Главы 1 -20. Вивусзеро живое начало.

Ночью, за день до вторжения Зги, слоны атаковали ангар над Ямой, где и хранилось оружие. Они забрали много автоматического оружие, ракетные установки и угнали два танка. Морган попытался всё отбить. Имея численное преимущество атаковал базу Мерлина. Началась кровавая баня, больше ста человек были убиты и ранены в этой разборке. Периметр остался почти без охраны, чем и воспользовались Зги. Далее Морган и Мерлину удалось прийти к компромиссу и они выбили Зги, потеряв танк на выезде из крепости. Затем, на стенах, вновь начались стычки между людьми. Мерлин с остатками своего воинства забаррикадировался на базе. Мохнатые опять атаковали, наступила агония Калдрона. Морган уже не контролировал ситуацию, сконцентрировавшись на том, чтобы сбежать в Вавилон. Это ему бы и удалось сделать, если бы не наша дружная компания.

Уже давно стемнело, когда бородатый закончил рассказ. Африка тревожно поглядывал по сторонам. Было пора прекращать экзекуции и позаботиться о ночевке. Ночная темень и гнетущая тишина окутали нас. Чтобы не возиться с лагерем решили ночевать в ховере. Благо места в нем было предостаточно даже для Моргана.

Мы распределили дежурства. Я сменил Стоуна в середине ночи, но он не спешил ложиться. Открыв дверь, он пригласил меня, махнув рукой и вышел в ночь. Отойдя к камню, где мы недавно допрашивали Моргана, Стоун спросил:

— Ну что думаешь делать дальше?

Подобного вопроса я и ожидал, мы так и не решили, что делать дальше:

— Выбор небольшой. Или ехать в Вавилон, который заварил всю эту кашу, или остаться здесь и пусть себе пулю в голову из вот этого удобного пистолета. — и я указал на массивную кобуру.

— Да Русский, выбор не завидный. Ты знаешь, а я ведь отказался от предложения Венделя! Конечно, он не предлагал убить Моргана, но прозрачно намекал. Он хотел объединить силы нескольких колоний, и я отказал. В этом всём есть и моя вина. Я ждал предательства каждую минуту, но никто не решался. В первую очередь мы прощупывали Мерлина. Морган казался дельным мужиком. У нас было мало конфликтов.

— Все люди ошибаются, но не все ошибки можно исправить.

— Я это знаю. Ты не поверишь, Русский, как хочется исправить, то что я сделал! Всё это, дело моих рук! — последовала долгая пауза, — Но я бессилен, все мы бессильны. Поэтому я здесь! — его голос доносился из темноты. Боль отчётливо проступала в интонации. Такого Стоуна я ещё не слышал. Он хотел мне в чём-то признаться.

— Мы люди и ошибаемся. В этом наша суть. Стараемся исправить, делаем лучше или хуже. Не казни себя. Калдрон не вернешь. Лучше расскажи о том, как на тебя вышли. Каналы связи, это может пригодиться.

Раздался уже более привычный голос с грубоватой интонацией. Стоун стал прежним:

— Несколько раз. В одном из рейдов, рядом с Калдроном, я увидел на скале цифры знакомой частоты. Надписи не редки, многие люди оставляли так память о себе. Но эти цифры были особенными. Их мне дал один парень на моей последней арене. Сам понимаешь, был он из Вавилона. Я включил приемник, на эту частоту. Радио пашет, только в пределах периметра. Дать сообщение за его пределы нельзя, зубной барьер блокирует радиоволны. Надеяться было глупо, но эти черти передавали в пределах нашей территории.

— Ты с поймал их сигнал?

Он вздохнул, устало повел плечами и продолжил:

— Да, они предложили встретиться, рядом с колонией. Я согласился, пошел один, ночью. Там и увидел одного из них. Он предложил сотрудничество. Разговор был не о чем, присматривались друг другу. На последок он просил, чтобы я держал приемник на этой частоте. И слушал его после заката, когда могу. Я обрадовался, что на Вивусе есть кто-то, кто хочет изменить, все это дерьмо, что здесь творится. Люди решили изменить свою жизнь.

— Второй раз я встречался с ним спустя четыре месяца. Уже после того, как ты отправился на арену. Он рассказал о Большой игре и предложил и стать главным в курятнике, обещая поддержку.

— Но ведь Морган говорил, что та группа попала в засаду. Это было до того, как ты говорил с Вавилоном. Мой первый рейд.

— Да я знаю, тут и начинаются не состыковки. Зачем им валить моих надежных парней, и предлагать мне становиться бугром всего Калдрона. — махнул Стоун рукой куда-то в сторону и приблизился. Вспомнился виноватый взгляд Владислава, когда мы покидали арену. Возможно он тоже знал о перевороте. Для доктора он был слишком амбициозным.

— Можно спросить об этом Моргана. Только он вряд ли что-то добавит. Так или иначе, всё затевалось Вавилоном.

— Морган уже всё рассказал. В тот раз я согласился, только ничего делать не стал. Они бы меня оттуда не выпустили. Я ждал, когда Морган, Мерлин или Чарли проявят себя. Если, честно, ставил на Чарли, но, оказалось, что ошибся. Похоже тот патруль розовых слонов, что пропал в твое отсутствие, тоже не случайность. Вавилон хотел объединить ресурсы для предстоящей большой войны. Только вот способы уж, больно грязные. У меня такое ощущение, что это всё вообще самодеятельность, плохо продуманная и спланированная. Может быть в Вавилоне такое положение дел не все разделяют.

Я посмотрел по сторонам, выискивая притаившуюся тварь и ответил:

— Знаешь Стоун, я вообще в большом недоумении от всех этих интриг, разборок, которые здесь творятся. Людям остается жить три вздоха, но в один из них нужно обязательно состроить пакость своему ближнему, окунуть его в дерьмо и при этом самому остаться чистеньким. Только вот есть один маленький момент, который всё меняет. В навозной, вонючей луже, которой и является Вивус чистеньких нет по определению. В гибели Калдрона виноваты все. Я за то, что спал с Ани, а не грохнул Мерлина, ты за то что не мог решиться грохнуть их обоих. Все. Разве, что те, кто сидел в Яме не виноваты. Но как это всегда и бывает, невиновным перепадает всё самое плохое.

Стоун стоял в пол оборота ко мне. Я чувствовал, что в этот момент он невесело и кривобоко ухмыляется, хотя и не видел его лица. Легкие порывы ветра трепали полы расстёгнутой куртки. За его спиной начинало, отливать тяжелым свинцом небо, рассеивающее неяркий свет по верхушкам валунов и камней. От чего тени приобретали четкие границы, делающие их еще более мрачными и опасными.

Я продолжил:

— Я не знаю, что тебе следовало делать в такой ситуации. Но ты же ведь крут, ты Стоун, мужик с каменными яйцами, который убивает одним ударом за малейшее пререкание. Надел маску, следуй ей до конца. Ты же ведь позвал меня не душу изливать, а спросить что будем делать?

Стоун усмехнулся вслух, и сказал куда-то в сторону:

— Да Русский. Я устал, и хочу спросить, что будем делать. Ты единственный, из всех кого я знаю, делающий, то что ты хочешь. Пусть это почти всегда неимоверно глупо. Арена, твоя Ани и еще куча всего. Я очень сильно просчитался. Мои планы обрушил старый педик, и бородатый толстяк. Мне больше не хочется решать. И я прямо спрашиваю что будем делать, потому что сам не знаю. — на последних словах стоун немного повысил голос. Мне показалось, что он был на грани. У всех у нас есть предел, и для Стоуна он наступал сейчас.

Немного подождав я ответил:

— Хотелось бы верить, Стоун, что я делаю, то хочу, осознанно или неосознанно. А чего хочешь ты? Решай сам и делай. Можешь грохнуть нас всех, можешь застрелиться. Я тебе не советчик. Сейчас я хочу добраться до Вавилона, и узнать, где это чертово место, координаты которого мне вытатуировали еще на Земле. Все! Можешь идти со мной, можешь решить иначе. Ты, говорил, что в Вавилоне могут нам помочь. Мой путь лежит тута.

Стало светлее. Стоун нахмурился, помолчал с минуту и ответил:

— Пусть будет так. Делать нам действительно нечего, и не все ли равно где подыхать, здесь или в Вавилоне. Так, может, удастся поквитаться за парней. Что будем делать с Морганом. Кто его? — и он многозначительно посмотрел на меня, — У тебя к нему счеты за Ани?

Нехороший и злобный внутри меня обрадовался. Теплая кровь заливает руки, лезвие входит в тело, крик. Яркая картина полыхнула в голове, с отчётливым желанием её повторить наяву. Я испугался и сразу ответил:

— Никто с ним нечего не будет делать. Хватит, мы только и делали, что убивали друг-друга. Сколько ты мохнатых убил Стоун, или я, или Африка? Оставим его здесь. Он хотел в Вавилон. Пусть идет пешком.

— Круто, Русский! Я тебя боюсь. Снять кожу с него было бы гуманней. — и его губы скривились на бок в улыбке.

Мы залезли в ховер, но Стоун так и не лег. Дик бредил. Кровотечение прекратилось, но рана стала выглядеть еще страшнее. Нам следовало срочно доставить его в Вавилон, чтобы спасти. Рано утром Зои открыла сухпаи и мы позавтракали. После чего Африка вытолкал Моргана по аппарели вниз и развязал. Тот растерянно озирался. Он уже понял, что с ним решили сделать, но до конца сам в это не поверил.

Надежда такая штука, от которой избавиться нелегко. Даже висельник, на чьей голове завязали петлю, надеется, что его шея выдержит. Иногда кажется, что именно благодаря надежде мы и живем. Какие бы ситуации не были, мы все равно мечтаем, что выпутаемся из них сверхъестественным образом. И только когда надежда меркнет, начинается — ужас. Словно мощный пресс он впечатывает нашу душу куда-то вниз, коверкает ее, разрывает на части. Хотите узнать, что такое настоящий ужас? Подумайте о том, что будет после того, как вы умрете. Но не абстрактно, словно о чем-то постороннем, а по настоящему и дыхание ужаса, его маленькая толика, на миг проникнет в ваши мысли. Вот это и происходит с человеком, который теряет надежду, только все во сто крат больней и намного ужасней.

Когда аппарель начала закрываться Морган завыл и бросил к ховеру, но его остановил чудовищный кулак Африки. Добавив еще пару пинков, тот пошел к ховеру. На месте стались только мы с Стоуном.

— Убейте, лучше убейте. — закричал он, в его взгляде появилось что-то сумасшедшее.

Стоун наклонился, прижал Морган к земле и с иронией произнес:

— Хрен тебе! Мы же не такие ублюдки, как ты! Мы даем тебе шанс. Поверь, на Вивусе можно прожить. Помнишь того парня, он дошел до Калдрона на своих двоих. Ах совсем забыл! Калдрона больше нет. Но можно дойти до Вавилона. — после чего он развернулся и пошел к ховеру.

Я добавил к его словам:

— Метров через двести мы оставим винтовку, сухпаи и воду. Мы даем тебе шанс, а вот Калдрону вы с Мерлином его не дали. — Мне в спину послышались крики брани, затем мольбы. Он окончательно сломался. В его глазах я видел ужас. Мощный, первобытный настоящая квинтэссенция страха. И кто-то внутри меня был необычайно доволен этим. Он подсказывал, что нет ничего лучше, чем пытка ужасом. Никакая вычурные экзекуции с этим не сравняться. Настоящий палач, вызывает ужас, боль и физические страдание — лишь средства.

Ховер неторопливо набирал ход, как и обещали, мы пожертвовали винтовкой, пятьюдесятью патронами и кое чем из провизии. Больше не дал Африка. Одна мысль о том, что его любимой машинке смерти не хватит еды, вызвала в нем приступ неописуемой жадности. И мы с ним решили не спорить.

Глава 14. Чужие против чужих.

Единственный монитор на месте водителя, когда-то срезало пулей. Стоун некоторое время ехал вслепую, руководствуясь моими указаниями, но ему это вскоре надоело. Он взял мою крупнокалиберную винтовку, приставил ее ствол к избитому бронестеклу и выстрелил несколько раз. Затем монтировкой мы выбили остатки стекла. В ховере стало намного свежее и я вынужден был надеть под плащ, стеганную самодельную куртку с нашитыми по ее периметру роговыми пластинами дракона. Кто-то из подручных Моргана все таки донес столь тяжелую амуницию и не бросил её в ущелье. За более комфортной теплой одеждой нужно было делать остановку и лезть в отсек под днищем.

Через несколько часов, на горизонте показалась огромная башня, заканчивающаяся диском на самом верху. Она немного напоминала чудовищный гриб-поганку. Стоун кивнул на нее:

— Эти башни создавали зубную границу. Раньше к ним нельзя было подъехать близко. Даже увидеть проблематично. Начинало ломать так, что хоть помирай. А вот сейчас, я думаю, ее будет можно осмотреть вблизи. Всегда хотел это сделать.

— Зачем? — спросил я, — Нам это чем-ниибудь поможет?

— Не знаю, но башня стоит на углу нашего сектора, раньше к ним боялись все соваться. Может нам удастся выехать на смежные территории в таком месте, где нет патрулей чужих. А осмотр много времени не займет, тем боле, что скорей всего мы на нее не сможем забраться. Она большая, очень большая.

Сооружение, в близи выглядело впечатляюще, хотя мы и не доехали до башни несколько километров. Оно стояло на скале, от которой огромным ножом отрезали все лишнее, оставив лишь четыре ровные грани. Сама башня походила на колонну, с ровной отливающей металлом поверхностью, на верхушку которой приземлилась летающая тарелка. Этот образ нельзя было выкинуть из головы. В высоту вместе со скалой сооружение было не меньше ста метров. Не могло быть и речи чтобы вскарабкаться на нее без специального снаряжения.

Нормального пути никто не знал. В рейды на смежную территорию ходили подальше от башни, так что мы начали плутать между скал, ища путь к подножию. Дело близилось к вечеру, и мы заблудились. Но Стоун с тупой решительностью крутил баранку. Наконец мы уперлись в высокий обрывистый холм. Его подкова окружала нас со всех сторон. Над скошенной верхушкой нависала громадина башни с диском. Мы подобрались почти к самой конструкции чужих.

— Дальше не едем. — громко и разухабисто сказал он и усмехнулся.

Меня это просто взбесило. Я взял свою огромную винтовку и вышел из ховера, хлопнув дверью. Стоун уже был с другой стороны машины.

— Эй, Русский, ты чего так нервничаешь. У нас что горит? Сейчас найдем путь.

Я не обратил внимания на его реплики и начал карабкаться на крутой холм. Когда я решил отдохнуть и оглянулся вниз, то увидел, что Стоун лезет за мной. А верный Африка занял место в люке ховера, установив обожаемый пулемет на универсальное крепление турели.

Почти у самой вершине, Стоун меня я нагнал.

— Ты чего дуешься? — добродушно сказал, он, часто дыша. — Хотел посмотреть вокруг с высоты. Так бы и сказал. А то все молчком, с каменной рожицей.

— Скоро вечер, нужно оглядеть все вокруг, до темноты, и прикинуть, как отсюда выбираться? — не обратил я внимания на его интонацию, карабкаясь последние метры к вершине. Стоун все таки меня опередил, он осторожно высунулся и быстро приник. Когда я лег рядом с ним он то шепотом сказал:

— На другой стороне три машины креветок. Там их не меньше трех десятков. Попали, Русский! — и одернул меня, когда я сам захотел посмотреть.

— Они чувствуют когда ты на них смотришь. Лучше не рисковать.

Я возразил:

— Так может они тебя и заметили? Сейчас лезут сюда.

Он задумался на секунду, но потом уверенно сказал:

— Нет не видели! Хотя давай быстро, но не мельтеши.

Я надел капюшон своего волшебного плаща и осторожно выглянул, прикрываясь небольшим выступом. Метрах в трехстах от холма, в неглубокой вдавленной низине стояло две машины отопиров, еще одна прятался за уступом дальше. Эти машины походили на улитку, ездящую задом на перед. К центру панциря такой ракушки, была приделана пара колес, во всю высоту корпуса. А сзади, где у "нормальной" ракушки должна быть голова виднеюсь колесо поменьше, забранное в защитный кожух. Заходить в эту улитку на колесах нужно было спереди, через опускавшуюся вниз аппарель, наподобие той, что имелась в нашем ховере. Из лба каждой машины, торчал небольшой рог, какого-то оружия в каплевидной маске. У той что, что стояла в стороне рог был толще и больше, а значит и пушка мощней. Сами отопиры ходили резкими движениями кукольных солдатиков. У них так же как и у нас имелось по паре нижних и верхних конечностей, но дальнейшее сходство заканчивалось. Тело представляло собой две вытянутые сферы. Причем нижняя имела размеры поменьше и была вдавлена в верхнюю. К корпусу крепились многосуставчатые конечности, при этом не присутствовало ни малейшего намека на бедра и плечи. Венчало всю эту конструкцию, голова в форме половинки диска на тонкой шее.