Горячий Рамен Важнее Мировой Войны

Угол был действительно тёмным — маленький домик на окраине города, без освещения, где на кушетке сидел Орочимару. Вид у него был... Не лучший. Он вскинул голову, впившись в меня взглядом.

— Узумаки, — констатировал он злобным шипящим голосом, — Что припёрся?

— Могу задать тот же вопрос.

Мне дорогу преградил юноша в очках, но я его отодвинул в сторону и подошёл к Оро-тян, сев на ту же кушетку, вытянул ноги.

— Это тебя не касается.

— А может быть касается. Кто знает, кто знает.

Орочимару недовольно сморщился:

— Маленький наглец.

— Да, есть такое. Наглость — второе счастье. Как жизнь? Хотя чего я спрашиваю — когда тебя покусал демон — жизнь всегда не сахар. Устал поди?

Орочимару огрызнулся:

— Это не твоего...

— Повторяешься, — улыбнулся я.

Он только вздохнул.

— Конечно устал. Слышал, у вас в Конохе что-то произошло с Данзо? Не расскажешь?

— Почему бы и нет. Вскоре после твоего ухода иду я себе по дороге, никого не трогаю, как вдруг два перчика нарисовались. Такие, в чёрных плащах с красными облачками, у одного морда как у рыбы, а второй шаринганами светит, так что ночью прям светло становится. Ну я с ними и поговорил о смысле жизни, пользе применения силы и так далее. Рыбка не оказался особо умный — пришлось дать ему оплеуху, после которой он улетел прямо в допросную Морино Ибики. А вот с Итачи-куном вышла долгая история. В итоге рассказал он мне свою грустную историю, а я его дебилом обозвал и был прав.

— Кхе, — орочимару закашлялся.

— Ну как-то так. И посидели мы у меня дома, попили чаю, поговорили. Оказалось, что есть в Конохе злой человек, называется Данзо. Ну и представляет он для меня угрозу. По крайней мере, для моих близких — точно. Ну а поскольку я человек добрый, убивать весь корень под корень не стал, решил поступить умнее. Убить только Данзо, весь его компромат использовать для того, чтобы советники не шевелились, а во главе Корня АНБУ поставить Итачи-куна. Сам посуди — усилий минимум. Один бросок куная, а корень не только обезврежен, но и все его ресурсы перешли под контроль Итачи.

— Что? Так просто? — удивился Орочимару.

— Ну куда ему тягаться, а? Может у него и есть шаринган, но он простой человек, скорость на уровне ну чуть лучше джонина. Примерно как у тебя. Сражения не было — при таком перевесе в силе это закончилось мгновенно.

— А ты, получается, за один ход не только убрал врага, но и завладел всеми его ресурсами, и захватил компромат на советников, и ещё приобрёл сильную фигуру на своей стороне, — орочимару хихикнул, — не скажу, что буду сильно грустить по этому старому ублюдку.

— Грустно, — вздохнул я, — когда о смерти человека никто не грустит. Каким бы плохим он ни был. А ты здесь, я так понимаю, ищешь Цунаде, чтобы она тебе руки вылечила? Эх, огорчу тебя, но это не получится. Даже если бы она могла — только Кассий может отдать тебе руки обратно.

— Дело не только в руках, — поднял свои обессилевшие ладони в воздух орочимару, — но и в том, что демон нанёс вред моей душе. Это нельзя исправить так легко. Нужно применить запретную технику...

— Я вас умоляю, — отмахнулся я, — все запретные техники сделаны кланом Узумаки, так что эта старая бабушка максимум — знает пару-тройку, переданные нашим кланом во внешний мир. Есть много способов тебе помочь, нужен одуренно талантливый ирьенин, а так же специальная лечебная демоническая техника духовного восстановления. И будешь как огурчик — ещё зеленее и хрустящее.

— Значит, ты можешь это сделать?

— Да, но у меня будет одно условие, — улыбнулся я.

— Какое?

— Ты помиришься со своими сокомандниками. Джирайей и Цунаде.

— Ты сошёл с ума. Я не собираюсь мириться с кем бы то ни было, — возмутился и вскочил Орочимару.

— А зря, — я поболтал ножками, — Орочимару-кун, в конце концов, гнев, страх, ненависть, ведут на тёмную сторону. А на тёмной стороне тебя ждёт превращение в демона после смерти или даже при жизни — это уже не важно. Ничего хорошего в этом нет. Тебе точно не понравится. Уж поверь на слово тому, кто носит фамилию Узумаки, — я оскалился, — и вообще, дружить всегда лучше, чем враждовать. Видишь, до чего тебя довели попытки быть плохим?

— Я не собирался быть плохим.

— Не важно. В конце концов, ты хороший человек, — улыбнулся я, — просто позволил тёмным желаниям быть выше себя. И чего ради? Сила? Сильней определённого порога не станешь. Власть? Ты к ней не приближался.

— Меня интересуют не такие примитивные вещи, — сказал с гордостью Орочимару, — вряд ли ты поймёшь, но единственное что мне интересно — это бессмертие.

— Бессмертия не бывает. Даже если ты попробуешь этого добиться — на тебя обратят внимание те, кто стоит выше людей во вселенной. И тогда тебя точно не ждёт ничего хорошего. К тому же душа имеет свойство разлагаться. Как бы тебе объяснить... — я наклонился, — жизнь человека похожа на жизнь отдельного органа. В процессе жизни клетка умирает и перерождается, на её место встаёт новая, и так по кругу. И только тогда это всё живёт. А теперь представь, что случилось бы, если бы клетка не умирала в принципе? Не умирала, но старела, дряхлела, теряла силу, — я улыбнулся своей слегка безумной улыбкой, — ты думаешь, что можешь продлить себе жизнь, сменив тело на новое — в этом нет ничего необычного. Много раз члены нашего клана меняли тела, задолго до появления не то что конохи — задолго до того, как появились деревни. Пятьсот, семьсот лет назад... Но эта техника помогала лишь первое время. Поэтому они перешли к новой модели долголетия — увеличение врождённой жизненной силы. Изменение в геноме, стабилизирующее ДНК и не позволяющее ему мгновенно деградировать. В идеальных условиях Узумаки может прожить максимум, доступный человеческому существу. Потому что дальше — смерть души, которая влечёт за собой выпадание из круговорота жизни. Окончательная, бесповоротная, абсолютная смерть. И если ты думаешь, что сделал что-то плохое... ты ягнёнок маленький, по сравнению с тем, что творили мои предки. Ради жизненной силы пять столетий назад Аоба Узумаки вырезала всю северную часть континента — от страны чая и дальше, вплоть до тех мест, где сейчас северные дикие земли. Миллионов пятьсот человек.

Орочимару оскалился:

— Так вот откуда ваше долголетие. Не зря все вас боятся.

— Ну примерно так. Чтобы внести такие изменения в геном — нужно много жизненных сил. А ещё демонам нужно много кушать, чтобы творить действительно могущественные мистические техники, — я встал следом, — переродись ты хоть тысячу раз, будешь иметь свеженькое тело и полудохлую душу. Вот примерно как сейчас — сейчас ты ещё в относительно хорошем состоянии. К тому же мир людей... не единственный мир в мироздании. И нельзя просто взять и стать бессмертным. Даже боги стареют и умирают. Если ты хочешь стать могущественным существом, живущим столетия и тысячелетия — тебе нужно стать богом. Развить свою душу, а не тело. Но этот путь закрыт для смертных. Почти. К тому же если привлечёшь внимание кого-то из высших существ — тебя могут просто сожрать или уничтожить, как выпавший из системы элемент. Поэтому не пытайся обмануть мироздание, Орочимару-кун, — я заложил руки за спину, — но путь всё же существует. Хотя он труден и тернист. Если ты хочешь жить дольше — то тебе нужно совершенствовать свою душу, а не только тело.

— Если бы я знал, как? — спросил с вопросом Орочимару.

— Хороший вопрос. Я тоже не знаю, как, — не моргнув глазом, ответил ему я, — Одно могу сказать точно — не за счёт жизни других людей. Вообще, постарайся как можно меньше убивать людей. Сколько бы ни говорили о том, что бога нет, законы мироздания существуют. И они безжалостно судят. Поэтому я веду жизнь праведную и благочестивую, хотя и немного отличающуюся от понятий шиноби. И тебе советую включать голову и добиваться своего умом, не вредя другим. Со временем ты втянешься и тебе понравится достигать целей умными методами.

Орочимару развернулся, посмотрел на меня и спросил:

— Ты можешь исцелить меня?

— Да, почему бы и нет. Давай сюда свои руки.

Я активировал мистическую руку и призвал Кассия, обратившись к демону:

— Верни руки, которые запечатали недавно.

Демон выглядел недовольным.

— И будешь строить такую рожу — я тебе когда-нибудь вмажу.

Кассий немедленно приступил к процессу распечатывания, а я же — использовал мистическую руку и вместе с тем — создал под Орочимару на полу печать. Огромную, сложную, очень разветвлённую печать, которую наполнил чакрой. И сложив пальцы другой руки в ручную печать, применил технику. Главное тут это последовательность действий. Часть души, запечатанная ранее, вернулась на своё место — и сработала мощная печать, засветилась, стала видна невооружённым глазом, и начала исцеление души. Демоническая лечебная техника — использовала силы одного специального демона, который умел лечить. И мистическая рука — нужно было исправить все физические и чакро-последствия — соединить СЦЧ, убрать проблемы физического плана, и так далее. Заодно я распространил технику на всё тело Орочимару и начал его исцелять.

Процесс не затянулся надолго — через пять минут Орочимару уже махал руками словно мельница и перебирал пальцами, выглядел более чем довольным.

— Это превосходно, я чувствую себя просто отлично, — сказал он с восторгом, — ты же исцелил не только руки?

— Да, я применил технику и к остальным органам, в общем — я тебя исцелил. Не последнюю роль тут сыграла демоническая техника, так что теперь ты снова жив, цел и здоров как пятнадцатилетний мальчишка. Можешь радоваться жизни на все сто. Именно это я тебе предлагаю — пойдём выпьем? Там твои сокомандники.

— Я не хочу с ними пить, они плохие люди, — оскалился Орочимару, — и они плохо ко мне относятся.

— А тебя это так затронуло? — вздёрнул я бровь, — ну дураки, что с них взять. Пойдём вместе выпьем. Я угощаю.

— Только если закуска будет твоя, — оскалился Орочимару.

А, да, он тогда слопал не одну порцию острого мяса.

— Обижаешь. Конечно же моя. Но сначала — порадуемся жизни. Один извращённый отшельник мне тут порекомендовал местечко...

* * *

*

Тем временем обстановка накалялась. Цунаде уже некоторое время сталкивалась с Джирайей и каждый раз слышала от него одно и то же. Предложение стать хокаге, и так далее — настоящая драма, если бы не закончилось всё самым неожиданным образом. Цунаде встала из-за стола, и в этот момент дверь в питейное заведение, полное народу, открылась. С ноги.

— Эй, Бармен, накрой нам на четверых, — громко сказал Наруто, в левой его руке была бутылочка пива, правой Орочимару, который тоже еле на ногах стоял и выглядел довольным жизнью настолько, насколько возможно. Он тоже выпивал на ходу.

— Эй, малец, со своим нельз... — хотел было возмутиться бармен, но тут же осёкся, — это же Узумаки Наруто-сама! Наруто-сама, для вас всегда готов на любые жертвы. Эй, всем за счёт заведения!

Поднялся шум, а Цунаде резко дёрнулась, услышав знакомое имя. И застыла, увидев Наруто в обнимку с Орочимару, покачивающихся на ветру и идущих в их сторону. Наруто допёр, великий змеиный санин сел за стол, его слегка штормило.

— Привет, цунаде. Давно не виделись. Джирайя, — махнул рукой Орочимару.

Джирайя практически протрезвел от удивления:

— Орочимару? — он вздрогнул, — Что ты здесь делаешь.

— Пьянствую и распутствую, под строгим руководством твоего друга Наруто-куна, — сказал Орочимару и облизнулся, увидев на столе бутылку саке, — Саке, какая гадость. Наруто! У тебя ещё осталось то вино?

— Конечно, — Наруто смахнул со стола Саке и поставил большую бутыль красного вина, — высший класс.

— Эй! — Цунаде обернулась и подошла к столу, — что здесь происходит? Орочимару, какого чёрта? — у неё не находилось слов.

— Выпьем за любовь, — поднял бокал Орочимару, — Давай к нам, Цунаде, — он притянул её за одежду и усадил рядом с собой, — Джирайя, ты чего такой мрачный? Я может быть помириться пришёл, а вы двое выглядите как будто призрака увидели!

========== 24. Десерт ==========

Советники Хокаге смотрели на это шоу и по-моему, у них дёргались все глаза. Вообще все. В кресле Хокаге сидела великий санин Цунаде и... пила. Рядом с ней стоял, прислонившись к стенке, Учиха Итачи. Напротив него у другой стены стоял Орочимару, и оба пырились на большой поднос с креветочной закуской. Запахи закуска источала крайне соблазнительные — креветочки, запеченные в остром кляре, с нежным кремом внутри и хрустящие и острые снаружи.

— Так, — Цунаде стукнула по столу кулаком, от чего советники вздрогнули, — какого хрена тут происходит с этими вашими акацуки? Какого чёрта в деревню вламывается кто захочет? Не деревня а парк развлечений какой-то! — Цунаде отпила саке из бутылочки и съела ещё креветку, — что вы об этом можете сказать?

— Цунаде сама, — советница первой набралась храбрости, — что вы себе позволяете?

На неё посмотрели Итачи и Орочимару. От взгляда обоих советникам стало резко не по себе. Вплоть до того, что они были охвачены ужасом.

— Оставьте их, — махнула рукой Цунаде, — нам нужно избавиться от Акацуки, они представляют угрозу для деревни.

— Боюсь, это будет сложно, — сказал Итачи, — Акацуки обладают огромными ресурсами и информацией. Их будет крайне сложно выследить, и ещё сложнее уничтожить...

Орочимару поддакнул.

В этот момент в окно влетело что-то, или кто-то. Это был... кто-то. Влетевшее тело снесло обоих советников, влетало оно по пологой траектории и с большой скоростью. Орочимару тут же напрягся, не говоря уже про Итачи.

В окно снова влетел свёрток, потом ещё один, и ещё один, и наконец, после множества свёртков, в окно запрыгнул Наруто.

— Йо, Цунаде-сама! Как жизнь?

— Наруто! — Цунаде разозлилась, — какого чёрта?

— А, я тут сходил прогулялся, — наруто спрыгнул с подоконника, — а, знакомьтесь, это наши новые игрушки. Дейдара-кун, Тоби-тян, Сасори-кун, Нагато, Конан, Какузу, — перечислил Наруто, загибая пальцы, — осторожно, очень злые ребята. Хотя пришлось провести с ними воспитательные беседы.

— Ты где пропадал целую неделю? — взъелась Цунаде, — и что это за люди, которых ты притащил?

— Эй, — наруто поднял руки, — я же говорил, проводил воспитательные беседы. Так ведь. Хидан-чан, подтверди.

— Так точно, — раздалось из кучи сваленных тел, — Наруто-сама изволил провести душеспасительные беседы, которые научили нас быть вежливыми и доброжелательными.

У Итачи задёргались Шаринганы. Голос был настолько вежливым, что никак не должен принадлежать вечному матершиннику Хидану, который умеет говорить исключительно матом и исключительно грубо.

— Ку-хи-хи, — захихикал Орочимару.

— А ты вообще заткнись, — раздался голос Нагато.

Орочимару сказал всё:

— Это акацуки. В полном составе, — смачно присказал он, глядя на Цунаде, — хотя Хидана я не узнаю. Малыш Хидан, ты решил наконец-то отказаться от матерных слов?

— Хидан был замотан в белую ленту, словно мумия, только морда торчала, но этого было достаточно, чтобы с вдохновением сказать: