Мэйника и Бенджи занимали одну секцию капсулы вместе с третьей ротой третьего батальона второго полка Девятой дивизии космопехоты. Капитан Билостенек, командир этой роты, представилась им, когда ее рота садилась на корабль, и они с Мэйникой провели несколько часов, обсуждая возможные варианты развития событий, когда они окажутся на поверхности Шартра.
Если только кто-нибудь из нас выберется на поверхность, — мрачно подумала она, остро ощущая, как учащается ее пульс.
— О, да, я в ужасе, — сказала она своему Боло.
— Вы напуганы, — согласился Бенджи. — Это нормальная и, по сути, здоровая реакция на перспективу сражения и возможной смерти. Но ваш страх отнюдь не парализует вас и не мешает вам ясно мыслить. И испытывать страх не так уж плохо.
— Боло не испытывают этих особых эмоций так, как люди, Мэйника, по крайней мере, я в это верю. Не зря говорят, что по характеру мы более "кровожадны", чем большинство людей. В результате в такие моменты испытываем не только тревогу, но и предвкушение. Это, в буквальном смысле, то, для чего мы были спроектированы и созданы. Наша главная функция.
— Но не думайте, что нам чужд страх. Мы боимся, что потерпим неудачу в нашей миссии. Боимся, что окажемся не в состоянии справиться с вызовом, с которым сталкиваемся. И точно так же, как наши внутренние диагностические системы запрограммированы на то, чтобы чувствовать эквивалент боли, когда получаем повреждения, в нашей личности заложено яростное желание выжить. Прошло некоторое время с тех пор, как Конкордиат допустил ошибку, полагая, что воин, который без страха принимает смерть, является идеалом. Страх — это такой же инструмент, как и храбрость, Мэйника. Если слишком много храбрости превращается в самоубийственное безрассудство, то слишком много страха может перерасти в парализующую панику. Но чтобы достичь наиболее эффективного уровня ведения боя, любой воин — человек или Боло — должен как следует сбалансировать предостерегающее воздействие страха и агрессивность, порождаемую храбростью. Полагаю, вы это сделали.
— Вы обо мне лучшего мнения, чем я сама, — сказал Мэйника.
— Потому что вы видите все свои недостатки изнутри, — спокойно сказал Бенджи. — Я, однако, могу наблюдать за вашими реакциями и действиями со стороны. Вы бы не смогли так хорошо координировать свои действия с капитаном Билостенек, если бы были "напуганы до смерти".
— Возможно, — с сомнением признала Мэйника.
На самом деле, — подумала она, — за все то время, что она и Билостенек обсуждали возможные тактические ситуации и способы реагирования на них, они не так уж много успели спланировать. Либо они доберутся до поверхности планеты живыми, либо нет. Если бы они это сделали, космопехотинцы Билостенек высадились бы со своими легкими бронированными машинами и построились бы, чтобы следовать за ней и Бенджи, когда тридцать девятый батальон двинулся бы на врага. А после этого все зависело бы от того, что произойдет дальше.
Девятая дивизия космопехоты была мощной боевой силой, численностью по меньшей мере равной любой дивизии мелконианской армии, и, возможно, превосходила две таких в реальной боевой мощи. Но ни их личная броня, ни их транспортные средства не обладали достаточной огневой мощью и выживаемостью, чтобы противостоять мелконианским боевым роботам. Если бы тридцать девятый смог прорваться через периметр мелконианской зоны, Девятая, несомненно, доказала бы свою состоятельность, но, во-первых, провести ее через этот периметр было бы в высшей степени сложно.
— Капитан Йешке сообщил мне, что мы выйдем из гипера примерно через двенадцать минут, — внезапно сообщил ей Бенджи, и она дернулась на своей командирской кушетке. Эти "примерно через двенадцать минут", должно быть, исходили непосредственно от Йешке, простого человека-командира "Танненберга". Ни один Боло не был бы повинен в такой неточности.
Эта мысль неожиданно заставила ее рассмеяться, и она моргнула, осознав, что ее неожиданное веселье было совершенно искренним.
Может быть, я не такая уж безнадежная, в конце концов, — подумала она.
— Понятно, — сказала она вслух. — Пожалуйста, убедитесь, что капитан Билостенек также располагает этой информацией.
— Сделано.
— Тогда, полагаю, все, что мы можем сделать, это подождать.
Идущее на помощь оперативное соединение Санта-Круза вышло из гипера в едином, идеально скоординированном переходе, и тактические дисплеи на борту боевых кораблей военно-космического флота начали мигать множеством зловещих красных значков.
Вся боевая мощь коммодора Селкирка состояла из одного дивизиона линейных крейсеров в составе четырех кораблей и единственного авианосца при поддержке восьми тяжелых крейсеров, девяти легких крейсеров и двенадцати эсминцев. Из отчетов командования ближнего космоса Шартра, которые удалось получить до того, как были выведены из строя спутники подпространственной связи, он уже знал, что даже после потерь атакующих от орбитальной обороны Шартра, которые не были незначительными, им все еще противостояли шесть мелконианских линкоров, пять линейных крейсеров и двадцать "кулаков прикрытия"." Как и мелконианское наземное подразделение с таким же названием, военно-космический "кулак" состоял из трех кораблей, в данном случае тяжелого крейсера, поддерживаемого легким крейсером и эсминцем. Сравнительное количество корпусов — тридцать четыре человеческих корабля против шестидесяти девяти мелконианских — само по себе было плохим показателем. Разница в тоннаже была еще хуже... намного хуже.
Несмотря на это, у Селкирка были определенные преимущества. Во-первых, в отличие от систем дальнего космоса, которые предупредили Шартр за два полных дня до прибытия мелкониан, дальность обнаружения даже приближающегося через гипер линкора была сильно ограничена. Командир мелкониан получил предупреждение менее чем за четыре часа до того, как корабли Селкирка вышли из гипера, а его боевые силы все еще были не на месте. Еще одним преимуществом было то, что каждый из кораблей Селкирка обладал полностью автономным ИИ... и что командный состав этих кораблей был нейронно связан с ними. Они в буквальном смысле думали и сражались с той же гиперэвристической скоростью, что и Боло.
Ничто из этого не меняло того факта, что одни только линкоры, входившие в состав вражеских сил, превосходили по массе все его оперативное соединение более чем в два раза.
С флагмана Селкирка полетели приказы. Он очень тщательно спланировал свой подход, и его оперативное соединение и сопровождающие его транспорты развернулись с высокой эффективностью. Коммодор намеренно вывел большую часть своих боевых кораблей в нормальное пространство на расстоянии трех световых минут от прыжковой точки в Шартре. Это было именно то место, где мелкониане ожидали его увидеть, хотя ему все же удалось выйти в n-пространство вне зоны их непосредственного поражения. Но транспорты, сопровождаемые авианосцем "Неукротимый" и двумя эсминцами, совершили переход в обычное пространство на самом краю прыжковой точки при ее ближайшем приближении к внутренней части системы.
Это был просчитанный риск, поскольку всегда существовала вероятность, что мелконианский командир мог предвидеть маневр и развернуться, чтобы первыми уничтожить транспорты, но это принесло свои плоды. Основные силы мелконианского флота находились именно там, где и надеялся Селкирк, — на значительном удалении от точки появления транспортов, а коммодор и его основные силы находились между ними и транспортами.
Восемь транспортов, сопровождаемые выделенными им тремя кораблями, устремились прямо к планете, в то время как Селкирк и его уступающие по численности силы сосредоточились на том, чтобы не подпускать мелкониан к себе со спины. Мэйника почувствовала физическую боль в животе, когда на ее тактическом экране появилось море вражеских иконок, надвигающихся на коммодора и его горстку кораблей. Она не была обучена тактической иконографии военно-космического флота, но ей и не нужно было этого делать, чтобы распознать ужасный дисбаланс между двумя силами.
Однако у нее было не так уж много времени, чтобы подумать об этом. Четыре мелконианских "кулака", по-видимому, оказывали орбитальную огневую поддержку своим наземным войскам после подавления обороны дальнего космоса, и теперь они выскочили с орбиты планеты Шартр, когда транспортники выровнялись для своего подхода.
— Приближаются ракеты, — объявил Бенджи. — Враг нацелился на транспорты.
— Приготовьтесь к противоракетной обороне, — ответила Мэйника, скорее для того, чтобы что-то сказать, чем потому, что Бенджи нуждался в каких-либо инструкциях от нее.
— Готов.
На каждом из Слейпниров пары Боло развернули боевые щиты, активировали системы слежения и с психотронным спокойствием ждали, когда мелконианские ракеты устремятся в их сторону. И, к своему огромному удивлению, Мэйника Тревор почувствовала, как у нее участился пульс, когда она смотрела, как пиктограммы ракет в форме наконечников стрел мчатся навстречу "Танненбергу".
На тактическом экране Бенджи появилось еще больше значков, и Мэйника узнала в них уходящие истребители "Неукротимого". Их было восемьдесят, и они направлялись прямо к невероятно крупным мелконианским военным кораблям на максимальной мощности. Ракеты, нацеленные на транспорты, проигнорировали их, и Мэйника оскалила зубы, осознав ошибку мелкониан.
Им следовало попытаться сбить "Неукротимый" до того, как он выпустил истребители, — подумала она. — И они скоро узнают, что только что впустую потратили весь свой первоначальный залп.
Сверхскоростные противоракеты уже вылетали из Боло. Разработанные для планетных сражений, они двигались медленно по сравнению с оружием дальнего космоса, предназначенным для уничтожения транспортов, но "медленно" было чисто относительным понятием. Они двигались достаточно быстро, когда их направляли прицельные и вычислительные системы Боло, и их группы неустанно фиксировали каждую приближающуюся ракету, пробиваясь сквозь защитные электронные средства противодействия.
Одна за другой мелконианские ракеты были сбиты далеко за пределами дальности атаки. Только четырнадцать из них преодолели зону противоракетного перехвата, и тринадцать из них были сбиты огнем непрерывных репитеров, далеко не долетев до своих целей. Только одна из них подобралась достаточно близко, чтобы взорваться на боевом щите, защищающем намеченную жертву, и этот боевой щит, усиленный всей мощью Боло на противоположной стороне корпуса транспорта, выдержал.
И пока эти ракеты атаковали, истребители "Неукротимого" бросились на своих врагов-левиафанов.
Двадцать из них погибли до того, как оказались в зоне стрельбы. Было бы еще хуже, — подумала Мэйника, испытывая отвращение к этой бойне, — если бы мелкониане сдержали первоначальный запуск ракет, нацелив их на истребители, о приближении которых они должны были знать. Но потери в двадцать пять процентов еще до того, как выжившие пилоты истребителей пересекли зону поражения ракетами, были вполне приемлемыми.
Шестьдесят выживших не обращали внимания на стрелявшие по ним эсминцы. Вместо этого они бросились прямо на крейсера. По ним открыли огонь из орудий ближнего боя, но истребители угрюмо молчали, не открывая огонь. Маленькие корабли флота несли плазменные торпеды — трехствольное оружие малой дальности поражения, еще более мощное, чем "Хеллбор" Бенджи, но стреляющее медленно. Перезарядка пусковых установок занимала достаточно много времени, и каждый истребитель мог произвести только один залп за один огневой заход. Но остальное их энергетическое оружие предназначалось для воздушных боев с другими истребителями, оно было слишком легким, чтобы нанести существенный урон чему-то столь сильно бронированному, как военный корабль, и пилоты были полны решимости сделать значимым каждый свой одиночный выстрел.
Половина из них погибла, не достигнув нужной дистанции и не выпустив свои торпеды залпом, но, в отличие от ракет, плазменные торпеды были оружием со скоростью света. Они рванулись вперед, их невозможно было перехватить, и все четыре тяжелых крейсера и один легкий крейсер исчезли в адском сиянии сталкивающейся плазмы. Каждая торпеда была эквивалентом термоядерной боеголовки с кумулятивным зарядом, поражавшей цель мегатонным адским зарядом, и боевой щит выходил из строя, а броня и обшивка корпуса испарялись, когда эти рукотворные "молнии" потрошили свои цели.
Один из трех уцелевших легких крейсеров был серьезно поврежден и завалился набок в облаке осколков и предательской завесы вытекающего воздуха. Сигнал о выбросах неуверенно мигал, а силовое поле полностью отключилось, но его спутникам повезло больше. Истребительная группа, нацеленная на один из них, понесла серьезные потери по пути к цели. Только двое из ее пилотов выжили, чтобы открыть огонь, и последовательность их пусков была сильно рассинхронизована. Плазменные торпеды были выпущены в виде отдельных снарядов, без той концентрации и точного расчета времени, которые привели к гибели других крейсеров, и боевому щиту корабля удалось отразить большую часть их взрывов. Корабль был поврежден, но не сильно, и продолжал обстреливать транспорты ракетами.
Но четвертый легкий крейсер явно получил серьезные повреждения. Огонь из его орудий почти полностью прекратился, и его боевой щит на долю секунды сильно колебался, прежде чем снова заработал в полную силу и выровнялся. Но с его двигателем все было в порядке, и он резко изменил курс.
— Вектор столкновения, — объявил Бенджи, и Мэйника прикусила губу, когда траектория крейсера пересеклась с траекторией "Неукротимого".
Искусственный интеллект авианосца изменил курс, резко уклоняясь, но возможности уклонения были слишком ограничены. Геометрия была против него, и, хотя легкие корабельные орудия вели отчаянный огонь, авианосцы не должны были подходить так близко к основным силам противника. Предполагалось, что они будут действовать под прикрытием и защитой целой оперативной группы, обеспечивая прикрытие истребителей для действий на расстоянии до нескольких световых часов от своих взлетных палуб, или для самостоятельных операций на предельном расстоянии от чего угодно, кроме истребителей противника. И поэтому они были оснащены в основном противоистребительным вооружением, предназначенным для ведения интенсивного огня по толпам атакующих истребителей, а не для того, чтобы пробиваться сквозь боевой щит крейсера. Но на этот раз у "Неукротимого" не было другого выбора, кроме как пойти навстречу врагу, поскольку он и сопровождающие его эсминцы сражались, расчищая путь и не давая мелконианам приблизиться к транспортам, которые должны были достичь поверхности Шартра.
Он был слишком далеко от "Танненберга" и других транспортов, чтобы кто-либо из Боло мог атаковать крейсер до столкновения, и все же это было так мучительно близко. Он был всего в сотне километров от зоны поражения Бенджи, когда поврежденный крейсер пробил его боевой щит, словно молот массой в четверть миллиона тонн, и оба корабля исчезли в кинетическом огненном шаре, более ярком, чем солнце системы.
