Охотничья кооперация в зачаточной форме содержала диалектику физического и умственного, исполнительского и организаторского труда. Ловушки, облава, загон требовали не только совместных действий в рас-пределении ролей между участниками охоты, но и в наличии какой-то (пусть самой общей, смутной) картины, модели поведения животных и людей; программы действий, учитывающих разнообразные варианты и ситуации .
Добывание мяса и его распределение были непростым делом и от-того их роль в становлении новой структуры внутри стада — исключитель-на. Охота для людей прямоходящих Италии была частым занятием. Взрос-лые люди прямоходящие, скорее всего, в поисках добычи уходили на ка-кое-то время довольно далеко от стада. Если добычу убивали рядом с рас-положением стада, то сложностей с питанием детей мясом не возникало. Мясо жарили или давали детям сырым и те ели досыта. Но взрослые охот-ники могли убить дичь и далеко от основной стоянки стада. Тогда (если животное было крупным и нетранспортабельным) женщины приводили и приносили детей к туше, кормили малышей и ели досыта сами. Но, по-скольку стада людей прямоходящих в Италии были скорее собирательско-охотничьими, чем охотничье-собирательскими, то и сплачивающее воз-действие охоты там проявлялось слабее, чем в стадах жителей континен-тальной Европы. Это одна из причин некоторого отставания эректусов-италийцев от их заальпийских собратьев.
Скелеты австралопитека, человека прямоходя-щего и человека современного разумного ра-зумного
Существовало мнение, будто наиболее смышленые члены стада все более переходили от зоологических норм поведения к общественным. А это, якобы, вызывало их преследование более агрессивными, эгоистичны-ми и физически сильными особями, склонными укреплять свое положение в стаде насилием. Ряд исследователей настаивал на том, что в организмах людей прямоходящих действовал генетически запрограммированный кон-серватизм, вызывающий инстинктивную реакцию агрессии против всего нового, расцениваемого как угроза существованию особи и стада.
Безусловно, внутренние структурные связи человеческого стада эректусов основывались на чрезвычайных инерции и консерватизме. Они должны были придать стаду как системе максимально возможную бес-конфликтность (внутреннюю непротиворечивость). Разумеется, абсолютно исключить конфликты между членами стада было невозможно. Но стадо являлось коллективом с очень пластичными взаимосвязями между людь-ми. Положение вожака и его взаимоотношение с прочими членами стада были довольно размыты, нечетки. Сложившиеся способы распределения пищи (выше приведен пример с распределением мяса крупных животных) также исключали появление сколько-нибудь жестких иерархических вза-имоотношений. Между эректусами только начинали складываться струк-турные нормы типа "запрет-поощрение", присущие человеческому обще-ству и отсутствующие в стае обезьян.
В человеческом стаде можно было бы выделить несколько неустой-чивых подгрупп, которые условно (!) можно было бы назвать "протосемь-ями". В состав каждой из них входили 1-2 матери, 3-4 ребенка, 2-3 мужчи-ны. Численность стада оставалась с течением времени приблизительно постоянной. Но протосемьи перекомбинировались, распадались и вновь возникали в другом составе. Удалось подсчитать, что одному человеку прямоходящему, чтобы прокормиться, требовались охотничье собиратель-ские угодья размером в 25 кв. км. Исходя из этих, а также некоторых других исследований, можно предположить, что численность стада пря-моходящих италийцев составляла обычно от 25 до 35 человек, то есть 4-6 протосемей по 4-5 человек в каждой. Казалось бы, нечеткость положения каждого члена стада, некоторая "смазанность" взаимоотношений, неяв-ность иерархии вела к деструктуризации стада как системы, к разруше-нию целостности. На деле же происходило совершенно противоположное. Именно в такой группе с мягким доминированием легко гасились кон-фликты. Если вожаку казалось, что кто-то ведет себя не соответственно, драки, как правило, не происходило. Вожак принимал угрожающий вид, нарушитель — виновато-покорный: "Каюсь". Конфликт гасили в зароды-ше. Травли занимавшего нижнюю ступень в иерархии не было.
Строение черепа человека прямоходящего
К сожалению, в массовом сознании устойчиво держится образ, сформированный еще сто лет назад досужими романистами и растиражи-рованный впоследствии голливудскими киноподельщиками. С их подачи стадо людей прямоходящих — не более чем банда дегенеративных убийц-маньяков. Ее возглавляет изувер-атаман, озабоченный лишь поддержани-ем личного деспотизма. Bпрочем, посылка в данной примитивизации и искажении истины — верна: поскольку люди прямоходящие были неотъем-лемой подсистемой, элементом системы более высокого уровня (земной природы), поскольку природа диктовала извне условия развития, постоль-ку внешнее рассматривалось либо как угроза (стремящееся усвоить твои энергию-вещество-информацию), либо как добыча (можно усвоить его энергию-вещество-информацию). И в том и в другом случае растения, жи-вотные и люди другого стада подлежали по возможности отстранению или, если возможно, устранению. Но из данной верной посылки последо-вало множество совершенно необоснованных выводов о запрограммиро-ванной, врожденной агрессивности человеческой натуры. "По поводу та-ких утверждений Вальтер Холличер иронически заметил: "Первобытный человек в такой же степени был убийцей, как и сегодняшние рабочие на бойнях, поставляющие вегетарианцам мясо" . Суть подобных обвинений наших предков-эректусов в маниакальной жестокости очевидна: вводится абсолютно бессмысленное с точки зрения системного анализа понятие "прогресс" и определяется как продвижение от банды убийц и сексуаль-ных маньяков к клубу добропорядочных джентльменов-христиан. Если отбросить сугубо идеологическую подоплеку, приходится признать со-вершенно обратное — именно с отмиранием биологических структур и за-меной их социальными человечество переходило к осознанной жестокости к себе подобным, но не принадлежащим к твоей группе — социальной, ра-совой, языковой, религиозной. Уже у габилисов отмечалось гашение агрессивности внутри стада, так как только это было залогом сохранения коллектива, но зато агрессивность, не сдерживаемая ничем, во всей отвра-тительности проявлялись по отношению к членам других стад. Поскольку отбор стал групповым, жестокость (безразличная, не садистская), как его атрибут, стала способом взаимоотношений между стадами. Внутри груп-пы, связанной общими интересами, пользой и выгодой, она не допускает-ся и осуждается. По отношению к внешним системам того же уровня — да-же поощряется. "Агрессивность гоминидов во время охоты была вынуж-денной, обусловленной кооперацией общих усилий, направленных на общественную цель и не внутрь, а вовне общины, против природы" . В конце концов, медленный рост направленной вовне агрессивности привел в бронзовом и железном веках к тщательно спланированным и организо-ванным истребительным войнам одних групп людей разумных разумных против других — отвратительное явление, не имеющее соответствий в мире животных.
Человек прямоходящий
Очень долгое время вообще не ставился вопрос о характере внеш-них воздействий, отбиравших те коллективы, которые все более выпадали из биологического мира После открытия Ч.Дарвина само собою разумею-щимся считалось, что такой силой был половой отбор. Этим объясняли все. Между тем сам Ч.Дарвин не был столь категоричен. Он провел колос-сальную работу и проследил на животных воздействие полового отбора, т.е. выборочных половых контактов, выборочного отсева мутационных изменений, ослабляющих систему, передачи по наследству положитель-ных изменений. В животном мире отбор, разумеется, бессознателен и про-исходит на уровне особь-особь. Однако люди прямоходящие не были про-сто самцами и самками.
Северные Апеннины
Южные Апеннины
Они все более становились членами трудового коллектива, обще-ственного объединения. "Естественный отбор по критерию индивидуаль-ной адаптации к среде сначала дополнялся, а затем начал все более оттес-няться комплексно-групповым отбором, фиксировавшим реальную и по-тенциальную жизнеспособность тех стад, где имелись наиболее благопри-ятные внутренние условия для складывания и развития новых отношений индивидов к среде и друг к другу, инстинктивных, животнообразных форм труда и столь же инстинктивных, животнообразных форм социаль-ности... "Разобезьянивание" наших ископаемых предков... (т.е. затухание "чисто" животных проявлений жизни) происходило путем зарождения в недрах общих закономерностей животного мира того особенного, биоэво-люционного направления развития, которое характеризовалось не свой-ственным предшествующим ступеням типом адаптации к окружающей среде..." . Стадо стало единицей отбора. Теперь отсеивались не отдель-ные особи как элементы системы-стада, а происходил отбор на уровне стад, структура которых не была способной на соответствующую реакцию по отношению к воздействующим системам равного или более высокого уровня сложности. "По мере "расшатывания" животной нервно-соматической организации ископаемых гоминидных форм и развертыва-ния процесса антропосоциогенеза все больший удельный вес в эволюции стал занимать не естественный отбор отдельных особей, а своеобразная межгрупповая конкуренция с лучшими шансами на выживание у наибо-лее прочных стад и прогрессирующих антропоидных популяций. Послед-ние находились на различных ступенях эволюционного развития, не толь-ко следовавших друг за другом, но и нередко соприкасавшихся и взаимо-действующих (от метисации до взаимоуничтожения)" . Ясно, что кол-лективный отбор не отменял отбора между особями внутри стада. Но по-следний выполнял отныне подчиненную роль, став подчиненной коллек-тивному отбору формой.
Человек прямоходящий
Коллективный отбор отличается от отбора на уровне особей. При отборе на уровне особей потомство оставляют лишь те организмы, кото-рые приспособительным образом и с наименьшей затратой вещества-энергии-информации реагируют на внешние давления иных систем. В животном мире это чаще всего (хотя и не всегда, разумеется) проявляется как наращивание физических силы и ловкости. Но в межгрупповом отбо-ре среди отделившихся от животного мира человеческих стад играла ре-шающую роль не способность отдельной особи сохраниться под давлени-ем иных систем, а степень включения в стадную структуру, позволявшую выжить и даже улучшить условия существования. Однако за это биологи-ческой особи пришлось платить превращением в элемент-личность, не-мыслимый вне системы-стада. С укреплением принципиально новой, хотя пока еще недостаточно четкой структуры человеческого стада среди лю-дей прямоходящих пошел отбор не самых крепких и сильных, а наиболее хорошо уживающихся в стаде. Для этого вовсе не обязательной, хотя и же-лательной, была мускульная мощь. Полезность особи определялась умени-ем успешно трудиться в любой сфере, а значит выживать и сохранять потомство. Если в каком-то стаде в результате "поведенческих мутаций" начинали преобладать эгоистические интересы особей, если агрессив-ность личностей по отношению друг к другу выходила за сдерживающие рамки, структура стада распадалась. Вопрос физического исчезновения бывших членов стада был лишь вопросом недолгого времени. Напротив, когда человеческое стадо обладало достаточной сплоченностью и един-ством, оно выстаивало в борьбе с природой, увеличивалось численно и делились. При этом каждая отделившаяся и начавшая самостоятельную жизнедеятельность часть стада сберегала небиологические, раннесоци-альные структурные нормы, обеспечившие успех.
Человеческие стада все крепче связывались внутренними структур-ными связями: осознанным родством, трудовой кооперацией. Вожак и мать становились для человека особыми объектами, "узелками" стадной структуры. "В соответствии с низким уровнем (ограниченной степенью) развития производительных сил процесс труда совершался в стадной фор-ме, т.е. в форме первобытной простой кооперации, характеризующейся спонтанной абсолютной всеобщностью труда, вначале независимо от по-ла и в известных границах — от возраста членов стада (общины). Перво-бытная кооперация труда обусловила элементарную организованность, дисциплину и координацию трудовой деятельности всех членов сообще-ства. Осознаваемой целью стадного труда являлись удовлетворение есте-ственной потребности в средствах существования всех членов первобыт-ного сообщества, ежедневное добывание этих средств и их потребле-ние..." . Трудовая коллективная деятельность вырабатывала в сознании каждого члена стада противопоставление "мы-оно". Это "оно", давящее извне и угрожающее стаду представлялось олицетворенно враждебным и непонятным . Страшными и угрожающими были лес и населявшие его хищники. Опасными представлялись "чужаки" из других стад. Именно чувством противостояния разрушающим внешним воздействиям объясня-ются случаи убийств "чужаков" . Противостоять внешнему давлению одиночка не мог. Человек чувствовал себя в безопасности только если жил в сплоченном стаде, действующем как единое целое. Это чувство "мы" за-ставляло людей прямоходящих как можно старательнее выполнять функ-ции, идущие на пользу всему стаду и только как следствие — каждому его члену. ""Мы" в сознании первобытных людей знаменовало качественно новый уровень прежней "стадности". Во-первых, понятие "мы" имело тен-денцию расширения в процессе развития первобытнообщинного строя в направлении племени и союза племен (до этого пока далеко, А.Л.). При этом само "мы" приобретало несколько степеней целостности, родства. Во-вторых, по мере совершенствования и разделения труда возрастала вариа-тивность поведения индивида, дифференциация исходного "мы""... .
Реконструкция внешности по черепу
Стадо не могло не укреплять внутренние структурные связи — взаи-мопомощь и сотрудничество. Но между стадами конкуренция была чрез-вычайно жесткой, даже жестокой. Об этом будет сказано далее.
Разумеется, недопустимо ограничивать все многообразие внутри-стадных структурных связей только половыми контактами. Имелись и другие связи: родительские, трудовые и др. Что же касается сексуальных контактов, то в стадах эректксов они были неупорядоченными и неустой-чивыми, что получило название промискуитета (от латинского promiscuus — смешанный, общий). Иногда промискуитет истолковывают как след-ствие развала прежней жесткой гаремной семьи в стадах, не удовлетво-рявшей требованиям процесса очеловечивания. Это совершенно неверно! Промискуитет следует считать не крахом гаремной структуры, а самым началом упорядочивания сугубо биологических отношений между пола-ми. Ведь постепенно промискуитетная неопределенность таяла, появля-лись запреты. Круг вовлеченных в половые связи лиц сужался . В опи-сываемое время "промискуитет, вероятно, был менее выражен: женщины стали не такими неразборчивыми, как их австралопитековые пра-пра...бабушки, а мужчины ревнивее оберегали своих подруг.
Хотя сомнительно, чтобы уже тогда кто-нибудь подметил связь между половым актом и тайной деторождения... люди скорее всего вели вполне определенную, хотя и достаточно свободную семейную жизнь" . Почти полностью исчезла возможность половых связей между родителями и детьми. Это объясняется, во-первых, тем, что люди стали получать охо-той и собирательством относительно большое количество пищи. Подрас-тающее поколение можно было достаточно успешно прокормить и выхо-дить. Результатом стал отказ от ускоренного взросления. Детство растяну-лось, половая зрелость наступала позже и к моменту ее наступления воз-растной разрыв между родителями и детьми был достаточно велик. Тем более, что старение и исчерпывание ресурсов организма шло прежними быстрыми темпами. Старость наступала уже с 30-35 лет. Если считать, что возраст от 15 до 25 лет был самым благоприятным для сексуальной актив-ности, то получается, что в начале половой активности поколения, его ро-дители были практически неспособны к половому контакту с ним по воз-растным причинам, либо вообще исчезали: мужчины гибли на охоте, женщины — вследствие специфических заболеваний и родов в антисани-тарных условиях. Таким образом, возможность кровнородственных поло-вых связей по нисходящей линии (потомок-предок) отсекалась естествен-ным путем. Впрочем, об абсолютном их исчезновении, разумеется, гово-рить нельзя.
