"Хроники медузы"

Фэлкон поморщился, но не мог отрицать, что де-факто это было правдой. — Я так понимаю, вы хотите решить юридические проблемы, с которыми сталкиваетесь. Если бы это было не так, вы бы не пустили меня сюда.

Она неохотно кивнула. — Это правда. Нам не нужна никакая помощь, но мы предпочли бы действовать без угрозы вмешательства. Моя семья давно вас знает, коммандер. У вас есть свои недостатки, но вы честный человек.

— Спасибо, — сухо сказал он. — Но, во-первых, почему вы были таким скрытными? Почему не обратились к властям?

Она рассмеялась. — А как вы думаете, почему? Потому что Мировое правительство под давлением ультиматума Машин медленно, но верно превращается в один из самых репрессивных режимов в истории человечества. Служба безопасности тихо поговорила бы с Порт-Лоуэллом, и нас бы остановили, вот так просто. Вот почему мы скрылись.

— Но теперь вас уже не остановить, не так ли? — Фэлкон сказал это почти печально. — Нет, если вы уже выполнили свои первые несколько миссий.

— Точно. Значит, мы уже победили.

— Это не игра, — строго сказал он. — И хотя Мировое правительство не идеально, оно также не является злом. — Он потер щеку — жест, который был пережитком тех дней, когда он был еще человеком; молодые люди вокруг с любопытством наблюдали за ним, и, смутившись, он опустил руку. Он сказал: — Я бы не удивился, если бы какой-нибудь аналитический центр где-нибудь в администрации уже не предложил сделать именно то, что вы предпринимаете. Как вы говорите, это действительно позволяет достичь долгосрочных целей — может обеспечить будущее человечества.

— Тогда почему они этого еще не сделали?

Он вздохнул. — Я думаю, только по этическим соображениям. Вы говорите об использовании местных ресурсов на этих отдаленных планетах для создания людей. А как насчет существ, которые уже зависят от этих ресурсов? Нам нравится думать, что прошло много времени с тех пор, как люди были готовы уничтожать живые миры ради собственной выгоды.

— Настали отчаянные времена...

— Не настолько отчаянные. — Он взвесил серебряную сферу в руке. — Послушайте, я не собираюсь останавливать вас. Не думаю, что смог бы, и кот уже вылез из мешка. Но я хочу, чтобы вы пошли со мной и доложили о том, что вы сделали, — обсудили это с Бюро внепланетной этики.

— Терранская фабрика пустопорожней болтовни, — проворчала Спрингер-Сомс. — Я предпочитаю действовать.

— Знаю, что вы любите, — сказал Фэлкон с улыбкой. — Все вы, Спрингеры, одинаковы. Я встретил Мэтта, помните?

— Но таков уговор?

— Таков уговор.

Она посмотрела на небо. — Это все из-за того, что раньше называли директивами по первому контакту, не так ли? Однажды высший разум будет судить нас. Вы действительно принимаете это всерьез, коммандер?

— Ну, я знал философа, который составил эти директивы. И...

И он подумал о Говарде Фэлконе-младшем. Было и больше таких загадочных объектов, точных копий Орфея, который был затерян в сердце Юпитера — и все же на протяжении десятилетий их можно было увидеть в разбросанных руинах Меркурия, на Луне, управляемой Машинами, в глубинах космоса. Фэлкон был готов поспорить, что даже машины замечали подобные вещи — так он узнал от сотрудника Бюро планетной безопасности, у которого были способы узнавать о таких вещах. Ни один человек не знал, что это может означать, как это могло произойти, и ни одна Машина тоже. Один из них даже был замечен из Порт-Ван-Аллена, когда он висел в космосе над планетой Земля со всеми ее народами, как сверкающая игрушка...

— Да, я серьезно отношусь к директивам первого контакта, — просто сказал Фэлкон. — Ладно, хватит о делах. Вы собираетесь показать мне свои ракетные корабли?

Разговаривая и жестикулируя, они спустились по пологому склону к ярко освещенным куполам, расположенным в глубине кальдеры.

* * *

*

Когда Говард Фэлкон посетил Марс, между передачей Адамом ультиматума Юпитера и датой его истечения оставалось немногим больше половины срока. Завершив миссию, он снова вернулся в свою орбитальную раковину, где мог уединяться, размышлять и общаться.

И по мере приближения даты предъявления ультиматума, когда Фэлкон оглянулся назад, он был поражен тем, как быстро прошло оставшееся время. Пятьсот лет пролетели, как мимолетный сон. Ты действительно стареешь, Фэлкон.

40

Держа Хоуп Дони под руку, Фэлкон прогуливался по гондоле огромного воздушного корабля. Прогуливались: он — лязгающий полукиборг, она — хрупкая реликвия явно преклонного возраста. Но в этой дорогой обстановке никто не был настолько груб, чтобы пялиться на него.

— Даже коридоры здесь шикарные, — пробормотала Дони. — Ковры, картины, бюсты на пьедесталах — кто же все-таки были эти люди? Я полагаю, все это изображения ужасных старых нацистов, которые заплатили за оригинальную ванну.

Фэлкон улыбнулся. — И, без сомнения, все детали точны, вплоть до стрижки усов, как у зубной щетки.

— Что ж, возможно, так оно и есть, — со вздохом согласилась Дони. — Марсиане и жители пояса астероидов, вероятно, сказали бы, что терране только этим и занимались в течение последнего столетия или около того, цепляясь за прошлое, за самые незначительные детали... Психолог, которым я не являюсь, сказал бы, что весь этот корабль — симптом массового психоза.

— И мнемозины, возможно, согласились бы с тобой, — мрачно заметил Фэлкон. — Но что бы ты посоветовала людям делать, Хоуп? Мы теряем наш дом из-за пожара. Разве не разумно сохранить как можно больше семейных ценностей? В любом случае, осталось всего десять дней. К лучшему это или к худшему, но скоро все закончится, ультиматум будет выполнен...

— Что это, например? — Хоуп указала на устройство на стене.

К ним подошла молодая офицер в элегантной форме. На правой щеке у нее была маленькая замысловатая татуировка в виде прыгающего животного. — Это зажигалка для сигарет, мэм, — сказала она, улыбаясь. — Да, первоначальные проектировщики действительно разрешали курить на борту дирижабля, наполненного семью миллионами кубических футов водорода, но для безопасности они настаивали на использовании этих приспособлений. Однако я думаю, что их расположение неправильное. На LZ 129 — оригинальном "Гинденбурге" — курить разрешалось только на палубе В, на нижней палубе...

Они пошли дальше, и офицер вежливо проводила их.

Фэлкон знал, что большая часть перевозок между великими лапутами Сатурна осуществляется на гораздо более простых транспортных средствах. Однако почему бы не путешествовать со вкусом? Казалось, человечество было обречено на изгнание, но оно было в изобилии обеспечено энергией и материалами; воссоздание самого знаменитого дирижабля в истории спустя почти восемь с половиной столетий после его впечатляющего разрушения обошлось в сущие пустяки. Однако Фэлкон отказался одобрить предложенный проект по воссозданию второго по известности потерпевшего крушение дирижабля Земли "Королева Элизабет IV", корабля, который сейчас почти так же глубоко погребен во времени.

— Однако, эти бюсты, — задумчиво произнесла Дони. — Все из "забытых монстров". В то время как...

— Хоуп. — Фэлкону показалось, что он понял, к чему клонится этот разговор.

Но Дони всегда было трудно остановить, как только она начинала действовать. — В то время как, будь воля нашего славного лидера, все статуи и картины, без сомнения, были бы изображениями Аманды Спрингер-Сомс четвертой, пожизненного президента того, что осталось от Земли.

— Хоуп. Ты заставляешь лейтенанта краснеть. Ты не заметила ее татуировку в виде спрингбока?

Дони посмотрела на бейджик с фамилией офицера. На ее лице, которому уже несколько столетий, все еще можно было прочесть потрясение и смущение. — Лейтенант Джейн Спрингер-Сомс. О боже. Я приношу свои извинения.

— Это не проблема, — любезно ответила молодая офицер. — По правде говоря, я привыкла к тому, что люди расспрашивают меня о моей бабушке.

Фэлкон заинтересовался: — Как вы отвечаете?

Джейн пожала плечами: — Я говорю, что она верит, будто поступает правильно для Земли и человечества наилучшим известным ей способом.

Фэлкон кивнул: — Это кажется справедливой оценкой, независимо от ваших политических взглядов.

Она нахмурилась в ответ: — Наверное, это хорошо, что вы так думаете, сэр. Потому что, боюсь, мне нужно поговорить с вами о моей бабушке. Сначала, пожалуйста, позвольте мне проводить вас в гостиную. Скоро мы прибудем в Нью-Сигирию, и оттуда откроется потрясающий вид...

Когда они последовали за ней, Фэлкон почувствовал беспокойство. Вот и весь праздник.

* * *

*

Из двух просторных пассажирских помещений на палубе "А" гондолы Фэлкон предпочел столовую со стильной мебелью из красной кожи и стенами, украшенными изображениями великого дирижабля в полете над городами Земли 1930-х годов. Но и гостиная тоже впечатляла: на одной из стен висела большая стилизованная карта мира — Фэлкон напомнил себе, старого света, Земли. Сегодня в гостиной было полно людей в самых разных нарядах, которые сидели или стояли у наклонных окон. Дети тоже бегали, извивались и играли в золотистом туманном свете, который просачивался в комнату.

Свете облаков Сатурна.

Для Фэлкона, первым полетом которого к газовому гиганту стал полет к могущественному Юпитеру, Сатурн всегда был чем-то вроде разочарования. Хотя Сатурн не намного уступал Юпитеру в диаметре, он был значительно менее массивным и в два раза дальше от Солнца. Таким образом, верхние слои атмосферы, в которых плавал "Гинденбург" и которые человечество теперь колонизировало в массовом порядке, были областью со значительно меньшим количеством свободной энергии, чем на Юпитере: меньше солнечной радиации, меньше внутреннего тепла. А из-за нехватки энергии жизнь тоже была редкой. Там была разрозненная местная биота, но она представляла собой всего лишь то, что на Юпитере считалось бы простым воздушным планктоном; здесь не было ни одной из крупных высших пищевых цепей медуз и мант, с которыми Фэлкон впервые столкнулся на Юпитере.

Если Сатурн и вызвал некоторое разочарование как зрелище, то человечеству он оказал сравнительно теплый прием. Ультиматум Юпитера привел к необходимости немедленно увеличить производство гелия-3 на Сатурне для нужд человеческой цивилизации, испытывающей нехватку энергии. И, в отличие от Юпитера, гравитация Сатурна в облаках была не выше земной. Таким образом, с медленным, но неумолимым приближением Дня ультиматума началась массовая колонизация облаков Сатурна людьми. Какими бы ни были намерения выживших колониальных миров — Марса, Титана и Тритона, ни у одного из них не было возможности справиться с массовым исходом беженцев с Земли. Но Сатурн был достаточно просторным, чтобы с большим радушием принять их.

Никто не знал, насколько безопасным окажется это новое убежище. Но всех этих людей нужно было куда-то пристроить.

И вот "Гинденбург" парил над одним из великих островов-лапут, острова в небе, нового дома человечества.

Нью-Сигирию поддерживали баллоны с нагретым водородно-гелиевым воздухом, как медузу на Юпитере, как любое человеческое судно, которое погружалось в атмосферу газовых гигантов со времен "Кон-Тики", принадлежавшего Фэлкону. Но эта лапута, летающий плот диаметром более десяти километров, затмила бы даже самую большую из медуз Юпитера. И несмотря на необычность его расположения — несмотря на то, что он покоился не на твердой поверхности, а на высоте тысяч километров над поверхностью, несмотря на скопления куполов, ярко освещенных искусственным светом, — если смотреть сверху, это был очень человеческий город с дорогами, зданиями, парками и даже тем, что выглядело как природные заповедники на периферии.

— Это красиво, — сказала Дони. — Странно, здесь не к месту, но красиво. И, думаю, такая лапута, как эта, отныне будет моим домом.

Фэлкон сказал: — Но это только начало проекта "Силен". Смотри дальше... — Он взял ее за руку и подвел ближе к окну.

За Нью-Сигирией небо было заполнено летающими островами. Они дрейфовали на всех высотах, от густых нижних слоев облаков до разреженной стратосферы. Одни были темными тенями, другие ярко освещены; одни неподвижно застыли в воздухе под своими огромными надувными мешками, другие целеустремленно двигались вперед, как океанские лайнеры. Суда поменьше тоже прокладывали себе путь между островами-лапутами. Повсюду сияли яркие огни — размытые городские зарева на островах, искрящиеся буи и сигнальные огни кораблей. Это зрелище было похоже на одну из детских фантазий Фэлкона о полетах на воздушном шаре.

— Все это произошло совсем недавно, мэм, — сказала Джейн Спрингер-Сомс для Дони. — Большинство беженцев с Земли прибыли сюда только за последние несколько десятилетий. На самом деле, большинство людей здесь, на Сатурне, сейчас находятся в спящем состоянии, размещенные "гибернакулами" в больших орбитальных кораблях, и еще больше людей все еще ожидают отправки с Земли. Они будут восстановлены как можно скорее.

— Этого всегда ожидали, — вставил Фэлкон. — Поздний прилив.

Хоуп улыбнулась. — Для меня это был календарь. Когда дата, наконец, приблизилась к 2700 году, и я поняла, что для Земли 2800 года не будет, это каким-то образом стало реальностью. "Проект Силен", да?

— Строительные проекты лапут осуществляются за пределами Оазис-Сити на Титане, но ресурсы они добывают на одном из внутренних спутников, Энцеладе. И, согласно Еврипиду, Силен был пьяным спутником богов, который хвастался, что убил Энцелада копьем.

— Как удачно.

— Я должен был посмотреть это.

Спрингер-Сомс сказала: — Все больше лапут вводится в эксплуатацию с такой скоростью, с какой это возможно. И это только начало, — с энтузиазмом продолжила она. — Существуют грандиозные планы по соединению отдельных лапут, чтобы создать летающие континенты, огромные сооружения — что ж, на Сатурне хватает места. А кроме того, мы, возможно, сможем объединить все это в одну огромную оболочку, охватывающую весь Сатурн, с одинаковой силой тяжести и толстым слоем пригодного для дыхания воздуха над ним. Это похоже на планету, площадь поверхности которой в сотни раз превышает земную... — Она, казалось, вспомнила о себе и остановилась.

Фэлкон улыбнулся ей. — Мне нравятся ваши мечты.

— Ты бы так и сделал, — сказала Дони. — Энтузиазм молодежи. Это то, что в конце концов спасет нас, Говард.

Фэлкон сказал: — Возможно. Но сначала мы должны пережить день ультиматума. — Он повернулся к Спрингер-Сомс. — Вы сказали, что возникла проблема?

— Да, сэр. — Джейн с беспокойством взглянула на Дони, затем снова повернулась к Фэлкону. — Боюсь, я вынуждена попросить вас вернуться на Землю. Вы слышали о "заложниках мира"?

— Нет, но мне не нравится, как это звучит.

— Это последняя попытка моей бабушки спасти планету — так она говорит. Но ради этого она подвергла риску двенадцать тысяч жизней.

Фэлкон нахмурился. — Двенадцать тысяч? Кто просил меня о помощи? Сама президент?

— Нет, сэр, — просто ответила Спрингер-Сомс. — Адам.

Это имя застало Фэлкона врасплох.