Конечно, это было не так впечатляюще, как вихревые линии длиной в миллион человеческих ростов, которые охватывали мантию и изгибались дугой над садом, и которые были доступны для просмотра бесплатно или без усилий...
— Я рад, что вы находите помещение таким интересным. — В тоне Хорка слышалось терпение, но с затаенной угрозой.
— Я не знал, что вы торопитесь. В конце концов, вы продержались десять поколений, не разговаривая с нами, человеческими существами; к чему сейчас спешка?
— Никаких игр, — прорычал Хорк. — Давай, восходящий. Ты знаешь, почему я позвал тебя сюда. Мне нужна твоя помощь.
Мууб мягко вмешался: — Вы должны сделать скидку этому старому негодяю, сэр. Он радуется тому, что с ним сложно... возможно, это привилегия возраста.
Адда повернулся, чтобы свирепо посмотреть на Мууба, но доктор избегал встречаться с ним взглядом.
— Я спрашиваю тебя снова, — тихо сказал Хорк. — Расскажи мне о ксили.
— Не раньше, чем ты скажешь мне, что мои друзья будут возвращены из изгнания.
— Свободными от обязательств, — нетерпеливо сказал Мууб. — Черт возьми, Адда, я уже заверил тебя, что за ними послали.
Адда наблюдал за Хорком, его губы были плотно сжаты.
Хорк кивнул, движение было нетерпеливым спазмом, от которого по передней части его груди пробежала рябь. — Их долги погашены. Теперь дай мне мой ответ.
— Я расскажу все, что тебе нужно знать, в нескольких словах.
Хорк запрокинул голову, его ноздри раздувались.
Адда медленно произнес: — Ты — не — можешь — драться — с — ксили.
Хорк зарычал.
— Это твое намерение, не так ли? — спокойно спросил Адда. — Ты хочешь найти способ отбиться от ксили, как если бы они были разъяренными воздушными кабанами; ты хочешь найти способ помешать им разгромить ваш прекрасный дворец...
— Они убивают людей, за которых я несу ответственность.
Адда наклонился вперед в своей перевязи. — Горожанин, они даже не знают, что мы здесь. Ничто из того, что ты мог бы сделать, даже не привлекло бы к тебе их внимания.
Мууб качал головой. — Как ты можешь уважать таких — таких первобытных монстров? Объясни это, Адда.
— У ксили есть свои собственные цели, — сказал Адда. — Цели, которые мы не разделяем и даже не можем постичь...
Ксили — движущиеся за туманами легенд — были огромны. Возможно, они соотносились с ур-людьми так же, как ур-люди соотносились с человеческими существами. Они были подобны богам — и все же ниже богов.
Возможно, человеческая душа могла бы терпеть богов. Но не ксили. Ксили были соперниками.
Хорк крутился в своем коконе, злой и нетерпеливый. — Итак, ур-люди, неспособные вынести отчужденное величие этих ксили, бросили им вызов...
— Да. Были великие войны.
Погибли миллиарды. Уничтожение ксили стало расовой целью ур-людей.
— ...Но не всех, — сказал Адда. — По мере того, как росла злоба нападений, росло и понимание ур-людьми великих проектов ксили. Например, было обнаружено кольцо...
— Кольцо? — зарычал Хорк.
— Кольцо Болдера, — сказал Адда. — Огромная конструкция, которая однажды сформирует врата между вселенными...
— О чем болтает этот старый дурак, доктор? Что это за вселенные, о которых он говорит? Они находятся в других частях Звезды?
Мууб развел свои длинные, изящные руки и улыбнулся. — Я так же озадачен, как и вы, сэр. Возможно, вселенные находятся в других Звездах. Если такие существуют.
Адда хмыкнул. — Если бы я знал ответы на все вопросы, я бы посвятил свою жизнь чему-то большему, чем вырезание копий и охота на свиней, — невесело сказал он. — Послушай, Хорк, я расскажу тебе то, что знаю; я передаю тебе то, что сказал мне мой отец. Но если ты будешь задавать глупые вопросы, то получишь только глупые ответы.
— Продолжай в том же духе, — пробормотал Мууб.
— Даже если бы мудрые ур-люди могли добиться успеха, — сказал Адда, — они пришли к выводу, что уничтожать ксили может быть так же неразумно, как для ребенка уничтожать своего отца. Ксили работают от нашего имени, ведя огромные невидимые битвы, чтобы спасти нас от неизвестной опасности. Мы не можем понять их пути; мы для них как пыль в воздухе. Но они — наша лучшая надежда.
Хорк уставился на него, запустив толстые пальцы в бороду. — Какие есть доказательства всему этому? Это все легенды и слухи...
— Это правда, — сказал Мууб, — но мы не могли ожидать большего от такого источника, сэр...
Хорк высвободился из своей перевязи, его тело задрожало в воздухе, как мешок с жидкостью. — Ты чертовски терпелив, доктор. Легенды и слухи. Бредни старого дряхлого дурака. — Он подплыл к плененному вихревому кольцу и ударил кулаком по изящным сферам, окружавшим его. Самая внешняя сфера раскололась звездой вокруг его кулака, и вихревое кольцо распалось на цепочку колец поменьше, которые быстро уменьшались в размерах, кружась друг вокруг друга. — Неужели я должен ставить будущее города, моего народа на карту из-за такой тарабарщины? А как насчет нас, потоковый? Забудь об этих мифических людях из других миров. Почему ксили интересуются нами?.. и что мне с этим делать?
Адда смотрел мимо широкого сердитого лица Хорка, как изо всех сил пытается восстановиться захваченное вихревое кольцо.
15
Бзиа пригласил Фарра навестить его в своем доме, расположенном глубоко в нижней части города.
Предполагалось, что портовые рабочие будут спать внутри самой гавани, в огромных, вонючих общежитиях. Власти предпочитали размещать свой персонал там, где они могли быстро вызвать его в случае какой-либо катастрофы — и где у них был лишний шанс сохранить их пригодными к работе. Чтобы получить доступ в остальную часть города, за пределы портовых стен, Бзиа и Фарру нужно было организовать не только совпадающие выходные, но и совпадающие выезды, и им пришлось ждать несколько недель, прежде чем Хош — неохотно и сопротивляясь — разрешил это.
Гавань, огромное сферическое сооружение, встроенное в основание города, была обнесена собственной оболочкой и имела свой собственный каркас из вещества сердцевины, укрепленный таким образом, чтобы выдерживать усилия, прилагаемые колокольными лебедками. Фарр пришел к выводу, что гавань была хорошо спроектирована для выполнения своих функций, но интерьер вызывал жуткую клаустрофобию даже по стандартам Парца. Поэтому он почувствовал легкое облегчение, когда вышел из огромных, устрашающих ворот гавани и снова вступил в лабиринт улиц Парца.
Улицы — узкие, разветвляющиеся, неразборчиво сложные — петляли во всех направлениях. Фарр огляделся, уже чувствуя себя заблудившимся; он знал, что у него мало надежды найти дорогу в этом трехмерном лабиринте.
Бзиа потер руки, ухмыльнулся и махнул рукой вниз по одной из улиц. Он двигался быстро, несмотря на свое огромное, покрытое шрамами тело. Фарр изучал улицу. Она показалась ему такой же, как и дюжина других. Почему именно эта? Как Бзиа узнал это? И...
А Бзиа уже почти скрылся из виду за первым поворотом улицы.
Фарр оттолкнулся от внешней стены гавани и бросился вслед за ним.
Район вокруг гавани был одним из самых убогих в городе. Улицы были тесными, старыми и извилистыми. Шум динамомашин, которые находились как раз над этим районом, был постоянной, глухой пульсацией. Жилища представляли собой темные рты, в большинстве из них отсутствовали двери или куски стен; поспешая за Бзиа, Фарр ощущал любопытные, голодные взгляды, устремленные на него. Тут и там мимо неравномерно проплывали люди — мужчины и женщины, некоторые из них портовые рабочие, и многие из них находились в странном состоянии, называемом "опьянение". Никто не заговаривал ни с ним, ни с кем-либо еще. Фарр поежился, чувствуя себя неуклюжим и бросающимся в глаза; это было все равно что заблудиться в корковом лесу.
После недолгого оживленного плавания Бзиа начал сбавлять скорость. Должно быть, они уже почти у его дома. Фарр с любопытством огляделся. Они все еще находились в самом глубоком месте, почти на вершине гавани, и здания здесь были такими же съежившимися, как и в районах, расположенных ближе всего к самой гавани. Но в этом районе была разница, постепенно заметил Фарр. Стены и двери были залатаны, но в основном целы. И не было никаких "пьяниц". Для него было удивительно, как за такое короткое время характер места смог так полностью измениться.
Бзиа ухмыльнулся и толкнул дверь — одну из тысяч дверей в этих извилистых коридорах. Фарр снова удивился, откуда Бзиа знает, как ориентироваться с такой безошибочной точностью.
Он пролез вслед за Бзиа в дверной проем. Внутри дом представлял собой единственную комнату — грубую сферу, тускло освещенную деревянными лампами, прикрепленными, казалось бы, случайным образом к стенам. Он почувствовал, как его чашеобразная сетчатка растягивается, приспосабливаясь к низкому уровню освещенности.
Ему в грудь ткнули шарообразной чашей с крошечными листьями.
Он отшатнулся в воздухе. Над миской, как оказалось, висело широкое ухмыляющееся лицо — поразительно похожее на лицо Бзиа, но наполовину лысое, нос приплюснутый и деформированный, ноздри притуплены. — Ты из восходящих по потоку. Бзиа рассказывал мне о тебе. Возьми лепестков.
Бзиа протиснулся мимо Фарра в маленький домик. — Сначала впусти бедного парня, женщина, — добродушно проворчал он.
— Хорошо, хорошо.
Женщина удалилась, сжимая свой шар с лепестками и все еще улыбаясь. Бзиа обхватил огромной ручищей предплечье Фарра и втащил его в комнату, подальше от двери, затем закрыл за ними дверь.
Они втроем кружили неровным кругом. Женщина подбросила шар с лепестками в воздух и протянула руку. — Я Джул. Бзиа — мой муж. Тебе здесь рады.
Фарр взял ее за руку. Она была почти такого же размера, как у Бзиа, и такой же крепкой. — Бзиа тоже рассказывал мне о тебе.
Бзиа поцеловал Джул. Затем, вздохнув и потянувшись, он отошел в полутемную заднюю часть маленького дома, оставив Фарра с женой.
Тело Джул было квадратной, компактной, хотя и бесформенной массой мышц. На ней было что-то похожее на местами залатанный универсальный комбинезон для работы в порту. Одна сторона ее тела была сильно повреждена — волосы на голове с этой стороны отсутствовали широкими прядями, а рука с той же стороны была искривлена, атрофирована. У нее отсутствовала нога ниже колена.
Он уставился на обрубок ноги, на штанину ниже колена. Внезапно ему стало невыносимо стыдно, он поднял глаза на лицо Джул.
Она похлопала его по плечу. — Нет особого смысла искать эту ногу; ты никогда ее не найдешь. — Она ласково улыбнулась. — Вот. Съешь лепестки. Я это имела в виду.
Он запустил руку в шар, вытащил пригоршню маленьких листочков и запихнул их в рот. Они были невесомыми, как и все листья, и с сильным вкусом — таким сильным, что его голова, казалось, наполнилась их сладким ароматом. Он закашлялся, забрызгав хозяйку кусочками листьев.
Джул запрокинула голову и рассмеялась. — У твоего друга-восходящего не очень-то утонченные вкусы, Бзиа.
Бзиа принялся за работу в углу тесной комнатушки, под двумя смятыми спальными коконами; его руки были погружены в большую круглую бочку, полную осколков — крошек какого-то материала, — которые хрустели и перемалывались друг о друга, когда он сжимал в кулаках куски ткани. — Мы тоже, Джул, так что перестань дразнить мальчика.
Фарр подобрал лепесток. — Это листик?
— Да. — Джул отправила один в рот и шумно прожевала. — И да, и нет. Это от цветка... маленького декоративного растения. Их вывели здесь, в Парце. Ты ведь не встречал их в дикой природе, не так ли?
— Они растут во дворце, не так ли? В их саду. Ты там работаешь? — Он изучал ее. Судя по тому, как Крис описал ему дворец комитета, Джул казалась немного грубоватой для такой работы.
— Нет, не во дворце. Есть и другие участки обшивки, чуть выше нижнего города, где выращивают цветы и деревья бонсай. Но не для показухи, как в саду.
— Тогда почему?
Она хрустнула еще одним листом. — Для еды. И не для людей. Для свиней. Я обслуживаю воздушных свиней, юный Фарр. — Ее глаза сияли и смеялись.
Фарр был озадачен. — Но эти листья — лепестки — не могут быть очень питательными.
— Да, они не делают свиней такими сильными, какими они могли бы быть, — сказала она. — Но у них есть и другие преимущества.
— О, перестань дразнить парня, — снова крикнул Бзиа. — Знаешь, она раньше работала в порту.
— Мы там познакомились. Я была его начальницей, пока не повысили этого кретина Хоша. Боюсь, за счет этого огромного болвана Бзиа. Фарр, хочешь пивного пирога?
— Нет. Да. То есть, нет, спасибо. Не думаю, что мне стоит его есть.
— О, попробуй немного. — Джул повернулась к встроенному в стену шкафу и открыла его дверцу. Дверца была плохо подогнана, но в продуктовом отделении внутри было много продуктов и чисто. — Держу пари, ты никогда этого не пробовал. Что ж, посмотрим, на что это похоже. Какого черта. Мы не дадим тебе надраться, не волнуйся. — Она достала кусок толстого, липкого на вид пирога, завернутого в тонкую ткань; она отломила горсть и передала Фарру.
Бзиа крикнул: — Пирог хорош, если жевать его медленно и знать, когда остановиться.
Фарр осторожно откусил от пирога. После остроты лепестков он показался кислым, густым, почти неперевариваемым. Он тщательно прожевал его — вкус не улучшился — и проглотил.
Ничего не произошло.
Джул повисла в воздухе перед ним, скрестив огромные руки. — Просто подожди, — сказала она.
— Забавная штука, — сказал Бзиа, все еще работая над своим шаром с хрустящими крошками. — Пивной пирог изобрели на самом дне города. Предполагаю, что мы сделали это, чтобы предотвратить скуку, отсутствие разнообразия, отсутствие стимуляции. Цветник бедняка, да, Джул?
— Но теперь это деликатес, — сказала Джул. — Его едят во дворце, из шаров прозрачного дерева. Можешь в это поверить?
Тепло взорвалось внизу живота Фарра. Оно распространялось, как раскрывающаяся ладонь, охватывая его торс и пробегая по конечностям, словно токи, вызванные каким-то новым магнитным полем; его пальцы рук и ног покалывало, и он почувствовал, как восхитительно болят его поры, когда они открываются.
— Ух ты, — сказал он.
— Хорошо сказано. — Джул протянула руку и взяла пивной пирог из его онемевших пальцев. — Думаю, на данный момент этого достаточно. — Она завернула пирог в кусок ткани и убрала его в шкаф.
Фарр, все еще дрожащий, пересек комнату, чтобы присоединиться к Бзиа. Руки большого рыбака все еще были погружены в бочку с крошками, а его широкие ладони возились с одеждой — туникой большого размера — в гуще крошек, протирая поверхности друг о друга и соскабливая крошки с ткани. Бзиа вытащил тунику из бочки и добавил ее к грубому шару из скомканной одежды, который вращался вокруг его широкой спины. Бзиа ухмыльнулся Фарру, потер руки и бросил в бочку пару брюк. — Джул с нетерпением ждала встречи с тобой.
— Что с ней случилось?
Бзиа пожал плечами, вытянув руки перед собой. — Несчастный случай с колоколом, глубоко в мантии. Это произошло так быстро, что она даже не может вспомнить все. В любом случае, она оставила там половину себя. После этого, конечно, она была нетрудоспособна. Так сказали в порту. — Он улыбнулся с необоснованной терпимостью, подумал Фарр. — Но ей все равно нужно было выполнить свой контракт. Итак, она вышла из гавани с одной ногой, изворотливым мужем и долгами.