— Надо еще бутылку. В глотке пересохло.
— Пускай это черт меньше за малолетками бегает.
Не чувствуя ног девочка сбежала по лестнице. У входа она едва не столкнулась с охранником верзилой. Тот был зол и припустил за ней, даже выстрелив по ногам. Пуля прошла по касательной, поцарапав девочке кожу на худеньких икрах. Ламарка еще больше прибавила от боли шагу, а мальчишка опять натянули веревку, заставив грохнуться поддатого гиганта. Девочка оторвалась, подбежала подъезду прыгнула в мусорный люк, к вони ей не привыкать и изрядно вымазавшись, перебралась с трудом протиснувшись сквозь дверку, куда сбрасывают нечистоты в подвал. Там она подползла к трубе, открыла кран и смыла с себя мусор. Затем выбралась через оконце и вприпрыжку зашагала по улице. В условленной точке ее должен был ждать Леон. Ламарка что не сильно выделяться стала стрелять деньги, но не удачно. Тогда попросила сигарету, ей сунули. Девочка знала, что таким способом взрослые успокаивают нервы, но ее сдавил кашель, и она ее выплюнула.
— Вот гадость! И почему мальчишки так трясутся над каждым окурком. Правда Леон молодец, говорит, что сигара вредит легким, а значит, мешает бегать. Где кстати мой мальчик. — Ламарка стала нервничать, она чувствовала, что ее паренек попал в беду, а она ничем не может помочь.
Леону и в самом деле не повезло, поначалу дверь оказалось закрытой, но, имея навык воришки, он сумел отворить ее простой булавкой. Затем ребенок пробрался к мотору и, нащупав углубление, заложил взрывчатку. Леон опять не пофартило дверь, снова успели прикрыть, затем возле нее некоторое время простоял громила.
Мальчик, когда он отошел снова сумел открыть и тихонько плавным движением карманника захлопнуть ее. Но при этом потерял скорость, короче говоря, прогнанный детьми верзила стоял у входа. Тут Леона охватило лихачество, он разбежался, ударил массивного ногами в спину, рассчитывая сбить. Но переоценил свои силы, массы худого ребенка не хватило повергнуть полутора центнеровую тушу, а в бронежилете он и вовсе ничего не почувствовал. Отлетев, мальчик ударился об железную ступеньку затылком, в голове зазвенело, а спустя секунду, на него обрушилась скала из мышц и жира.
— Ах, ты крысенышь! Убью!
Громила избивал ребенка, мощным ударом сломал челюсть, подбил оба глаза, расквасил всмятку нос. Затем вывернув руки истерзанному мальчику поволок на улицу.
— Я хулигана поймал. — Заорал он, увидев выходящего из дверей аббата. — Он хотел меня убить.
Глянув на избитого ребенка, служитель рассмеялся.
— Это воробей такого здоровяку как ты. По-моему он уже достаточно наказан, можешь отпустить его.
— Так он ударил меня, сзади вылетев с лестницы, а туда шантрапе появляться категорически запрещено.
— Вот как! Ты его обыщи, может, стащил чего-нибудь.
Громила, очень грубо оставляя синяки, ощупал мальчишку, заглянул в пустую сумку.
— Вроде бы не успел!
— Ну что же его счастье, а то бы повесили, но попытка совершить кражу тоже серьезный грех, по этому наложим на него епитимию.
— Так чтобы не мог стоять на ногах.
Ребенка поволокли в зал наказания. Протащили по мрачным коридорам, наконец, он оказался перед резными дверьми, где были изображены черти. Оттуда слышались стоны.
— Вот бесенок, что тебя ждет! — Сказал аббат.
Трое палачей, шестеро подростков-монахов пороли девушек-послушниц, за мелкий проступок, причем, судя по многочисленным шрамам, покрывавшим их нежные тела, экзекуция проводилась не первый раз.
— Ладно, хватит пока с них, а то не смогут работать. — Аббат сделал жест, палачи опустили плетки, а монахи стали протирать рассеченные в кровь спины девушек спиртом. Те постанывали, но кричать боялись, опасаясь, что добавят еще.
— Теперь надо обработать вот этого! — Аббат ткнул пальцем в мальчишку.
— С сбережением или до смерти! — Спросил палач.
— Как душа лежит!
— Хорошо он взвоет! — Истязатель кивнул помощникам. — Начинаем!
С мальчика сорвали лохмотья, привязали к пыточной лавке, острые гвозди впились в тощий живот и грудь. Ребенок охнул.
— А он жилистый и сухой. — Отметил аббат.— Может отправить его в тюремный приют. Позвоню я полковнику.
Слуга церкви набрал номер, через несколько секунд подняли трубку.
— Слушаю вас!
— Говорит аббат Грум. Мы воришку поймали, вам пополнение контингента не нужно.
— Сколько ему?
— Около десяти, шустрый парнишка, на охранника кидался.
— Не давно у нас была облава и приют переполнен, на всех работы не хватает, так что его я могу взять только за соответствующее вознаграждение.
— Он не стоит этого!
— Тогда разбирайтесь сами, можете даже убить, эти беспризорники нас достали.
Аббат повернулся:
— Ну, чего вы стоите, бейте!
На спину мальчика, рассекая кожу, обрушился кнут. Леон вскрикнул, но прикусил губу, он не унизиться, до того чтобы показать как ему больно. Палач повторил удар, на сей раз, ребенок лишь заскрипел зубами. Толстый истязатель усмехнулся.
— Что не хочешь кричать, но ведь из тебя все равно выбью.
— А вот чертос два! — Леон показал кукиш.
— Так получай!
Удары обрушились на жилистую спину, одновременно от каждого сотрясения гвозди сильнее впивались в грудь и живот. Мальчику было ужасно больно, но он привык драться, да и били его не в первый раз, самое главное он теперь был революционером, а значит должен с улыбкой на устах выдерживать любые пытки.
Палач все больше лютовал, постепенно сдиралась, кожа, мясо, оголялись кости. Он бил по спине, попе, ногам, потом палками по босым пяткам ребенка. Леон был переполнен болью, а сознание упрямо не хотело покидать его. Губа была искусана в кровь, сил терпеть не было, и он вспомнил совет Ленина:
— Когда станет совсем в невмоготу пой.
Тогда мальчишка запел, в голосе чувствовались слезы, сочиняя на ходу:
Родился в муках под несчастною звездой,
Мечтал об счастье я хоть краткого мгновенья!
Но вместо этого зла море, боль с бедой,
А облегченье лишь во мраке сновиденья!
В чем боже виноват перед тобой
Я жил в потемках матери не зная!
Оставил рок несчастной сиротой
Как блудный пес, от голода страдая!
В пространстве звездном знаю, не найдешь
Любви, родных приветливого крова!
Раздавлен нищетой я словно вошь
Желаю мира светлого другого!
Душа скорбит и вместе с тем горит
И разум воспылал, не будь овцой покорной!
Богач с мамоном будет крепко бит
Покончим с властью мерзостной, коронной!
Я верю драгоценный мой Ильич
Сумеешь разорвать ты цепь фашизма!
Народ услышит пролетарский клич
Придет эпоха счастья — коммунизма!
Последние слова мальчик прокричал с особым пафосом. Он не знал что такое фашизм или коммунизм, слыша эти слова от Ленина, но чувствовал — фашизм тотальное зло, коммунизм абсолютное добро, противопоставляя, их друг другу без всяких компромиссов.
— Похоже, что мальчик сошел с ума. Произносит слова непонятные. — Сказал аббат.
Палач, взял раскаленный ломик, несколькими ударами разбил вдребезги и без того синие ступни ребенка, просипел:
— Я такое вижу впервые, его молотишь, а он поет. Может окунуть его кислоту.
— Не надо! Ты ему и так сломал, кости, да и запах паленой кожи мне лично не по нутру. Похоже, ты его окончательно покалечил.
Мальчик затих, его светлая голова упала.
— Да он уже не выживет.
— Выбросите его на улицу, пусть там подохнет. Сокарам тоже надо есть.
Монахи достали из холодильника ведро с водой и плеснули на ребенка. Даже в их лицах читалась жалость к мальчику. Затем его выволокли, на улицу, перенесли за забор и бросили. Леон поначалу лежал, затем к нему подошли ребята, они помассировали разбитое в синяках лицо, и сознание прояснилось, но вместе с тем вернулась и боль.
— Мама! — Прохрипел он.
— Тебе надо в больницу! — Сказал приятель.
— Да Марк, но там принимают только за деньги, а при мне ничего нет.
Мальчик и впрямь был совсем голым, даже лохмотья палач бросил в камин.
— Тогда не знаю что делать.
— Надо доползти до Ламарки.
— А это хороша девочка, мы поможем.
Так ступни ребенка были сломаны, он был вынужден передвигаться на четвереньках. Коленки также были в царапинах и ранах. Леону казалось, что он ползет по битому стеклу. Мальчик тяжело дышал, за ним тянулся кровавый след. Ребята нашли чистые тряпки, обмотали Леона и понесли.
Когда Ламарка, увидела подобие мумии, она чуть не рухнула без чувств.
— Тебя убили! — Крикнула она.
— Нет, я жив! — Замотал головою Леон. — Только возможно не надолго. Меня всего искалечили.
— Я вижу, бедный мальчик!
— Не говори как взрослая тетя!
— Сейчас свяжемся с Лениным. — Девочка достала припрятанный в сточную трубу "сотовик". Ее пальчики набрали номер. — Ало Владимир Ильич.
— Задание выполнили? — Спросил Ленин.
— Да, но у нас проблемы.
— Какие?
— Мальчик Леон сильно избит, у него перебиты ступни, он не может ходить, вся кожа содрана.
— Бедный ребенок, что ты мне предлагаешь?
— Нужно вести в больницу иначе он окочуриться.
— Но это потребует времени и денег. Медицина на вашей планете не сильно развитая, мальчик будет выведен из строя на целый месяц.
— Увы, это данность. Наука исцелять не развитая.
— Причем здесь наука. В этом мире она служит лишь кошельку, ты же волшебница. Примени магию! — Крикнул в трубку Ленин.
Девочка захлопала глазами:
— А что я ведь не умею.
— Прочти заклинание.
— Тогда его надо доставить в штаб. Вызовите машину.
Шофер вскоре прибыл. Вид избитого до полусмерти ребенка был ему не в диковину.
— Полиция его так или шпана?
— Монахи!
— О! Эти ребята любят калечить. Как говориться в рай через побои.
— Лучше построить счастье в нашем мире планеты Маквай, чем бегать с иллюзорными надеждами на то, что нельзя проверить.
— И это тоже верно! Вы читать и писать умеете?
— Да! Конечно.
— Но таких как вы оборвышей в школу не пустят.
— Самообразование! Мы учимся всегда, когда есть свободное время освободиться о заботе самовыживания.
— А когда подрастешь, пойдешь на фронт.
Мальчик поднял, светлую голову:
— Я не боюсь войны, готов сражаться за страну, но не жадных миллиардеров.
— Это правильные слова. Дай я тебе пожму руку.
Леон обрадовался, что ему палачи не сломали еще и пальцы на руках. Теперь он смог ответить на рукопожатие. Потом они подъехали к подвалу. Мальчика уже ждало двое рослых рабочих, его заволокли в помещение, положив на койку. Ламарка взяла книгу и стала просматривать заклинания. Почерк был очень мелкий, и работы было очень много. Тем не менее, девочка верила в волшебство, не смотря на то, что современной церковью оно было приравнено к сатанизму. Хотя государство формально и не было теократическим, оно всячески поддерживало религию позволяющую держать массы в заблуждении и темноте. По этому была статья, в уголовном кодексе предусматривающая пожизненное заключение и смертную казнь для колдунов и магов. По этому арест мог последовать даже за книгу, чтобы потом под пытками выбить признание в сговоре с дьяволом. Прогресс не сделал религию мягче, а война все законы делает суровее, даже детям грозит жестокая кара, а зверские мучения регламентированы постановлением не взирая на возраст и пол. Ламарка трудилась, она хотела вылечить и восстановить для полноценной борьбы хорошего мальчика. Девочка, разобрав книгу, стала читать заклинание за заклинанием, призывая духов исцеления.
Тем временем Ленин, завершал подготовку к экспроприации. Группа нападающих боевиков переоделась в полицейскую форму, были приготовлены документы и даже мандат с печатями. Петр Первый с удовольствием примерял форму. Царь впрочем, был не вполне доволен.
— Можно было мундир вышить золотом.
— Ты ведь не генерала будешь играть, а сержанта. Значит и так сойдет! — Перебил его Ленин.
— Я все-таки царь, может быть мне сыграть начальника полиции?
— Не стоит слишком большой, а в начальство пролезают люди маленькие и не заметные.
— Трудно не заметить такую личность как ты! — Отреагировал Петр.
Бойцов отобрали среди бывших солдат и прошедших призывную подготовку безработных. Они тщательно выбрились, помылись, стараясь придать себе холеный вид.
— Не похожи халтура, слишком худые, полицейские должны быть откормленные. Ох, попадем под подозрение! — Вздохнул Ильич.
— Может, не будут особо всматриваться или скажете что прибыли прямо с фронта типа штрафников. — Предложил оговорку Джон.
— Что же на худой конец и такая туфта пойдет. Главное чтобы броневик был не слишком старый.
— Можно у полицейских списанную технику купить.
— Я уже купил, покрыли лаком и уже вполне прилично смотрится. Об одном жалею, что нет с нами Сталина, вот это был налетчик, высшего класса.
— Он и правитель был великий, почти такой как я. — Сказал Петр.
— Лучше тебя, народ его обожал, да и подвиги его были куда более впечатляющие. Считай он всю Европу одолел, а ты только Швецию, а сколько тех шведов. — Хитро сощурился Ленин.
— Это была первоклассная армия. — Сощурился Петр.
— Но на твоей стороне воевали и датчане и поляки, а Сталин дрался, помимо густо населенной Германии. С богатой колониями Италией, Венгрией, Румынией, Хорватией, Словенией, Болгарией, Финляндией. А также Французским, Бельгийским, Голландским, Испанским, Португальским легионом. Еще ополченцами Дании, Польши, Греции, Норвегии, Шведскими наемниками и даже исламскими боевиками. Затем разгромил Японию вместе с Маньчжурскими сателлитами. Против него были огромные силы, и все же гений вождя позволил победить.
Петр мысленно представил себе коалицию и перекрестился.
— Упаси Бог иметь перед собой такие силы. Сталин, безусловно, сильный царь, а что касается жестокости, то и я тоже не был мягок. И все же даже большевики меня уважали, отводя особое место в истории. А Сталина выкинули из мавзолея, разоблачив культ личности.
— Это козни дебила Хрущева. Он нанес сильнейший удар по коммунистическому движению, без него не было предателей Горбачева и Ельцина.
— Ну, это вообще отморозки, особенно Ельцин. Проиграть войну крохотной Чечне, это большой позор, я вот легко давил все бунты. Один вывод — демократия не нужна, это слабость власти, самая эффективная форма правления диктатура!
— Энергичная диктатура, причем не личности, а пролетариата! Ну ладно хвати демагогии, пора перейти к практическим шагам.
Группа боевиков уверенно села в бронемашины. Перед отправкой Ленин позвонил в крепость-церковь.
— Мы к вам с важным визитом! — Оборвал себя на полуслове Ильич.
Монахи так и остались в недоумении. Эскорт вместе с Лениным прибыл точно по расписанию. Одетый в форму полковника вождь мирового пролетариата смотрелся весьма эффектно. Его колона въехала в ворота. На встречу им вышли аббат и епископ.
— Зачем вы прибыли? — Спросил князь церкви.
Ленин, приняв самый непринужденный вид, ответил.
— Чтобы произвести наиболее долгожданный акт, перевести огромные вклады в национальный банк.