— Ну что ты, милый, успокойся, зато у тебя есть мы. Ты можешь переехать жить к нам, забудешь обо всем как о страшном кошмаре. Если хочешь, мы можем снова заняться нашей группой, ты немного отвлечешься, а вскоре и вовсе выбросишь их из своей головы. Все будет хорошо, Кета.
Минут пять мы сидели в полнейшей тишине, после чего Тори внезапно заявила:
— У меня есть идея, как тебе поднять настроение.
— И как? — заинтересовался я, но увидев ее плотоядный взгляд, начал опасаться всяких там гениальных идей. Девушка наклонилась, глядя мне прямо в глаза, и прошипела:
— Ты говорил, что они считают тебя бездарностью, так?
— Эм... Ну, да. — мне уже как-то страшновато стало.
— Ну так, покажи им всего себя настоящего. Покажи им, что ты намного великолепнее, талантливее и сильнее их. Ты же Кетарис! М?
Умеет подбодрить, не то слово. Я немного удивился, но от ее слов мне, и, правда, стало легче.
— И что же ты предлагаешь?
— Мне положены еще три песни, но я их исполнять не буду. Сейчас мы звоним ребятам и в срочном порядке готовимся к выступлению. Ты меня понял? — игриво выпалила серафима и, схватившись за телефон, уселась обратно в кресло.
В общем, через пять минут перед нами стояли злой Раян и немного растерянные Соноро с Неей. Пользовались для телепортации они специальными амулетами. А теперь, наверное, возникает справедливый вопрос, почему же прошло шестнадцать тысяч лет как мы бросили сцену, а ребята до сих пор живы. Вся проблема в том, что я использовал на друзьях свой дар, благодаря чему они стали практически бессмертны. Впрочем, как и я. Они сами, между прочим, согласились на это. При этом их молодость сохранилась, как и шестнадцать тысяч лет назад.
За несколько минут все успели переодеться, кроме меня. Я и так симпатичный, поэтому на сцену выйду в этом наряде.
— Так, давайте разберемся, что исполнять то хоть будем? — выдвинула вопрос для обсуждения Нейаран.
— А исполнять будем всего три песни, в которых поет Кета. — хлопая ресницами, ответила Тори.
— Хм, что тут думать, спой "Ураган". Весь зал в слезах на все пятнадцать минут. — деловито заявил Соноро, скрестив руки на груди. Все захихикали, глядя на довольную рожицу вирга.
— Не, это лучше на десерт. — предложил Раян. — А для начала хватит "Мечты" и "Священного мира", ну а потом в завершение уже "Ураган". Как ты на это смотришь? — обратился он ко мне.
— Нет. Не пойдет. Мы же на дне рождения поем, так что надо что-то менее боевое, нежели "Священный мир". Может лучше "Сегодня", а потом "Новая граница"? — предположил я.
— Знаешь, Кет, тебе петь, вот ты и выбирай. — заключила с умным видом Нея.
— Я выбрал. Эти две, которые я назвал, и для полнейшего убийства "Ураган".
— Вот уж действительно убойная смесь. — покачал головой человек, тяжко вздыхая.
Сегодня Раян, в принципе, как и всегда, был одет во все черное: черные джинсы, черные ботинки, черная рубашка на выпуск с какими-то размазанными рисунками. Правда, волосы себе чуть отрастил, что делало его более привлекательным. Соноро нарядился в темно-зеленые брюки, коричневые сапоги и белую безрукавку с вышивкой в виде дракончика на пузе. Нейаран предпочла голубой корсет, сверху на него накинутую белую прозрачную блузочку, синие бриджи и серебристые босоножки. Прямые каштановые волосы она чуть накрутила и распустила. Что до Тори, то серафима нарядилась в короткую белую юбку с кучей рюшек, белые сапожки и белый пиджак с кучей заклепок и всяких там бляшек. Декольте было как всегда до неприличия приличным. Вроде бы пиджак и расстегнут до самой груди, но тем не менее, все прелести девушки не выпадают на всеобщее обозрение. Не то, что у многих современных певичек.
В общем, мы собрались и уже спустились в коридорчик на первом этаже. Там мы прошли к выходу на сцену через очередную дверку.
— Так, предлагаю сделать сюрприз. — шептала Тори. — Выключим весь свет, а когда будет ключевой момент в первой песне, я его врублю. Договорились?
— А зачем? — не понял я.
— Ой, Кета, тебе ли рассказывать? Всем нам характерно любопытство, весь зал будет в напряжении сидеть и ждать, когда же мы откроем свои лица. Тем более, у твоих родственничков будет шок, когда они сначала услышат, как ты поешь, а потом увидят. Ты скажи, где они сидят, я хоть посмотрю на их лица. — протараторила все это серафима.
— Рядом с Каиром — именинником. Там брат, отец и мать. Мать беловолосая, увидишь, а остальные рядом. — неохотно ответил я.
— Вот и хорошо. Кстати, у всех инструменты с собой? — внезапно опомнилась девушка.
— Тори, успокойся уже, мы каждый возьмем свое и не будем париться. — отмахнулся Раян.
— А как ты их подключать будешь? — встала в позу Тори.
— Молча. — буркнул мужчина.
Сюда было слышно, как ведущий, заканчивает какой-то конкурс и предлагает передохнуть, ибо вечер будет еще более интересным. А сейчас, мол, перед вами будут выступать, можете перекусить. Ага, перекусят они, если не подавятся. Нихистори прикрыла глаза, сосредотачиваясь на всем свете зала. Вскоре во всем основном зале стало темно, а со стороны сцены исходил неяркий свет, благодаря которому мы будем видны только как силуэты. Ребята вышли на сцену, а я, чуть задержавшись, собирался духом. И набрав в легкие больше воздуха, уверенной походкой я вышел на сцену, сцапав по пути микрофон. Ребята быстренько привели в действие свое оборудование, и теперь по середине сцены сидел Соноро с барабанной установкой, слева от него пристроилась Нейаран с гитарой, справа от вирга и чуть ближе ко мне Тори с бас-гитаркой, ну а Раян расположился слева от меня, не закрывая при этом Нею, причем он у меня на подпевках (не считая баса). Первым вступил Раян, после чего уже ожил Соноро и девчонки. У меня по всему телу прошли мурашки, а сердце билось все сильнее и сильнее. Отогнав всю нервозность и неуверенность, я снова, как когда-то окунулся, в этот прекрасный мир музыки. Когда я пел, то всегда пытался вжиться в роль хотя бы на эти несколько минут и передать все эмоции своим слушателям. Так было всегда, так есть и сейчас. Зал пребывал в полном молчании, а ребята разошлись на нет. Видимо, как и я, вспомнили те полные залы фанатов.
Я любил рок, а еще его смешение с некоторыми другими жанрами, отчего музыка получалась довольно необычной, волнующей. Я пребывал в неописуемом состоянии, так боязно, и одновременно я был уверен в себе. Интересно, как отреагируют те, кто сейчас сидел за главным столом, и не понимали, кто перед ними? Песня уже почти подходила к концу, а Тори чего-то выжидала. Когда же Раян и Соноро ударили по полной, а я взял высокую ноту, свет на сцене ярко вспыхнул, словно открывая истину. Я не хотел смотреть на зал, мне было страшно. Но, тем не менее, я был рад и благодарен ребятам, что не бросили в трудный момент. Я представил, что сейчас нахожусь в огромном концертном зале, где куча наших поклонников, и старался выложиться по максимуму. А еще я знал, что сейчас выгляжу сногсшибательно. Я точно вырвался из каких-то оков, которые не давали мне спокойно существовать. Я с удовольствием пел, голос становился все громче и сильнее.
Эти две песни прошли точно одна секунда, а теперь мне надо было сыграть роль разочарованного во всем молодого человека, передать его чувства с помощью песни, и заставить зал понять это. Сначала тихая музыка ничего серьезного не предвещала, но с каждой нотой нарастало напряжение, по мере того как залом воспринимался сам текст песни. Что ж а петь с чувством, передавая все эмоции, я мог. Этот сингл когда-то взорвал весь мир своей популярностью. А ведь сочинил его я, в самый трудный момент, после того, как меня предал тот, кого я любил.
"Убил бы ты, спасая свою жизнь? Убил бы ты, доказывая свою правоту? Круши! Круши! Давай сожжем это все! И тогда ураган унесет нас с тобой! Ты, правда, хочешь...? Ты, правда, хочешь меня...? Ты, правда, хочешь меня видеть мертвым и жить во лжи всю оставшуюся жизнь?"
По идее, во время исполнения последней фразы, надо упасть на колени и спеть так, словно ты обращаешься ко всем в зале, заставить их подумать и почувствовать всю боль, все то страдание, что испытывает парень в песне. А если удастся этого добиться, то наградой будет тихий зал и слезы на щеках слушателей. Итак, финал моего выступления, и я должен их поразить, чтобы ни у одного из них не возникло желания сказать мне что-то поперек, наподобие, что я глупый и бездарный и так далее.
Что ж, вот и конец. И гробовая тишина. Хм, можно поздравить меня с успехом. Я поднялся с колен и, поблагодарив всех за внимание, ушел со сцены. Ребята последовали за мной, тихонько ухмыляясь, кажись, они тоже были довольны. Только мы ушли с виду, Тори с горящими глазами тут же в меня вцепилась:
— Ты видел их лица?!
— Нет. — признался я. — Я не хотел их видеть, насмотрелся. А какими они были?
— Ну ты даешь, братан. — похлопал меня по плечу Соноро. — Та белая лисица, о которой ты говорил... У нее были вооот такие глазищи! — вирг продемонстрировал сие дело, да так комично, что мы все чуть не согнулись от хохота.
— А что Каир? — опомнился я. Странно, но даже его я видеть не хотел во время своего выступления.
— Каир? Это кто? — переспросил Раян.
— Ну, именинник...
— Ааа... Такой чернявенький в бежевом костюмчике? — припомнила серафима. Я только угукнул, глядя на нее в упор. Девушка скорчила мордашку с округленными глазками, подбородок положила на скрещенные кисти рук и, часто моргая ресничками, пробурчала:
— Это существо все время, не шевелившись, сидело вот так и не сводило с тебя глаз. Я уж было подумала, что он тебя гипнотизирует. — закончив свои подражания, Тори выпрямилась и спросила, таким загадочным голосом: — А что у тебя с этим мужчиной? Какие шуры-муры?
— Никаких. — вздохнул я, надеясь, что на этом расспрос подруги окончится.
Нихистори стала в позу руки в боки и заявила:
— Не верю! Но если не хочешь говорить, не надо.
— Он мне нравится, а я ему нет. — коротко и четко отрезал я.
— Ну, уж по тому, как он на тебя откровенно пялился со странным блеском в глазах, то я бы не спешила утверждать, что ты ему не интересен.
— Тори, он натурал.
— Понятно. — как-то озадаченно ответила она.
— Мы тут долго стоять будем? — проснулся Раян со своими колкостями.
— Нет, дорогой. — Тори чмокнула мужа в щеку и шмыгнула в сторону лестницы. Ну, мы все последовали за ней, но тут же серафима обернулась, внимательно следя как все проходят мимо нее. Я был последним и тут Тори, мило улыбаясь, загородила мне путь, упираясь рукой в стену:
— А ты идешь в зал!
— Ты смеешься?! — возмутился я. — Ты представила, как они будут на меня смотреть? Я собирался после выступления сразу уйти с вами!
— Я знаю, как они будут смотреть. — прошептала она. — Поэтому вон в зал и попробуй только подумать о том, чтобы слинять. Мы не для этого тут устроили такой сыр бор. Теперь пойди и посмотри им в глаза. — сказав это блондинка, мигом взбежала по лестнице, а мне ничего не оставалось как, и в самом деле, идти в зал. А как не хочется, кто бы знал. Каир наверняка своим хищным взглядом сожрет меня и не подавится, а родственнички помогут.
Ладно, была не была. Для начала загляну к бармену, есть ли там что-нибудь вкусное. За барной стойкой меня обслуживала юная диер в белой блузочке и черных брюках. А заказал я молочный коктейль с мороженым. Вкуснятинка еще та. Правда девушка немного удивилась моему заказу, но, улыбнувшись, приготовила все, как я просил. Расплатившись, я стянул стакан с белой жидкостью и, сделав глоток, поперся в этот чертов главный зал. Для начала решил оценить обстановку, поэтому облокотившись на дверной косяк, я тихонько наблюдал, что там творится. Полстакана коктейля уже как не было. Блиииин, ну не хочу я туда идти! Глубоко вздохнув, я постарался успокоиться, а то и в самом деле сбегу при первой же возможности. Итак, топаю я мимо кругленьких столиков, думаю о своем, тут выпрыгивает, как черт из табакерки, какой-то диер и, вцепившись в меня обеими руками, начал тараторить какую-то бурду. Я вылупил на него глаза, недоумевая, что этому придурку от меня надо.
— Я известный продюсер Ирлэйн Диаре, вот моя визитка. Прозвоните мне, я с удовольствием займусь продвижением вашей группы. Вы действительны талантливы. А талантливым исполнителям нужен талантливый продюсер, поэтому предлагаю вам мои услуги.
Я пытался сдержать смех, отчего закашлялся. Отдышавшись и выслушав все это, я смотрел на толстенького низенького кота (это диер в смысле), который протягивал мне свою бумажку. Немного покривившись, я выдал ему четко и ясно:
— Нет!
У диера ступор, а у меня довольная до нельзя рожа.
— Неужто вам доставляет удовольствие выступать на всяких праздниках, а не большой сцене? — не сдавался наш гениальный продюсер.
— Вы меня не расслышали? — я наигранно удивился, после чего наклонился к диеру: — Я повторю. Нет!
Я отхлебнул из стакана и хотел было пройти к своему столику, только вот Каир судя по всему направлялся ко мне. И опять этот взгляд. Нет, я был не прав, когда говорил, что он меня сожрет и не подавится. Судя по глазам, он собирался меня четвертовать как минимум. Поперхнувшись коктейлем, я начал отступать, да тут еще это продюсер хренов не унимался. Вот я вляпался по самое не хочу. Каир как гроза надвигался на меня, быстро и злобно. Мне же жить еще хотелось, поэтому поставив стаканчик на первый попавшийся под руку стол, я драпанул к спасительному выходу. По пути чуть не впечатался в стену, ушибся об угол и вылетел, как ужаленный, на площадь перед Дворцом. Остановившись перевести дыхание, я оглянулся, дабы узнать, кара моя идет или не идет. Я выжидательно стоял и смотрел на двери, когда же из них никто не вышел, мне аж легче стало, словно камень с души упал. Интересно, что он хотел от меня? И почему он такой злой? Думаю, завтра я к нему не пойду. И вообще, наверно, больше не приду. Хрен его поймешь: то он весь из себя злой, то прям добренький-предобренький, то снова удушить готов. Пусть сам разбирается со своими взглядами на мир, а я лучше в сторонке постою. Себе же дороже.
Что ж, из двери так никто и не вышел. Вот и хорошо. Вот и чудненько. Я, успокоившийся и довольный, развернулся, собираясь смотаться нафик отсюда. Передо мной, прям перед самым носом, стоял Каир, сложив руки на груди. У меня сейчас нервный тик начнется. Сглотнув, я поджал уши и, глядя на мужчину в упор, начал отступать. Он не шевелился.
— Что тебе нужно?! — злобно прошипел я. Взгляд диера немного изменился, и вместо того убийственного появился недопонимающий. Каир молчал. Твою ж мать! Бесит, какого хрена он так смотрит на меня и молчит. Я напоминаю себе, испуганного трепыхающегося кролика перед удовлетворенным жизнью удавом, с некоторым интересом и наслаждением наблюдающим за своей жертвой. Неожиданно Каир подался ко мне, заключил меня в объятья и тихонько так прошептал:
— Спасибо.
Я был удивлен до глубины души. Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Скажу честно, я не знал, что мне делать, разве что, в ответ обнять его и все. Все еще не отлипая от меня, Каир спросил:
