Когда интерфейс проходил над куполом, раздались аплодисменты, очевидно, спонтанные. Это было великолепно. Это было красиво. И люди построили это. Каждый раз, когда Мара смотрела на эту последовательность изображений, ей хотелось плакать и задаваться вопросом, был ли Чел прав с самого начала, стоило ли это монументальное достижение человечества той цены, которую потребует будущее.
Затем официальные лица на сцене начали говорить слова, которые Мара уже много раз слышала во время своих просмотров. Но для Мары на этой записи речи были заглушены бормотанием убийцы рядом с автоматической камерой-микрофоном, которая случайно следила за ней: парадокс Вигнера неизбежен. Цепочки неразрешенных квантовых состояний будут нарастать снова и снова, разрастаясь подобно виноградным лозам, простираясь в будущее, пока наблюдения последних разумов, охватывающих космос, не упрутся в слои истории толщиной в эоны, усеянные окаменелостями древних событий...
Она была невзрачной, подумала Мара. Ничем не примечательная, в поношенной зеленой рабочей униформе, какие сейчас были распространены в Меллборне, молодая женщина, настолько бледная и бесплотная, что трудно было определить ее возраст — возможно, двадцать, не больше двадцати пяти. Но ее голова была обрита наголо. Мара увидела, что у нее не было даже бровей. И теперь, никем не замеченная, с точки зрения окружающих, она начала продвигаться сквозь толпу, к сцене.
В конце концов жизнь охватит Вселенную, все еще выстраивая регрессирующие цепочки квантовых функций. Сознание должно существовать до тех пор, пока существует сам космос — ибо без наблюдения не может быть никакой актуализации, никакого существования — и, кроме того, сознание должно стать сосуществующим с космосом, чтобы можно было наблюдать все события. Цепочки квантовых функций, наконец, сольются на последней границе Вселенной: в подобной времени бесконечности...
Люди видели ее, но не следили за ней, поняла Мара, отмахиваясь от ее безумной болтовни, не думая, что она представляет какую-либо угрозу. Возможно, они не видели необходимости бояться. Возможно, те, кого допустили на эту церемонию, уже прошли проверку на предмет безопасности. И, возможно, такая работница, сбитая с толку, разговаривающая сама с собой, не была примечательным зрелищем в новых трудовых лагерях кваксов с высоким уровнем подавления.
Но теперь, когда она приблизилась к сцене — Мара мельком увидела Джука, все еще стоящего там, с сияющими золотыми волосами, под великолепным изображением интерфейса, — женщина начала говорить громче. Окружающие выглядели встревоженными, но по-прежнему ничего не делали, чтобы остановить ее.
Конечный Наблюдатель пребывает во времениподобной бесконечности. И тогда будет сделано последнее наблюдение. Ретроспективно история Вселенной будет актуализирована...
Теперь она почти кричала. Люди в толпе наконец отреагировали, отшатнулись от нее, и на платформе они выглядели встревоженными, отступая назад — все, кроме Джука, который стоял там и улыбался, несмотря на это возмущение.
А затем Мара услышала звенящий крик, который преследовал ее во сне. Берегись! У нее оружие!
Последние слова девушки были почти воплем, когда она подняла руку прямо перед собой, сжимая в ладони что-то тяжелое. Актуализировано в истории, которая максимизирует потенциал бытия! Который превращает космос во все времена в сияющее место! Сад, свободный от отходов, боли и смерти!
Тайл бросился вперед.
С сотни ракурсов Мара видела, как взорвалась грудная клетка юноши, и как подругу Вигнера наконец повалили, все еще крича, а ее сын, все еще на сцене, все еще улыбался, даже когда в замешательстве смотрел вниз на брызги крови своего друга на его жилете.
7
"Индьюрэнс" вылетел по расписанию, унося свой массивный интерфейс червоточины в глубокий космос с высокими ускорениями, оставляя парный ему интерфейс терпеливо вращаться вокруг Юпитера. Даже сейчас никто из окружения Мары не знал, в чем заключалась истинная цель эксперимента губернатора-квакса — даже Чел, насколько она могла судить, даже ее прекрасный сын-идиот.
Но отныне все знали временные рамки: строительство корабля заняло шесть месяцев, и всего через шесть месяцев после его запуска "Индьюрэнс" вернется, и откроются врата в неизвестное будущее.
По мере приближения срока возвращения Мара напряженно ждала, что же будет дальше. Было трудно даже заснуть без лекарств.
А потом позвонил Чел. Он получил сообщение от Ясофта Парца.
Чел поспешил домой к Маре в Меллборн. Когда он прибыл, Мара позвала Джука, и они втроем собрались в подвале, где когда-то Джук и Тайл проводили эксперименты с экзотическими веществами с осколками алмаза.
Они втроем сели в круг под единственным светящимся шаром. Мара осознала, что та первая встреча с Парцем в этом самом подвале состоялась всего год назад, и из этого столько всего вышло.
Теперь Чел поднял кусочек ткани с надписями. Он сказал: — Это одноразовое сообщение от Ясофта. Он не мог вернуться на Землю с тех пор, как был запущен "Индьюрэнс". Я не знаю, как он тайком вынес это с корабля кваксов, где его держат. Я принес это сюда, чтобы мы могли посмотреть вместе... Возможно, неразумно пытаться делать какие-либо записи. О, и я принес это. — Он вытащил из кармана маленький пластиковый футляр. Внутри были запечатаны три полупрозрачные таблетки, каждая размером с ноготь большого пальца. — Это от самих кваксов. Они способны манипулировать биохимическими структурами на молекулярном уровне — вы знали? Это было их, ммм, конкурентным преимуществом, когда они впервые покинули свою родную планету. И это плод их изучения человечества. — Он посмотрел на них. — Вы знаете, что это?
Мара могла догадаться. Таблетка означала устранение смерти. — Средство АВТ?
— Лучше, чем АВТ, изготовленная человеком. Усовершенствованная кваксами. Они передали его Ясофту. Это наша награда за сотрудничество с проектом "Индьюрэнс". Бывший губернатор сдержал свое слово до этого момента.
— Бывший губернатор...
Он вручил каждому из них по капсуле. — Пока не принимайте.
Мара кивнула. — Давайте сначала послушаем, что скажет Ясофт.
Чел положил на пол кусочек с надписью. От него тут же вспыхнул свет, и в воздухе закружились быстро объединяющиеся пиксели.
Это было так, как если бы Ясофт Парц присоединился к кругу.
Он сидел непринужденно, в своем обычном дорогом на вид одеянии. Во всяком случае, он выглядел еще моложе, подумала Мара, морщин на его лице стало меньше, цвет лица стал здоровее, эти странные черные корни пробивались из-под волос. И все же он выглядел затравленным, то и дело оглядываясь через плечо, когда тихо говорил. — Не знаю, как долго я смогу записывать. Это сообщение — мой единственный шанс. Пожалуйста, все вы — послушайте и поймите. Кто-то должен рассказать человеческим мирам, что произошло — и что с нами будет.
Он позволил себе ухмыльнуться. — Во-первых, хорошие новости. Временной мост Пула сработал! Как вы знаете, по возвращении корабля Пула "Коши" одна группа повстанцев воспользовалась шансом выйти и встретиться с ним — и они влетели в интерфейс, пролетели назад во времени, предположительно, вплоть до эпохи самого Пула. Теперь мы знаем, что повстанцы были "друзьями Вигнера" — из той самой группы оборванцев, которая напала на "Индьюрэнс", когда интерфейс был завершен, на Юпитере, и пыталась убить Джука. И руководила, как мне сказали, молодая женщина по имени Шира — я полагаю, у нее есть связи с семьей Тайла, друга вашего сына.
Джук широко раскрыл глаза. — Кузина Шира? Я встречался с ней. Но...
Мара приложила палец к его губам, чтобы заставить его замолчать.
Парц продолжил: — Ни я, ни губернатор кваксов не знаем, что намеревались сделать "Друзья", и чего они достигли в действительности, если вообще чего-то добились. Но, я думаю, сами их действия повергли губернатора в экзистенциальную панику. Возможно, все кваксы могли бы быть уничтожены, если бы людей предупредили об оккупации достаточно далеко в прошлом. Губернатор оказался на удивление нерешительным во время последнего кризиса.
— И, таким образом, губернатор решил отреагировать на триумф Пула, повторив его.
"Индьюрэнс" был построен, чтобы проложить еще один туннель-червоточину в будущее, начиная с этой эпохи и примерно через пятьсот лет. Видите ли, губернатор надеялся заглянуть в будущее кваксов и таким образом иметь возможность принимать любое решение, оглядываясь назад.
— Но то, что появилось из червоточины, эмиссар из будущего, было не каким-либо тактическим руководством, а действительно очень плохими новостями — плохими для кваксов, я имею в виду, но мы знаем мало деталей. Но в виде нового губернатора Земли — кстати, первый был убит — это принесло плохие новости и для человечества тоже...
Поспешно Парц сказал, что будет новая фаза оккупации, поскольку кваксы стремятся исправить свою прежнюю снисходительность. Это должно было называться Искоренением.
— Но я не доживу до того, чтобы увидеть это, — сказал сейчас Ясофт. — Потому что у нового губернатора есть вторая составляющая стратегии. Даже когда в наши дни Земля разрушена, червоточина Пула в прошлое все еще существует. Губернатор намерен провести корабли-сплайны через мост времени и обрушиться на более невинные миры той исторической эпохи. И он намерен взять меня с собой — в прошлое! — Он выдавил улыбку. — В другой жизни, при других обстоятельствах, каким приключением это было бы. Но как бы то ни было...
Виртуал прекратил свое существование.
Чел поднял обрывок и провел им по планшету для проверки. — Готово. Стерто.
Мара сказала: — Я хотела рассказать ему о его дочери, прежде чем он затерялся во времени. По крайней мере, это утешило бы меня. Теперь он никогда не узнает. Возможно, нам следует найти ее, рассказать ей о ее наследии...
Чел поднял свою собственную таблетку АВТ. — Нам нужно принять более важные решения. Теперь все будет по-другому. Мы не контролируем то, что повстанцы Ширы делали в прошлом, или какие последствия это могло иметь — или чего может достичь любой флот вторжения кваксов. Мы, застрявшие здесь, в этом веке, должны иметь дело с настоящим и будущим. Ты слышала, как Парц говорил о грядущем новом режиме, об искоренении. Но кваксам по-прежнему будут нужны люди, чтобы управлять их режимом вместо них. Они по-прежнему будут нуждаться в нас. И доказательство этого — в этих таблетках, которые мы держим в руках. Они хотят, чтобы мы продолжали жить; они хотят, чтобы мы работали с ними... Однако у нас есть выбор, — и он огляделся по сторонам, почти так же украдкой, как Парц, подумала Мара. — Каллисто.
— Что? — Мара изо всех сил пыталась вспомнить значение названия.
— Спутник Юпитера? — нетерпеливо спросил Джук.
— Да, спутник Юпитера — и убежище для нас. Есть человек по имени Рет Кана, который под прикрытием научной станции предоставляет убежище от режима кваксов — убежище для таких, как мы. Это один из вариантов...
Мара покачала головой. — Нет. Я не межпланетный путешественник. Это мой дом, хорошо это или плохо. Здесь я буду жить...
— И умрешь? — мягко спросил Чел. — Что ж, это другой выбор. Мы могли бы просто дождаться своего часа и ускользнуть — это если повстанческие убийцы не нападут на нас первыми. Последняя альтернатива — жить, жить и жить дальше.
— На службе у кваксов? В этом случае мы столкнулись бы с теми же моральными дилеммами, что и всегда, — сказала Мара. — Управляя жестокостью нового режима, возможно, мы смогли бы найти способ смягчить его. Но теперь есть еще одна причина выжить. — Мара мрачно посмотрела на своего шурина, на своего сына. — Когда-нибудь оккупация кваксов закончится. И когда люди снова будут править своим миром, наступит расплата. Это расплата для нас, за то, что мы будем делать дальше — и за то, что мы уже сделали. Тебе, Чел, за то, что ты так много делаешь для успеха этого проекта "Индьюрэнс", для его продвижения. Мне за то, что была рядом, когда, возможно, могла бы это остановить. — Она коснулась руки сына. — И тебе, ты глупый, несмышленый мальчик.
К ужасу Мары, Джук выглядел раздраженным, вызывающим, как будто вот-вот расплачется. — Но, мама, это было чудесно. Так весело. Это было великолепно! Да ведь любой бы так поступил... Я не хотел никого обидеть. Ты меня знаешь! Я никогда никому не желал зла.
Она отстранилась. — Ты дал пощечину рабыне. Не так ли? Возможно, одного этого, одного мгновения, будет достаточно, чтобы осудить тебя. — Она взвесила таблетку в руке. — У нас есть долг, который мы должны выполнить: помочь нашему народу пережить грядущие темные времена, а затем, когда вернется свет, предстать перед судом за наши преступления. В любом случае, наш долг выжить. Тогда вместе.
Они приняли таблетки, сначала Чел, затем Джук, а затем Мара, и дело было сделано.
Как и предсказывала Мара, кваксы в конце концов были вынуждены снять свою хватку. И травмированное человечество предприняло новый рывок к звездам.
Третья экспансия человечества была самой энергичной, а под руководством единого, высокоидеологического правительства, называемого Временной коалицией управления, — самой целеустремленной. По мере развития экспансии человечество снова столкнулось с инопланетными видами и вновь включилось в более широкую галактическую историю — и на этот раз в качестве завоевателей.
Прошло немногим более девяноста лет после освобождения от кваксов, когда был осуществлен еще один первый контакт, имевший разрушительное значение.
Войны с серебряными призраками продлились более двух тысяч лет.
ПРОВИДЕЦ И СИЛЬВЕРМЕН
5810 год нашей эры
Крик матери Донна наполнил жилой купол. — Он пропал. Призраки забрали его. Лета, Бенджа больше нет!
Очнувшись от шока, Донн Уайман схватил халат и выбежал из своей каюты.
Его мать и отец были возле каюты Бенджа на площади, в пижамах, прижимаясь друг к другу. Дверь каюты была открыта, и Донн с первого взгляда увидел, что в ней пусто. Всего через несколько секунд после пробуждения у него возникло тошнотворное, мгновенное ощущение того, что что-то не так. Похищение из самого сердца их купола было ошеломляющим, как будто была отрезана часть реальности, не просто человеческое существо, не только его брат.
— Ну же, Рима, не беспокойся так. — Отец Донна, Сэмм Уайман, пытался успокоить свою жену. Он был измученным заботами человеком, худощавого телосложения и с бледно-голубыми глазами, как у его семьи. Донн знал, что распространение спокойствия было основной стратегией его отца в жизни.
Но Рима сопротивлялась в его объятиях. — Он пропал! Ты можешь сам убедиться! — Ее волосы были растрепаны, татуировки на лице побледнели, оставив только мертвые черные шрамы на щеках.
— Да, но ты делаешь поспешные выводы, всегда сразу предполагаешь худшее...
Она оттолкнула его. — О, отстань от меня, дурак. Что еще это могло быть, кроме похищения? Если бы он вышел через порты, искусственный интеллект жилого купола узнал бы об этом. Так что хорошего в том, чтобы сохранять спокойствие? Как ты думаешь, ты можешь просто пожелать, чтобы это исчезло?
