостояние рахни или противостояние кроганам — достаточно редки, а значит, можно не напрягаться ежедневно. Нам, протеанам, так спокойно жить не удавалось даже в течение нескольких месяцев: каждый год, а бывало — и каждые полгода собиралась очередная орда оппонентов, которых приходилось быстро и эффективно приводить в нормативное состояние. Потому мы — не расслаблялись. А нынешние расы — расслабились, — сказал протеанин так, что Шепард понял: это то, в чём собеседник убеждён стопроцентно. — Хотя... — Явик кинул на старпома быстрый вопросительный взгляд. — Позволишь посортировать?
— Действуй, Яв, — коротко ответил Шепард, делая шаг назад, чтобы лучше видеть картинку на настенном экране.
Явик взял у старпома ридер, нажал несколько клавиш.
— Для начала... посмотрим инфу по радиусам планет, — он взглянул на экран, где таблица уже перестроилась. — Видишь, самым малым из учтённых по этому признаку в таблице является Плутон, рядом с которым и был обнаружен ретранслятор, а самым большим, конечно же — не планета, а газовый гигант Логан в Бетте Аттики. Иден-Прайм, как планета, ближе по радиусной характеристике к большим и тяжёлым планетам. — Явик нажал ещё несколько сенсоров. — Теперь — посмотрим по длительности планетного года. В земных годах, конечно, — протеанин посмотрел на экран. — Интересно. Минимум — у Суэна. Когда-то, согласно общераспространённым ныне хроникам, это была одна из центральных планет расы рахни, а вот максимум — у того же Плутона. Для прикидочных оценок — очень даже неплохое ранжирование. — Явик переключил режимы сортировки. — Теперь, Джон, посмотрим по продолжительности планетных суток. Суэн тут тоже в лидерах. У него — минимум, а вот максимум — у планеты Кайло из скопления Этона. Почти сотня земных суток за одни планетные сутки. И Иден тут приближается к этому краю полосы, почти сравниваясь с Этоном. — Явик перещёлкнул режимы в очередной раз. — Атмосферное давление. Здесь минимум, как видишь — у Нирваны из скопления Исхода, по большинству лоций вокруг планеты — только автоматические станции, а максимум — больше сотни атмосфер — у батарианского Холиса из Гнезда Коршуна, но эта планета ясно, необитаема. Батары не самоубийцы и экономически тоже вредить себе не будут, посылая под такой пресс металлопластиковые автоматы или рабов-органиков. — легко переключив режим, Явик посмотрел на Шепарда. — По температуре поверхности Плутон в Солнечной тоже в лидерах — минусовая критическая температура, а самой мощной жаровней здесь в перечне является Понолус из туманности Полумесяц.
— Ты о том, что мы, разумные органики, всегда держимся разумной середины? — спросил Шепард, изучая новую последовательность хорошо знакомых строчек таблицы.
— В том числе и об этом, Джон, — подтвердил Явик. — Разве не заметно это по таблице? На краях — почти необитаемые или совершенно необитаемые миры, вредные, опасные, сложные — не буду спорить с подобными определениями. А в середине — места свободного нет, все расы теснятся. От гетов и батаров до азари и турианцев. Если бы у нас было сейчас больше времени...
— Всё равно не успеем. Нам теперь надо больше работать на оборону и на войну, — сказал Шепард, не поворачивая голову к собеседнику и оставаясь недвижимым.
— Ты правильно сказал — 'на войну'. Нам нужно не только защититься, но и уничтожить агрессора, — произнёс Явик. — И ты прав в том, что две задачи мы не потянем. Мирное развитие теперь пойдёт под сокращение, а вот военное... Его придётся, как выражаются земляне-имперцы, пришпорить.
— Кое-что ты уже сделал, Явик, в этом направлении. О твоей лекции в Штабе обороны Идена легенды по всему Экстранету уже ходят во множестве, — отметил старпом.
Протеанин недовольно мотнул головой, но промолчал и Шепард его понял: Явик убеждён, что только в очередной раз сделал свою часть работы. Да, задействовал многие свои расовые возможности, но по-иному было нельзя — это не гражданским жителям Идена говорить о сохранении протеанских артефактов и иного протеанского расового наследия. Здесь нужно было говорить жёстко, чётко, полно и убедительно. Да, пришлось применить и расовые средства влияния, и расовые средства связи, но... результат был. Иден-Прайм превращался постепенно в Мекку для военнослужащих Альянса, желавших получить точную информацию по широкому кругу профильных и предельно актуальных вопросов. Никакого пиара — только дело.
— Сила тяжести, — проговорил Явик, видимо, не желавший продолжать разговор о лекции перед военнослужащими Идена. — Опять Плутон — в аутсайдерах, у него — самая маленькая сила тяжести, а вот элкорский мир Экуна с его четырьмя единицами — в лидерах. Видно, что это — тоже влиятельный фактор, определяющий политику заселения планет.
— Только вот вряд ли мы сможем так легко 'удержать' Плутон рядом с ретранслятором, из которого повалят флоты Жнецов, — сказал Шепард. — Да и с элкорами, успевшими расселиться на Экуне в количестве под двести двадцать пять миллионов... Сколько же грузовиков с трюмными системами жизнеобеспечения придётся задействовать, чтобы их оттуда эвакуировать? О том, сколько скафандров с системами адаптации придётся заготовить для этих гигантов — я уж и не говорю...
— Вот. Ты тут весь, Джон. Сразу указываешь на возможные проблемы, недостатки, недочёты, ошибки. Таких, как ты, едва ли наберётся одна треть от общего количества здешних разумных органиков. — Явик сказал это ровным нормальным голосом. — Надо будет — напряжёмся и сделаем, — протеанин коснулся когтями клавиш ридера, картинка на экранах сменилась. — Главная проблема — вот, — он указал левой рукой на таблицу. — Я разместил все колонии в порядке хронологии их основания. И рядом ты видишь численность населения.
— Эвакуация, — произнёс Шепард.
— Да. Если, конечно, нам не удастся за оставшееся до вторжения в эти регионы и районы космоса сил Жнецов время организовать действенное хотя бы минимальное сопротивление. Большинство жителей в этих колониях редко когда держали в руках что-то тяжелее стилуса, — отметил собеседник. — Посмотри сам — десятки тысяч, миллионы разумных. Да, здесь нет деления по расам, да и в твоей таблице только семьдесят с небольшим позиций, это далеко не вся 'Минимальная Лоция'.
— Не вся, — согласился старпом.
— Вот. — Явик увеличил на экране столбцы с названиями планет и столбцы с годами основания колоний и численностью их населения. Остальные столбцы ушли на задний план и были затенены. — Впереди у нас — такая колония.
— Цитадель, — тихо сказал Шепард.
— Она самая, — подтвердил Явик. — И тебе, Джон, хорошо известно, какой там есть дисбаланс.
— Самые богатые и формально — самые влиятельные. В мирное время. А вот в военное...
— Они — первые кандидаты на забеги на длинные дистанции в поисках надёжных убежищ, — сказал протеанин. — Только враг сейчас будет таким, от которого они убежать — не смогут. Во всяком случае — быстро и очень далеко. И скрыться надёжно — тоже не смогут, — добавил сокомандник. — А эта станция нам будет нужна. Как центр и как символ. Мы не можем позволить врагу её захватить. Ни самим Жнецам, ни их приспешникам. Так что придётся ротировать население. Привлекать туда воинов, производственников, учёных, правоохранителей, спецов нужных профессий. А весь сброд и планктон — за борт станции. Вокруг Цитадели предостаточно разнонаправленных ретрансляторов — найдут куда улететь.
— После Цитадели — будет сложнее. Даже с ротацией населения колоний, — тихо сказал Шепард, глядя на экраны.
— Намного сложнее. — Явик коснулся клавиш ридера, порядок строк сменился. — Взгляни, Джон. Я упорядочил по численности населения. Минимум пришёлся на Ферос — там самая малочисленная колония — всего три сотни человек. Может быть, там кроме людей есть саларианцы, турианцы и азари — здесь этих данных, в силу обзорности информации, нет. Да она и не очень нужна. А вот максимум... Он — у турианцев на Ома Кер. Я говорю пока что только о тех колониях, где численность населения полумиллиарда не достигает. Или держится около этой отметки, ненамного превышая её. Вровень с такой относительно густонаселённой турианской колонией идёт азарийская Циона в Силлеанской туманности — там на миллион больше. Частично население этих колоний тоже придётся эвакуировать, заменив гражданских воинами. Стандартная практика, но сейчас её надо будет задействовать особенно быстро и эффективно. — Явик помедлил, затем когти его правой руки коснулись сенсоров клавиатуры. Данные о численности населения приобрели более упорядоченный характер. — Тут у тебя некоторый разнобой в разрядности данных был, поэтому компьютер и не понял, как ему ранжировать полученные данные. Надо миллионы и миллиарды представлять с нулями, можно даже тысячи тремя нулями отделять с пробелами. Вот теперь — более чётко стало.
— Согласен, Яв, — кивнул Шепард. — Здесь я дал маху.
— Ты, Джон, когда начнёшь нормально отсыпаться? — спросил протеанин.
— В смысле? — Шепард заставил себя смотреть на экран, а не на сокомандника.
— Ну не в том, конечно, что я набиваюсь к тебе в воспитатели или в менторы. Я знаю, что ты уже долгое время забываешь о регулярном полноценном восьмичасовом сне. Любом — дневном или ночном. Ты постоянно работаешь, постоянно загружен, постоянно занят. Если бы впереди была победа. И был финал только в нашу пользу — я бы твою зацикленность на работе понял — последний бой, надо напрячься, всё такое, но сейчас, Джон, вся война — впереди. И ты, измотанный бессонным режимом... Какой, в конце-то концов, пример ты подаёшь нормандовцам?! Да, они таскают теперь оружие, надевают скафандры, готовы надеть быстро шлемы, но измотанный старпом — плохой пример, согласись.
— Согласен. Только... — тихо произнёс Шепард.
— Никаких 'только', — негромко отрезал Явик. — Я же вижу, что если в цифрах ты уже путаешь разрядность, то усталость — достаточно глубокая и, безусловно, острая. Так что... Постарайся, пока ещё можно, давать себе больше пауз для расслабления и для отдыха.
— Не...
— Не "нет", а "да", Джон. Ты — не один, за тобой и рядом с тобой — профессионалы, — протеанин не изменил ни громкость, ни тон своего голоса.
— Явик, ты опять... — в голосе Шепарда прозвучали нотки недовольства.
— Да. Опять, — ответил напарник. — Ты хочешь, чтобы тебе приказал больше отдыхать сам Андерсон? Думаю, нет необходимости доводить дело до получения прямого командирского приказа.
— И всё же, — продолжал возражать Шепард.
— Не 'всё же', Джон, — сокомандник посмотрел на старпома. — Я понимаю. У каждого из нас, как вы, люди, часто выражаетесь, 'вагон и маленькая тележка' проблем и вопросов, которые часто надо решить не вот прямо сейчас, а ещё вчера. И, тем не менее, наплевательское отношение к своему здоровью — недопустимо. Так что изволь придерживаться графика ночного сна и отдыха. И — не напрягай Чаквас. Она тебя любит, это заметно и ощутимо. Для меня. Но те, кто нас любит, не должны напрягаться. Правило и закон.
— Ладно, постараюсь, — тихо ответил Шепард, всё острее понимая, что Явик прав. Он в очередной раз сделал так, чтобы напарник, прежде всего, позаботился о себе самом, а не о ком-то из нормандовцев. Что-ж, правильно говорят имперцы: сапожник часто сам ходит без сапог. Защищающий и обеспечивающий часто остаётся и не защищён и не обеспечен.
— Гасим экраны? — спросил протеанин.
— Гасим. Думаю, эта таблица будет пополняться. — Шепард, коснувшись пальцами правой руки клавиатуры своего настольного инструментрона, выключил настенные экраны.
Явик повернулся к выходу.
— Отдыхай, Джон. Пока ещё можно. Кто знает, что там будет, за ретранслятором.
— Проблемы, вопросы, — тихо ответил старпом, садясь в кресло.
— Тоже верно, — протеанин вышел из каюты и плотно прикрыл за собой дверь.
"Цербер". Призрак обеспокоен результатами работы нормандовцев на Иден-Прайме
Полутьма кабинета казалась вечной. Сидевший в кресле у большого окна мужчина в строгом костюме не обращал на царивший в комнате полумрак ни малейшего внимания. Он курил сигару и изредка отхлёбывал из бокала глоток вина. И сигара и вино были очень дорогими — от лучших поставщиков и ещё более лучших производителей. Других Джон Харпер не признавал.
Да, он скрывался. От человеческого, а теперь — не только от человеческого — писаного закона и его слуг — правоохранителей. Менял квартиры, офисы, станции, космические и океанские корабли. Уходил от слежки, от погони, от преследований. Обрубал "хвосты". Редко кто из разумных органиков его видел вот так, реального и живого — он ограничил круг "прямого общения" до возможного минимума, благо современные и самые передовые средства связи и информации позволяли общаться и руководить обезличенно.
