Нежданно-негаданно...

Закончив с 'письмом в СовМин', Михаил вышел из библиотеки и пошел на трамвай. Уже наступила ночь и окончательно стемнело, но фонари по городу практически не горели... Экономия! Даже на центральных улицах лампочки горели через одну, а уж на второстепенных и того меньше. Генерация электроэнергии так и не вышла на прежний уровень — ГРЭС хоть и запустили, но она работает не в полную мощность. Коме того, по стране разрушено множество электростанций — и хоть единая энергосистема еще и не до конца сформирована, но в определенных пределах перебрасывать энергию из менее пострадавших регионов в пострадавшие сильнее уже можно. А ведь на юге в некоторых городах электростанции оказались разрушены или серьезно повреждены и до сих пор не работают! И кругом наваленные тракторами сугробы — убирать которые где не успевают, а где и вовсе плюнули на это дело. Более того — недавно начали сваливать снег к стенам домов — ученые предсказывают аномальные холода, а потому таким образом стремятся снизить промерзание почвы, чтобы не разрушался фундамент. Внезапно позади послышался шум мотора, а через несколько секунд прямо перед ним резко затормозил армейский 'ГАЗик'.

— Сержант Смирнов! — рявкнул голос вышедшего из машины военного. — Документы!

Военный патруль, значит... Сообщалось про них недавно — и про то, что в вечернее и ночное время всем иметь при себе документы — могут быть проверки. Так что, достав из кармана паспорт и студенческое, Михаил протянул его сержанту. Включив фонарик, тот посмотрел документы и отдал их обратно.

— Студент, значит? Ну топай... И поосторожнее тут!

— А что такое? — насторожился последним словам военного Михаил. — Пошаливают?

— Есть такое, — поморщился сержант. — Вчера наши нескольких хлопчиков взяли... Склад ограбить пытались. Да и до того было уже несколько случаев. И это у вас тихо еще... На Кавказе вон уже стреляют. Как тряхануло, так вся сволочь бандитская из нор полезла, только успевай отстреливать!

'Вот из-за чего такие строгости, с упрощенным судопроизводством через военный трибунал!' — внезапно понял Михаил. Многим казалось такое избытком, но это просто потому, что никто особо не распространялся о происходящем на том же Кавказе! Хотя, похоже, особо и не секретили — просто замалчивают. Хотя в Средней Азии, как он подумал сразу, сейчас может твориться примерно то же самое.

— И что делают с теми, кого поймали? — поинтересовался Михаил.

— Ну если за воровство и без оружия взяли — пятнашку трибунал дает и на Север в лагеря. А кто с оружием или из этих, рецидивистов, так сразу вышку, — коротко пояснил сержант.

На остановке трамвая было пустынно... Практически все сейчас уже разъехались по домам и, наверное, ложатся спать. Так что и интервал сейчас на линии будет большой, однако долго ждать не пришлось. Вскоре вдали показался огонек трамвая, и вот уж перед остановкой остановился вагон. Не девятка — маршрутоуказателя нет, перед стеклом табличка 'Служебный'. Деповская развозка...

— Тебе куда? — высунувшись из двери, спросил водитель.

— На Пролетарку.

— Садись, туда едем, — махнул рукой водитель.

Внутри вагон выглядел каким-то старым и обшарпанным, но никому до этого явно не было дело. Чай не линейный... Едет — и ладно. Вагон был полупустым — не так-то много работников возвращались домой в столь поздний час. С грохотом трамвай почти без остановок летел по ночному городу — впрочем, движение на линии еще было. Порой навстречу попадались редкие в это время линейные вагоны, в которых в лучшем случае ехало по десятку человек. Заснеженный город в начале ноября выглядел так дико, неуместно... И вновь и вновь напоминал о случившейся катастрофе. Эх, в другое время и он сам, и многие другие, наверное, радовались бы тому, что 'Америки больше нет!' Но когда смотришь на происходящее за окном, то оптимизма сразу становится как-то маловато...

Интересно все же — что сейчас там, в Штатах? В новостях показывали полную жуть... Катастрофу — умирающие без тепла и света города, разрушения в результате короткой, но ожесточенной гражданской войны не за национальные или классовые интересы, а за контроль над запасами продовольствия, топлива, товаров первой необходимости, но... Где-то там, помимо вымершего Западного побережья, умирающих городов Среднего Запада и кое-как теплящейся жизни на Восточном побережье, еще стоят десятки, если не сотни уцелевших стратегических бомбардировщиков и межконтинентальных ракет. А в море — американские подводные ракетоносцы с ядерным оружием на борту. И где гарантия того, что все это оружие так и останется на месте, а не будет пущено в ход? Ради чего? А просто по принципу 'тонешь сам — топи другого!' Остается надеяться, что американцев все же остановит если не благоразумие, так хотя бы страх перед советским возмездием — ведь сейчас, когда американский ядерный арсенал хорошо прорежен, у СССР будет бесспорное преимущество. Которого хватит если не для того, чтобы выжить, то хотя бы для ответно-встречного удара возмездия...

Письмо он отправил на следующий же день — в этот раз работал он не на вывозе снега, а возил прямо с завода стекло на ремонт одного из заводских цехов. Отрывая фанерки, деревяшки и прочие заплатки из подручных материалов, студенты вставляли на их место новые стекла... Стройки все равно остановились из-за мороза, так что можно было сосредоточиться на второстепенных работах. Вроде вот такого вот... А потом снова в университет. Число учащихся в этом году, кстати, было очень небольшим. Студентов с дневного перевели на вечерний, с вечернего отправили на заочку... Дневное оставили лишь для некоторых особо ценных специалистов — чтобы те могли сосредоточиться на учебе, а не сидеть на лекциях и семинарах полусонными после работы. Ну да, логично. Еще в своем мире Михаил знал, как с вечернего на физфаке вылетали чуть ли не каждый второй, а уж отличников было и вовсе мизер. Не так уж у многих получалось нормально работать и учиться. Что будет теперь? А кто ж его знает...

Школы пока работали почти как прежде... Правда, занятия уже не раз отменяли из-за снежных буранов. Техникумы работали также на вечернем режиме. Кино, театры, многие учреждения культуры стали работать по сокращенному рабочему дню, с восьми до пяти. Так что теперь попасть туда можно было только в выходные. Впрочем, у народа и не больно-то есть настроение ходить куда-то... Тут по дому работы хватает! Каждый день...

— Здорова, Михан! — однажды утром вдруг кто-то окликнул его на остановке трамвая.

— Здорова, Петь! — оглянувшись, с трудом узнал он в укутанной фигуре одноклассника. — Как жизнь-то?

— Да сойдет, — поморщился Петька. — У тебя-то как?

— Да ничего так, — пожал плечами Михаил.

— Видел кого из наших?

— Семку позавчера, он на 'Серпе и Молоте' работает, — вспомнил Михаил. — А ты?

Ну да, мельком встретились, поздоровались и разошлись... Тот теперь учеником шлифовщика работает, а Михаил вывозил снег с заводского двора. Завод, кстати, как раз недалеко от университета, а они, студенты, в основном в центре города и работали. Чтобы далеко не бегать...

— Тоху видел, он же тоже у нас, в Политехе, учится, — ответил Петька. — Катю еще. Мы с ней... встречаемся теперь.

— Ну поздравляю! — улыбнулся Михаил.

Что они поженятся — он и по прошлой жизни знал... Правда, там оно все должно было этак на пару лет позже случиться, на старших курсах. Что в школе, что на первом курсе они, вроде как, и внимания друг на друга не обращали.

— Ты-то с Викой как? — спросил Петька.

— Никак! — почти огрызнулся в ответ Михаил.

— Про Ленку не вспоминаешь? — ехидно усмехнулся одноклассник.

— Нет! И даже слышать про нее не хочу.

— Она тебе уж замену нашла, — усмехнулся Петька. — С зуборезного одного паренька...

— Ну и фиг с ней!

'Пусть с кем хочет — с тем и... эээ... скажем так, ведет половую жизнь', — мысленно закончил Михаил. Уж на кого-кого, а на нее ему было совершенно наплевать. Странно только...

— А что ее с нами в бригаде не было? — вдруг спросил Михаил. — Она же комсомолкой была...

— Справочку принесла, от тетки-врачихи, — поморщился Петька. — Болеет, дескать...

'Ну да, по степени хитрожопости Ленка многим фору даст', — грустно усмехнулся Михаил. Что она умеет хорошо устроиться в жизни — он это знал... Тогда после развода с ним тоже не сильно горевала. Буквально сразу ж замуж снова выскочила! А потом еще раз — уже за 'нового русского', бизнесмена! А, говоря прямо и по-советски, вора и спекулянта... Хоть и бывшего члена КПСС, спустившего в унитаз свой партбилет летом 1991 года. Но ее это все не смущало совершенно! Так что и сейчас вон она придумывает, как бы выкрутиться. Как бы еще в скором времени и не забеременела, чтобы отмазаться от привлечения к работам.

— Ну пусть это на ее совести останется, — заметил Михаил. — Если, конечно, она у нее есть.

Подъехал трамвай — и они полезли садиться в него. Начинался очередной трудовой день... Сначала кидать и возить снег со дворов многоэтажек, где студенты долбили выданными большими саперными лопатами оставшийся после прохода трактора снежный вал на дорожке к подъездам и кидали спрессованный, смерзшийся снег в кузов. Коммунальные службы, увы, едва справлялись с прочисткой дворов и проездов через дворы. Катастрофически не хватало техники! Хотя уже сообщалось в новостях, что в стране разворачивается ее массовое производство... Несколько рейсов за город. Потом опять от отсидеть лекции. И опять домой. И чистить снег во дворе, сбрасывать его с крыши дома и перестроенного из старого дома сарая... И все это по ночи, при тусклом свете вытащенной на улицу лампы! А еще топить печку-голландку в сарае у скотины — радуясь тому, что хоть значительную часть угля перетащили в сарай и не надо идти и долбить его ломом. Точнее, это дело можно отложить до выходных — когда придет пора пополнить текущие запасы. А потом — в баньку...

— Тут тебе письмо прислали из Москвы, — за ужином вдруг произнесла мать.

— От кого? — почему-то подумав на счет ЦК или Совмина СССР, спросил Михаил.

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — От какой-то Черненко Екатерины Валерьевны...

После ужина, несмотря на усталость, Михаил все же нашел силы прочитать письмо, и только тут вдруг понял, кто это такая. Та его, казалось бы, столь далекая и почти забытая встреча... Катя-Катерина, девчонка-москвичка, студентка МГУ. Милая и симпатичная девушка, с кем они на прощанье обменялись адресами — хотя Михаил сильно сомневался, что кто-то из них еще вспомнит друг про друга. Он так уж точно не собирался, пусть даже девчонка и вызывала у него симпатию... Внезапно при воспоминании о ней он вспомнил историю, рассказанную в будущем ему одним из коллег по работе, тоже инженером-конструктором. Как тот учился в Москве и примерно вот также встретился там с одной девчонкой. Встречались, гуляли, даже хотели пожениться... Можно сказать, все было хорошо — до знакомства с ее родителями. Которые оказались категорически против 'этого голодранца', и послушная девочка не посмела пойти против воли родителей. Ну а потом этот его знакомый вернулся в родной город...

О чем писала Катя? Спрашивала про здоровье, про жизнь в целом... Как, дескать, у них тут все складывается. Писала и про положение дел в столице. Были там и землетрясения, и пусть и не очень существенные, но разрушения. Как и везде по стране, были и дожди, и морозы, и снежные бураны... Были свои стройки и восстановительные работы, и Катю это тоже в полной мере коснулось. И точно так же студенты помогали коммунальщикам в борьбе со стихией... 'Москва словно вымерла, — писала девушка. — Снег, один снег кругом. Где раньше было полно народу, там нынче никого... Лишь трактора снег гребут'. Что ж, в мороз за -25 и впрямь не очень-то захочется по улицам гулять. Все, кто могут, сидят по домам. Или работают. Добираться всюду стараются на транспорте, пешком почти никуда не ходят... Сама Катя вон недавно переболела бронхитом — простудилась где-то во время работ на улице. Сейчас вот только выходит обратно на учебу. Впрочем, на жизнь она не жаловалась — и даже верила, что все еще будет хорошо... 'Ведь мы же советские люди, и нам не страшны никакие невзгоды! Папа говорит, что в войну куда хуже было, но выстояли! Победили!' 'Завтра ответить что ли? — подумал Михаил, ложась спать. — Сегодня точно не до того уже. Или подождать до выходного?' Хотя, честно говоря, он не больно-то представлял, про что писать... Но и без ответа оставить тоже как-то непорядочно несколько выйдет что ли?

А потом опять потянулись рабочие будни... День за днем, день за днем... В уже привычном графике. Пока в один далеко не прекрасный день привычный уже распорядок не оказался внезапно нарушен:

— Внимание, внимание! — ранним утром 21 ноября 1966 года внезапно прозвучало по радио. — Сейчас прозвучит особое сообщение Председателя Совета Министров СССР и Генерального Секретаря ЦК КПСС товарища Пономаренко!

Эпилог.

Настроения в кремлевском кабинете в этот вечер стояли практически похоронные... Впрочем, отчасти это так и было. Если обещанный прогноз — правда, то это и впрямь конец. Пусть не жизни, но сложившегося, привычного порядка — однозначно. И потому многие откровенно не желали верить услышанному.

— Какова вероятность того, что этот прогноз — правда? — наконец, спросил первый секретарь и председатель Совета Министров Армянской ССР.

— Процентов девяносто, — задумчиво произнес товарищ Пономаренко. — Мне уже показывали эти расчеты неделю назад. Я велел еще раз все проверить, и вот оно...

— Но это ж... катастрофа! — задумчиво произнес министр путей сообщения товарищ Бещев. — Если немедленно не начать принимать меры, скоро вся транспортная сеть страны встанет.

Как ни странно, но он достаточно легко принял услышанную новость. Особым карьеризмом он никогда не отличался, наверх сильно не лез, честно исполняя работу по своему направлению — и услышанное было лишь еще одной вводной для этого. Надо готовиться к долговременному похолоданию, аномальным снегам, к эксплуатации железных дорог в условиях низких температур? Значит, будут готовиться! Кое-какой опыт в этом плане у советских железнодорожников есть... Транссиб, действующие участки БАМа, Трансполярная магистраль, железные дороги Кольского полуострова и севера РСФСР... Не так много, как хотелось бы. Но достаточно для того, чтобы составить представление о грядущих проблемах. И принять меры.

— Вулканическая зима, значит? — переспросил скорее сам себя, чем окружающих, министр обороны товарищ Василевский. — Что ж, будем готовиться к зиме....

В отличие от многих из присутствующих, Александр Михайлович еще хорошо помнил опыт войны в плане зимней эксплуатации техники... А еще был полностью согласен с прогнозом о том, что сложившая ситуация может привести к активизации бандитских элементов, нацистов и всякой прочей сволочи, которая, посчитав, что власть ослабела, постарается взять реванш. Решит, что теперь настал ее час... А, значит, без армии будет никак. Сил милиции попросту не хватит. А ведь еще и соседи могут активизироваться. И это без учета того, что угроза от США никуда не девалась. Пусть даже их президент и заявил про необходимость 'отложить в сторону' все прошлые разногласия и 'сосредоточить силы на спасении человечества от последствий катастрофы'. Да, американцы еще до наступления зимы вывели свои части с большинства баз по всему миру, оставив буквально одну только охрану объектов, но в Западном Берлине, в ФРГ до сих пор стоят их войска. Сильно меньше числом, но все же... А, значит, армия должна по-прежнему быть в боеготовности.