Сова влетела в открытое окно, оставив свой "Ежедневный пророк", и он порылся в кухонном ящике, чтобы найти деньги, чтобы заплатить ей. Он сел за стол и открыл газету, внимательно просматривая ее. Он не был уверен, почему он потрудился получать газету каждый день. Он очень редко читал ее полностью, но иногда, просматривая новостные статьи, он чувствовал, что у него есть некоторая подсказка о том, что происходило в мире.
Статья на третьей странице сразу привлекла его внимание. Его глаза сузились, когда он прочитал:
"РЕГИСТРАЦИЯ МАГИЧЕСКОГО СУЩЕСТВА — ПОМОГИТЕ ОСТАНОВИТЬ ОБОРОТНЯ!
Нам стало известно, что есть много ведьм и волшебников с кровью магических существ в их организме, которые не заявили о себе и не зарегистрировались в Департаменте по регулированию и контролю магических существ.
— Мы не пытаемся их выделить, — сообщил Саймон Фоли. — Но для нас важно изучить все группы крови, даже те, у которых на четверть вейлы, полугиганты, полутролли, полугоблины, полуфейри, укушенные оборотнями, новые вампиры и все остальные, кто может быть уникальным. Все дело в обучении и помощи другим.
Это стало шоком для большинства людей, которые не хотят признаться, есть ли в их организме кровь магических существ, но это нужно сделать как можно скорее, чтобы не упустить возможности помочь им обрести внутренний покой и разобраться, что именно за болезнь у них может быть.
Это стало особенно важным сегодня, когда зельевар Дамокл Белби сказал Пророку, что после многих лет напряженной работы он создал зелье, которое помогает контролировать болезнь лунного цикла, ликантропию.
— Это не лекарство, — сказал Белби Пророку. — Я должен подчеркнуть, что это самое важное. Это не лекарство. Но оно помогает тем, кто страдает от болезни, сохранить память, когда они вынуждены превращаться в монстра, который живет внутри них. Однажды укушенный оборотнем, у вас сразу ликантропия, болезнь, которая три ночи в месяц, из-за вращения лунного цикла, превращает вас в кровожадного монстра. Ночь перед Полнолунием, ночь Полнолуния, и ночь после Полнолуния — все влияет на тех, у кого есть болезнь. Вам будет нужна кровь, и вам нужно будет охотиться, но наступит утро, когда эта лихорадка пройдет и вы вернетесь к своему человеческому я, все воспоминания о прошлой ночи стираются. Люди часто боятся этих монстров из-за того, что они могут сделать, и из-за того, что они не проявляют раскаяния ни в одном из повреждений, которые они нанесли из-за потери памяти.
Поможет ли это зелье проявить раскаяние? Белби говорит нет. Что он делает, так это позволяет сохранять рассудок, когда монстр захватывает их тело.
Белби был номинирован на получение Ордена Мерлина за его работу по излечению слабоумия во время превращения ликантропа тем, что он называет Волчьим зельем.
Любой, кто хочет попробовать зелье и увидеть эффект, должен находиться под наблюдением Белби и его исследовательской группы. Регистрация в Министерстве магии обязательна для всех участников, включая указание вашего имени в официальном реестре оборотней, если вы хотите попробовать зелье."
— Вот это хрень, — пробормотал он себе под нос, с отвращением швыряя газету в мусорное ведро.
Слабоумие при превращении в ликантропа.
Сириус снова схватил бумагу. Одной из вещей, которые он ненавидел в дружбе с Римусом Люпином, было то, что ему приходилось смотреть, как страдает его лучший друг. Болезнь, как они ее называли, делала его усталым, лихорадочным с ознобом, болью в суставах, похотливым, гормональным и вспыльчивым. Но хуже всего всегда было то, как глаза Римуса на следующий день обводили каждый дюйм их тел, замечая каждую царапину или порез на бумаге, и чувство вины наполняло его глаза, прежде чем он скрывал это.
Римус всегда был убежден, что он монстр и что он причинит боль одному из них. И они не совсем держались на расстоянии от своего друга, когда он трансформировался, став анимагом, чтобы быть с ним во время полнолуния, — это то, о чем Сириус никогда не сожалел. Но быть с Римусом в такое неспокойное время означало, что было несколько неприятных моментов.
Сириуса несколько раз порезали и поцарапали в собачьем обличье, но Джеймс всегда был быстр с исцеляющими чарами, и когда им все-таки пришлось идти к мадам Помфри, они были благодарны, что она никогда не задавала слишком много вопросов. У него был шрам на правом бедре, еще один на левом бедре и третий под правым ухом. Любые царапины, сделанные оборотнем, даже когда он превратился в своего анимага, покрываются шрамами. Но Сириус не пожалел ни об одном.
Только однажды это было критично.
Сириус вовремя не оттащил его назад, и Римус полоснул Джеймса прямо поперек живота. Белый олень упал на землю, когда его кровь хлынула, и вой, который издал Римус, охладил их кровь.
Сириусу потребовалось все, что было в его силах, чтобы оторвать друга от брата, от запаха крови, который привлекал его. Но он сделал это. И еще больше Римус расстроился, когда обнаружил, что они ему солгали. Когда он не помнил, что сделал, его всегда поглощало чувство вины, из-за которого он полагал, что сделал самое худшее. Кто бы что ни говорил, он принимал это близко к сердцу. У него была болезнь. Он был тем, кто стал монстром. Сириуса взбесило то, как он опускает руки. За все те годы, что он знал Римуса Люпина, он ни разу не заглянул в его мягкие янтарные глаза и не увидел монстра.
И если это зелье, это Волчье зелье давало тому, кто превратился в оборотня, способность сохранять собственный разум при трансформации — это было чудом. Но он ни за что не позволит своему лучшему другу пойти в Министерство Магии и зарегистрировать себя как оборотня.
Лайалл Люпин сделал все, что было в его силах, чтобы его сын был в безопасности и не подвергался тщательному рассмотрению в качестве монстра. Он заставил его пообещать оставаться незамеченным столько, сколько сможет. Сириус вспомнил, как Римус узнал, почему его укусили в детстве; как сильно это открытие ранило его.
* * *
Ему было семнадцать, и это было лето перед седьмым курсом, и он появился на пороге дома Поттеров со слезами, катившимися по его щекам.
— Лунатик! — воскликнул Джеймс, обхватив друга руками и потянув его в дом. — Что такое? Что случилось?
Римус прижался к Джеймсу, рыдания сотрясали его тело. Флимонт вошел в прихожую, приподняв бровь, прежде чем обнять сына и друга.
— Все в порядке, Римус. Давай, давай присядем, ладно? — предложил Флимонт, ведя Римуса в гостиную.
— Джейми, иди и позови Сириуса.
Джеймс только кивнул, повернувшись и увидев стоящего там Сириуса.
— Бродяга.
Флимонт не выпускал Римуса из рук, пока тот не отстранился, смущенно вытирая глаза.
— Мне жаль.
— Не надо. С твоими родителями все в порядке?
Римус кивнул.
— Да.
Юфимия вошла в гостиную с подносом с чаем и печеньем. Она положила его на стол, села с другой стороны от Римуса и обняла его, прижав его голову к своей груди, как будто он был ребенком.
— Как дела у моего мальчика? — она нежно провела пальцами по его волосам, наклоняясь, чтобы поцеловать новый шрам чуть ниже его уха. — Всегда такой смелый.
Он покраснел и обнял ее в ответ, когда Джеймс и Сириус подошли к нему.
— Прости, что вот так появляюсь, — начал Римус, но Джеймс покачал головой.
— Не будь дураком! Что случилось?
Сириус кивнул, усаживаясь на пол у ног Римуса.
— Хочешь, чтобы мы привели сюда Питера?
Римус покачал головой, яростно вытирая глаза.
— Это глупо. Я делаю из ничего большое дело. Я не хочу беспокоить и Питера.
Флимонт подвинулся так, чтобы его сын мог сесть рядом со своим другом.
— Сомневаюсь. Хотите, чтобы мы оставили вас, мальчики, наедине, чтобы поговорить?
Римус благодарно сжал его руку.
— Все в порядке. Я знаю тебя... ты знаешь, кто я — чудовище.
Сириус нахмурился, и глаза Джеймса ожесточились.
— Перестань называть себя монстром, Рем! Ты совсем не похож на него! — воскликнул Джеймс, когда Сириус кивнул с пола под ними.
Юфимия наклонилась и поцеловала Римуса в щеку.
— Ты милый мальчик — молодой человек, — поправила она, тепло улыбаясь глазами.
— Мои мальчики теперь все молодые люди.
Римус покраснел от ее слов — мои мальчики. Юфимия и Флимонт относились к Сириусу, Римусу и Питеру, как к собственным детям, и он никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в их присутствии. Он закрыл глаза, когда говорил.
— Я узнал... я знаю, как я...
— Как ты что, Лунатик? — спросил Джеймс, глядя на своего друга и мягко переплетая руку Римуса.
Сириус протянул руку и коснулся другой руки Римуса.
— Ты можешь рассказать нам, Рем.
Римус медленно выдохнул.
— Я знаю, почему меня укусили.
Юфимия задохнулась.
— Римус, знание "почему" не имеет значения! Это случилось давным-давно.
Флимонт потянулся за своего сына и Римуса и коснулся плеча жены, покачав головой.
— Он должен знать, Фиа. Как ты думаешь, почему тебя укусили, Римус?
Римус медленно сглотнул, сосредоточившись на ощущении двух своих лучших друзей, когда они коснулись его рук, подтверждая свое присутствие.
— Мой отец... это был папа. Он... он сделал себя врагом оборотня по имени Фенрир Сивый.
Глаза Сириуса расширились.
— Сивый? Тот злобный ублюдок, который следует за Волдемортом и нападает на всех этих магглов?
— Один в один, — пробормотал Римус.
— Как твой отец узнал его? — спросил Джеймс, нежно похлопывая Римуса по руке.
Когда он говорил, руки Римуса сжались в кулаки.
— Папа раньше работал в Департаменте регулирования и контроля магических существ. Какая ирония, что его сын превратился в опасное существо, — пробормотал он, поморщившись, когда Джеймс и Сириус легонько пнули его. — Извините. Но он... Грейбека допрашивали по поводу смерти двух детей-маглов, что, я знаю, неудивительно. Папа сказал, что тогда Реестр оборотней не очень хорошо контролировался, потому что все так боялись оборотней, что не "Пресса пытается выяснить, кто они, потому что они хотели сделать все возможное, чтобы избежать их всех вместе. Грейбек утверждал, что он был просто магглом и при этом бродягой, который был шокирован даже тем, что оказался в комнате, полной волшебников. Но мой папа, он... он ему не доверял и думал, что он проявляет определенные признаки ликантропии, именно в поведении. Он пытался заставить комиссию задержать его на двадцать четыре часа, потому что приближалось полнолуние, но комиссия посчитала его невиновным и сказала отцу, что он сошел с ума. Над ним посмеялись.
Юфимия нежно погладила Римуса по спине, ее рука сжала его руку.
— Он был смущен.
Римус кивнул, медленно сглотнув.
— Он... он так разозлился и закричал, что все оборотни "бездушны, злы и не заслуживают ничего, кроме смерти".
— Рем, — сказал Джеймс, обнимая друга за плечи. — Рем, он не знал. Как ты сказал, никто на самом деле не знал об оборотнях, кроме как бояться их. Он не знал. Он не имел в виду то, что сказал.
— Он имел в виду это! — настаивал Римус, отстраняясь от друзей и вставая. Он провел руками по волнистым волосам, широко раскрыв глаза. — Бездушное зло! Вот что он думает обо мне!
— Нет, не знаешь, — холодно сказал Сириус. — Твой папа любит тебя. Когда бы я ни приходил в гости, он только и делает, что хвастается тем, какой ты умный, какие вещи ты выучил в школе, и продолжает говорить о том, что ты счастлив, и как он счастлив от этого. Не думай, что ты бездушен, и уж точно он не считает тебя злым.
Римус не ответил. Он стоял посреди комнаты, обе его руки все еще были запутаны в волосах, пока он говорил.
— Папу убрали из Министерства. Хотели переделать память Сивого, чтобы он не помнил о Министерстве Магии, но он одолел их с помощью двух подстерегающих его сообщников, и он вспомнил то, что папа сказал о нем, и... он рассказал своей стае. Он узнал, где мы живем, и за два месяца до моего пятого дня рождения он пробрался в окно моей спальни и он... Папа спас мне жизнь, но он опоздал для...
Юфимия встала, обхватив Римуса руками, игнорируя его попытку освободиться.
— И он понял, что все, что он когда-либо думал об оборотнях, было ложью. Ты все еще был его сыном. Его гордостью и радостью. Умным и милым ребенком, которого он знал и которым восхищался, и в те ужасные периоды полнолуния, когда он был вынужден смотреть, как ты страдаешь, его сердце каждый раз разбивалось все больше.
— Он ненавидит меня, Фиа.
Римус что-то пробормотал ей в плечо, а затем снова заплакал, обхватив ее руками, пока она успокаивала его.
Через несколько минут, когда он отстранился, вытирая слезы с глаз, Флимонт встал и обнял жену рукой.
— Римус, я знал твоего отца еще до того, как ты встретил Джейми. Я не знал, что его сына укусил оборотень, но я знал, что Лайалл Люпин проводит свое время, проводя бесконечные исследования оборотней, ликантропии и того, как "чтобы найти лекарство. Он пришел ко мне по поводу зелья, что-то, что могло бы снять вашу боль во время трансформации. Конечно, он не сказал этих слов, только что ему было интересно, есть ли способ для оборотня пройти переход без боли. Честно говоря, я думал может он укушен и ищет для себя, но нет ничего. Я давал ему несколько целебных и безболезненных зелий, но он всегда возвращался утверждая что они не подействовали... Затем, примерно за четыре года до того, как ты отправился в Хогвартс, он исчез, и больше я о нем ничего не слышал. Он снова и снова выселял твою семью, Римус, чтобы обезопасить тебя. — настаивал Флимонт.
Римус покачал головой, но ничего не сказал.
Джеймс и Сириус встали со своих мест, взяв Римуса за руку и потянув его на диван, чтобы он сел между ними.
— Слушайся маму и папу, Лунатик, — ласково сказал Джеймс. — Почему твой отец решил тебе это рассказать?
— Я спросил его, — просто сказал Римус. — Мама была... в последнее время она говорит как-то бессвязно. Рак разъедает ее мозг, и иногда она не всегда ясно понимает, что говорит, и она сказала, что... она сказала мне, что Сивый укусил меня из-за папы. Я потребовал от него, что она имела в виду, и все это вылилось из него.
— Что случилось после того, как он сказал тебе? — спросил Сириус, слегка сжимая руку друга.
— Я сказал ему, что виню его, — признал Римус низким голосом. — Что у меня могла бы быть нормальная жизнь, если бы он просто держал рот на замке. Мы поссорились из-за этого. Он кричал, что отдал свою жизнь за меня, чтобы защитить меня из-за ошибки, которую он совершил. Он сожалел об этом больше всего на свете, но то, что меня укусили, было тревожным звонком. Он сказал, что это доказывает, что оборотни могут быть похожими на людей. "Человекоподобными" были его точные слова.
Глаза Джеймса расширились.
— Римус, он не это имел в виду.
— Он любит тебя, — настаивал Сириус. — Он любит тебя и любит твою маму. Он не думает, что ты чудовище. Он знает, что это не так.
Римус лишь полуулыбнулся им.
— Он сказал, что любит меня, несмотря на болезнь, и что моя мама взяла с него обещание позаботиться обо мне. Он сказал, что, когда мама становится все хуже, я не могу оставаться там до полнолуния, мне нужно найти место, чтобы... Дамблдор сказал, что я могу пойти в лачугу.
