Прогрессор каменного века - 2.

— Ну, что, Митюша, земля здесь хорошая?

— Нормальная землица, Танюша. — Откликнулся он — Урожаи станет давать знатные, но мы её станем беречь тут вдвое, втрое больше, чем у себя дома, чтобы здесь не появились пустыни.

Таня кивнула и, вдруг, спросила:

— Митюш, ты потому так боишься, что здешние края превратятся в пустыню, что в твоём мире было очень много пустынь?

Митяй вздохнул и признался:

— Да, Танюшка, в моём мире было очень много пустынь и поэтому я и хочу сберечь здесь и леса, и воду. Ледники ведь рано или поздно растают, а из леса так просто воду не вытащишь.

Аккуратно засыпав ямку и поставив на место квадрат дёрна, Митяй пошел к реке мыть руки. От противоположного берега к нему тотчас поплыл крокодил. Хотя и не гигантский, но довольно большой, метров четырёх в длину. Однако, натолкнувшись сразу на два ведловских взгляда, тут же развернулся, выбрался на бережок и снова принялся греться на солнце. Есть ему совершенно расхотелось. Таня усмехнулась, и, глядя на крокодила, снова задала вопрос мужу, на этот раз куда более сложный:

— Митя, почему ты даже мне не рассказываешь о своём мире?

Митяй ополоснул руки, лицо и торс, перед тем, как выйти из автожира, он разделся по пояс, взял из её рук полотенце и сказал:

— Таня, в своём мире я был самым обычным человеком, готовился стать защитником Матери Земли, но потом мне пришлось какое-то время защищать кое-что другое. Поверь, я был нормальным парнем, хотя кое-какие умники меня и считали психом. Однажды, когда меня уже не будет, наступит такой день, когда ты сможешь заглянуть в мою старенькую Тошибу, которой Бог никак смерти не даёт, и узнаешь всё о том, кем был твой муж в своей прежней жизни и в каком мире он жил. Ну, а после этого ты примешь очень важное решение, стоит ли тебе рассказывать всю правду обо мне народу Говорящих Камней или нужно дать ему ещё какое-то время. До этого времени я не расскажу ни тебе, ни кому-либо ещё о себе ничего нового. Всё, что я уже мог рассказать, ты уже и так прекрасно знаешь, Танюша. Ну, и чем же ты собираешь кормить сегодня мужа? Пахло так вкусно, что я весь чуть на слюну изошел и мне даже не требовалось аппетит нагуливать. Боже, какая же ты у меня прелесть, Танюшка.

Подхватив жену на руки, Митяй понёс её к автожиру, целуя на ходу и нашептывая разные нежные глупости. Они вкусно пообедали в общем-то совершенно дежурным обедом, потом разложили кресла и пару часиков полежали, зря что ли он обещал своей любимой райское блаженство, после чего снова полетели на юг, но уже поднявшись гораздо выше и на максимальной скорости. Ночевали они у подножья нагорья Тобести, над которым возвышался ледовый купол толщиной в добрых два с половиной километра, если и того не выше. Горы здесь были вполне приличные, под три с половиной километра в высоту, но вместе с ледяным куполом явно зашкаливали за шесть километров. Юго-восточнее, над плато Дарфур, географию Африки Митяй знал в общем-то неплохо, тоже возвышался ледяной купол, но потоньше и, что характерно, совершенно другого, изумрудного оттенка. Здесь льды были голубоватыми и он подумал, а не является ли Дарфурский ледяной купол остатками ледников палеозоя? Всего учёные ведь выделяют четыре ледниковых периода, ранний протерозойский, поздний протерозойский, палеозойский и последний, кайнозойский, который только что закончился ко всеобщей радости, но ещё далеко не все его подарки растаяли. Судя по густой облачности и тому, что вершина Тобестинского ледяного купола, как впрочем, и Дарфурского, была покрыта мошной шапкой вечных снегов, как один, так другой работали, как хорошие холодильники и на их макушках шло накопление снега.

Когда Митяй это понял, то сразу же повеселел. Если поддерживать баланс между зелёным и белым цветами, то Африка никогда не стане желтой и жаркой, а навсегда останется зелёной и всё её ледники просуществуют не то что двадцать, а все сто тысяч лет. Главное не дать мамонтярам сожрать все деревья, а быкам вытоптать траву, чтобы Северная Африка не превратилась раскалённую духовку и на этот континент не прибежал из Арктики маленький полярный зверёк. Вот эту зверюгу точно нужно срочно внести в Красную книгу и вычеркнуть из неё по причине окончательного исчезновения. На следующий день Митяй облетел Дарфурский ледяной купол по кругу и с дотошностью хорошо проплаченного аудитора пересчитал все реки. Их оказалось девятнадцать, но только десять были достаточно полноводными и, к его огромной радости, шесть из них текли на юг, в самом танкоопасном, в смысле песков, направлении. Он вдавил педаль газа до отказа и помчался на юг. Вскоре он увидел то, что хотя уже и попало на карту потому, что они расширили зону картографирования на четыреста километров, но сам он воочию не видел — впадину Боделе, самая нижняя отметка которой имела значение сто пятьдесят шесть метров и там имелось вполне приличное озеро, но ещё южнее находилось куда более крупное озеро Чад, урез воды в нём когда-то находился на высоте в двести восемьдесят один километр и Митяй очень хотел, чтобы и здесь, в самом центре Северной Африки, появилось огромное озеро.

Ну, а для этого всего только и требовалось, что повернуть воды Нигера с юга на север, что было хотя и трудно, но всё же вполне по силам сделать. Скорее всего в верховьях Нигера также имелись остатки ледника, а может быть эта река питалась одними только дождями, но ведь там находился горный массив Адамава с вулканом Камерун, и вот на нём-то ледовый панцирь точно должен находиться. В общем ситуация понемногу стала проясняться и настроение у Митяя резко повысилось. В принципе ведь можно было отсечь от океана и обе Вольты, Белую и Чёрную, присоединить их к Нигеру, а его эстуарий пущай пересыхает, не велика потеря. Зато тогда на месте слияния Белой и Чёрной Вольты появится озеро, постепенно наполнится водой и затем соединится с Нигером и тогда задача обводнения самой опасной точки на карте Африки будет решена. Зеркало озера будет, конечно, хорошо испарять воду, но находящиеся поблизости ледники её конденсируют и, превратив сначала в снег, а затем в фирн и лёд, в процессе таяния вернут обратно в озеро. Нормальный кругооборот воды в природе, практически вечный двигатель, лишь бы только на Земле не было огромных, иссушающих всё и вся пустынь, вносящих в этот мир беспорядок и приносящих беды.

Как-то раз, ещё будучи студентом, Митяй ввязался в отчаянный спор с преподавателем физической географии, преподавали им на первом и втором курсе такой предмет, считавшим, что на планете Земля всё сбалансировано, и принялся яростно доказывать тому, что пустыни хотя и являются мощнейшим инструментом, влияющим на климат всей планеты, вовсе не есть не то что благо, а даже просто необходимая норма зла. В доказательство своей правоты он привёл в пример Коню Пржевальского статью из журнала "Нейшнл Джиографик" о том, что когда-то в Сахаре росли леса. На вопрос, куда же они делись, Митяй тогда ответил, что их съели южные мамонты и мастодонты, которые после этого сдохли с голода, так как копытные вытоптали всю траву и Гольфстрим быстро надул в Северную Африку сначала тёплых ветров с мощными ливнями, которые смыли плодородную почву в Средиземное море и Атлантический океан, а потом, когда зелёный зонтик исчез, температура в этой части континента стала стремительно повышаться уже под воздействием солнечных лучей и ветры, гнавшие пыльные бури, создали пустыню Сахару, Сахель, Ливийскую пустыню, Нубийскую и затем обрушились на Аравийский полуостров и пустыни пошли шагать всё дальше и дальше, вплоть до Монголии. Хоть как-то сопротивляться пустыне могли такие реки, как Нил. Вот потому-то народ и рванул из Северной Африки во все стороны. Митяй в тот день был настолько убедителен, что Конь был просто вынужден с ним согласиться, поскольку бывал в Тунисе и видел Сахару.

Ну, а теперь Митяй воочию убедился в правоте своей гипотезы и её подтверждало также ещё и то, что нагорье Тобести и особенно плато Дарфур под самый конец ледникового периода, когда ещё даже не все льды покинули Евразию, были может быть и не намного выше, но зато уж точно гораздо шире и массивнее, чем он это мог видеть на физической карте своего времени. Ну, двадцать тысяч лет это тебе не шутки, а пыльные бури, быстро переходящие в песчаные, что угодно сроют. Поэтому и ледяные купола, которые не могли существовать без надёжного тыла в виде пышной растительности, надёжно удерживающей и постепенно отдающей в атмосферу влагу, при её благополучном развитии и сохранности просуществуют очень долго. С таким настроением, долетев до берегов озера Чад, Митяй развернулся и полетел обратно, рассказывая Тане о том, какой станет африканский континент, если они не приструнят мамонтов, мастодонтов и прочих быков. Та его прекрасно поняла и смотрела на мужа, как на величайшего героя всех времён и народов, а Митяй, видя её взгляд, подумал: — "Да, в двадцать первом веке ни одна женщина никогда в жизни так не посмотрит на своего мужа." и был в чём-то прав, как и та древняя мудрость, что жена и лакей героя не видят. Ну, ему по большому счёту было в общем-то совершенно безразлично, считают его героем или нет, лишь бы народ выполнял все его распоряжения без лишней говорильни.

На следующий день, ближе к вечеру, они добрались до Адждабии, именно так назывался в будущем город на побережье залива Сидр, где поселились в глубокой древности тайлады, совершенно ничем не походившие на арабов или негров. Они и на итальянцев не очень-то смахивали. Разве что на тех, которые имели русые волосы и тёмно-голубые, чуть ли не ультрамариновые, глаза. Впрочем, у туарегов вроде бы тоже голубые глаза, так может быть они и являлись их прямыми предками? За то время, пока они отсутствовали, в Тайладоград прибыло целых два племени, причём их всех доставили в город на вертолётах и автожирах. Митяй ведь запретил сгружать супершишиги и прочую колёсную технику, а про малую авиацию он ничего не говорил. Тайлады из более отдалённых от моря районов оказались ребятами лёгкими на подъём. Узнав, что им там не только выдадут говорящие камни, но и экипируют по полной программе, они не взяли из стойбищ ничего, кроме нескольких каменных божков, амулетов и туник из шкур антилоп. Ведловство в Северной Африке не было редким даром. Более того, ведлами были даже олроды, а потому крокодилы, едва завидев человека в козьей шкуре, да, ещё с целым ворохом копий за спиной, моментально ныряли и, энергично работая хвостами, держась на большой глубине старались уплыть куда подальше, ведь из их шкур получались отличные крыши для шатров, да, и мясо у них тоже было хорошее.

Помимо этого ведлы севера научили тайладов русскому языку и большому ассортименту ведловских приёмов работы с говорящими камнями, которые выдали практически всем местным жителям из числа привезённых с собой или прибывших со склонов нагорья Тобести по реке Тайлад. Практически все тайлады только тем и занимались последние два дня, что учились заставлять камни ходить и даже плавать по воде. Некоторые южные ведлы обладали колоссальной ведловской силой и вполне могли заменить собой, с помощью камня подходящего размера, бульдозер "Комацу". Митяй отнеся к этому благосклонно, ведь на очередную великую каменную охоту он собирался отправиться не раньше, чем через пару месяцев. Сначала он хотел вчерне отстроить город и порт при нём, как они сделали это в Хайфе, а уже потом, когда суда смогут встать в хорошо защищённой бухте, заняться гидростроительными работами. Естественно после того, как приедут добровольцы с севера. Донесения же из Данилограда и других городов гласили, что плыть в Африку хотят чуть ли не все ведлы. Ну, с этим поветрием князья обещали разобраться очень быстро и первым делом устроили обструкцию князю Денису, сболтнувшему, что желающие смогут остаться на югах. В Африку отбирали только тех ведлов, кто оставлял в родных городах любимых жен и полну горницу детей, чтобы те потом вернулись обратно без дополнительных уговоров. В общем снова повторялась советская история с "Союззарубежстроем" и всеми теми ограничениями, которые в этой конторе вводились для работяг — чтобы была жена и дети, да, ещё чтобы был обязательно членом в партии и не употреблял спиртного.

Самое смешное же заключалось в том, что дед Митяя, тоже строитель, работал в Ливии, в Триполи, на строительстве какого-то нефтехимзавода и теперь уже он набирал народ на работу пусть и не в самой Ливии, но один чёрт в Африке. Ну, а пока на севере формировались рабочие отряды, на юге закипела большая работа. Первым делом был построен большой порт. Стройматериалы, камень, для его возведения, подняли со дна моря прямо в акватории порта, размером семь на три километра. Заодно сделав его глубоководным, чтобы потом в него могли заходить океанские суда, и приступили к строительству большого города, на шестьдесят тысяч жителей, он же будет портовым. На этот раз, как только в порту были построены причалы, большие складские площадки, возведены стены складов и проложены подъездные пути, Митяй велел выкатить с Митяев все супершишиги и разгрузить их. Город-порт Тайладоград они строили не спеша и на это у них ушло даже не два, а все три месяца. Зато за это время в него привезли почти пятьдесят тысяч тайладов, всего их жило в будущей Ливии, которая, конечно же уже никогда Ливией и тем более Ливийской Джамахирией не станет, проживало немногим более девяносто тысяч человек. При этом ведлы в ускоренном темпе обучали людей и давали им не только говорящие камни, но и знания, уже полностью заточенные под ведловство.

Тайладоград строили преимущественно из камня, в основном из гранита красивого, серо-голубого цвета, который поднимали со дня моря Ирины. Его вдоль берега было с избытком, причём уже разбитого на каменные глыбы. Ведлы во время каменной охоты, сидя у самой воды, находили камни нужного размера по их силовому излучению и не только заставляли двигаться под водой к берегу, а затем по наклонным каменным пандусам к месту строительства, но и раскалываться на прямоугольные блоки нужного размера и складываться в стены. Ведловали все, от мала до велика, за исключением детей младше десяти лет. Те выступали в роли зрителей. Уже через месяц после начала строительства в Тайладоград прибыли северяне, почти тридцать две тысячи мужчин и женщин, и с их приездом начались настоящие чудеса, но уже связанные с высокими технологиями. Используя то оборудование, которое взяли с собой прогрессоры, они принялись отливать металл и стекло, подняли из земли нефть, газ и построили нефтехимзавод, а потому в домах было много изделий из металла, стекла и пластмасс, причём прочных и очень красивых. Более того, северяне привезли множество огромных хищных животных, вроде бы и знакомых тайладам по внешнему виду, но очень уж громадных — уральских пещерных львов, длина тела которых достигала трёх с половиной метров, а вес восьмисот килограммов и такого же размера гигантских гиенодонов.

Гигантские хищники хотя и были бы похожи на африканских львов и гиен, тоже крупных, но не настолько, чтобы нападать на самых матёрых мамонтов и южных слонов, расплодившихся сверх всякой меры и потому ставших опасными. Экспедиция, отправившаяся на восток, нашла ещё более крупных хищников, которые, по идее, должны были исчезнуть пару, тройку десятков миллионов лет назад, но почему-то не вымерли и сохранились в Монголии — саркастадонов, похожих на медведей с длинным хвостом, только высотой более двух метров в холке и длиной в четыре с половиной, и мегистотериев, похожих на стафордширских терьеров, в предгорьях Средней Азии, примерно того же размера. Как один, так и другой хищник имели вес от одной до полутора тонн, обладали просто чудовищной силой и даже в одиночку охотились на мамонтов, вот только мегистотерии были ещё и стайными животными, но охотились небольшими стаями, десять двенадцать взрослых особей и пять, шесть щенков. Охотники отловили и доставили на супершишигах к берегам Каспия полторы сотни саркастадонов и две сотни мегистотериев и те прямо с кораблей отправились на пир, а уж поесть они были не дураки. На супершишигах их развезли чуть ли не по всей Северной Африке и они стали планомерно и методично сокращать поголовье крупных грызунов. Сверху за ними внимательно наблюдали ведлы-егеря.