— Я. Тебя. Люблю, — каждое слово выговариваю четко и весомо, так, чтобы до неё дошло. Для меня это уже состоявшийся факт, но вот ей обязательно нужно все озвучить и разжевать.

Замерла, глаза, как блюдца, дышит через раз, только носиком шмыгает. Восторженно так шмыгает.

— Я не собираюсь "поиграться" с тобой и бросить, — продолжаю расставлять все по своим местам. — Жить мы будем вместе, пока, как встречающаяся пара, чуть позже, как муж и жена. Да! И нечего тут пунцоветь! Я — собственник, поэтому всегда будешь у меня под боком. Все поняла? Еще раз услышу подобные рассуждения — буду пороть. За сегодняшние разглагольствования тоже получишь, но позже.

Марина что-то невнятно хрюкнула и со всхлипом уткнулась мне в плечо. Несколько минут она с абсолютно счастливым лицом рыдала в моих объятьях, потом быстро умылась, хмыкнула каким-то своим мыслям и как не в чем ни бывало поинтересовалась:

— А бутерброды еще остались?

* * *

Тема была исчерпана, Марина снова сияла, как начищенный самовар, но я решил непременно найти ей какое-нибудь простое, но очень ответственное занятие по дому, чтобы девушка была при деле и в её милую головку не лезли дурацкие мысли.

Марина подчистую смела все продукты, ничуть меня не удивив, и начала бесцельно слоняться по песочку вокруг. Она бросала косые настороженные взгляды и явно чего-то ждала. Ну, точно!

— Какой у тебя классный купальник! — поспешил заметить я. — Тебе очень идет!

— Правда? — довольная Марина тут же закрутилась юлой. Черный открытый купальник ей действительно невероятно шел, подчеркивая упругую грудь, давая возможность наслаждаться видом плоского животика. Низ купальника крепился легкомысленными завязочками по бокам, так и подмывало дернуть за одну из них и посмотреть, что будет. Одна такая же завязка обнаружилась у Марины между лопатками, эта, видимо, удерживала верх.

— Не хочешь позагорать? — предлагаю с деланным безразличием.

— А мы разве не уже? — удивилась Марина.

— Нет, конечно, — я спешу расстелить полотенце и сделать приглашающий жест. Пока девушка устраивается, достаю тюбик с кремом.

— Переворачивайся на живот, — командую я, выдавливая крем на ладонь.

Марина бросает подозрительный взгляд, но послушно ложиться. Я, наконец, дергаю за вредную завязочку и освобождаю Маринину спину от всякой одежды. Она не возражает.

Начинаю наносить крем плавными движениями, осторожно втираю его в кожу. Руки скользят все легче и легче, начинаю давить на мышцы, растирать их, гонять кровь. Марина тихонько постанывает, пока я массирую ей плечи, давлю костяшками пальцев на поясницу.

Девушка немного напряглась, когда мои руки гуляли по её бокам, так и, норовя коснуться груди, но быстро расслабилась. Легкий массаж ей понравился, она тихонько попросила еще раз помять плечи.

А вот, когда я заскользил руками по её ножкам, Марина заволновалась:

— Я там и сама могу!

— Можешь, — легко соглашаюсь, но не останавливаюсь. — Но ты ведь не хочешь лишить меня такого удовольствия? И вообще — лежи, наслаждайся массажем.

— Спереди я сам намажусь, — буркнула недотрога.

— Не очень то и хотелось, — фыркнул я, потом подумал и уже с некоторым сожаления добавил. — Если честно, то хотелось, конечно.

— Перебьешься! — отрезала Марина и начала разглагольствовать. — С тобой вообще нельзя расслабиться, чуть что, зразу норовишь на интимное ухватить..Эй! Ты чего!?

Я тем временем дернул за обе боковых завязочки и небрежным жестом откинул кусочек ткани, полностью оголяя девичью попку.

— Не дергайся, — легонько шлепаю вертлявую непоседу. — Зачем тебе следы от купальника на попе? Загорать, так загорать!

— Мне кажется у тебя совсем другие мотивы, — сообщила сообразительная моя, пока я делал свое черное (и очень-очень приятное) дело.

— Мои мотивы, самые что ни наесть благородные, — успокоил я. — Ну, что ты теперь вертишься? Я уже почти закончил.

Марина еще что-то пробубнила себе под нос, но послушно успокоилась и расслабилась, позволяя мне ласкать упругое и такое желанное тело. В этот момент я окончательно понял, как здорово отдыхать на природе, выезжать на озеро и вообще...

— Так, — я с трудом заставил себя остановиться и нехотя убрал руки с Марининых ягодиц. — Теперь спереди, потом посиди минут десять в тенечке и можешь загорать.

— Отвернись, я оденусь, — потребовала девушка.

— Зачем?! — эта просьба ранила меня в самое сердце.

— Я стесняюсь! — Марина стремительно краснела.

— Да, ладно тебе! — начинаю уговаривать, но видя непреклонный взгляд, сразу иду на уступки. — Верх только не надевай, дай телу отдохнуть.

— Верх, наверное, можно и не одевать, — начинает колебаться девушка. — Только не пялься!

— Конечно, не буду! — нагло вру.

Марина быстро вымазалась кремом, подождала отведенное инструкцией время и перетащила полотенце поближе к воде, на солнышко. Я устроился рядом, закинув руки за голову и бросая осторожные взгляды краем глаза на остроконечные холмики.

— Игорь!

— Не смотрю.

— Смотришь! Вон глаза, как блестят!

— Подумаешь, разок посмотрел...

— Игорь!

Так мы и лежали, лениво перебрасываясь словами и наслаждаясь солнечными лучами. Хорошо в деревне...

Прежде чем возвращаться, несколько раз окунулись в теплой воде. Марина устроила целый заплыв, а я осторожно поплескался около берега. Уже когда были собраны все вещи, Марина неожиданно поманила меня за собой

— Игорь, подойди, пожалуйста, — девушка стояла по колено в воде, прикрывая ладошками грудь.

Я послушно пошел к ней и взял за протянутую руку, Марина повела меня чуть дальше, так что воды стало по пояс. Надеюсь, не топить ведет.

Девушка, отбросив стеснение, протянула мне и вторую руку, так что мы стояли напротив друг друга, взявшись за руки.

— Игорь, — Марина заметно смутилась, хотя казалось дальше уже некуда. — Поцелуй меня.

Вопросительно выгибаю бровь. Мне только в радость, но просто интересно, почему именно так.

— Хочу, как в кино, — признается она.

Ну, почему бы и нет? В этом нет ничего удивительного, если учесть её пристрастие к французскому кинематографу. Там на каждой второй обложке главные герои стоят в обнимку под водопадом или в озере.

Опускаю руки на девичью талию и осторожно касаюсь её губ своими, поддразниваю, немного покусываю. Марина тихо млеет, прикрыв глаза. Мы настолько увлеклись, что у меня начало сводить ноги.

— Идем?

— Да, пора уже, — девушка нехотя отстраняется и туже настороженно замирает. До неё медленно доходит.

— Игорь!!!

Я с самым независимым видом выхожу на берег, в руке нижняя часть Марининого купальника, пока она расслабилась, я незаметно развязал узелки и снял его. Теперь девушка что-то протестующе верещит, но из воды выбраться стесняется.

Смущенная, злая, растерянная. Как жалко, что я не догадался взять камеру, сейчас Марина невероятно походила да Афродиту. Только древнегреческую богиню обычно изображали полноватой, а Марину этот недостаток не коснулся.

— Верни!!!

— Выходи и забери, — я спокоен, как удав.

— Гад!!!

Пожимаю плечами и делаю вид. Что собираюсь уходить. Позади раздается плеск, торопливое пыхтение и в меня врезается совершенно голая Марина.

— Ну, отдай! — девушка прыгает вокруг, а я держу купальник высоко над головой.

— Замри! — неожиданно командую.

Девушка послушно застывает с широко расставленными ногами и задранными вверх руками, заливается краской, сверкает глазами и ловко бодает меня в живот. Я заваливаюсь на спину, но свою жертву увлекаю за собой, чтобы вдоволь побарахтаться в песке и потискать это чудо. Возмущенный визг постепенно переходит в звонкий смех и забавное похрюкивание — щекотки Марина все-таки боится со страшной силой.

Отдышавшись, мы снова искупались, но теперь уже Марина была бдительна и выскочила из воды первой, повязав на бедра полотенце, видимо, чтобы не смущать своими видом никого по дороге.

Усталые, но очень довольные мы отправились обратно в деревню.

* * *

Нас ждали. Анатолий уже успел растопить баню, а Прохорова прокричала из открытого окна, что скоро будете готов ужин. Ольга решительно заявила, что до приема пищи ей непременно нужно разобраться с порванным ремешком на сандалии, Димка открестился тем, что плохо приносит жару, а Марина уже успешно кусочничала на кухне. Вот так и получилось, что в баню Анатолий затащил только меня.

— Что-то не хочется, — лихорадочно придумываю отговорку, но поздно, меня раздели, нацепили смешную шапочку и втолкнули в душное, темное помещение с широкой деревянной лежанкой. Сухой обжигающий воздух щекотал ноздри, проникал в легкие и обжигал изнутри. Дышать сразу стало тяжело, делать резкие движение и говорить расхотелось вовсе.

— Посиди чуток — обвыкнись, — распорядился Анатолий. — Я сейчас вернусь.

Усевшись на предусмотрительно расстеленное полотенце, я позволил себе расслабиться, полной грудью вдыхая обжигающий воздух, наполненный древесными ароматами.

Анатолий вернулся с двумя берёзовыми вениками и небольшим ведерком воды, подмигнул мне и молча устроился рядом, блаженно прикрыв глаза.

Не прошло и десяти минут, как я "поплыл". Анатолий только кивнул и велел выйти ненадолго в предбанник, где меня ожидала горячий чайник и чашка, наполненная заваркой.

Улизнуть не удалось, Анатолий бдительно проследил, чтобы я непременно вернулся на второй заход, при этом он с маниакальной улыбочкой поглаживал один из березовых веников.

— Давай, Игорь, ложись на лавку, — сказал Анатолий. — Сейчас веничком из тебя всю хворь выгоним, да бодростью заменим.

Мои вялые возражения остались не услышаны.

Первый же удар веником по спине выбил из меня весь воздух и заставил выпучить глаза. Я что-то протестующе сипел, а этот деревенский экзекутор продолжал энергично охаживать меня своим пыточным инструментом.

Из последних сил пытаюсь вырваться, сползти с лавки, но Анатолий ловко подхватывает меня и переворачивает на спину, а затем невозмутимо продолжает. Воздуха не хватает, тело горит, пот градом — это ад.

— Ну, пока хватит, а то ты не привычный, — Анатолий чуть отступает и широким жестом открывает дверь в предбанник.

Молча сползаю с лавки и, пошатываясь, двигаюсь на выход, сразу выхожу на улицу на воздух. Надо признать чувствую себя неплохо, начинаю оживать.

— Сейчас взбодришься! — Анатолий шагает ко мне с ведром колодезной воды в руках. Точно! Умыться мне бы не помешало.

Анатолий поднял ведро над головой, добродушно улыбнулся и обрушил на меня поток ледяной воды.

Из меня вышел не только весь воздух, но и все мысли. Стою, смотрю пред собой, кажется, даже не дышу. Не холодно, не жарко — вот оно состояние абсолютного покоя, которого тибетские монахи добиваются многолетними медитациями.

Я смирился.

Анатолий оттранспортировал мою безвольную тушку обратно в баню, усадил на лавку и куда-то вышел. Какие еще издевательства он готовит?

Деревянная дверь осторожно приоткрылась, и в банное помещение сунулся знакомый миленьки носик. Марина подозрительно осмотрелась, чуть порозовела разглядев обнаженного меня и недоверчиво спросила кого-то позади себя:

— Это точно нормально?

— Точно-точно! — голос Прохоровой, которая легонько подталкивает девушку вперед. — Это же баня, чего стесняться? Посидите, попаритесь.

— Ну, хорошо, — решилась Марина и, кутаясь в полотенце, шагнула внутрь.

Девушка устроилась рядом и принялась осторожно дышать ртом, привыкая к горячему воздуху.

— Сними полотенце, — от всей души посоветовал я. — Станет легче и приятнее сидеть.

Марина посмотрела на меня так выразительно, как будто я предложил ей нечто непристойное, но затем окинула очередным взглядом и с некоторой неуверенностью обнажилась.

Хорошая штука — баня.

В полумраке Марина смотрелась невероятно соблазнительно. Бисеринки пота на нежной коже, затвердевшие соски, румянец смущения на щечках. Она бросала на меня осторожные взгляды, еще сильнее смущалась, но стрелять глазками продолжала.

Нас деликатно не беспокоили, так что мы несколько раз выходили в предбанник, чтобы попить чаю и освежиться. Марина совершенно прекратила стесняться и за второй чашкой чая вышла уже без полотенца.

Напоследок я легонько похлестал девушку веником, подражая Анатолию. Марина довольно постанывала, когда березовые ветки опускались на её спину и попку. Было видно, что баня пришлась ей по душе.

— Ты куда!? — я едва перехватил расслабленную Марину, когда она была готова выйти на улицу в чем мать родила. Девушка смущенно ахнула и поспешила замотаться в полотенце.

— Увлеклась, — виновато улыбнулась она. — Так здорово, Игорь! Обязательно еще сходим в баню! Никогда еще не чувствовала себя такой легкой!

Легкую и расслабленную девушку заметно повело в сторону, пришлось аккуратно её поддержать. Не стоило так долго сидеть в парилке.

Выливать на Марину ведро холодной воды я не решился, поэтому просто взял её за плечи и развернул в сторону душевой, деревянная конструкция с бочкой на крыше, располагалась рядом с баней.

Марина послушно двинулась в указанном направление, босиком ступая по земле. Я торопливо забрал из предбанника её одежду и поспешил следом.

Заглянув в душевую, обнаружил, что Марина уже стоит под струями воды и довольно отфыркивается. Мокрые темные волосы струились по её плечам и спине, липли к телу. Едва не облизываясь, я тихонько сложил вещи на полку, снял полотенце и шагнул под душ.

— Игорь!? Ты чего тут!? — зажатая в угол Марина испуганно дернулась, безуспешно пытаясь прикрыться ладошками.

— А что? — делаю честные глаза. — После бани необходим душ, чтобы смыть пот, освежиться.

— Но я уже тут!

— Так вместе веселей!

— Так нельзя! — Марина заметалась, пытаясь выскочить наружу, но я ловко перекрыл пути отступления.

— Почему? — снимаю душ с крючка под потолком и направляю струю целенаправленно на девушку. — Только что в бане сидели и ничего страшного не случилось.

— Так то в бане было! — Марина отвернулась к стенке, подставив под тугие струи воды спину и ягодицы. — Ты и так сегодня на озере...и в парилке...и сейчас!!!

— Тебе не нравиться?

— Нравиться, но.., — Марина замялась. — Как-то все это...

— Нормально! — начинаю бодро намыливать девушке спину. — Раз нравиться, то все нормально!

— Тебе всегда все нормально, — буркнула Марина, но при этом заметно расслабилась.

— Голова не кружиться? — размазываю мыльную пену по её плечам и спине.

— Немного...Уже нет! — Марина осмелела настолько, что принялась намыливаться спереди, не обращая на меня особого внимания. — Такая приятная легкость, обязательно еще сходим в баню.

— Конечно, сходим, — легко соглашаюсь. Мои руки уже давно покинули зону приличия и отправились в весьма фривольное путешествие по упругому девичьему стану. Марина реагировала на прикосновения, изгибалась. Она повернулась ко мне лицом и настойчиво поцеловала в губы. Сейчас, она могла просить меня не только о новом походе в парилку, но и личной яхте — расшибусь, но устрою.