Средневековая история 5. Граф и его графиня

— И вы хотите это сделать за месяц.

Женщина развела руками.

— я не знаю, как нам еще быть. Поймите, Джерисон, вы симпатичны, достаточно умны, пользуетесь успехом у женщин. Я же... Я обычная женщина. Которой хочется мира и взаимопонимания. А этого у нас нет. Что-то неправильно сделала я. Что-то вы. Но общий язык нам искать надо, чтобы дом не превратился в поле боевых действий.

Джерисон развел руками.

— Хорошо. Давайте попробуем жить вместе. Присмотреться друг к другу, притереться... попытаемся?

Лиля улыбнулась. Пока еще робко.

— Покои графа заняла Миранда. Но она может переселиться ко мне.

— Не в детскую?

— Мири привыкла,. — Лиля улыбнулась на этот раз от всей души. — И мне приятно с ней заниматься.

— а еще это лишняя защита от нежелательных виззитов по ночам?

В синих глазах блеснула ирония. И Лиля отвветила шуткой на шутку.

— Возможно, со временем вы поменяетесь с Мирандой местами?

Джерисон рассмеялся.

— Ладно. Я согласен. В моем доме вы жить не хотите?

Но спрашивал он больше для проформы. Уже зная про Тараль, про то, сколько графиня делает для государства...

Лиля покачала головой.

— я бы рада. Но мы там просто не поместимся...

— Я прикажу слугам перевезти вещи. Завтра. А сегодня, — в глазах Джеса опять заиграли веселые огни, — предлагаю вам прекратить прятаться от мира.

— Я не прячусь, — обиделась Лиля. И прозвучало настолько по-детски.... Она сама невольно фыркнула.

Смеяться вместе с мужем получалось неплохо. Получится ли все остальное?

— просто у меня много работы.

А еще пропавший Лонс Авельс. И Ганц, который должен вернуться с докладом, и... Но об этом — молчок.

— Но я хочу сегодня пригласить вас на бал. В честь прибытия гостей из Ивернеи.

Лиля мученически вздохнула про себя.

Балы...

Вот уж что ей никогда не нравилось. Но потерпеть придется.

— тогда мне придется уже сейчас начать приводить себя в порядок. Разрешите мне пока откланяться?

Джерисон развел руками.

— Как пожелаете, госпожа графиня.

Лиля вышла из гостиной и направилась в свои покои. Надо выбрать платье, сделать прическу — это надолго...

Джерисон проводил жену взглядом.

За эти дни его много раз кидало из одной крайности в другую. С одной стороны — когда выражали восхищение его женой — он автоматически надувался попугаем. Да, я такой, и жена у меня такая.

С другой же...

Как должен поступать муж, у которого практически не осталось рычагов воздействия на жену? А Джерисону их именно что не оставили. Чувствуешь себя загнанным в угол, разозленным и беспомощным. Разве это понравится?

И Джес тоже оттягивал встречу с женой. И тоже боялся не отыграть потом назад.

Но вроде бы все прошло неплохо?

А месяц воздержания... да еще и осмотр у врача...

Раздражает, да. Но мужчина должен уметь себя сдерживать. Иначе это не мужчина.

* * *

На приготовления к балу потребовалось столько времени, что успел вернуться Ганц Тримейн. И застал графиню во всей красе.

Белое платье, летящие зеленые кружева, дорогие изумруды на шее, в ушах, на руках...

Золотые волосы заплетены в сложную косу, которая тоже перевита кружевом и янтарем. Красавица. И другого тут не скажешь.

— Ганц! Наконец-то! — и, перехватив в зеркале серьезный взгляд. — Девочки, все выйдите...

Ганц дождался, пока закроется дверь за последней служанкой, провверил комнату, заглянул в прилегающую — и вздохнул.

— Ваше сиятельство, все плохо.

— Насколько?

— Полагаю, ни Авельса, ни вирман мы больше не увидим.

— Полагаете?

— Точно сказать никто не может. Но это место было выбрано не зря. Там затопчут что угодно.

— А тела? Если бы их вывозили...

— Телега золотаря. С бочками. Тела в бочки — и по дороге. Никто и не заглянет.

— А потом по этой дороге столько проехали и прошли...

— Именно. Так что...

Лиля кивнула.

— Это плохо. Что будем делать?

— Думать. В любом случае, шлюховатая убийца на троне — не лучший подарок для страны.

Лиля кивнула.

— кто знает, где выплывут старые грешки и кто еще возьмется за поводок. И что тогда будем делать?

— Пару дней придется подождать.

— а потом?

— А потом я что-нибудь придумаю, Лилиан.

Лиля вздохнула. Было тоскливо и тошно. Она уже теряла близких. И теперь теряет человека, который стал ее другом, ее учителем в этом мире... уже потеряла... больно.

На плечо ей опустилась сильная ладонь.

— Вы бы его не удержали.

— Знаю. Но я могла...

— Не могли. Лилиан, не считайте всех глупее себя. — Дерзость, да. Но Ганц имел право и не на такое. — Если его ждали сегодня — что произошло бы потом?

— Он бы пришел. Она — нет. Он бы... отправился обратно ко мне!

— И за ним проследили бы. Смерть Лонса — это плохо. Но спас он вас от серьезных бед и проблем.

— Но нас и так можно связать друг с другом...

— Через кого?

— Пастер...

— Печать на бумагах? Я оплавлю ее. Будет видно, что она не вскрыта, но не будет точно видно — чья она. Еще кто?

— Лонс старался не показываться, не представляться, скрывался...

— Лонс — имя распространенное. К тому же здесь он отрастил бороду, да и мало кто мог его узнать. Вы его не упоминали лишний раз?

— Нет.

— Лиилиан, давно вы знали о его... избраннице?

— Давно. Поэтому он старался скрываться.

— Он-то понимал, чем ему это грозит. И чем все грозит вам. Нет, с вами его не свяжут. И это хорошо.

Лиля кивнула. Тут вотчина Ганца. Если он говорит, что это правильно, значит так и есть.

— Ганц, скажите, что будет, если узнают про Анелию?

— Скандал...

— Нет! В смысле — если его величество и его высочество...

— Тогда будет проще. Скорее всего помолвка расстроится. А вот далее...

— Что ждет девушку?

— Монастырь.

Лиля прикусила губу. О местных монастырях для женщин она была наслышана. Но...

— Поделом. А как это отразится на наших отношениях с Гардвейгом?

— Вряд ли положительно. Но договориться можно всегда. Особенно если это не афишировать.

— А у него же вроде бы и еще есть дочери?

— Да. Но старшая младше Анелии... да, где-то на два года. Через год как раз будет в брачном возрасте.

Лиля кивнула. Пусть так и будет.

— Когда вы отдадите письмо?

— Сегодня — завтра. А вы...

— А меня муж позвал на бал.

— Желаю вам от души повеселиться, ваше сиятельство.

Лиля скорчила рожицу. Ганц весело улыбнулся в зеркале. Оба отлично знали, что графиня предпочла бы тихий вечер у камина. С дочерью, собаками, книжкой, близкими людьми... Ганц и сам любил такие вечера, когда после ужина в Иртоне, все удалялись в гостиную. И занимались чем хотели. Кто-то читал, кто-то разговаривал, вирманки вязали кружево, Лиля что-то писала, отвлекаясь то на одно, то на другое, пастер спорил с Лейфом, дети играли на медвежьих шкурах со щенками, и все было настолько уютно и спокойно... иногда шумно, иногда весело. Но какое-то внутреннее тепло не покидало его в течение всего вечера. И здесь тоже случались такие вечера, но намного реже. А жаль. Ганц тосковал по ним....

— Надо, ваше сиятельство.

— Надо, — в тон Ганцу вздохнула Лиля.

И поднялась из-за стола.

— Я на вас очень надеюсь.

* * *

Джес знал, что его жена — красивая женщина. Но чтобы настолько?

По лестнице к нему спускалось прекрасное видение. Роскошные формы, длинные волосы, загадочные зеленые глаза, платье, стоящее безумных денег...

Мужчина невольно склонился в поклоне.

— Лилиан, вы прелестны.

Лиля ответила наклонением головы.

— Позвольте...

В руках Джеса показался небольшой мешочек и из него появился браслет с изумрудами. Не такой тяжелый и массивный, как графский. Нет, это был легкий и изящный ободок, украшенный мелкой россыпью камней и жемчугом.

Лиля протянула свободное запястье, и Джес застегнул ей браслет. А потом коснулся губами надушенной кожи в долгом поцелуе.

— Благодарю за подарок, супруг мой.

— Они такие же, как ваши глаза...

— Вы мне льстите.

— Нет, я льщу изумрудам.

Лиля позволила накинуть себе на плечи плащ, позволила подсадить себя в карету — и даже улыбнулась Джесу. Граф собирался туда ехать верхом. А оттуда — будет видно.

Но сейчас Джес не хотел спугнуть добычу. И плевать, что это — его жена. Принуждение не доставляет никакого удовольствия... ну почему она не выглядела так на свадьбе?!

* * *

Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки...

Эххх...

Если где-то это и было — там все было романтично. Красавицы не ловили на себе блох, рыцари не чесали... половые органы, собаки не бродили под ногами, музыка не раздражала своей нестройностью...

С другой стороны, Лиля просто была на взводе. Она отлично понимала, что в другой момент рассматривала бы здесь все, как веселое приключение. Комнату ужасов или комнату смеха. Но сейчас... когда топаешь ты под ручку с благородным графом, приветствуешь всех, вас приветствуют, а за спиной шепчутся. Помирились? Переспали? Он теперь смирится с ее неженской профессией? Она станет терпеть его измены?

А ведь шепчутся. Лиля могла бы перечислить всех дам, с которыми у ее супруга что-то было. И не сильно бы ошиблась, каждая норовила состроить глазки коснуться рукава, а то и записочку подсунуть или платок уронить... козы драные!

Хотя... раньше-то ее тут никто не видел. И если Джес изменял тогда — что ему мешает это делать сейчас?

Ее ведь считают такой же, как и до свадьбы. И гадают — какой у нее недостаток, что муж запер ее в имении и принялся наставлять жене рога.

Женщина кипела, но вида не показывала. Вежливо побеседовала с королем о состоянии здоровья, сделала реверанс перед Гардвейгом — у того нога чуть прошла, ну, во всяком случае, так сильно не болела, так что мужчина был в хорошем настроении. Он отослал Джеса потанцевать с принцессой, а сам пригласил Лилиан присесть рядом и побеседовать.

Хотя ему еще было лечиться и лечиться, а не по балам бы ходить и не по дорогам раскатывать. О чем Лиля и сообщила со всеми возможными расшаркиваниями и извинениями.

Король в ответ заметил, что если поможет — он всегда готов. Потому что долго с такими язвами не живут.

И Лиля, в принципе, понимала — почему.

Что бы ни было в исходниках у таких язв, лечить их здесь не очень-то умели. До концепции микробов еще не додумались. Зато отлично понимали, что от таких язв происходит 'горение крови'.

И неудивительно.

Рано или поздно лекарь-дурак заносил грязь в рану. Начиналось воспаление, которое лечили — в зависимости от везения пациента. Могли и клизмой. А там...

Заражение крови, гангрена, смерть....

Сейчас Лиля намерена была это исключить. Да и болевой симптом удалось приглушить. Тахир серьезно занимался язвой и Гардвейг ощущал себя чуть получше. И даже соизволил выразить Лиле свое благоволение. Мол, приезжайте к нам в посольство, будем рады видеть вас. Да и в Уэльстер можете. И вообще вы с супругом красивая пара.

Джерисон передал принцессу кому-то другому и исчез. Лиля даже не обратила на него внимания. Эка невидаль — муж удрал.

Туда и дорога. Женщина вежливо улыбнулась Гардвейгу. Эх, ей бы лет на двадцать больше, да встретились бы они пораньше... потрясающее обаяние личности. И знаешь, что развод у него через плаху, а все равно — хорош!

Впрочем, минут через пять ее от Гардвейга увел один из немногих, кто имел право. Принц Амир Гулим.

— Его величество согласился на наш с Мирандой брак.

— Я рада за вас.

— И ваш супруг тоже.

Лиля улыбнулась. Вот так. Миранда уже почти не ее. А что будет дальше?

С чем останется она, приняв Джерисона?

С красивой картинкой? Звучало откровенно тоскливо...

* * *

— Ну наконец-то!

— Рик, я тебя с женой хочу познакомить.

— Познакомь. А то скоро своей обзаведусь, а с твоей пока еще не знаком.

— А при чем одно к другому?

— А вдруг я тебе рога захочу наставить?

Рик подсмеивался, но Джес сверкнул глазами.

— Поосторожнее!

Принц заинтересованно взглянул на друга.

— Ревнуешь?

— Охраняю...

— не надо. От меня — не надо.

— А от кого — надо?

— Да тут каждый третий на нее косится!

— А, тогда вы квиты. Вот, посмотри на Тисию. Она сейчас из платья выпрыгнет, только бы ты взглянул.

Джес взглянул. Миниатюрная брюнетка действительно готова была на все. Но прежних эмоций уже не вызывала. Он думал, что ему нравятся худощавые невысокие брюнетки?

Нет.

Ему нравятся высокие пышные блондинки.

— Да ну ее... У тебя как?

— Сегодня сообщу Анелии, что буду просить ее руки у Гардвейга.

— Лидия точно побоку?

— Джес, сам понимаешь. Уэльстер — сосед. Приданое, опять же, мирные отношения... ну и наконец — ты с этой воблой в постель лечь сможешь?

Джес покачал головой, вспоминая Лидию.

— Мне и своей коровы хватило.

— С коровой ты обманулся.

— Боишься, что тоже обманешься?

— Боюсь. Но и выбора у меня, фактически, нет. Поэтому — Анелия.

— и да поможет тебе Альдонай. Пойдем, я тебя познакомлю с Лилиан?

— Пойдем... где она?

Джес завертел головой по залу, выискивая белое платье... и наткнулся на него — рядом с принцессами. Анжелина и Джолиэтт, по-взрослому нарядные и в роскошных драгоценностях, разговаривали с его супругой. Лилиан весело отвечала им, смеялась, девочки хихикали... и вся троица явно чувствовала себя отлично.

— С твоими сестренками.

— Так идем. Кстати — пригласи малявок потанцевать, им приятно будет.

— приглашу.

* * *

— Ваше высочество Анжелина, ваше высочество Джолиэтт...

Джес склонился перед принцессами. А перед Лилиан кланялся высокий блондин в белом и золотом.

— госпожа графиня, позвольте представиться. Ричард. Давний друг вашего супруга.

Лиля едва не фыркнула. Тоненькая диадема в золотых волосах собеседника отчетливо говорила о его статусе. Очень захотелось спросить что-нибудь ехидное, но женщина сдержалась могучим усилием воли.

— Рада знакомству, ваше высочество.

— Я тоже, графиня.

Джес светски улыбнулся — и пригласил на танец Анжелину. Какой-то герцог пригласил Джолиэтт — и Лиля осталась один на один с принцем.

М-да.

Ожившая девичья мечта.

Отличная фигура, золотые волосы, серые глаза, одухотворенное лицо... бери и расползайся в лужицу мороженого.

Ага, сейчас. Вот только шнурки поглажу. Чисто из упрямства, Лиля разглядывала принца дальше. Красивый мальчик, да. Но... один такой уже есть. А они с Джесом хорошо смотрятся. Позитив и негатив. Играют на контрасте?

— О чем вы думаете, графиня?

— Вы неплохо смотритесь вместе с моим мужем, ваше высочество, — Лиля и не подумала смутиться. — Девушки млеют?

Ричард аж опешил от такой откровенности. Но Лиля смотрела спокойно.

Сложно сказать — чего в ее словах было больше — наглости или расчета. Но ей надо было переломить впечатление, которое о ней создал Джес — это первое. Стать другом, а не женщиной — это второе. Приучить парня к своей эксцентричности. Это третье и главное.