"Интересно, это клятва предусматривает ответственность за недоносительство, или Шэф хочет слишком многого от незаможного селянства?" — мельком подумал Денис, а мудрый руководитель продолжил, добавив в голос нотки сожаления — типа не хотел он так... но раз не понимаете по-хорошему, то не взыщите: поймете по-плохому.
— Поэтому придется всем вам поставить Печать Низа и повязать Ночную Косынку... — реакция экипажа напомнила Денису поведение людей, которым в трусы засунули змею — они застыли в тех позах, в которых с ними произошло это прискорбное событие, боясь сделать малейшее движение, чтобы не спровоцировать гада. Все присутствующие вытаращили глаза и распахнули, искаженные ужасом рты. Видимо, в отличие от Дениса, они хорошо представляли, что собирается проделать с ними черный демон. Однако дальнейшие слова верховного главнокомандующего показали, что и для экипажа "Арлекина" все сказанное явилось откровением. — Суть заклятия, — негромко пояснил Шэф в наступившем мертвом безмолвии, — проста и понятна даже таким тупым баранам, как вы... — командор взял паузу, вслушиваясь в звенящую тишину. — Любое ваше действие, или бездействие, которое может принести нам вред, — главком положил руку на плечо Дениса, — вызывает безусловную мучительную смерть. — Тишина над палубой стала вязкой, как кленовый сироп — толпа пыталась осмыслить услышанное. Подождав, пока сказанное станет понятым, или по крайней мере, надеясь на это, верховный главнокомандующий продолжил: — Любое неисполнение, любого нашего приказа, вызывает безусловную мучительную смерть.
"Так это ж, он три закона переиначил! — дошло до Дениса. — Плагиат однако... хотя... с другой стороны, лучше чем Азимов все равно не сформулируешь... так что правильно — нечего велосипед изобретать. Молодец Шэф..."
Картина с витийствующим командором и внимающими ему, с открытыми ртами, моряками живо напомнила Денису Каа и бандерлогов: "Слыш-ш-ш-ш-ите ли вы меня бандерлоги!? Слышим, о великий Ка-а-а!"
— Подходим по одному, — коротко приказал Шэф, понизив голос. Он справедливо полагал, что не останется не услышанным — уж кому-кому, а ему грех было бы жаловаться на недостаток внимания со стороны экипажа "Арлекина". Эта плавающая вверх и вниз интенсивность звука, когда командор переходил от шепота к крику и наоборот, оказывала на толпу поистине гипнотическое воздействие.
"Точно, бандерлоги..." — подумал Денис, глядя на выпученные, бездумные глаза матросов.
Экипаж в ответ на предложение главкома "подходить по одному", проявил вполне обоснованную застенчивость и нерешительность, так что верховный главнокомандующий был вынужден вновь повысить голос. Все-таки — так лучше доходило! — Быстро! Порождения греха и ехидны! Сейчас начну резать уши! — Угроза подействовала: из толпы неуклюже выбрался боцман — судя по всему не только формальный, но и неформальный лидер экипажа.
Компаньонам повезло, что во время резни при захвате "Арлекина" он остался в живых — было на кого свалить оперативное управление судном. Вряд ли боцман был доволен свалившейся на него властью, а вместе с ней и ответственностью, но — от судьбы не уйдешь. Конечно, если бы был жив капитан "Арлекина", или кто-то его лейтенантов, то ему бы не пришлось нести это бремя, но он остался единственным человеком на борту, приказания которого нижние чины готовы были исполнять без внутреннего протеста.
Из-за того, что идти ему очень не хотелось, боцман двигался как будто против ветра и шел галсами — по синусоиде. Наконец, он все-таки добрался до места назначения и застыл перед квартердеком, не глядя на компаньонов. Было видно, что он боится.
— Подымись, — приказал командор и боцман кряхтя забрался на возвышение. — Посмотри мне в глаза! — распорядился Шэф и насмерть перепуганный боцман был вынужден поднять голову и посмотреть в то место черной маски, облегающей лицо главкома, где у того, предположительно, должны были находиться глаза. Созерцание черного, безглазого лица, никакого удовольствия ему, естественно, не доставило, но отвести взгляд боцман не посмел.
А верховный главнокомандующий в очередной раз удивил Дениса, продемонстрировав недокументированные возможности шкиры — на его указательном пальце вырос длинный, острый коготь самого зловещего вида. Если даже Дениса это зрелище, мягко говоря, удивило, то можете себе представить какое впечатление это произвело на боцмана.
"Хотя... чему удивляться, — подумал Денис, — если можно вырастить ласты, то почему нельзя вырастить коготь? Коготь даже легче. Наверное..."
Молниеносным движением, в стиле Кар-танга — старшего жреца Храма Морских Богов, командор чиркнул боцмана по щеке, на которой мгновенно вспух кровоточащий рощерк. Денис невольно поежился, вспомнив мерзкую черепахообразную рожу жреца, оставившего на его щеке ничем невыводимую отметину. А Шэф, не терзаясь никакими неприятными воспоминаниями — ведь именно он и убил это богомерзкое порождение близкородственного скрещивания черепахи и гадюки, смочил пальцы в боцманской крови и взял того за горло. Причем крепко взял — так что у боцмана глаза полезли на лоб. Он попытался оторвать руки командора от своей многострадальной шеи, но с тем же успехом можно было бы попытаться открутить голыми пальцами прикипевшие гайки, чтобы заменить пробитое колесо.
— Ставлю Печать и повязываю Ночную Косынку... — специальным, "инфразвуковым" голосом произнес верховный главнокомандующий, "глядя" пустыми черными глазницами в глаза, ошалевшего от всего происходящего, боцмана. Произнеся этот, в высшей степени низкопробный текст, явно попахивающий провинциальными гастролями, перманентным безденежьем и хроническим алкоголизмом всей труппы, главком отпустил несчастного.
В этот момент стало понятно насколько боцман уже немолод и нездоров: перед компаньонами предстал типичный российский пенсионер, отстоявший многочасовую очередь на почте за пенсией и выбравшийся наконец на свежий воздух. Присутствовали все атрибуты: бледное лицо, оживленное склеротическим румянцем; выпученные, безумные глаза и подгибающиеся колени. Денис даже был вынужден поддержать старичка, чтобы тот не грохнулся на палубу. Правда от такого близкого контакта с черным демоном ему поплохело еще больше, но вины Дениса в этом не было: он свой, общечеловеческий долг выполнил — а дальше, хоть трава не расти! К сожалению для боцмана, его злоключения на этом не закончились. Ему еще повезло, что Шэф садистом не был и немного подождал, давая ему прийти в себя — что правда, то правда — секунд тридцать он бедному старику не докучал, но затем внимательно посмотрел в глаза, и пришел к выводу, что боцман уже в состоянии понимать о чем ему говорят, и продолжил экзекуцию:
— Знаешь ли ты, червь, что за нарушение клятвы, Ночная Косынка доделает то, чего не доделал сейчас я, и задушит тебя? — все тем же замогильным голосом вопросил верховный главнокомандующий.
— Д-да... Г-господин... — дрожащим голосом ответил боцман.
— Отвечай правдиво на мои вопросы, инсект, и берегись, если я услышу ложь!
... Шэф похоже специально незнакомые слова употребляет...
... наверно это пугает народ еще больше...
... зря он ничего не делает... надо запомнить...
— Ты — араэлит?! Учти! Я вижу ложь! Быстро отвечай! Уши оторву! Беременная жаба! Говори!
— Н-нет... Г-господин... н-нет... н-нет я н-не ар-ра-аэлит... нет, Господин! Н-нет!..
— У тебя есть знакомые араэлиты!? Говори!!!
— Нет, Господин! — неожиданно твердо заявил боцман — видимо пришел в себя, а так как человек он был бывалый, на свое веку много чего повидавший, то и смог взять себя в руки, справедливо решив, что худшее позади — если бы черный демон хотел его убить, то не ставил бы Печать и не налагал Косынку, а просто убил бы, и все.
— Ты хочешь стать араэлитом? — абсолютно спокойным тоном поинтересовался Шэф, наверняка уловивший психологическую перемену, произошедшую с боцманом.
— Нет, Господин!
— Ты прошел испытание! Становись там, — и Шэф кивнул в сторону. — Следующий! — рявкнул он в сторону боязливо жмущейся толпы, которая прекрасно видела и слышала все происходящее. Добровольцев не нашлось.
— Дэн, иди наведи там порядок.
— Слушаюсь, Группенфюрер!
Денис не мудрил — за шкирку выдернул "следующего" из толпы, и процесс сразу же пошел: на протяжении пары часов со стороны квартердека были слышны только стереотипные вопросы верховного главнокомандующего: "Ты — араэлит?!" и не менее стереотипные ответы: "Н-нет... Г-господин... н-нет...". Чтобы уменьшить непроизводительные издержки — это если по-научному, а если по-человечески — чтобы меньше заморачиваться самому, Денис, после трех-четырех "выдергиваний", автоматизировал это дело: организовал из хаотичной толпы упорядоченную очередь, и только наблюдал за тем, чтобы никто не увиливал от аудиенции у главкома.
"Таа-аак... так... так... когти значит выращиваем... а мы чем хуже? Надо и нам попробовать... — решил он, как только освободился от рутинных забот по назначению "следующего". — Броня, когти! — скомандовал он мысленно, и... нифига. — В чем дело?.. в чем дело... в чем дело... не понятно..." — интенсивные размышления результата не давали, пока Денис чуть было не хлопнул себя по лбу — он пытался командовать пассивной шкирой!
"Шкира! Активный режим. Шкира, когти!" — подумал Денис и появление когтей на всех десяти пальцах обрадовало его, как программиста радует код, заработавший после исправления ошибки. Причем ошибка была такой... скажем так — "детской", как будто с урока информатики. Поэтому радость была с легким оттенком смущения, но смущения все же было значительно меньше, чем радости.
Немного полюбовавшись когтями и приведя толпу в еще больший трепет, Денис скомандовал:
— Шкира, когти втянуть, активный режим отключить!
Вернувшись в исходное состояние Денис заскучал. Делать ему было решительно нечего: процесс шел в ламинарном режиме, и когда показалось, что "равномерное и прямолинейное" движение матросов и солдат от Дениса к Шэфу так и будет продолжаться без происшествий и эксцессов, произошло событие, нарушившее мирный ход "принятия присяги". Разглядывая, от нечего делать, своих подопечных, Денис обратил внимание на одного человека: высокого, худощавого, вертлявого, с неприятным, узким и каким-то топорообразным лицом. Вертлявый проявлял явные признаки нервозности: он все время выходил из очереди, пытался заговаривать с рядом стоящими товарищами, которые хмуро смотрели вниз и вбок, не проявляя ни малейшего интереса к общению, прищелкивал пальцами, и вообще... вел себя как-то не так, как все остальные. Когда он заметил излишнее внимание, проявляемое к нему черным демоном, нервы его не выдержали: громко проорав что-то непонятное, он кинулся к борту, перепрыгнул через него, и бомбочкой сиганул в воду.
Денис, подсознательно ожидавший чего-то подобного, не теряя ни мгновения кинулся в погоню. Он вихрем промчался по палубе и хорошенько разогнавшись, ласточкой прыгнул в море. Беглец плавал неплохо, но соревноваться с краснопоясником ему, конечно же, было не под силу — Денис нагнал его очень быстро. Вертлявый вытащил нож и попытался пырнуть Дениса, но был мгновенно обезоружен. Тогда он решил покончить жизнь самоубийством, прихватив с собой заодно и черного демона — наверно он полагал, что за это с него снимут штрафные очки (если не все, то очень много), когда придет черед новой инкарнации. "Топор" обхватил Дениса руками и ногами, оплел так, что невозможно было ни вздохнуть, ни... скажем так — выдохнуть и ринулся в глубину.
Но, то что для вертлявого было подвигом, для Дениса было рутинным упражнением, выполненным сотни раз в бассейне, где белопоясники с ожесточением топили друг друга. К тому же не стоит забывать, что Денис был в шкире, позволявшей дышать на небольшой глубине. Не погрузившись и на пять метров, он разорвал "смертельные" объятья вертлявого, затем несколькими ударами в солнечное сплетение, по почкам и по печени вразумил его, показав ху из ху, а когда тот хлебнул соленой водицы и обмяк, потащил "топора" на поверхность.
Потом Денис отбуксировал вертлявого к борту, продел его в предусмотрительно сброшенный зрителями толстый канат, с петлей на конце, и приказал поднимать. Сброшенным ему штормтрапом он решил не пользоваться, а вместо этого еще немножко попугать экипаж "Арлекина" дополнительными спецэффектами. Наблюдая за действиями любимого руководителя и за поведением толпы, Денис пришел к твердому выводу, что чем больше "эти" будут бояться компаньонов, тем меньше вероятность какой-нибудь пакости с их стороны. Когда тело беглеца пошло вверх, он нырнул, вдоль борта добрался до каната носового якоря и белкой взлетел на палубу. Никем незамеченным он добрался до толпы, столпившейся у борта и пытавшейся разглядеть: куда подевался черный демон. Наверняка в некоторых, особо тупых головах начала вызревать безумная надежда, что порождение Тьмы или само пошло на дно, или же его утащил дружественный экипажу водяной, или русалка. Надежды эти похоронил звук Денисовского голоса, раздавшийся у них за спиной:
— Вы куда разбрелись!? Бараны! — Денис решил не менять стиль общения, введенный главкомом. — Вам что — уши отрезать?! Беременные тараканы! В очередь, сукины дети! — припомнил он Шарикова. — В очередь! — Экипаж "Арлекина", деморализованный еще больше, чем до этого происшествия, мгновенно самоорганизовался, восстановив, существовавшую до инцидента очередь. Денис подошел к мокрому беглецу, медузой распластавшемуся по палубе и брезгливо пошевелив его ногой, приказал:
— Откачать! — к вертлявому тут же бросились два человека, стоявших ближе всего, и принялись проводить интенсивные реанимационные мероприятия, закончившиеся полным успехом: из утопленника полилась вода, он начал надрывно кашлять и через несколько мгновений открыл глаза. Некоторое время он оглядывал окружающих непонимающим взглядом, а потом в его глазах вспыхнул огонек понимания, плавно переросший в огонь ненависти.
— Оклемался болезный? — ехидно поинтересовался Денис. — Тогда поднимайся. — Вертлявый на это предложение только презрительно поджал губы — мол мне этого не надо, а вам надо — вы и поднимайте!
...на быструю смерть нарывается...
... разозлить хочет...
... молодец... не сдается до конца...
— Отнесите его, — приказал Денис и четыре человека, схватив беглеца за руки и за ноги, оттарабанили его под светлые очи Шэфа, со скоростью чертей, волокущих грешника в ад.
— Араэлит? — равнодушно поинтересовался главком, и не получив ответа, все так же невозмутимо обратился к толпе, "принявшей присягу": — он ваш. Через очень короткий промежуток времени, истерзанный труп вертлявого с привязанным грузом, ушел за борт, а Денис еще успел подумать:
"Интересно, как они сумели так его разлохматить за пару минут..." — и тут же к Денису обратился внутренний голос:
"Я не узнаю тебя... — в голосе голоса (пардон за тавтологию) ощущалась горечь, — ... это ведь у тебя все сжималось внутри при виде крови... а сейчас у тебя на глазах убили человека только за то, что он какой-то там араэлит... и тебе наплевать на это..."
