Случайный билет в детство

— Один-один, — радуется он. — Давай ещё, на чемпиона?

— На супер чемпиона. Бросай монету.

И вновь битва. Но в этот раз не колочу по кнопкам. Угадываю по траектории, куда упадет безумный мяч, и спокойно нажимаю кнопку. Странно, но именно так я и выиграл, хотя и с маленьким перевесом. Подмигиваю Савину:

— Я суперчемпион!

— Ладно, чемпик, — говорит тот, — пошли, наша очередь подходит.

Аппарат зеленого цвета, с нарисованными кораблями и циферблатами. В центре перископ с рукоятками, и окошки, в которых можно следить за ходом игры. Савин приклеился к перископу и смешно ворочает телом. Прш-ш-ш, — это так торпеда шумит. Бежит огонек по нарисованному морю. Кораблю на горизонте деваться некуда, хриплый грохот, имитирующий взрыв, силуэт исчезает. Но появляется новый, вновь бегущий огонек... Это похоже на отстрел тарелочек, корабли в игре идут как на убой и Олег всех топит.

Савин отыграл два раза, причем с призовой игрой. Прям как я на 'Снайпере'.

— Ну, ты просто морской волк!

— А то! — На лице друга счастливое выражение, называется — дорвался. Наверно я также на аттракционах выглядел.

Теперь моя очередь топить корабли. Но получается не сразу. Транспорты как заговоренные. Уворачиваются они что ли? Или капитаны опытные. Торпеды все мимо проходят. Попав всего один раз за игру, я почесал макушку и отправил в прорезь аппарата вторую монету. Савин что-то там шепчет, но его не слышу. Я уже не здесь. Кажется даже покачивает и морем пахнет. Силуэт транспорта вползает в зону поражения. Пуск! Лодку заметно толкает. Торпеда вышла и теперь чертит смертельную прямую... бабах! Есть попадание! Срочное погружение! Курс двести, глубина...

— Серега!

— Что? — я отрываюсь от аппарата и обнаруживаю, что народу заметно убавилось.

— А ты не почувствовал?

— Нет, а что?

— Землетрясение. Тряхнуло пару раз. Правда не очень сильно.

М-да, так увлекся, что не заметил. Я огляделся. Интересно, а почему персонал не стал выводить людей из здания, ведь должен. Хоть тут все здания сейсмоустойчивые, но порядок есть порядок. Из павильона вышли почти все, только некоторые остались. Такие как мы. Увлеченные. Впрочем, землетрясения тут явление частое. Многие привыкли, некоторые просто не замечают. Ночью тряханет, так просто перевернутся на другой бок и дальше спать, а то и вовсе не просыпаются. Только утром узнают и плечами пожмут — ну было и фиг с ним.

Толчков больше не повторилось. Савин, пользуясь тем, что народу в павильоне мало, радостно потирает руки, видно надеясь поиграть без очередей. Но я тяну его на выход. Землетрясение не шутки. Тут срабатывает навык из прошлой жизни — при катаклизме надо покинуть помещение.

— Ты че, куда? Давай ещё немного! — Теперь мы ролями поменялись, он похож на того малыша, а я на родителей. Ему, как и остальным, уже возвращающимся обратно, плевать на все. Привыкли. Но есть один аргумент — время. Я сам с удивлением обнаружил, что уже пол пятого. Пять часов пролетело незаметно! А нам в магазин надо. Домой ехать потом...

— Время, Олег, на часы глянь.

— Ну-у-у, — возмущается он, но все же идет на выход.

На площади влезаем в троллейбус, хотя ехать всего ничего. Пять минут шагом, но от той остановки ещё по улице в горку подниматься. Мы не особо напрягались, однако ноги немного гудят.

По Карла Маркса еле плелись, хоть уклон совсем мал. Видно жара на нас действует. В парке мы пили газировку и квас, потом в туалет не раз бегали, но пить постоянно хотелось. Но у 'Динамо' Олег сразу направился к аппаратам с газ-водой. У них стояли два пацана, на вид чуть младше нас. Один пил газировку, второй промывал стакан. Затем он поставил его под кран и бросил монетку. Аппарат проглотил её и... тишина.

— Э! — возмутился мальчишка, — копейку зажал!

И ударил по корпусу агрегата рукой.

— Ай, — затряс отбитой кистью.

Савин в этот момент почему-то очень выразительно на меня посмотрел. Я пожал плечами и треснул кулаком в монетоприемник.

Хр-р-р-р! — полилась в стакан газ-вода.

— Ух ты! — изумились пацаны. — С сиропом налило!

Действительно, вместо простой газированной воды аппарат налил ситро.

— Это компенсация за задержку, — прокомментировал Савин и показал мне большой палец. — У меня только три монеты по копейке. Я тоже с сиропом хочу, так что будешь аналогично дубасить.

— У меня всего одна, — после осмотра мелочи, сказал я.

И началось — Савин бросал копейку, я взбадривал аппарат кулаком, а он исправно наливал газировку. С сиропом.

— Во, даёт! — смеялись пацаны.

Кинули последнюю монету, я треснул кулаком, мальчишки опять захохотали — копейка вылетела из паза сдачи, а аппарат все-равно налил полный стакан, и опять с сиропом.

— Может вообще денег не надо, просто долбанул и пей!

Халява манит, жажда рулит! Я треснул без монеты — стакан наполнился.

— А давайте с двойным сиропом?

Тресь! — Порция сиропа падает в стакан, он тут же убирается, затем, когда прольётся газ-вода, ставится обратно и опять — тресь! Но следующим ударом аппарат налил без сиропа.

— Кончился, что ли? — удивился один из пацанов.

Или удар ослаб. Не тянет этот агрегат на макивару. Железная, сволочь!

— Ладно, можно и просто воду. Давай ещё.

— Не, пацаны, — я осмотрел кисть, — руку отбил уже. Хорош.

Возвратили стаканы в аппарат и направились ко входу магазина. Сзади раздались удары по железу и обидные возгласы.

— Видно силенок не хватает, — хмыкнул Олег.

Глава — 8.

— Солнце светит ярким светом. Над Москвою и вокруг...

Это у меня просто настроение фестивальное. Сижу, напевая эту песенку и в рюкзак вещи с продуктами складываю.

— Почему же, люди летом, отправляются на юг?

Ну, можно сказать, тут и так юг, а отправляемся мы в горы. Помнится, у меня была такая мысль, у аэровокзала, куда-нибудь повыше забраться. Орать, может быть, не буду, но в водопад или в реку обязательно залезу, затем полотенцем до красноты раструсь.

— А в Подмосковье ловятся лещи, водятся грибы, ягоды цветы.

Лещей тут не водится, собственно в наших речках вообще рыбы нет. А вот остального навалом, даже грибы растут. Опята.

— Лучше в мире места не ищи... — а вот это зря. Я во многих местах побывал. Почти всю страну объехал и точно скажу — везде есть очень красивые места, однако... как у Высоцкого: 'Лучше гор могут быть только горы...'.

Так, на самый низ куртку, свитер, штаны. Они занимают большую половину рюкзака. М-да, маловат он оказался. Дальше продукты — по две банки 'завтрак туриста', тушёнки и 'братской могилы', то есть кильки в томатном соусе. Немного подумал и добавил ещё по банке каждого вида, так, на всякий случай. Дополнил суповыми пакетами и еще приправы сунул, тоже в пакете. Двумя буханками хлеба завершил с продуктами, и рюкзак оказался полный. Кое-как уместил миску с ложками (помятуя забывчивость товарищей, я всегда брал их несколько). Немного поколдовав над рюкзаком, умудрился втиснуть пачку чая и банку сахара. Всё, больше ничего не влезет, хоть трамбуй. И так ноша почти как мячик раздулась. В боковые карманы сунул перочинный нож, моток бечевы, нитки с иголкой, пару целлофановых пакетов, туристический топорик в чехле, только ручка осталась торчать. Попробовал на вес — ничего, не тяжелый. Ещё пара вещей осталась — котелок, так и не распакованный, и спальник. Спальник особенный, отец привез. Низ из прорезиненной ткани, сам достаточно свободный, так что рук-ног не стесняет, а главное внутри вставка меховая, так что замерзнуть ночью мне не грозит. Его я скатал в тугой рулон и ремнями прикрепил к клапану рюкзака, к нему же и котелок подвесил. Все, собрался. Сам уже одетый в ушитую отцовскую полевую форму, в карманах горсть леденцов, на ремне армейская фляжка. Я готов.

Пожал руку отцу, подставил щеку для поцелуя маме и вырулил в подъезд. Проходил мимо лавок под взгляды бабушек-соседок. Будет пища для разговоров, если не на час, то полчаса точно. У своего подъезда меня поджидал Олег.

— Привет, — протягивает он руку.

— Привет, — жму и спрашиваю, — Как личико? А мозги?

— Нормально, — бурчит друг, — тебя бы так...

Это мы вчера с мужиками в волейбол играли. Олег, вместо рук, умудрился мяч головой, точней лицом отбить. Что интересно, после него мяч к соперникам улетел, и в поле попал, а у Савина лицо красное и в пятиугольниках...

Вчерашний день прошел просто замечательно. Если не считать малого, то никаких конфликтов не было. Магазин, вопреки опасениям, был открыт (подумаешь, катаклизм, видели и страшнее). Котелки мы купили. По настоятельной просьбе Савина их завернули в бумагу и перетянули бечевой. А когда подошли к остановке, то обнаружили большую толпу народа. Это мы как раз к часу-пик подгадали. Весь транспорт шел забитый пассажирами до изумления, точней, выпучивания глаз от давки в салоне. Предприняли несколько попыток попасть на автобус. Безуспешно. К подошедшему транспорту сразу устремлялся народ, но в салон проходило ровно столько, сколько вышло. В конце концов, нам удалось угадать место, где будет дверь остановившегося автобуса. Пропустили выходящих пассажиров и только успели подняться на ступень, как нас просто внесло в салон, затем буквально сплющило между взрослых.

— Что тут такое жесткое? — кто-то возмутился рядом с нами. — Уберите.

Я бы убрал, да никак не могу котелок вниз опустить. Зажало, самому больно. Терпел до следующей остановки. Там пассажиры, сыграв в пятнашки (что мне напомнило аналогичную ситуацию во время освобождения самолета), поменялись местами. На какие-то секунды стало свободней. Я и Олег протиснулись к заднему окну. Вот только удобно встать не удалось — пассажиров вошло гораздо больше, чем вышло. Даже показалось, что автобус раздулся словно мячик. За нашим автобусом шло маршрутное такси, тоже полное, водитель которого смотрел на нас и улыбался. Наверно смешно мы выглядим придавленные к стеклу. В таком положении проехали остановок пять, затем понемногу салон освободился. К нашему микрорайону подъезжали уже сидя на задних сидениях, а выйдя из салона, даже вздохнули одновременно. Перед тем как разойтись по домам, договорились ещё погулять.

Дома я поел и сразу вышел во двор. Савина не видать, а в центре двора мужики сетку натянули и небольшой компанией перекидывают мяч, разминаются. Там я Аркадьича и увидел. На Тихомирове рубашка с коротким рукавом, спортивные штаны, на ногах кеды. Он с Макашовым чуть в стороне беседовал. Интересное дело, дядя Миша сейчас выглядит как обычный работяга. Никто бы не подумал, что он может любого в бараний рог скрутить.

Я подошел к ним и поздоровался.

— А, Сергей, здравствуй-здравствуй.

Макашов и Тихомиров по очереди пожали мне руку.

— Во, еще игрок есть, — сказал дядя Миша, — ну как, разомнемся, Сергей?

И показал в сторону площадки, где мужики палками очерчивали границы игровой зоны.

— Поиграть можно, — отвечаю, — а размяться я ещё с утра успел.

— Я на работу устроился, — ответил Тихомиров на скрытый вопрос,— инструктором в ДОСААФ, но пока волокита с документами, я ночным сторожем на продскладе подрабатываю.

— Здрасть! — Это Савин нарисовался.

— О, ещё один. — Дядя Миша положил руку Олегу на плечо и спросил:

— Как у тебя с волейболом?

— Нормально.

Поначалу так и было. Сыграли две партии. Мужики так увлеклись, что лупили по мячу со всей дури. Дядя Миша лихо закручивал на подаче мяч, что не все могли принять, а когда поднимали его над сеткой, Тихомиров его как снаряд в землю заколачивал. На такой удар и нарвался Олег. Я думал — контузия будет, а у него только рисунок волейбольный на физиономии остался. Савин сразу домой ушел, договорившись перед этим — во сколько к школе выдвигаться будем.

Сегодня Олег выглядит бодро. Его рюкзак был чуть ли не в два раза больше моего. Чего это он там набрал? Савин, пыхтя, взгромоздил его на плечи, и мы направились к месту сбора.

На выходе из двора оглянулся, глазами нашел окно на втором этаже.

— Не поедет она, — тут же сказал Олег.

— Как не поедет? Ты откуда знаешь?

— Утром видел, когда за хлебом бегал. Всей семьёй уехали куда-то, машина за ними пришла.

М-да, тут вопрос решен радикально — пусть дочь будет с родителями, так спокойней. Вдруг, случится что? Да ещё там Вязов будет, с которым не все понятно — и за дочкой ухаживать начал, и дерется каждый день, на английской мове заговорил вдруг. Подозрительно, по мнению отца, и чекиста в первую очередь. Впрочем, Зеленина я прекрасно понимаю. Не всех ребят родители просто так отпустили бы в поход, боятся за чад своих. Например, моя мама была против, но отец заступился — мол, нечего сына за руку держать, при этом мне подмигнув... Олегу тоже пришлось маму уговаривать, еле-еле согласилась. Нам ещё повезло, а вот другим... Скверно будет, если у школы соберется с десяток ребят, тогда поездки может и не состояться.

— Пошли, — сказал Савин, вздохнув, видно подумал о том же, — что теперь поделаешь?

На подходе к школе услышали многоголосье, смех и странную музыку, как будто ленту наоборот запустили.

— А народу-то много, — повеселел Олег, — вон как галдят.

— Ага, только давай сбоку пройдем от греха.

На это Савин только хмыкнул.

Площадь перед школой превратилась в сплошной бивак — сваленные там и сям рюкзаки, разве что костров нет, и палатки не стоят. Ребята снуют во все стороны, и на первый взгляд, желающих ехать в горы собралось много. Чуть ли не все седьмые классы в полном составе, но это не так. Большинство собралось по кучкам. Девчонки с девчонками — журналы листают, что-то в блокнотиках пишут-рисуют, поправляют прически и подкрашиваются...

Пацаны, скучились в несколько компашек, почти у каждой орет магнитофон. Руками машут, пинают-бросают мячи, что-то друг другу доказывают...

И над всем этим стоит жуткая какофония.

— Вон наши, — показал Олег.

Чуть в стороне от главного входа лежала большая куча скаток, рюкзаков и сумок. На них восседал Переходников и что-то азартно рассказывал, при этом руками размахивая, а вокруг столпились ребята нашего класса.

— О, — воскликнул Савин, — Евгеша опять байки травит.

Да, Женька любил рассказывать истории всякие, да и приврать при этом. То рыбину он поймал огроменную (размаха рук не хватит), то вот такая собака за ним гналась (не меньше Баскервильской, даже больше), то на велосипеде большой овраг перелетел (на скорости сто километров в час), или ещё что-то невообразимое выдумает. Незабываемые впечатления, помноженные на богатое воображение, плюс язык без костей... под окончание школы он прозвище получил — барон Мюнхаузен.

— По-ходу, что-то про полеты врет, — пробормотал Олег, — вон как руками машет...

Стараясь как можно дольше не попадаться на глаза, по самому краю площади прошли к нашим. Из-за спин услышали развязку невероятной истории Переходникова:

— ... как гавкнет! — выпучив глаза, повествовал Женька. — Я со страху на тополь как взобрался, до самой макушки...

— А потом как полетел... — продолжил Олег и, сняв свой рюкзак, бросил в общую кучу.