Прядильщица повернулась к ней, ее глаза в очках были скрыты лицевой панелью. — Все это похоже на водоворот, — сказала она.
Луиза пожала плечами. — Полагаю, да. Водоворот, окружающий дыру в пространстве-времени.
— Водоворот газа...
— ... газ, камень и водяной лед: кусочки разрушенных миров...
Луиза начала рассказывать Прядильщице веревок об исчезнувших спутниках Юпитера. Она вспомнила Ио с его вулканами высотой в сто миль и их жерлами, его окрашенную серой поверхность и окружающий его тор из подпитываемой вулканами плазмы; она вспомнила минеральные рудники Ио, приютившиеся в тени огромного вулкана Баббар Патера. Она рассказала Прядильщице о Ганимеде: размером больше Меркурия, покрыт множеством кратеров и геологически богат — самый стабильный и густонаселенный из всех спутников Юпитера. И о Европе, с покрывающей слой жидкости под собой шаровой ледяной оболочке с яркой гладкой поверхностью, постоянно обновляющейся в результате таяния и тектонических напряжений. Европа, возможно, была яркой предшественницей нынешнего сглаженного трупа Каллисто.
Миры, все населенные — все исчезли.
Луиза горячо надеялась, что у людей было время эвакуироваться со спутников до окончательной катастрофы. Если нет, то, при дрейфе по орбите Юпитера среди обломков камня и льда, из которых состояли эти кольца, там будут встречаться остатки человечества: осколки разрушенных домов, детские игрушки, трупы.
Прядильщица подняла лицевую панель и потерла глаза. — Я думаю, мне бы хотелось увидеть Юпитер с его спутниками и всеми этими городами... Возможно, Юпитер можно было бы спасти. В конце концов, ты сказала мне, что взрыв, должно быть, занял тысячи лет.
Луиза удержалась от саркастического ответа. — Да. Но извлекать черные дыры из сердца газового гиганта, очевидно, было слишком сложно даже для людей, живших на много тысячелетий позже моего времени.
Юпитер был разрушен действиями Друзей Вигнера.
Друзья были людьми-повстанцами из будущего, оккупированного кваксами, которые бежали назад во времени через туннель времени Майкла Пула.
Друзья задумали какой-то грандиозный, невозможный план изменения истории. Их план включал запуск черных дыр массой с астероид в Юпитер.
Проект Друзей был прерван прибытием военных кораблей кваксов через червоточину Пула — но не раньше, чем Друзьям удалось пронзить планету-гигант несколькими из своих крошечных сингулярностей.
Точечные сингулярности петляли в плотной атмосфере Юпитера, как смертоносные насекомые, оставляя за собой нити плазмы. Когда дыры встретились, они закружились друг вокруг друга, прежде чем слиться, их горизонты событий схлопнулись друг в друга в планковских масштабах времени.
Вибрация от слияния горизонтов событий испускала яростные импульсы гравитационных волн. Из планеты были выброшены фонтаны плотной, химически сложной атмосферы, причудливые вулканы в мире газа.
Амбиции Друзей были далеко идущими. Перед окончательным взрывом они намеревались ободрать огромную планету с помощью этих направленных гравитационно-волновых импульсов, порождаемых сложными взаимодействиями их сингулярных пуль.
Луиза теперь угрюмо смотрела на невыразительный диск из светящихся обломков. Что ж, друзья определенно преуспели в части своего проекта — уменьшении Юпитера. Настоящий памятник таким амбициям спустя пять миллионов лет, подумала Луиза: разрушенный Юпитер и череда разрушенных человеческих миров.
И все ради чего? Черной дыры не того размера...
— Там становится светлее, — сказала Прядильщица, указывая.
Луиза посмотрела направо, на Каллисто. По льду разливался тусклый, ровный малиновый свет. Сияние отбрасывало длинные непропорциональные тени от низких неровностей гладкой поверхности Каллисто, превращая ледяную равнину в сложный ландшафт из сверкающих рубинами выступов и кроваво-красных лужиц тени.
На горизонте по небу поднимались дымные завитки малинового газа.
— Восход солнца на Каллисто, — кисло сказала Луиза. — Ну, давай садиться. Мы же не хотим пропустить всю красоту единственного оставшегося чуда Солнечной системы, не так ли?
На поверхности Каллисто, стоя рядом с Луизой в ее защитном костюме, Прядильщица подняла руки, подставляя Солнцу растопыренные ладони; стоя там, на залитом светом ледяном полу, с распухшим шаром, отраженным, искаженным в ее лицевой панели, Прядильщица веревок больше, чем когда-либо, походила на ребенка.
Солнце, нависшее над горизонтом, представляло собой стену кроваво-красного дыма. Оно было достаточно прозрачным, чтобы видеть далекие звезды примерно на четверть радиуса диска — на самом деле вещество было настолько тонким, что Луиза могла различить постепенно углубляющийся цвет более плотных слоев по направлению к ядру.
Солнце больше даже не похоже на звезду, устало подумала она. Предполагалось, что звезда должна быть твердой, яркой, горячей; предполагалось, что ты не сможешь видеть сквозь нее.
— Еще одна мечта астрофизика, — сухо сказал Марк. — Просто стоя там и наблюдая, можно узнать о природе эволюции звезд больше, чем за все первые пять тысячелетий человеческой астрономии.
— Да. Но какую цену приходится платить.
Когда-то с орбиты Юпитера Солнце главной последовательности было бы точечным источником света — далеким, горячим, желтым. Теперь размер солнечной дуги должен был составлять не менее двадцати градусов. Его громада занимала пятую часть поля зрения Луизы: в двадцать раз больше ширины полной Луны, если смотреть с Земли.
Юпитер находился в пяти а.е. от центра Солнца — а.е. была астрономической единицей, радиусом орбиты Земли. Чтобы Солнце наклонялось под таким углом, оно должно быть в поперечнике не менее двух а.е.
Две астрономические единицы. Взорвавшись и став гигантом, Солнце поглотило Землю и планеты в пределах земной орбиты — Венеру, Меркурий.
Прядильщица веревок изучала ее, беспокойство смешивалось с любопытством за этими светлыми очками.
— О чем ты думаешь, Луиза?
— Этого не должно было случиться еще пять миллиардов лет, — сказала Луиза. У нее перехватило горло, и ей было трудно говорить ровным голосом. — Солнце было только на полпути к выгоранию — на половине своего стабильного жизненного цикла на главной последовательности.
— Этого не должно было случиться. Кто-то сделал это намеренно, лишив нас нашего будущего, наших миров — черт возьми, это было наше Солнце...
— Луиза. — Синтезированный голос Марка был бодрым, настойчивым.
Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать свой гнев, свое негодование, сосредоточиться на настоящем.
— Что еще?
— Тебе лучше вернуться на "Северянин". Морроу что-то нашел... Что-то во льду. Он думает, что это космический корабль.
16
— Уваров. Уваров.
Гарри Уваров резко проснулся. Было темно. Он попытался открыть глаза...
Как всегда, в самый первый миг пробуждения — даже после стольких лет — он забыл. Слепота навалилась на него, пятнистая тьма застилала глаза, превращая каждое новое пробуждение в дикий ужас.
— Гарри. Вы не спите?
Это был заботливый голос того фальшивого человека. Марк Бассетт Фриар Армонк Ву. Уваров покрутил головой, пытаясь определить источник искусственного голоса. Казалось, он был повсюду вокруг него. Он попытался заговорить; он почувствовал, как его липкий рот открывается с хлопком, как у рыбы. — Марк Ву. Где вы, черт возьми?
— Прямо здесь. О. — Последовала секунда молчания. Затем: — Я тут.
Теперь голос раздавался прямо перед ним, из точного, хорошо сфокусированного места.
— Лучше, — проворчал Уваров.
— Извините, — сказал Марк. — У меня не сложилось образа. Я не думал...
— Вы не потрудились, — огрызнулся Уваров. — Поскольку я вас не вижу, вы решили, что этого достаточно, чтобы парить вокруг меня в воздухе, как какой-то чертов дух.
— Я не думал, что это будет так важно для вас, — сказал Марк.
— Да, — сказал Уваров. — Подумать только, это было бы слишком по-человечески для такого импринта, как вы, не так ли?
— Вам что-нибудь нужно? — спросил Марк с напряженным терпением. — Немного еды или...
— Ничего, — отрезал Уваров. — Это кресло позаботится обо всем. У меня с одного конца входит и с другого выходит, даже глотать не нужно. — Он растянул губы и ухмыльнулся. — Как вы знаете. Так зачем же вы потрудились поинтересоваться моим здоровьем? Просто чтобы заставить меня почувствовать себя зависимым?
— Нет. — Голос Марка звучал спокойно, но более уверенно в себе. — Я думал, что спросить было бы по-человечески.
Уваров позволил себе хихикнуть над этим. — Прикоснитесь.
— Просто вы так долго спите, Уваров, — сухо сказал Марк.
— Вы бы тоже спали, если бы не были мертвы, — оживленно сказал Уваров.
Он слышал хриплое собственное дыхание, приглушенное тиканье огромных старинных часов где-то здесь, в обеденном салоне старого парохода Луизы. Тащить эту бесполезную реликвию на пять мегалет в будущее было, конечно, абсурдным поступком, и это свидетельствовало о фундаментальной слабости характера Луизы Йе Армонк. Но все же Уваров вынужден был признать, что текстура старого материала — крашеные стены, зеркала, полированное дерево двух длинных столов — должна была выглядеть чудесно.
— Полагаю, у вас была причина разбудить меня.
— Да. Солнечные мазерные зонды...
— Да?
— Мы начинаем получать значимые данные, Уваров. — Теперь голос Марка звучал взволнованно, но Уваров никогда не позволял себе забывать, что каждая интонация голоса этого искусственного интеллекта была простой выдумкой.
И все же, несмотря на этот циничный расчет, Уваров тоже начал ощущать явный всплеск интереса — удивления. Значимые данные?
Мазерное излучение исходило из горячих точек на самой фотосфере — участков интенсивной мазерной яркости, эквивалентной десяткам миллионов градусов температуры, на фоне, более холодном, чем когда-то была поверхность желтого Солнца. Механизм конвекции, лежащий в основе когерентных траекторий мазерных вспышек, давал импульсы излучения по касательной к фотосфере. Итак, "Северянин" отправил небольшие зонды, чтобы прочесать вздутую, рассеянную поверхность фотосферы, направляясь по траекториям скользящих по поверхности мазерных лучей.
— Расскажите мне о данных.
— Это повторяющаяся группа, Уваров. Передача на мазерных длинах волн, изнутри того, что осталось от Солнца... Уваров, я думаю, это сигнал.
Они мало что узнали о Солнечной системе за год, прошедший с момента их неуклюжего, прихрамывающего прибытия из прошлого. Так много населенных человеком миров просто больше не существовало.
Тем не менее, в спокойное время перед прибытием "Северянина" на Юпитер Уваров и ИИ-конструкт провели несколько общих исследований Солнечной системы — того, что от нее осталось. И они обнаружили несколько странностей...
Там было то, что выглядело как один цельный артефакт — аномальный объект Морроу, погребенный во льдах Каллисто. И, кроме него, было всего три источника того, что можно было интерпретировать как разумно направленные сигналы: это мазерное излучение от Солнца, затухающий маяк с края системы и — самое странное и интригующее из всех, по мнению Гарри Уварова — эти странные импульсы гравитационного излучения с направления созвездия Стрельца.
Уваров провел небольшое частное исследование структуры Вселенной в направлении Стрельца. Что интересно, он узнал, что космическая структура, называемая Великим аттрактором, должна была находиться там, прямо в том месте, куда указывал луч фотино. Аттрактором была огромная концентрация массы: источник галактического потока на расстоянии сотен миллионов световых лет вокруг. Мог ли аттрактор быть связан с g-модами?
И затем была вся эта странная активность фотино внутри Солнца и вокруг него.
Данные были фрагментарными и трудными для интерпретации — в конце концов, темную материю почти по определению практически невозможно изучить... но там было что-то странное.
Уваров подумал, что обнаружил поток.
Наблюдался постоянный поток структур фотино из сердца гигантского Солнца... и далее за пределы Солнечной системы. Это был луч фотино, направленный, как маяк, из Солнца — прямо к источнику аномальных гравитационных волн в Стрельце.
Что-то происходило в Стрельце — что-то огромное, чудесное и странное. И каким-то невероятным образом это было связано с тем, что происходило в сердце бедного, страдающего Солнца.
...Виртуал, Марк Армонк, снова разговаривал с ним. Или, возможно, на него, невесело подумал Уваров.
— Я бы хотел, чтобы вы обратили внимание, Уваров...
— Без меня, с кем можно было бы поговорить, вы бы впали в бесчувственность, лишенным независимой воли, — заметил Уваров. — Так что избавьте меня от лекций.
Марк затараторил: — Солнце, Уваров. Мазерное излучение фотосферы является стандартным — генерируется монооксидом кремния на частоте 43 Гигагерца. Существуют естественные механизмы для генерации таких сигнатур. Но в данном случае мы обнаружили намеки на модуляцию излучения монооксида кремния... преднамеренную модуляцию.
— Мы везде находим структуру, Уваров. — Снова это фальшивое волнение в голосе Марка; Уваров почувствовал, как растет его раздражение. Марк продолжал: — В амплитуде лучей, их интенсивности, фазировке, поляризации — даже в доплеровском смещении сигналов — есть структура. Уваров, там кто-то — или что-то — пытается подать сигнал с помощью модулированных естественных мазеров, изо всех сил. Я пытаюсь решить это, но...
Уваров попытался поерзать на кресле, тщетно пытаясь найти более удобную позу — приз, который он искал большую часть тысячи лет, с таким же усердием, с каким Язон когда-то искал свое руно, подумал он. Каким жалким, каким ограниченным он был!
Он пытался игнорировать свое тело, сосредоточить свои аналитические способности — свое воображение — на концепции разума внутри Солнца...
Но это было так трудно.
Его разум снова блуждал. Он подумал о своей лесной колонии. Он подумал о Прядильщице веревок.
Иногда Уваров задавался вопросом, насколько лучше могли бы жить молодые люди, если бы им была предоставлена такая возможность учиться, используя эту странную, потрепанную Вселенную в качестве интеллектуальной игровой площадки. Насколько больше могла бы открыть молодежь своими свежими глазами и умами, чем он!
Прошло уже пятьдесят лет с тех пор, как — в своем заблуждении, временном помешательстве — он вдохновил своих лесных детей предпринять их опасное путешествие за пределы их жилой зоны. Пятьдесят лет: когда-то большая часть человеческой жизни, подумал он, — и все же сейчас это едва ли перерыв в его собственной, абсурдно долгой жизни, когда он застрял в этом разлагающемся коконе тела.
Так что даже Прядильщице веревок, умнице-дочери Мастера стрел, должно быть... сколько, шестьдесят пять по земной хронологии? Семьдесят, может быть? Уже старуха. Но все же, благодаря АВТ, она сохранила черты — и большую часть внешнего вида, насколько он мог судить, — ребенка.
Он почувствовал, как на него навалилась огромная печаль. Конечно, теперь его эксперимент был проигран; его тщательно разработанный генофонд уже был загрязнен, без сомнения, скрещиванием между лесным народом и палубами, контролируемыми Суперэтом, и его бессмертный штамм был подавлен обработками АВТ.
