"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

— Может, нас прислал ваш папа.

— Может быть, вы хотите попробовать у себя в носу одну из этих электрошоковых палочек.

— Это был не представитель Трухильо, — признался мужчина.

— Спасибо, что рассказали мне то, что я уже знаю, — отрезала я. — Теперь скажите мне, чего я не знаю.

Мужчина выглядел смущенным и несчастным.

— Да ладно вам, — сказала я парню. — Мы можем ездить только до определенного предела, прежде чем нам придется куда-то направиться. Решать вам.

Мужчина вздохнул. — Нас нанял человек по имени Матеу Жорди.

— Матеу Жорди, который является членом дипломатической делегации с Земли? — спросила я.

— Не знаю, сколько Матеу Жорди живет на этой планете, — сказал парень. — Но да, он с Земли. Он хотел изучить этот диск, который у вас есть. Сказал, что мы не можем его трогать, поэтому нам придется взять вас с собой.

Я вытащила диск. — Вот он.

— Что он делает? — спросил мужчина.

— Для ваших целей он заставит вас почувствовать, что вам отпиливают руку.

— Он должен выполнять другие функции.

— Уверена, что так и есть, — сказала я и положила его обратно в карман. — Итак, Матеу Жорди. Только он или был еще кто-нибудь с Земли?

— Единственным человеком с Земли, с которым я работал, был Жорди.

— И вы бы сказали электрошокеру то же самое?

— Я бы сказал электрошокеру все, что вы от меня хотели услышать. Но все равно было бы правдой, что Жорди с Земли был тем, с кем я работал.

— Вы все время говорите "с Земли".

— Он с Земли, что еще вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы поняли, что когда говорите "он единственный, с кем я работал на Земле", это не значит "есть и другие, с кем я тоже работал, только не на Земле".

— Ну, черт возьми, — сказал мой парень через минуту.

— У меня дипломатический иммунитет, — сказал Матеу Жорди, когда я вошла на спешно созванное экстренное совещание в подземный конференц-зал Бейнбургера со своим парнем, которого, как выяснилось, звали Арвик Хасид.

— Ладно, хорошо, что мы так рано разобрались с этим, — сказала Завади Мбаленхле, а затем повернулась к полковнику Бриджерсу. — Однако у вас нет дипломатического иммунитета, поэтому мне любопытно, каков был ваш план.

— Что? — сказал Жорди, потрясенно глядя на Бриджерса.

Бриджерс некоторое время молчал, оглядывая присутствующих в комнате, которыми в данном случае были я, Хасид, мой отец и Мбаленхле. Затем он сказал: — Мы уже некоторое время наблюдаем за Жорди...

— Что?!?

— ...и когда он связался с мистером Хасидом, мы узнали об этом. Мы решили позволить мистеру Хасиду попытаться заполучить мисс Трухильо, и хотя у нас было мало уверенности в том, что он или Жорди смогли бы извлечь какую-либо информацию с этого диска, но, если бы они это сделали, из соображений безопасности мы хотели знать, что это было. Итак, после того, как Жорди нанял Хасида на эту работу, я получил разрешение нанять Хасида, чтобы он шпионил для нас и сообщал нам, что ему известно, а также помогал нам в обеспечении сохранности любой информации, которую Жорди получил бы с диска.

Жорди повернулся к Хасиду. — Ты ублюдок, — сказал он. Хасид пожал плечами.

— И вы совсем не беспокоились о благополучии Гретхен, — сказал мой отец Бриджерсу.

— Жорди подчеркнул Хасиду, что он и его команда должны забрать вашу дочь живой и в сознании, — сказал Бриджерс моему отцу.

— И тот факт, что они были вооружены электрошокерами, чтобы усмирить ее, вас совсем не беспокоит.

— У них низкий уровень летальности, — сказал Бриджерс, и у отца была физическая реакция на это, которая, как я подозреваю, не была клинически полезной для его здоровья. — Мы разрешили их использование, потому что у попытки должен был быть шанс на успех. — Бриджерс посмотрел на меня. — Но мы также знали, что мисс Трухильо, скорее всего, смогла бы справиться с этим. Что она и сделала.

— Мне помогли, — сказала я.

— Да, вы молодчина, — сказал Бриджерс. — Мы пропустили этот ход. Ожидалось, что вы воспользуетесь услугами вашего друга из Обина.

— Это одна из причин, почему я этого не сделала.

— А что, если попытка похищения увенчалась бы успехом? — спросил Мбаленхле у Бриджерса.

— Как только с диска была бы извлечена какая-либо информация, мы бы пришли и арестовали всех, кто имел к этому отношение, и конфисковали бы информацию до того, как Жорди и его люди смогли бы получить ее.

— Что вы сделали бы с этой информацией?

— Очевидно, изучили бы ее.

— И поделились этим с остальными членами правительства Колониального союза?

— Очевидно.

— Лжец, — сказала Мбаленхле.

— Вопрос спорный, — сказал Бриджерс. — Заговор Жорди провалился.

— Это не спорный вопрос, — сказала я. — И вы могли предотвратить попытку похищения, но предпочли позволить этому случиться. — Я повернулась к Хасиду. — Да?

— Да, — подтвердил Хасид. — Я не возражал. Мне заплатили дважды, и не пришлось никого убивать.

Я кивнула и повернулась к Бриджерсу. — Даже если Жорди начал это, вы решили довести дело до конца и несете за это ответственность. Итак, можете рассказать нам, зачем вам понадобилась эта информация.

Бриджерс некоторое время спокойно пытался сверлить меня взглядом, что было не особенно успешно. Затем он слегка пожал плечами. — Это новое понимание физики прыжков очень важно. С положительной стороны, его способность переносить корабли и большие космические станции во вселенные, где никого из нас нет, устраняет фундаментальную причину всех наших войн между собой. Теперь существует потенциал для бесконечного использования недвижимости. Не только для нас. Не только для Земли. Но для каждого вида.

Он указал на Жорди. — Но есть и тот факт, что первым делом консу решили сделать из этого оружие. Жорди не ошибается, когда говорит, что хочет узнать больше о том, как все это работает, и можно ли это остановить или защититься от этого. Это не просто оружие. Это абсолютное оружие. Убийца планет. Разрушитель цивилизаций. Угроза существованию в таких масштабах, с которыми никто из нас раньше не сталкивался.

Бриджерс наклонился вперед, положил руки на стол и указал на меня. — Итак, да. Не мы были инициаторами этого плана по извлечению информации с диска, если на диске есть какая-либо информация, которую можно извлечь. Но как только он пришел в движение, не было причин останавливать его, и было много причин, чтобы это сделать. Прямо сейчас, по-видимому, только одна консу знает и понимает все возможности этой новой физики. Вот это будет удача, если мы сможем получить такие же знания раньше, чем остальные консу. Вот это будет награда, если мы сможем использовать их, чтобы навсегда обезопасить человечество от их вмешательства.

— Покинув эту вселенную или покончив с консу? — спросил папа.

— Прямо сейчас у меня есть определенные предпочтения, — сказал Жорди.

— Я не разделяю его предпочтений, — сказал Бриджерс о Жорди. — Но понимаю его. Более того, могу ему посочувствовать. Целью сил обороны колоний всегда было освободить место во Вселенной для человечества. Консу, или какая-то его часть, пытались стереть с лица земли миллиарды людей в своих религиозных целях. Если консу намерены продолжать в том же духе и поставить вопрос "мы или они", то я хочу, чтобы оружие дало нам шанс на победу. — Бриджерс оглянулся на меня. — И это стоило небольшого похищения, мисс Трухильо.

Я прищурилась, глядя на Бриджерса, а затем перевела взгляд на Хасида, который, казалось, был в ужасе от всего этого. — Не знал, во что ввязываешься, не так ли? — спросила я.

— Послушайте, у меня алименты на ребенка, — ответил Хасид. — Я просто пытался получить деньги.

Прежде чем я успела что-либо сказать на это, все компады Мбаленхле, Бриджерса и папы взорвались пронзительным ревом, что не предвещало ничего хорошего. И еще не очень хорошо: когда каждый из них закончил читать то, что было на их компадах, они все посмотрели на меня.

— Дайте-ка я угадаю, — сказала я. — Консу здесь.

— Да, — ответил папа.

— Сколько их всего здесь? — спросила я.

Бриджерс снова взглянул на свой компад. — По-видимому, все.

Двадцать два

Когда подсчет был закончен, в пространстве Феникса объявились семьсот тридцать два корабля консу, что показалось мне перебором — я была тут, чтобы встретиться с единственным консу, и хватило бы одного транспортного средства, — но со мной не посоветовались, а консу никогда не скрывали своих намерений.

Семьсот тридцать два корабля — это на пару сотен больше, чем все остальные корабли, как Колониального союза, так и других, находящиеся в настоящее время в космосе Феникса. Гражданское и военное руководство Колониального союза отдали приказ о приостановке прибытия новых кораблей в Феникс. Они надеялись, что консу не будут затевать драку, но им не нужно было, чтобы кто-то ворвался в систему, взбесился и открыл огонь.

В течение часа после прибытия консу нарушили территориальное пространство Феникса, посадили поисковый корабль в Феникс-Сити и без разрешения или объяснений вывезли Бэйкона и командный центр, в котором он находился, обратно в космос. Когда стало ясно, куда направляется их корабль, на всех компадах была объявлена общегородская тревога, и госдепартамент специально приказал всем сотрудникам, которые все еще были на работе или в ночную смену, зайти внутрь и направиться в специально отведенные зоны укрытия.

Я проигнорировала это, как и Ран, и мы оба направились из моего кабинета, куда я пошла после окончания экстренного совещания, обратно во внутренний двор. Нас остановила охрана, которая перекрыла внутренний двор, чтобы такие люди, как я, не попадались на пути. С того места, где я находилась, можно было видеть, как командный модуль был поднят на борт поискового корабля, который затем поднялся в небо.

— Черт возьми, мне нужна была эта штука! — крикнула я удаляющемуся кораблю.

— Не думаю, что они тебя слышат, — сказал Ран.

— Спасибо, Ран, я знала об этом, — сказала я ему.

Мой компад издал звук и сообщил, что мне звонят из дипломатической охраны.

— Да?

— Мисс Трухильо, это агент Вейр. На ступеньках Бейнбургера стоит консу и спрашивает вас по имени.

Они оставили Бэйкона? — подумала я про себя. — Меня остановила ваша охрана, — сказала я Вейру.

— Подождите секунду, и я попрошу вас пропустить.

— Меня и моего помощника, — сказал я и отключилась. Я посмотрела на Рана. — Ситуация усложняется.

— Ситуация и так была сложной, — ответил Ран.

Нас пропустили, и мы направились к ступенькам Бейнбургера, где, действительно, у подножия лестницы стоял одинокий консу в окружении дипломатической охраны.

Один из охранников отделился, подошел ко мне и представился Вейром. — Что бы вы хотели от нас? — спросил он.

— Я хочу, чтобы вы, черт возьми, придержали своих людей и позволили мне поговорить с консу как можно конфиденциальнее.

— Это будет безопасно для вас?

— Если это не так, то вы мало что сможете с этим поделать, — сказала я. — Но я не думаю, что этот консу здесь для этого.

— Для чего он здесь?

— Это курьер, — сказал Ран.

Охрана отошла на безопасное расстояние, и я подошла к консу. Это был не Бэйкон — это я могла разглядеть. Он выглядел старым и потрепанным, и в нем было очень мало того снисходительного превосходства, которое обычно исходит от консу.

Я знала, о чем идет речь. — Вы преступник, — сказала я консу.

— Я преступник, — нараспев произнес консу. — Я опозорил себя перед всеми консу и поэтому опускаюсь до того, чтобы говорить с вами.

Я знала, что с этого момента последует много сентенций о том, что это недостойно, и мы, низшие виды, недостойны, и он говорит на моем недостойном языке, чтобы мы могли поговорить, потому что мы недостойны друг друга, но у меня не было на это времени. — Я не хочу преуменьшать ваше положение, — сказала я, прерывая его, — Но должна сказать вам, что я уже разговаривала с консу, не являющимися преступниками. Двумя такими. И, по-видимому, должна поговорить еще с одним.

— Именно по этой причине я здесь, — сказал консу. — Я прошу тебя показать мне... — И тут раздался такой звук, что у меня аж кости затряслись.

— Это диск, — услужливо подсказал мне Ран.

— Ты все это время мог говорить на языке консу? — спросила я его.

— Немного могу, — сказал Ран. — Мы все немного можем.

Я отложила этот второстепенный разговор, полезла в карман, достала диск и показала его консу.

Он взвизгнул и подбежал ко мне, чтобы рассмотреть его собственными глазами. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, но, возможно, у меня ничего не вышло.

— Вот, — сказала я. — Возьмите это.

Консу снова вскрикнул и отшатнулся. — Я не могу, — сказал он. — Я недостоин держать его. Ты недостойна, и все же ты держишь его. Это запрещено. Это ересь. И все же ты держишь его.

— Да, я держу это, и я недостойна, и нечиста, и все такое, — сказала я. — Я понимаю.

— Не издевайся над этим, — сказал консу. — Ты не понимаешь, что у тебя в руках.

— Да, не понимаю, — призналась я. — Так почему бы вам не рассказать мне.

— В мои обязанности не входит рассказывать тебе, — сказал консу. — Меня послали только для того, чтобы подтвердить, что оно у тебя, и что оно приняло тебя как предъявителя.

— Хорошо, вы подтвердили это. И что теперь?

— Тебя вызовут. — Консу взглянул на Рана, а затем снова на меня, и я задалась вопросом, что означал этот взгляд. — Тебя вызовут, — повторил он.

— Когда?

— Когда это послужит целям тех, кто вызывает, — сказал консу. — Ты отправишься на свою станцию "Феникс" и будешь ждать там. Ты должна быть готова ответить на вызов, когда он поступит, и мы не будем снова осквернять себя посещением этой планеты.

— Грубо, — сказала я.

— Мы посещаем ваши планеты только для того, чтобы очистить их, — уточнил консу. — Если приземлимся здесь снова, именно это будет нашим намерением.

— Понятно, — сказала я. — Это станция "Феникс".

Консу оглянулся на Рана и что-то сказал ему на языке консу со звуком, похожим на скрежет металла. У меня не было с собой компада, потому что по привычке оставила его в своем кабинете, поэтому я понятия не имела, что он сказал Рану. Ран ответил на своем языке, и я снова осталась в неведении. Мне это совсем не понравилось.

Консу снова обратил свое внимание на меня. — Я выполнил свою задачу. От меня больше ничего не требуется.

— Что теперь? — спросила я его.

— Теперь я двигаюсь дальше, — сказал консу, отступил от меня еще дальше и вспыхнул пламенем, которое горело с интенсивностью белого фосфора. Ран схватил меня и оттащил от погребального костра, который когда-то был живым существом, возможно, спасая при этом мое зрение. Глаза наполнились слезами, я сильно заморгала в надежде, что остаточные изображения, запечатлевшиеся на сетчатке, не останутся надолго.

Когда ко мне, наконец, вернулось зрение, от консу не осталось ничего, кроме кучки пепла и того, что, вероятно, станет постоянным пятном у подножия лестницы башни Бейнбургер.

— Господи, — пробормотала я себе под нос, отступая и отмахиваясь от сотрудников охраны, которые пришли проверить меня. — Почему они должны все делать самым драматичным образом из возможных?