Безумие стали

— Сдавайся! — приказал Змей. — Ты сам себя выдал.

— Хитрый даймон, — прохрипел оруженосец. — Хитрый...

Он выпустил огрызок меча и бросился к двери. Генри и не подумал преследовать. Хлопнула створка, беглец исчез, но тут же кубарем влетел обратно. Мгновением позже в проеме показался Лар Терми. Он настороженно выглядывал поверх большого щита, загородив единственный путь отступления; над краем железного прямоугольника показался взведенный арбалет.

— Всё в порядке? — спросил Змей.

— Да, сэр. Вдарил так, что вмятина на щите осталась. Пристрелить этого живчика?

— Не надо. Он сдается, не так ли?

Оруженосец затравленно озирался. Воротник плаща разошелся, открыв разбитый подбородок; на белый мрамор упала красная капля. Джаб вгляделся в лицо юноши и понял, где его видел.

— Это ты! — крикнул он и шагнул вперед.

Ларкин сделал предупреждающий жест, но недавний противник опередил. Заметив Нивельхейма, он улыбнулся опухшими губами и выбросил вперед руку с подобранным кинжалом. Одновременно с этим выстрелил Терми. Тяжелый болт отбросил тело оруженосца к стене, кинжал закрутился в полете и достал Джаба рукоятью. Вскрикнула Диана. Нивельхейм медленно опустил голову и потер ушибленную грудь, чувствуя, что разминулся со смертью на какие-то мгновения. Сильно захотелось выпить.

— Ах, какая жалость, — сказал Генри, взглянув на распростертое тело. — Этот господин уже ничего не расскажет. Но ведь остается еще наш скотобойный барон!

В пылу схватки все забыли, чей родственник напал сейчас на капитана Королевской гвардии. Дворяне обернулись к опустевшему столу, где сиротливо лежала измятая колода. Гроуверк исчез вместе с золотыми. В прихожей послышался шум, ругань, разбилось стекло, и тут же в проеме возник толстый зад барона, пятившегося неизвестно от кого. Снарк споткнулся о порог и плюхнулся на пол. Следом возник оруженосец Ларкина с взведенным арбалетом, направленным точно в лоб Гроуверку.

— Браво, Чак! — похвалил Генри. — Ты исключительно расторопен и догадлив, беру свои слова обратно.

— Спасибо, милорд, — произнес юноша дрожащим от напряжения голосом.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит в моем доме?! — воскликнула Диана Молиньяк.

— Да уж, Генри, извольте объясниться, — сказал граф Редфорд, вытряхивая из трубки пепел. — Вы явно знаете больше нашего, не так ли?

— Это правда, дорогой граф, — подтвердил Ларкин, подмигнув ошеломленному Джабу. — Господа, не далее, как сегодня утром, произошло покушение. Известного вам сэра Нивельхейма — благородного рыцаря, моего друга и просто хорошего человека — чуть не убили.

Супруга Дальга вновь сделала попытку упасть в обморок, побледневшая Диана ахнула. Джаб искоса посмотрел на бывшую любовницу — неужели это не притворство и она искренне переживает за него? Генри тем временем наклонился к телу убийцы и стянул с безжизненных рук перчатки. Кисти мертвеца усеивали похожие на язвочки пятна.

— Краснорукий! — выдохнула леди Дальг и уже лишилась чувств на самом деле.

— Именно! — подтвердил Ларкин. — Ирг, все в порядке? Хорошо... продолжим! Кто-то очень желает смерти нашему виконту, желает так, что даже заплатил наемному убийце. Хвала случаю, Краснорукий промахнулся! Я не надеюсь на стражу, а потому провел собственное расследование и узнал, что к этому делу может быть причастен наш дорогой Гроуверк. Барон, вы хромаете, что у вас с ногой?

— Не твое дело, сопляк! — прорычал Снарк.

— Ошибаетесь, милостивый забойщик скота. Моё. Если вы забыли, за вами долг в сорок руалов, хотя это уже не имеет никакого значения. Вы утверждали, что мертвый юноша ваш родственник. Хотя бы не мне, а всем этим уважаемым господам объясните, пожалуйста, почему он стрелял в сэра Нивельхейма, а?

— Я ничего не знаю, — буркнул барон и с трудом сел в кресло. — Уберите от меня этого мальчишку с арбалетом, я ни в чём не виновен.

— Снарк, тебя заточат в подземелье, где у его величества есть прекрасные мастера развязывать язык, — отбросил показную вежливость Змей и добавил таким тоном, что многие в зале поежились: — А если у них возникнут трудности, я покажу, какие пытки воздействуют на таких жирных боровов лучше всего. Гвардия!

Через открытые окна послышался топот ног. В зал через обе двери вбежали воины с обнаженными мечами. Возглавлял их Монкар. Оглядев мертвого убийцу и поникшего барона, он с укоризной произнес:

— Сэр, вы подали сигнал слишком поздно.

— Не было необходимости, Кирк. Доставьте этого человека в королевскую темницу.

— Основание?

— Покушение на лейтенанта Железных Тигров и связь с Гильдией Красноруких.

— Ого! Папаша Вислоу обрадуется такому клиенту.

— Я не виновен! — повторил Гроуверк.

— Кто бы сомневался. Взять его!

Гвардейцы подхватили барона. Тот ругался и плевался, но на воинов это не произвело никакого впечатления. Дворяне морщились — пусть Гроуверк и преступник, но он один из их круга. Всегда неприятно, когда человек, с которым выпил не один бокал вина, играл в карты и вёл светские разговоры, оказывается негодяем и чуть ли не убийцей. На многих лицах до сих пор читалась растерянность, но хозяйка дома уже оправилась от потрясения. Она подошла к Ларкину и улыбнулась.

— Думаю, этот прием гости запомнят надолго, и всё благодаря вам, граф. Если надумаете вновь поймать каких-нибудь подлецов, тем более угрожающих виконту Нивельхейму, дайте только знать, я с удовольствием поучаствую в затее... а Гроуверк мне никогда не нравился.

— Ну, без вашей помощи, баронесса, я бы не справился, — ответил Генри и кивнул на мертвеца. — Сожалею, что дошло до этого.

— Ничего страшного. Надеюсь, скоро появятся стражники и заберут тело.

— Да, служители закона всегда неторопливы и предпочитают прибывать на место преступления только для подсчета трупов, — усмехнулся Генри и добавил: — Вынужден откланяться, милая Диана. Как вы сами понимаете — дела! Джаб, ты остаешься?

— Нет, поеду с тобой, — ответил Нивельхейм. — И если не получу ответы на все вопросы — сойду с ума. Баронесса, благодарю за радушный прием.

— Жаль, что вы нас покидаете, — сказала Диана. — Обещайте, что посетите этот дом вновь.

— Всенепременно! — заверил Змей, Джаб молча кивнул и отвел взгляд.

— Господа! — воскликнула прекрасная куртизанка. — Поблагодарим нашего блистательного капитана за устроенное представление. Я надеюсь, оно всем понравилось? Виват графу Ларкину!

— Виват! — отозвались эхом присутствующие, причем громче всех кричала очнувшаяся леди Дальг.

Джаб с трудом отвел взгляд от Дианы и последовал за другом. Чак ждал во дворе. Ларкин похлопал его по плечу и вручил форин — пораженный юноша только и смог, что отсалютовать арбалетом. На улице совсем стемнело, за прутьями забора послышался грохот сапог, а в воротах замелькали факелы.

— Ага, вот и наша доблестная стража! — обрадовался Генри.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался хмурый сержант. — Нам сообщили, что в этом доме видели Краснорукого.

— Наверное, поэтому вы и не особенно спешили, а? Не переживайте, убийца обезврежен. Заберите тело, пока оно не начало вонять, и передайте графу Мердоку мои наилучшие пожелания.

Пуча глаза от усердия, сержант заверил Ларкина, что исполнит всё в лучшем виде. Генри его уже не слушал — он прыгнул в седло и пришпорил драгуара. Раш устремился вверх по Питейной, а на перекрестке свернул на улицу Веревки, туда, где в тени деревьев прятался уютный особняк и плавали в пруду карпы. Джаб не отставал, пытаясь осмыслить события вечера. В голове царил сумбур. Прекрасный образ Дианы перечеркивал кинжал, летящий прямо в грудь. Хорошо, Лар не медлил! Еще во дворе Джаб поблагодарил старшину, а тот ответил, что только выполнял указания Змея и ничего такого не совершил, на что Генри пробурчал, что убивать Краснорукого в его планы не входило. Молча проглотив упрек, Терми направился в казарму.

— Ну что, какое-то время ты будешь в безопасности, а если мы расколем барона про заказчика — а мы его расколем! — тебе уже ничего не грозит, — заметил Ларкин, устроившись в любимом кресле с наполненным Барроузом бокалом вина.

— Генри, как ты провернул всё это?

— Очень просто. Знаешь, кто лучшие в мире прознатчики? Нищие. На них обращают внимание только жалостливые мамаши, да и то уже перед дверями курии. После визита к Мердоку я нанял предводителя шайки, чтобы они проследили за Домом Закона. Как я и думал, капитан озаботился нашим интересом к делу и решил известить щедрого господина, который забыл в его кабинете мешочек с форинами. Нищий проследил за посыльным до скотобойни, а потом описал мне получателя письма — он хромой. Гроуверка я видел несколько раз на малозначительных приемах, но такого за ним не припоминал. Напрашивался вопрос: а не попала ли в ногу барону некая щепка от жердей, когда один отважный рыцарь рубил их, чтобы расцепить телеги? Кроме того, попрошайка рассказал, что дверь дома ему открыл оруженосец, а руки у него были в шерстяных перчатках.

— Ага!

— Вот-вот. Согласись, тут у этих Красноруких прикрытие идеальное, многие люди в Таггарде — мастеровые, рыбаки, воины — не снимают перчатки даже летом, но становится странно, зачем носить их дома? Я решил проверить Гроуверка и его оруженосца, а во дворце граф Редфорд как раз передал мне приглашение на прием Дианы.

— И давно ты к ней ходишь? — поинтересовался Джаб.

— Пару раз был. Дело не в этом. Я сразу поехал на Питейную и попросил баронессу пригласить к ней Гроуверка. Она долго кривила свои прелестные губки, но всё-таки согласилась. Должен заметить — после того, как я пообещал, что приду с тобой.

— Серьёзно?

— Истинная правда! Гроуверк, конечно, чуть из портков не выпрыгнул, когда получил приглашение на прием к Молиньяк. Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть в тот момент на его рожу!

— Да уж...

— Остальное ты видел сам.

— Но Генри, почему ты сразу не проверил барона? Сказал бы мне, захватили воинов, и вместе посетили бы скотобойню. Ты подверг ненужному риску и себя, и всех присутствующих на приёме.

— Ох уж мне эти рыцарские добродетели! — возмутился Змей. — Во-первых, я всё контролировал, а во дворе ждали гвардейцы. Во-вторых, я подозревал, но полностью уверен не был, поэтому хотел спровоцировать или самого барона, или его оруженосца на активные действия. В-третьих, Гроуверк — дворянин, как и мы с тобой, не мог же я взять и схватить его, словно простого мужлана, на основании только неясных подозрений? Ну, и в-последних, просто врываться в дом и задерживать преступников — на то есть стража, а по мне — это слишком скучно. Говард!

В комнату вошел Барроуз. Он принес новую бутыль, откупорил её и разлил зарийское по бокалам. Запахло букетом из летнего солнца, спелого винограда и душистой лозы. Джаб целиком отдался наслаждению и прикрыл от удовольствия глаза. Лишь посмаковав на языке вкус последнего глотка, он встал и произнес с чувством:

— Благодарю вас, сиятельный граф, вы спасли мне жизнь и теперь всегда можете рассчитывать на ответную любезность!

— Обойдемся без восторженной патетики, виконт, — поморщился Змей. — Тут заслуга Терми, это он уложил Краснорукого. Хотя — даймон его задери! — мог бы прострелить ублюдку руку или ногу, и мы бы допросили того заодно с бароном.

— Старшина — воин, и всегда бьет наверняка. Когда мы примемся за Гроуверка?

— Пускай посидит в темнице, подумает, размякнет, а завтра приступим.

— Договорились. Мне вот что ещё не дает покоя, Генри. Признайся, как ты всё-таки угадал в баккара?

— Джаб, ты хочешь знать слишком многое, а на исповедника совсем не похож. Впрочем, отвечу: в картах, как и в бою, нельзя на удачу уповать, надо её делать.

— Так ты смошенничал!

— Стыдно, виконт Нивельхейм, стыдно. Вы вроде бы настоящий рыцарь, а бросаетесь обвинениями как рыночный скандалист. По-хорошему, я должен вызвать вас на поединок и смыть оскорбление кровью, но стоит учесть нашу давнюю дружбу, сделать скидку на вашу молодость и пожалеть чувства вашего уважаемого отца. На этот раз я вас пощажу, но если только вы мне кое-что пообещаете.

— Для спасения нашей дружбы — всё, что угодно!

— Хм, тогда ты не откажешь мне в просьбе и посетишь на следующей неделе дом баронессы Молиньяк.

— Это невозможно!

— Я видел, как ты кивал на прощание Диане!

— Совсем немного!

— Этого достаточно!

Спор прервал дворецкий. Он переступил порог и произнес в пространство хорошо поставленным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Гонец к графу Ларкину!

— Проси, — сказал Генри и убрал со стола ноги.

В комнату вошел запыхавшийся юноша. Он посмотрел в сторону Джаба, перевел взгляд на Ларкина и отчеканил:

— Сэр! Лейтенант Монкар просит прибыть вас во дворец!

— Зачем я понадобился ему в столь поздний час, юноша?

— Барон Гроуверк готов сделать признание!

Свен.

— Говори, или клянусь секирой Одра, я прибью тебя прямо здесь! — рявкнул Хавор.

Дарин вновь начал дрожать, но смертельная бледность уже покинула его лицо. Хоть и привязанный к стулу, но в окружении вооруженных горцев он чувствовал себя явно лучше, чем в келье обители Лазь. Северин доставил беглеца в свой особняк, еще раз пообещав настоятелю храма, что отменит несправедливый указ о ремонте судов, и теперь Драко устроил дезертиру допрос. Из разбитого носа несчастного текла кровь, одно ухо распухло до размеров бублика.

— Милорд, я расскажу всё, только пообещайте, что защитите меня и даруете жизнь, ведь я его не убил, — пробормотал Дарин.

— Рехнулся?! От кого защитить? Да я собственными руками придушу тебя, мразь!

Свен остановил взбешенного друга. Криками тут ничего не добьёшься, а побои преступнику ни к чему, если Хавор хочет доставить его живым на суд цвиргов. Нужно убедить пленника в серьезности их намерений, причем сделать это наиболее достоверным способом. Взгляд упал на мокрую пешню, которой Эрик дробил лед. Северин положил её в камин, раздалось шипение. Пленник покосился на очаг, а эрл ласково произнес:

— Советую не испытывать терпение твоего господина, а рассказать всё начистоту. Сейчас ты в его власти и только Страж Перевала решает, что сделать с тобой — помиловать, устроить пытки или казнить за измену. Если судить по его виду, испытания тебя ждут страшные. Ну так что, будешь говорить с двумя глазами или помолчишь с одним?! — вопросил Свен, достав пешню из огня, и приблизил раскаленное острие к зрачку Дарина.

Тот откинул голову назад, да так, что хрустнули позвонки, а веревки впились в тело. Вишневое острие отразилось в глазу, задымились ресницы, горец не выдержал и заорал, точно его резали по живому:

— Я скажу, скажу! Милорд, я расскажу всё!

— Вот и славно, — промурлыкал Свен. — Задавай вопросы, друже, а я пока положу это копьецо в камин на случай, если твой собеседник что-нибудь забудет.

Больше Дарин не запирался. Он с братом происходил из гордого, но бедного племени улгаров. Прошлой зимой в горы вместе с торговцами прибыл господин в щегольской фетровой шляпе, длинном плаще, высоких сапогах и с полуторным мечом на перевязи. Он вошел в шатер Тарта Дарина и о чём-то долго разговаривал с вождем. После отъезда дворянина отец вызвал сыновей и повелел им доставить письмо предводителю апашей, чьё стойбище находилось недалеко от деревни улгаров, в предгорьях, а также передать ему мешочек, полный новехоньких форинов.