Старичок-бодрячок, или хроники попаданца - 2

Глава шестая.

"Какую мне выбрать тактику участия в комиссии по приёму экзамена у студентов, созданную Вильке? — размышлял Крамер. — Во-первых, комиссия создана не спроста, о чём публично заявил Вильке, а, чтобы создать определённое мнение у членов кафедры в случае низких оценок, поставленных мною студентам, которые будут оспорены другими членами комиссии и вынесены на обсуждение заседания кафедры. Во-вторых, для чего это ему нужно? Однозначно, чтобы подорвать мой авторитет и одновременно повысить авторитет Удалова. В-третьих, а зачем? А затем, чтобы или избавиться от меня, или навсегда поставить на мне крест как на возможном заведующем кафедрой, выставив меня как необъективного члена комиссии. Поэтому необходимо хорошо подготовиться к работе в комиссии и заранее провести с доцентом Ментоном разъяснительную работу, пообещав ему всемерную помощь в подготовке ряда научных работ для получения звания профессора. Ведь если мои оценки знаний студентов будут совпадать с оценками Ментона, то претензий ко мне не будет, что бы ни говорили другие сотрудники кафедры."

Григорий узнал о планируемом Вильке эксперименте с созданием комиссии заранее, так как тот посчитал нужным с ним посоветоваться и убедиться в том, что Григорий будет на него за это не в претензии.

— Вы же понимаете, господин Удалов, что Крамер не успокоится и будет продолжать свою подрывную деятельность против Вас? Ведь на каждом заседании кафедры он находит те или иные способы, чтобы выставить Вас в неприглядном свете. И делает это достаточно умело как истинный интриган. Я также переговорю с доцентом Ментоном и предупрежу его о возможной попытке сговора с ним со стороны Крамера. Не думаю, что он согласится на какую-либо аферу с Крамером против Вас, поскольку только я могу его продвинуть в профессора, чего он очень хочет.

Таким образом стороны подошли к зимней сессии во всеоружии. Ментон убедился в пророческом даре Вильке, так как Крамер целый час убеждал его, что Удалов — плохой преподаватель и не заслуживает работы на их кафедре. Поэтому и надеется на его поддержку, выраженную в выставлении оценок студентам на экзамене максимально совпадающих с его оценками. За это обещал помощь в получении профессорского звания.

По итогам этой беседы Ментон ничего конкретного ему не пообещал, только заявил, что будет объективно подходить к оценке знаний студентов, чем сильно огорчил Крамера.

Студенты, узнав об эксперименте, также были им очень недовольны. Но заведующий кафедрой объяснил им, что работа комиссии — только в их интересах. Профессор Удалов — ни разу не принимал экзамены у студентов в Швейцарии и опыта в этом деле не имеет. Именно для получения объективной оценки их знаний и создана эта комиссия. Если всё пройдёт успешно, то в последующем никаких комиссий создаваться не будет.

* * *

Экзамен проходил в напряжённой обстановке: студенты боялись, экзаменаторы — нервничали. Однако в обморок никто не упал, и все студенты получили положительные оценки. Только результаты им стали известны позже: после заседания кафедры. Из 24 студентов, сдававших экзамены комиссии, профессор Удалов поставил 16 "отлично", 7 "Хорошо" и 1 "удовлетворительно". Этим же студентам доцент Ментон поставил 18 "отлично", 4 "хорошо" и 2 "удовлетворительно". Профессор Крамер: 4 "отлично", 3 "хорошо", 15 "удовлетворительно" и 2 "неудовлетворительно".

После бурного заседания кафедры при просмотре записи экзамена было коллегиально решено согласиться с оценками, выставленными Григорием как наиболее объективными.

По итогам экзамена заведующий кафедрой профессор Вильке выпустил приказ, в котором профессору Крамеру был объявлен выговор за необъективность при приёме экзамена, и он был предупреждён о неполном служебном соответствии занимаемой должности.

Этот приказ был обжалован Крамером в ректорате, но оставлен без изменения. Теперь профессор Удалов стал для Крамера врагом N1 и бороться с которым подходили все возможные способы.

* * *

Всё, что произошло на экзамене было заранее спланировано и осуществлено Григорием с помощью его особых способностей, а именно ментальной магии.

Умея читать мысли и поэтому заранее зная о подготовке аферы на экзамене Крамером он просто-напросто заставил того выставлять оценки именно такие, какие тот и хотел, но, не получив прямого согласия Ментона на поддержку своего плана, решил погодить и в этот раз свой план не реализовывать. Но желание Крамера нагадить Григорию было настолько велико, что даже не желая ставить необъективные оценки студентам он это делал и ничего не мог с этим поделать. Противиться своим желаниям просто не мог.

Анализируя позже свои действия на экзамене Крамер, будучи умным человеком, понял, что им руководило что-то бессознательное, чему сопротивляться он не мог. И это бессознательное в любой момент опять может проявиться. Как с этим бороться он не представлял и поэтому решил срочно менять место работы, для чего разослал свои резюме по аналогичным университетами Швейцарии и Германии. Все попытки как-то унизить Григория и представить его деятельность в Высшей школе с неприглядной стороны он прекратил и уже к середине следующего семестра уехал преподавать в Кёльнский университет в Германию.

* * *

Казалось бы, ну чего ещё желать Григорию? Враг — повержен! Уехал из Швейцарии в Германию. Он практически неожиданно для всех сотрудников кафедры, да и для себя любимого стал единственным возможным преемником профессора Вильке на должность заведующего кафедрой: тот постоянно жаловался на своё здоровье, да и по болезни часто пропускал заседания кафедры, проводить которые постоянно оставлял за себя Григория. Казалось бы, живи и радуйся жизни! Зарплата очень приличная, условия жизни — прекрасные по сравнению с теми, что имел в Санкт-Петербурге ... Но вот чего-то не хватало: перчинка в жизни пропала! Не зря же Григорий — не только профессор, но и тайный чародей или маг — он ещё не решил, как лучше себя позиционировать. Да и хоть изучил все премудрости забранных в честном бою у пришельца магических способностей, но так практически и не сумел найти им применения в реальной жизни! А игнорировать свои магические возможности после многолетних трудов по их изучению и освоению — было не в его характере.

В общем, кризис в душе Григория постепенно накапливался и расширялся, и, как гнойник на теле, болел и созревал, грозя в скором времени прорывом и большими неприятностями.

* * *

Как бы там ни было жизнь текла своим путём, а Григорий с компанией своих студентов, увлечённых научными исследованиями под его руководством, начали "копать" так глубоко, что сами испугались и пришли к своему руководителю с вопросом: "Что делать?"

Это была середина девяностых годов и в то время идеями широкого применения искусственного интеллекта в жизни людей и общества особенно не заморачивались, считая их фантастикой. Но религиозные предрассудки, особенно в такой стране как Швейцария, значительно ограничивали свободу выбора личности, даже среди молодых людей — студентов, что вносило дополнительные сложности в направлении исследований по этой тематики.

Григорий, получив такой посыл от своих учеников, собрал их всех вместе в учебной аудитории на семинар, где попытался объяснить на пальцах то, что и сам в то время недостаточно хорошо понимал. Конечно, его ум, как учёного, да ещё значительно развитый за счёт подпитки магией от своих дополнительных занятий по изучению наследия пришельцев, был способен сформулировать некие объяснения, но они оказались неубедительными для большинства его последователей. Это привело к значительному уменьшению желающих среди студентов заниматься этими исследованиями и оттоку их к другим "светилам науки" из соседних лабораторий. Это не осталось незамеченным со стороны профессора Вильке и послужило началу серьёзных разногласий между ним и Григорием.

— Можно заниматься любыми исследованиями, но также необходимо учитывать ещё неокрепшие умы студентов, воспитанных в своих религиозных убеждениях с раннего детства! Об этом я предупреждал Вас ещё в первые дни появления в нашей высшей школе. Мы живём не в атеистической стране! Наши дети — студенты, еженедельно посещают наши костёлы, исповедуются, беседуют с пасторами, которым они привыкли доверять и, не находя достаточного подкрепления своим религиозным убеждениям в своём общении с учёными — отворачиваются от нас! Не каждый способен положить на алтарь веры свои научные исследования и следовать им, а не лидерам большинства религиозных учений, распространённых в нашей стране!

Это стало большим ударом по мировоззрению Григория и пошатнуло его уверенность в правильности выбора учебного заведения, где он стал работать.

"Если здесь на первое место ставится не наука и исследования, а религиозные догмы, которых необходимо придерживаться, то о воспитании каких будущих учёных и специалистов вообще может идти речь? За искусственным интеллектом и широчайшем его применением в науке, технике, промышленности, да и просто жизни людей — будущее! Как можно это отрицать? — размышлял он после разговора с профессором Вильке. — Конечно, я не буду спорить с профессором: может быть я чего-нибудь просто не понимаю. Ранее не проживал в Швейцарии и не знаком с менталитетом швейцарцев. Но для меня это — звоночек, предупреждающий о неких грядущих неприятностях, могущих поставить меня перед очень неприятным выбором!"

* * *

Время шло. Подходил к концу и первый год жизни Григория в Швейцарии.

Он прекрасно понимал, что его педагогическая деятельность здесь не задалась. Однако успокаивало одно: с кафедрой, за время его работы на ней, было заключено несколько весьма солидных договоров известными промышленными компаниями из Германии, Италии и Франции, работающими в областях, связанных с робототехникой, компьютерами и автоматизацией производства, исследования по которым возглавлял именно он. Договоры были долгосрочными: на три — пять лет и приносили немалые деньги в бюджет Школы и кафедры.

Это прекрасно понимал и профессор Вильке, который искал пути как-то отодвинуть Григория от педагогической деятельности, но одновременно не потерять его как учёного, приносящего большие деньги и известность их учебному заведению. И выход был найден: при кафедре была организована научная лаборатория, финансируемая из договорных денег, которую возглавил Григорий. Его оклад даже несколько превышал оклад полного профессора. Также за ним была сохранена должность профессора на кафедре и вменено в обязанность вести руководство несколькими магистерскими и докторскими диссертациями.

Вся эта реорганизация была согласована Вильке с Григорием в мае и вступила в силу с первого июля.

Теперь чтением лекций для студентов Григорий не занимался, претендовать на место заведующего кафедрой также не мог. А оставался руководителем научной лаборатории вплоть до момента, пока она приносила деньги для её содержания и отчисления на общешкольные цели.

Узнав об этих изменениях профессор Крамер захотел вернуться в Цюрихскую инженерную школу, но этому воспротивился Вильке и отказал ему в возвращении на старое место.

Такая реорганизация значительно развязала руки Григорию, освободила его от работы со студентами и позволила значительно больше времени уделять науке. Как бы там ни было, его имя стало хорошо известно в научных и промышленных кругах Европы и ему стали поступать очень лестные предложения о смене места работы: руководителем научных исследований в крупные промышленные корпорации. Пока он все эти предложения отклонял, но поневоле стал задумываться: оклад на этих должностях в разы превышал тот, что он получал как руководитель лаборатории.

"Конечно, характер предлагаемой в корпорациях работы мне хорошо известен ещё по работе в России, но специфика имеется, да и морально я пока не готов к смене места работы. Если через год эти предложения останутся в силе, то мне стоит подумать об этом. А пока впереди — первый отпуск, который я могу провести за границей впервые в своё удовольствие. Деньги имеются, желание — тоже. Вперёд и с песнями в Испанию! В Барселону! А потом во Францию! На Средиземноморское побережье!"

* * *

Перед отъездом на отдых Григорий позвонил сыну в Россию и предупредил о своём отъезде. Также сообщил, что оставил на его имя завещание: мало ли, что случится с ним на отдыхе. Уточнил также название нотариальной конторы и имя нотариуса, где оно хранится. Предупредил, что не реже раза в неделю будет с ним связываться по телефону. Убедившись, что у сына всё хорошо, с лёгким сердцем приобрёл билет на самолёт в Барселону на завтра и стал собираться в дорогу.

Особенно с количеством вещей Григорий заморачиваться не стал: взял с собой по паре чистых рубашек, трусов и носков, шорты, две футболки, плавки. Надел джинсы, клетчатую льняную светлую рубашку, кроссовки и панаму на голову. Всё сложил в небольшой кожаный рюкзак. Не забыл и тёмные очки. Взял с собой наличкой две тысячи долларов, документы, банковскую карточку, мобильник Моторола — самый продвинутый сотовый телефон в то время, и сдал коменданту свою квартиру, предупредив об отсутствии до конца лета. После чего на такси отправился в аэропорт Цюриха. Гостиница была заказана одновременно с билетами, поэтому Григорий больше ни о чём не беспокоился.

Хотя это было не совсем так. Подспудно в течение последних нескольких месяцев, когда он, заканчивая изучение последнего раздела наследия, доставшегося ему от Гралла, прочитал часть личных записей иномирянина. В них тот вспоминал свою жизнь в своём мире, а также буквально в двух словах вспоминал о нахождении в горах Верхних Пиренеях межмировой пересадочной портальной станции Древних. Именно оттуда по цепочке порталов Гралл собирался возвратиться домой, если не сможет добраться до доставившего их группу космического корабля. Тем более он побывал в ней и даже визуально представлял место в горах, где находился местный портал до этой пересадочной станции.

Сейчас, находясь в авиалайнере на пути в Барселону, Григорий вдруг понял, что это его стремление оказаться в Испании и Франции — в горах Верхних Пиренеях на границе между этими странами — неспроста. И он просто выполняет установку сознания Гралла на возврат в родные пенаты. И эта мысль не была ему неприятна.

"Надо бы возвратиться к тому разделу памяти, где хранится информация Гралла и потратить время на изучение его языка и письменности, что я успешно игнорировал ранее. А также познакомиться с языком Древних, учебник которого мне также встречался среди информации, полученной от иномирца. Вдруг мне удастся за время отпуска посетить его планету в галактике Андромеда, воспользовавшись межмировой портальной сетью Древних! Поэтому не буду попусту терять время, а займусь этим делом прямо сейчас. Заодно прикину, много ли времени у меня вся эта учёба займёт."

К концу полёта Григорий уже более-менее точно знал, что через две недели языки и письменность иномирца и Древних он сможет освоить. Поэтому искать в Верхних Пиренеях вход в портал имеет смысл только спустя это время. И решил провести большую часть предстоящего отпуска на Средиземном море в пансионате под Барселоной именно для достижения этой цели.