— Не стоит быть столь категоричным, лорд Олейор. — Я сделал приглашающий жест, указав на кресло напротив того, где сидел до его появления. — Жизнь — интриганка покруче нас с вами и вполне может перевернуть все таким образом, что вчерашние враги вполне способны стать и друзьями.
Его ответ прозвучал практически мгновенно.
— Хотелось бы мне тогда уточнить у нее, кто из двоих, в таком случае, должен первым сделать шаг навстречу.
Он присел в кресло с изяществом и грациозностью, присущими своему народу, но наполнив это, столь простое действие, таким осязаемым достоинством, что я готов был зааплодировать ему, если бы не видел, насколько он естественно вел себя. Он был правителем даже придя сюда, к своему смертельному врагу и непримиримому сопернику. Даже находясь в чужом мире и понимая, что ему придется просить.
И он вполне заслуживал уважение, которое я испытывал к нему, даже зная его лишь заочно. Та наша единственная встреча не имела никакого значения: тот, кого я встретил в тот вечер на Земле, еще не был нынешним Олейором.
— Я думаю, она не заставит ждать с ответом. — Я дал команду охране покинуть комнату, разрешив остаться одному Кадинару. — Вы позволите угостить вас лучшим дарианским вином? — И не дав ему возможности отказаться, быстро продолжил. — Я наслышан о вас, как о знатоке этого напитка и хотел бы услышать ваше мнение.
Я еще не закончил говорить, а мой начальник охраны уже наполнял бокалы. Завораживающий аромат растекся по гостиной едва ощутимой пеленой.
Это вино, действительно, считалось на Дариане лучшим. И мне доставляло удовольствие предложить его именно Олейору.
Я отвел взгляд к окну, сделав вид, что не заметил мгновения колебания, когда он выбирал фужер из двух, стоящих на подносе. И пусть его осторожность в данном случае была совершенна не уместна, она мне импонировала. Потому что говорила о том, что выйти отсюда он намеревался живым. И это меня вполне устраивало.
Его ноздри чуть вздрогнули, когда он поднес бокал к лицу. Но он явно не торопился пригубить вино, ожидая, когда это сделаю я.
И я не стал его разочаровывать, в очередной раз презрев наши традиции. Впрочем, эта игра подходила к концу и я мог позволить себе пренебречь такими мелочами.
Ткань лицевого платка скользнула вниз, открывая ему мое лицо, а следующим движением руки я уже отбрасывал и капюшон.
— Я пью за нашу встречу. — Не дав ему опомниться, я прикоснулся губами к кромке бокала и сделал первый глоток. Из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как он пытается вернуть себе самообладание.
Что ж... он достоин был называться ее мужем. Если бы еще до конца осознавал, что такое сокровище, как Лера, выпускать из рук нельзя. Впрочем (я вновь нашел ему оправдание), лишь тот, кто мог ощутить уход Единственной, сумел бы понять меня. Он же видел в своей жене лишь многообразие граней, до конца не понимая ее целостности.
— Оно великолепно.
Он сделал, также как и я, лишь один глоток и произнес первые слова, когда вкус должен был оставить после себя только флер воспоминаний. Но его лицо, вопреки тому, что он говорил, продолжало оставаться абсолютно бесстрастным.
И я невольно поймал себя на необъяснимой ностальгии, словно мысль о том, что мы могли бы стать друзьями, давала надежду.
— Но тем не менее, вы не намерены насладиться им в полной мере. — Я передал свой бокал скользнувшему ко мне коммандеру и едва удержал удивленный взгляд, когда Олейор, пренебрегая не только этикетом, но и обычной рассудительностью, вместо того, чтобы так же как и я, отдать фужер Кадирану или поставить на стоящий рядом с его креслом столик, поднялся и подошел к раскрытому окну.
— Здесь очень красиво и поразительно спокойно. — Он посмотрел на меня, и в его глазах было умиротворение. — Если бы меня попросили в паре слов передать свое впечатление о вашей, ялтар, резиденции, я нашел бы их без труда. Свет и безмятежность.
'Еще немного такого разговора, и я начну сам себя ненавидеть', — я передал эту мысль Кадинару и получил в ответ довольное хмыканье.
Похоже, наши мысли шли в одном направлении.
— Жаль, что я не могу посчитать ваш комплимент за желание расположить меня к себе.
Я откинулся в кресле удобнее, с удовольствием наблюдая за тем, как на его лице появляется тень эмоций.
— Почему?
И ведь не скажешь, что он неискренен.
— Потому что в противном случае, я буду вынужден признать, что такая оценка мне льстит. Резиденция моего отца находилась в другом месте и была не столь воздушна, как эта. Довольно быстро осознав, что задыхаюсь в мрачных коридорах и залах, я приказал разрушить ее до основания. Так, чтобы даже следов не осталось. И все, что вы видите, создано для меня и в соответствии с моими желаниями.
Он слушал меня внимательно, развернувшись в мою сторону, но продолжая взглядом ускользать к пейзажу за окном.
Лере он тоже очень нравился.
— Я могу говорить при вашем воине, ялтар Вилдор?
Переход был довольно резким, но я успел заметить, как его серые глаза засверкали
— Мне иногда трудно ответить самому себе, кто из нас двоих: я или он, знает больше. Так что вы можете чувствовать себя при нем совершенно свободно.
Он кивнул в знак того, что оценил мою речь, и вновь пригубил вино. Но теперь его фигура, как и взгляд, потеряли былую раскованность, предупреждая о готовности к схватке. И это все при том, что внешне он нисколько не напрягся.
Сильный воин. Сильный и опасный, несмотря на довольно юный, по сравнению с моим, возраст.
— Чего вы добиваетесь, ялтар? — В его голосе было безразличие. Выдержка этого эльфа заставляла уважать его. — Вам нужны наши женщины? Победа над Лилеей? Доступ к порталам в другие миры? Или... — он все-таки сделал эту паузу, но так и не взглянул на меня, — моя жена?
От Кадинара пришло ощущение восторга. Впрочем, он всегда умел ценить смесь из авантюризма и твердого расчета. А темноэльфийский правитель демонстрировал нам это сейчас в полной мере.
— А если мне нужно все? — Я позволил насмешливой улыбке коснуться моих губ.
Как жаль, что никто из самых непримиримых талтаров не присутствует сейчас при этом разговоре. Хотя вряд ли они могли в полной мере насладиться его великолепием: с такой мнимой легкостью и непринужденностью он шел. И если я изначально был готов к этому стилю, то моему собеседнику пришлось почти мгновенно перестроиться.
Маловероятно, что он мог предположить, что окажется в личных покоях ялтара Дарианы, да еще и с бокалом вина.
— Мне кажется, вам должно быть известно о том, что варидэ отказала вам в праве быть правителем этого мира, назвав новым ялтаром вашего сына.
Нашел чем удивить. После того, что я сделал с Каримом, ее ненависть ко мне стала поистине безграничной. И если бы она не была мне так нужна для моего плана... Я был их сыном, но то, что в Тинире называли эксцентризмом, в отношении меня звучало почти как предательство. И если бы она в тот день остановила отца, я отказался бы от своих планов, ради единственной женщины, которая нужна была мне больше, чем власть. Но она не захотела услышать моей мольбы и не поверила моей клятве.
Не думаю, что моя рука дрогнула бы, неся ее смерть на лезвии меча. И не уверен, что смог бы себе это простить. Но одно я знал точно: она никогда не примет то, что будет казаться дорогим мне. Поэтому Яланир был рядом, а Закираль...
— Поступки моей матушки ни в первый раз вызывают у меня удивление. — Я только перевел взгляд на стоящий на столике бокал, а уже через мгновение взорвавшаяся искрами вкуса жидкость ласкала мой язык и небо. — Но по нашим законам, это право не дается, а берется.
Если бы он знал, как близок к разгадке и как далек от нее. Потому что привести Закираля к власти в измененном мною мире, было первой, но совсем не главной целью.
— Похоже, с этим я ошибся.
Он чуть пожал плечами, словно признавая сей факт и я, с поразительной отчетливостью, поймал себя на том, что мое наслаждение от этой беседы вполне искренне и лишено какой-либо подоплеки, связанной с реализацией моего плана.
— Вы считали, что известие об этом может повлиять на дух моих воинов. — Я не спрашивал, — я утверждал.
И он кивнул, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.
Впрочем, если посчитать, что он играет со мной в мою же игру, то иначе быть и не могло. Несмотря на то, что именно Олейор пришел ко мне, он пытался заставить меня высказать свои условия. И поэтому так легко раскрывался, уводя наше общение от опасных для себя тем.
И в этом была особая прелесть.
— Лишь моя смерть или отказ от власти откроют дорогу моему сыну, и варидэ должна была сказать об этом. А до тех пор, пока этого не произойдет, любой присягнувший ему может быть признан предателем. Но дело даже не в этом. — Наши взгляды сошлись, но не в поединке. Он смотрел спокойно и ясно, внимая моим словам. — Мои воины ступили на землю Лилеи с моего благословения, но следуя заложенному в них. И вряд ли такая мелочь, как смена ялтара будет способна их остановить.
И вновь он кивнул, но лишь для того, чтобы дать мне понять, что не слишком-то и рассчитывал на иной поворот событий. В очередной раз возвращая меня к необходимости заговорить первому.
Вряд ли он не понимал, что я, в отличие от него, никуда не спешу.
— Как чувствует себя моя дочь?
Мой вопрос казался мне самому довольно безобидным. Но когда он чуть склонил голову, так знакомым мне жестом, и прядь шелковых волос скользнула ему на лицо, не скрывая, а сделав ярче его удивление, я понял, что сюрпризов мне было сегодня не избежать.
— Вы не знаете? — Его изумление было вполне искренним.
И я сделал себе заметку в памяти: если что-то из происходящего на Лилее мне не известно, то я могу не знать еще очень многого. А это опасно.
— Моя разведка не столь успешна, как мне бы этого хотелось, — небрежно заметил я, понимая, что свое первое преимущество он уже получил.
Оставалось дождаться, как именно он им воспользуется. И эльф оправдал мои ожидания, продолжая вести игру.
— В одной из приграничных крепостей погиб ее муж. Так и не узнав, что будет отцом.
— Он был человеком? — Мой вопрос прозвучал слишком быстро.
Но мы оба понимали, что ответ мне не требуется.
— Да, архимагом. Это может угрожать жизни ребенка?
И это его действительно интересовало. Впрочем, моя дочь была подругой его жены. Да и сам Олейор довольно неплохо относился к Асии.
— Да, если это будет мальчик, и нет, если девочка. Но первое практически невозможно, так что это не повод для беспокойства.
— Но тем не менее, он есть?
Он улыбнулся лишь кончиками губ, и в этом было больше сочувствия, чем торжества.
Если бы я не знал, что этот разговор нужен больше мне, чем ему, мог считать, что проигрываю своему оппоненту.
— Конечно. — Я ответил ему подобием той улыбки, что все еще была на его лице. — Потому что вы, лорд, неправильно задали вопрос.
Вкус вина коснулся моих губ и я опустил ресницы, но не для того, чтобы скрыть удовлетворение.
— Опасность существует для самой Асии? — Его голос чуть дрогнул, выдав волнение.
И это не было игрой.
— Конфликт магий существует в любом случае. Если она носит дочь, то она не только будет даймоном, но и станет носителем Хаоса. А вот если сына, то он, вероятнее всего, родится человеком и унаследует способности своего отца. И тогда при рождении погибнет либо мать, либо ребенок. Кто из них окажется сильнее.
— А если он родится полукровкой?
— У женщины-даймона не может родиться полукровка. Лишь у мужчины, у которого в последних из трех поколений была женщина иной расы может не сработать генетический блок. И рождение Лайсе именно такой случай.
Улыбка эльфа была яркой и восторженной.
— Так значит, и это вы тоже знали!
Я только пожал плечами, как и он недавно.
— И Кайлас...
И пусть он так и не закончил вопрос, но я вновь повторил этот же жест, подтверждая его догадку.
Эта фигура, была одной из моих самых любимых. Сколько времени ушло у меня и Кадинара, чтобы не только найти подходящего коммандера, но и собрать воедино все кусочки этой мозаики. Его матерью была светлая эльфийка и его отец искренне горевал, что не смог сохранить ей жизнь, трепетно сберегая все, что от нее осталось.
К тому же, я сделал все, чтобы он сумел догадаться о скрытой романтике той операции, в которой принимал участие. Правда, наказание за срыв ее видимой части было, безусловно, незаслуженным, но он догадывался, что несет его отнюдь не за это.
Ну, а та информация, которую ему по моему приказу подбрасывали... Он сделал правильные выводы. Как правильно свел все воедино и Олейор.
— Тогда мне остается задать лишь один вопрос. — Его взгляд стал резким как осколки льда, а лицо стало жестким и твердым. — Зачем вы хотели меня видеть?
Пришедшее от Кадинара предложение, сделать с эльфом то же самое, что я когда-то сделал с ним, было самой высокой оценкой, которую я слышал от начальника своей охраны. И она была вполне заслуженной.
— Вы ошиблись только в одном, правитель д'Тар. — Я сделал короткую паузу и, подняв глаза, позволил ему увидеть тень живущего во мне берсерка. — Это я хочу узнать, готовы ли вы отдать мне то, что мне нужно?
Глава 16
Аарон Арх'Онт
— В горах Хорхаш относительно спокойно.
Да, конечно... А то я не знаю из поступающих каждый час донесений, насколько там спокойно.
Хорошо еще, установленная Александром сеть своевременно отслеживала открывающиеся порталы, а то потери среди воинов гарнизонов и крепостей были бы значительно выше.
Элильяр, словно догадавшись, о чем я только что подумал, нахмурил брови и соглашаясь кивнул.
— Не жалеют они кристаллов перехода. Да и с блокираторами магии у них дела обстоят неплохо. Взламывают нашу защиту. Если бы не старший Там'Арин...
Теперь уже кивал я. Когда стало понятно, что основное направление, все-таки, северное, Сашка настоял на том, чтобы быть там. Да как настоял!
До того дня я думал, что на Лилее страшнее меня в гневе ничего нет. Ошибался. А ведь он даже голос не повысил. Лишь насупился, когда сначала Олейор, а затем и я вздумали ему отказать, да глянул на нас исподлобья. Если бы не Закираль с Таши, ощутившие неладное...
Мой дворец стонал словно живой, потоки сил скручивались в жгуты вокруг застывшей фигуры равновесника, его глаза пылали алым, намекая, что в его родословной со стороны даймонов не обошлось без берсерков.
В его лице в последнее время стало проявляться все больше черт его чернокожих предков, серебряный контур окрасил не только кончики потемневших ногтей, но и мерцающим туманом окутал длинные ресницы, придавая особую глубину его взгляду. В обманчивой хрупкости, легко вводившей в заблуждение всех, кто знал Александра не очень хорошо, теперь были заметны присущие даймонам пропорции и только кожа продолжала оставаться все такой же светлой, лишь слегка отдавая бронзой. Но это уже было из наследства драконов.
И оставалось только радоваться тому, что несмотря на столь яркую демонстрацию своего отношения к нашему запрету, он держал себя в руках.
