Правда, подобных "черепах" было не достаточно и поэтому многие вильфабаки использовали громадные склеенные между собой щиты, прикрывая рабов. Тогда по ним стали бить шакалы, метая булыжники, сбивая воинов. Причем остальные бойцы уже не просто истребляли рабов, а старались вышибить вожаков отрядов, отдающих приказы как правильно укладывать камень. А их в отличие от рабов не так уж много.
— Вот сволочи! — Заволновалась Уатта, которой все было гораздо лучше видно, чем спрятавшемуся вдали визирю. — Надо всех спрятать за черепах.
Тысячник Михей предложил:
— Может, сократим количество рабов на стройке, пара лишних дней не окажет влияния на осаду.
Уатте пришла в голову другая идея:
— Сколотим щиты досками и бревнами, тогда их труднее будет сбить. Будет что-то вроде монолита.
Геронны сидели за относительно надежной защитой, созданной потом и кровью тысяч рабов.
Визирь заметил, что их огонь ослабел, приказал:
— Выдвигай резервы! Теперь и героннов сменили, натягивать луки вообще нелегко, а громадные бронебойные еще труднее, у некоторых "веников" опухли и были сбиты пальцы.
Но сама идея была не столь хороша. Наводчики катапульт и шакалов обрушили целый ливень снарядов, особенно свирепствовал большие и средние машины, с последнее время они слишком долго молчали. Особенно досталось от обломков серпов, лучники ведь не могут навесить на себя столько брони как вильфабаки, а тут и небольшая ранка смертельна. Огненные гостинцы были не многим лучше.
Другие воины бежали к редутам, подтаскивая бревна, волоча луки. Они с большим трудом и то далеко не всегда могли уклониться от горючих бомб, а еще реже от металлических осколков и града мелких камней. Брошенные бревна горели, многочисленные скелеты замирали в ужасающих позах.
Уступ-паша доложил:
— Повелитель газы готовы!
— Отлично! Теперь удар будет еще мощнее бронтозавры и крысо-мамонты в полной готовности! — Злорадно оскалился визирь.
— Мы их в дерьмо сотрем! Только у меня личная просьба. — Заискивающе произнес Оскар-паша.
— Какая? Опять хочешь мальчика?
— На сей раз, нет! Дозволь мне лично возглавить газовую атаку. А то что все время впереди Уатта и Уатта, а она даже не тысячник.
— Я ее произведу в тысячники, это уже мой пробел, а может даже в паши.
Оскар-паша хотел сказать, что это привилегия султана, но сдержался.
— Я твоя правая рука. Мы воюем вместе тринадцать лет, ну не ужели я не заслужил чести провести атаку.
— Конечно, если не боишься это твое право. Может это будет последний штурм, пожалуй, я брошу вперед войска.
— Это верно возьмем "Волчий капкан" сегодня!
Оскар-паша хотел славы, тем более что на него и так все смотрели как на похотливого козла. Большой личной храбрости он, правда, не проявил, спрятавшись за толстую броню башни расположенной на идущих сзади гигантов бронтозавров.
Сверху поднялись фарациды, началась ставшая традиционной атака. Казалось, что снова противник будет парализован. Бойцы пришли в движение.
Барон Бок, ожидавший подобного приема, скомандовал.
— Большие "ежи" в бой.
Катапульты запустили громадные стальные колючки, обильно смазанные ядом. Улитки натыкались на них, их скользяща по песку поверхность, разрывалась, а реактивный принцип разгона, придавший им неимоверную скорость сыграл против нападавших — никак не затормозишь. Число жертв от этого сразу же возросло, они валились, ломались. Бежавшие сзади крысо-мамонты также натыкались, а затем на них обрушились нефти-серные бомбы.
Оскар-паша не хотел признаться в провале авантюры:
— Давайте в обход, быстрее.
Обойти впрочем, было трудно, к тому же запас "еже" был довольно солидным, их готовили для войны с динозаврами. А вот то, что можно было применить против улиток, додумались не сразу, что привело к лишним потерям, но лучше поздно, чем никогда.
Часть улиток умудрилась проникнуть, сквозь заслон колючек. Они стали бросать газовые горшки. В ответ сработали качели, в ход пошли пропитанные зельем бомбы, от их жара лопались толстые панцири улиток, разрушались башни. А среди крысо-мамонтов началась настоящая паника, они еще не успели забыть ракетного обстрела.
Барон Бок высунулся из-за стены и тут же получил несколько попаданий стрелами, геронны не дремали. Еще один рыцарь погиб прикрыв барона, слишком уж большой убойной силой обладала большая стрела. Бойца отбросило, и он столкнулся с бароном.
— Выродки! Я вас поджарю и съем.
Большим преимуществом качелей была их скорострельность, а также возможность в отличие от "шакалов" бросать большие бомбы. Это выглядело страшно, улитки не знали страха, но вот всадники... Началось повальное бегство. Бронтозавры некоторое время держались под обстрелом, они обладали в отличие от теплокровных и реактивных животных пониженной чувствительностью.
— Если ад есть, то мы его видим.
Более успешно действовали фарациды, им все же удалось поддать газу. Но на сей раз у всех воинов были защитные маски, и большого ущерба это не принесло. А сам дым большого ущерба не приносил, даже стрелять не мешал. Правда, все равно газовые бомбы гасили. Это немного отвлекало от обстрела.
Бронтозавры разрядившись израсходовав запасы в своих баллистах, и получив ряд ожогов стали отползать. Яды на хладнокровных тварей не действовали, они лишь глухо рычали.
Оскар-паша бесновался крыл всех матом:
— Вы слабаки, уроды невесть какой породы.
Тут у него возник страх, а не посадит ли его визирь на кол, или даже не примет ли что-то более изощренное. Лучше прибежать к нему и бухнуться на колени.
Визирь и впрямь встретил Оскара холодно:
— Ну что заменил бабу?
— Дело не в этом великий. Нельзя в современной войне повторяться, вот противник и приспособился.
— Повторение мать учения, помню, мой первый учитель говорил: приказ, многократно произнесенный, четче исполняется.
— Лучше один раз ударить, чем сто раз сказать.
— Ты прав! Получай! — Визирь всадил оплеуху, щека Оскара опухла. — Как бы то ни било их обстрел ослаб.
— Верно повелитель, мы их возьмем не мытьем, так катаньем.
Тут Александр снова прервал Жулитона:
— А почему у них такая странная речь.
— Отчего странная.
— Много чисто русских оборотов.
— А кто такие русские?
Вместо него ответила Эльфиада:
— Это самая культурная и талантливая нация на Земле — они образовали Великую Россию, вокруг которой добровольно объединились все страны и народы. Поэтому их культура и стала общечеловеческой.
— Я понял! Ведь это мироздание лишь отражение ваших мыслей.
— Не только наших, но она слишком уж человеческая. Хотя я не думала, что у людей могут быть столь жестокие характеры. Я ведь хотела иного.
Жулитон посмотрел на нее тяжелым взглядом:
— Если мы злые, но разные значит и боги не одинаковы. Между ними идет постоянная борьба как между светом и тьмой. Конечно, тот кто злее и подлее владеет преимуществом в борьбе за господство над мирами.
— Но ведь это плохо! — Сказала Эльфиада. — Так не должно быть.
— Ох ребята! Я и сам против злого, но это на уровне инстинктов. Как звери идет борьба за существование, а мы лишь умные животные.
— Не правда! — Эльфиада вспыхнула. — Между вами разумными и не разумными пропасть. Потом я это объясню. Только вот камни что-то слишком острые.
— Не будь неженкой, Эльфиада. Давайте остановимся и немного по фехтуем, а то уже совсем обленились, можем растерять навыки. — Произнесла Верамон.
— Я согласен. — Александр достал клинок.
Ребята принялись рубиться, девушка ученица колдуна показывала приемы, заставляла повторять и даже нанесла несколько царапин Александру и Эльфиада.
Те быстро отвечали, особенно цепкой оказалась творец вселенной. Эльфиада уже могла фехтовать с весьма искусной Верамон на равных.
— Такой талант я вижу впервые, а ты мужчина отстаешь.
— Я ведь простой человек.
— Для человека не плохо. Я даже думаю, а не научила ли я соперницу на свою голову.
— Может быть, еще пара занятий и я превзойду тебя.
— Вот поэтому с тебя хватит тренировок, а с мальчиком я пока поработаю.
Девушка вновь сцепилась с Александром. Юноша кое-чему научился и отбив выпад, сумел довольно глубоко царапнуть запястье.
— Ну хватит! Отбой, а то покалечимся.
— Давай искупнемся в ручейке и пойдем.
— Против этого не возражаю! — Сказал Жулитон. — Он чист.
Ребята немного поплескались, полежали в теплой, но все равно бодрящей воде, а затем встали и зашагали в быстром темпе.
— И чем все-таки закончилась история с осадой.
— Вам интересно?
— Ты большой мастер рассказывать.
— Так слушайте дальше! — Жулитон набрал в рот воздуха и продолжил.
— Твоя казнь отменяется, живи пока я добрый! А редуты надо строить еще быстрее.
Геронны вели огонь все сильнее, рабы, получив передышку, также прибавляли.
Фарациды тем временем вернулись, взяли в руки лучи чуть снизились и стали обстреливать защитников сверху. Их стрелы и горшки с углями и пылающей нефтью, сильно мешали обороне. Казалось, удалось найти абсолютное оружие.
— Вот гады! — Сквозь зубы пропыхтел Бок. — Что с ними делать.
Колдун ответил:
— Надо вновь применить ракеты, ведь им можно бить не только посуше.
— Так примени, и быстрее!
Точно навести было трудно, поэтому чародей заложил в ракету разрыв-травы, рассчитывая на большой разлет. Кроме того заряд нашпиговали отравленными иглами. И вот такое оружие мыло наведено на сгустившийся рой. Несколько рабочих держали канаты и управляли наводкой ракеты, чтобы не промахнуться. Фарацида обстреливали и их. Гном, прикрытый лишь легкой кольчугой, получил ранение в беззащитную руку. На его счастье, он всегда носил с собой секретное противоядие, бесполезное для людей, но весьма эффективное для гномов. Сделав глоток, он лишь погрозил кулаком. В него снова попали, на сей раз в грудь, но искусная работа гномов была непробиваемой.
— Давайте быстрее ребята! Наводи!
Наконец фитили были зажжены, и ракета стартовала. Она умчалась невысоко, и не совсем точно в рой. Тем не менее, взрыв был страшен, осколки разлетелись на сотни метров, поубивав не один десяток фарацидов. Ситуацию усугубило еще и то что во избежание лишнего веса эти существа не носили брони, и были совершенно беззащитны от ядовитых иголок.
— Вот так мошкара получила свое!
Уцелевшие фарациды обратились в бегство, они были в шоке.
Визирь кричал во всю глотку:
— Вернитесь гады! Продолжайте обстрел. — Но все было бесполезно, уж очень жутким выглядело применение данного оружия.
Тем временем и это день подходил к концу. Постепенно редуты достаивались уже в темноте, были положены последние камни. Ослабевший обстрел окончательно стих. Визирь глянул на свою работу!
— Что же остался последний ряд! Пускай рабы пройдут его ночью, а завтра штурм.
Уатта подошла к нему со спины и положила руки на шею.
— Я видела ракету. Это очень опасно, враг может взорвать нашу многодневную работу.
— Согласен! Ты я верю, защитишь?
— Конечно!
— Так иди карауль! И еще, под пытками глупый отпрыск барона Круххо выдал одну из галерей, возьми лучших людей и попытай проникнуть туда. Когда враг сделает вылазку, вы перебьете отряд и переоденетесь в его форму. А потом под видом возвращающихся лазутчиков проникните в крепость, откроете центральные ворота. Ночью я думаю, армия проскочить, условным сигналом, что ворота открыты, станет тройной пуск петарды.
— Я поняла повелитель!
— Как видишь, я тоже могу придумывать коварные планы. Барон бок станет для меня личным трофеем, я и палач будем испытывать на нем новые пытки. Да и поскольку ты можешь не вернуться Уатта, вот тебе указ. — Визирь протянул бумагу, с печатью.
— Ты производишься в тысячники, а теперь пол часа на подборку бойцов.
— Слушаюсь повелитель. — Уатта поклонилась и бесшумно удалилась — этой ночью спать не придется!
. ГЛАВА Љ 13.
Альфмир не просто делал вид что выдыхается, ему и в самом деле было очень тяжело. Не успевшая вовремя сместиться из-под удара, крепкая и гладкая нога парня обагрилась кровью: он правда умудрился сместиться и порез оказался легким, но противницам показалось, что он ранен тяжело. Сильный укол в плечо, болезненный, амазонка даже пыталась подкрутить, еще более раззадорил нападавших. Они рванулись вперед, чтобы добить юного сосунка, почти ребенка, но Альфмир был именно к этому как раз готов. Правый боец, вскинула вверх меч, пытаясь закончить бой сложным поворотом, с целью рассечь шею слева направо. Юноше вдруг метнулся к ней на встречу, ныряя как юный Тайсон под руку, едва не потеряв сознание, от страшной боли в пробитом насквозь плече, (даже удивительно от чего из него кровь не бьет фонтаном) воткнул ей правый клинок под грудь. Та дернулась, лифчик лопнул, посыпались рубины, стуча по сиреневому гравию, что на мгновение отвлекло, вторую воительницу и позволило, упав навзничь, правым мечом зацепить икру. Альфмир едва ушел от скрещивающего движения их клинков, на многострадальной спине появились свежие порезы. Юноша применил подсекающий удар под колено женщины-громилы, раздался короткий стон, затем он, упал под ноги замершей от его атаки стоящей слева гладиатор, врезал головой в солнечное сплетение. Даже Альфмира тряхнуло, но огромная дива упала как скошенная трава.
Светлые волосы Альфмира стали красными от крови, он был ужасен, ему удалось опередить шокированную женщину, и точный выпад меча, пришелся в бычью шею, раненой буйволице. Полностью перерубить этот ствол не хватало сил, но сонная артерия похоже лопнула и та затихла, не подавая признаков жизни.
Меч другой нападавшей амазонки, Альфмир парировал с трудом, его даже сбило, так попыталась вонзить клинок в грудь юноши, но он увяз в гравии. Альфмир рассек ей внутреннюю сторону бедра и даже зацепил богато украшенную юбку. Вновь посыпались как крупные градины красные рубины, а скользящее движение меча прорубило связку сандалий, обнажив довольно миловидную ножку.
Та вырвала меч и безумной ярости, мстя за убитую напарницу, обрушилась на Альфмира. Тут воительница наступила своей босой стопой на острый рубин, он впился в кожу, заставив ойкнуть красавицу.
Альфмир воспользовался ее мимолетным, на долю секунды отвлечением, и резко вытянув руку, зацепил женщине внутреннюю часть локтевого сгиба. Вены оказались перерезаны, а правая рука утратила подвижность:
— Не повезло тебе крошка в этой жизни, может счастье ожидает воительницу в иных мирах. Я прощаю твои грехи. — Прошептал Альфмир.
И тут же юноша едва не поплатился за секундное отвлечение, острие ударило напротив сердца, пробив до ребра, парень едва отскочил. Женщина все еще не была морально сломленной, но теряла кровь, постепенно замедляясь. Понимая, что так она может истечь, воительница на ходу попыталась перевязать рану, но Альфмир и без того измотанный боем, не хотел рисковать. Он провел сложный трудно отразимый прием — "плавающий гребень" и долбанул по голове. Упав на колени, она выпустила из ослабевших пальцев меч, потом подняла глаза, впившись в лицо Альфмира, произнесла:
