Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Последним умер Ив. Клавдий разжигал в себе злобу. Ему требовался настрой, чтобы выйти на улицу, пройти жалких пятьдесят шагов к дому Ллира и убивать. Жестоко. Беспощадно.
— Ты монстр, — с отвращением сказал Дайрес, проходя через порог дома.
— Спасибо, — хищно улыбнулся Батури. Злоба не пришла. Не затуманила рассудок, как того желал Клавдий.
— Ты доволен? Насладился? Проклятый убийца. Мне противно, что я тебе помогаю.
— Не мысли категориями, — обрубил вампир. — Я не хуже людей, которые убивают ради золота, земли, веру в несуществующих богов или абстрактные цели. Их не осуждают, ведь они — защитники отечества, божьи воины.
— Ты убиваешь для корма, как мясник.
— Мясник — отличное сравнение. Люди режут кур, свиней, коров, чтобы съесть их мясо.
— У коров нет мысли...
— Почем тебе знать? Ты был в шкуре коровы? Залазил к ней в голову? Откуда тебе знать, что чувствует бычок, так долго сосавший вымя матери, а потом потерявший ее, когда хозяин вдруг посчитал, что она стала давать мало молока, и пустил на мясо. Люди для меня — тот же скот. И людской скотины, поверь мне, намного больше, чем коров. И уж лучше резать тех, кто рушит все: леса застраивает городами, животных вытесняет из мест обитания, сушит болота, чтобы не тонуть в трясине и очистить землю для пахоты. Ни одно животное не оставляет так много грязных следов.
— Наш спор бессмыслен, — отмахнулся имитатор. Да, он мог бы залезть в тело коровы. Стать ею. Мог бы без труда прочитать ее медленные, тягучие мысли, которые кружатся вокруг еды и дойки. Он мог бы даже различить в этом спокойном, ровном сознании некую привязанность к хозяевам, к людям, которые ее окружают. Мог бы различить даже жалость, страх. Мог бы заплакать, если бы дело дошло до мига, когда ведут на убой. Да, он понимал животных, как никто другой. Но все его знания были бессмысленны, потому что хладнокровного вампира не переубедить
— Вы просто не замечаете своей убогости, своих слабостей. Не чувствуете той вони, которая исходит от ваших жилищ, — разгорячаясь, продолжал Клавдий. Теперь он был достаточно зол, чтобы выпотрошить Андре Ллира и разорвать его тело на части. — Я бы мог питаться кровью животных, но мне их жаль — они невинны. А невиновных людей не бывает.
— Идем отсюда. Мне противно находиться здесь, — сказал Дайрес и вышел за порог. Желание поскорее закончить начатое, спасти пленниц, а затем уйти восвояси стало для имитатора нестерпимым.
Снег под ногами Дайреса противно скрипел при каждом его шаге. Эти звуки раздражали Батури. За долгую жизнь, даже не желая того, вампир научился ходить совершенно бесшумно, как призрак.
Вокруг было по-деревенски тихо: уже спали в своих жилищах селяне, спали воины, пришедшие вербовать, спали в конурах сторожевые псы, в хлевах спала животина. Безмятежный покой стелился окрест непроницаемой стеной. И лишь в двухэтажном графском срубе, величественно возвышавшемся над остальными домишками, горел свет и слышались негромкие, приглушенные голоса.
— Жди здесь, — сказал Клавдий, обращаясь к имитатору.
— Нет, — Дайрес за плечо остановил уже готового сорваться с места вампира, — войду, как подобает господину.
Имитатор в мгновения ока принял внешний вид графа Ллир и в его обличии направился к своей резиденции.
— Отворяй! — повелительно окликнул он, когда был еще на почтительном расстоянии от ворот. — Совсем ошалели, окаянные? Не видите, кто пришел?
— Чего орешь? Кто таков? — вынырнув в смотровое окно, спросонья пробасил привратник, но, заметив Андре Ллира, поперхнулся словами, откашлялся, несколько секунд, пока Дайрес еще брел к воротам, не понимающе глазел на графа, не веря тому, что видит. И все же довольно быстро переборол удивление и за считанные секунды открыл ворота. — Это, извиняйте меня, не признал вас. Думал, дома вы, а тут...
— Хватит, — отмахнулся Дайрес. — Впредь, братец, будь внимательнее, иначе оставлю без месячного жалования.
Страж хотел было сказать, что ему и без того уже месяц ничего не платят, но вновь поперхнулся от удивления, увидев вампира, которого буквально этой ночью оттащил на кладбище, к трем ненасытным, не знающим ни сострадания, ни жалости фуриям.
— Он со мной, — примирительно махнул рукой Дайрес.
— Как скажите, — оторопело промямлил привратник и неожиданно колодой упал на пол.
— Что это с ним? — подивился имитатор, не сразу разглядев в горле мужчины рукоять кинжала. — Но зачем? — Дайрес чуть не закричал от досады, глядя на мертвое тело привратника. — Я ведь уже провел нас внутрь.
— Он угрожал Долорис сталью, от стали и умер, — равнодушно ответил Клавдий.
— К фоморам! Ты что, еще пьян? Не протрезвел?
— Не зуди, мошкара, — отмахнулся вампир и посмотрел магическим зрением на стоящих в пороге фурий. — Значит так, девочки. Вы разыщите пленниц, у вас это лучше получится, а мы с Дайресом найдем Андре, обработаем его и доставим к вам тепленьким, со связанными за спину руками. Идет?
Фурии ничего не ответили. Батури счел их молчание за согласие и поспешил наверх, на второй этаж, где располагался кабинет Ллира.
Графская дружина встретила вампира прямо на лестнице, с мечами наизготовку. Клавдий не счел нужным задумываться над тем, как они узнали о посторонних, проникнувших в дом, как успели так быстро похватать оружие и надеть кожаные стеганки. Все это его не волновало. Он жаждал убийства. Крови. Мести. И его непримиримой жажде позавидовала бы любая фурия.
Он атаковал сам, первый, не дожидаясь, пока люди успеют сбиться в кучу и принять достойную оборону. Когда вампир приблизился, воин, стоявший первым, резко шагнул вперед и распластал оружие в хлестком ударе, но рассек лишь воздух. Ноги у него подкосились, и он рухнул, так и не сообразив, что воин позади, увидев, как вампир превращается в бестелесную дымку, рубанул наотмашь и случайно задел товарища.
— Я здесь, — оказавшись наверху лестницы, сказал Клавдий, привлекая внимание. — Люблю, знаете ли, быть сверху.
Он вновь атаковал. Стремительно. Точно. Ловко уходя от вражеских мечей, выбивая из рук оружие, делая подсечки и нанося удары. Клавдий разил с такой силой, что кровь била из ран фонтанами, оставляя нелицеприятные росчерки на деревянных стенах. Лестница стала скользкой от крови. Один из воинов упал. Кубарем прокатился до пролета. С трудом унял головокружение. Попытался встать, но меч пригвоздил его к полу.
— Подожди здесь, бабочка, — ухмыльнулся вампир и вновь рванулся наверх, где в пугающем одиночестве, думая только о бегстве, остался последний воин.
С ним Батури расправился быстро и вполне милосердно. Человека-бабочку, пригвожденного к полу и в предсмертной агонии размахивавшего руками-крыльями, вампир добивать не стал. Помешал ему имитатор.
— Ты монстр! — не сдержался Дайрес, наблюдая за результатом кровавой вакханалии. — Их-то ты зачем убил? И так жестоко... В чем они виновны?
— Они угрожали Долорис. Я такого не прощаю.
— Что? Они все? А как же привратник?
— Я не запомнил лица этого урода, — отмахнулся Батури. — Но он определенно один из них.
"Нельзя мстить псам, затравившим лисицу, — быстро поднимаясь по лестнице, вдруг подумал вампир. — Они выполняли приказ хозяина, который дает им пищу и кров. Но люди все же несколько отличаются от собак. И даже если кто-то был рожден дворнягой, это еще не означает, что следует повиноваться породистым кобелям".
По пути к кабинету графа, Клавдий прирезал еще четверых. Так, невзначай. Сегодня он был беспощаден. И Дайрес, смирившись с жестокостью вампира, больше не проронил ни слова, но решил сегодня же распрощаться с безжалостным убийцей и уйти восвояси.
— А вот и момент истины, — самодовольно улыбнулся Батури, останавливаясь у дверей в кабинет графа. — Входи первым. Тебе его магия не страшна. Я буду прямо за тобой.
Дайрес кивнул, оголил на всякий случай сталь шпаги, открыл дверь и шагнул внутрь. Клавдий стремительной молнией ворвался следом, но слова заклинания застыли у него на губах, так и не слетев с языка.
Кабинет оказался пуст. В широком пенале комнаты стоял запах миндаля и корицы, исходящий от курящихся возле книжных полок благовоний. На столе стоял канделябр с двенадцатью зажженными свечами, а на столешнице, покрытой ворохом бумаг, лежал свежий пергамент, испачканный тремя жирными чернильными каплями и недописанный до конца. Ллир ушел совсем недавно, второпях, воспользовавшись, вероятно, потайной дверью. Клавдий не стал ее искать. Его обожгла догадка, которая заставила стрелой вылететь из пустого кабинета.
— Вниз! В камеры! — прокричал Батури, за секунду преодолевая узкий коридор и перепрыгивая сразу через все ступени.
Дайрес поспешил следом, но до вампирской скорости ему было далеко, и силуэт Клавдия скрылся за первым же поворот. Больше имитатор его не видел.
Тревога увеличилась во стократ. Батури даже не знал, что сердце вампира способно выпрыгивать из груди, что кровь может приливать к вискам, делая лицо багрово-красным. Он думал, что с бездушными вампирами такого не случается. Или это переизбыток чужой, выпитой без всякой меры крови? Может, это она ударила в виски?
Сейчас ему было все равно. Он вылетел в общий зал, где о чем-то очень важном, ругаясь и перекрикивая друг друга, спорили трое мужчин. Убил всех троих, не сбавляя хода, даже не успев задуматься. Не зная дороги, по наитию промчался через длинный коридор. Обратившись в дым, скользнул в закрытые двери, ведущие вниз, в погреб. Не блуждая, хоть и не запоминая пути, пролетел сетью запутанных переходов и остановился у запертой двери, за которой через решетчатую прорезь увидел Анэт, укачивающую младенца.
— Где.
— Ллир.
Батури вздрогнул, огляделся и взглядом наткнулся на трех фурий, витавших посреди комнаты.
— Тьфу на вас, напугали, — почти обиженно уронил вампир, только теперь увидев поседевшего мужчину с выпученными от ужаса глазами, который лежал, привалившись к стене, а рядом с ним с глазами, переполненными не меньшего ужаса, скрючился калачиком еще один. Оба были мертвы. — Славно потрудились, девочки, — напуская на себя прежний цинизм, заметил Батури. — Будет вам Ллир, только секундой позже.
Клавдий даже не догадывался, насколько он точен в расчетах. Уже через секунду в стене открылась потайная дверь и из черного, пахнувшего сыростью и плесенью провала, вывалился граф Ллир. Он непристойно ругался и отмахивался от паутины, которая щедро нависла на его черных, как смоль, волосах.
— Вот так встреча! — обрадовался вампир и отлетел в противоположную сторону комнаты, даже не успев защититься от заклинания, ударившего в грудь.
— А вы-то тут как? — промычал граф, заметив фурий, и в последний момент, когда покойницы, уже вытянув руки, готовы были сдавить ему горло, отбросил от себя сестер каким-то могущественным заклинанием. — Надо же, выбрались, — причитал он, выводя руками непонятные символы, сковывая фурий неведомыми цепями. — И как вас теперь тащить обратно на погост? Это ж столько времени. А его можно было провести с большей пользой...
Клавдий не мог понять, что за магию применил к нему Андре. Ладно бы удар, ладно бы неожиданный. Но пресс, сломавший грудную клетку, отбросивший в другой конец комнаты, ни на секунду не ослабевал и вдавливал, вдавливал в стену, не давая пошевелиться или хотя бы набрать в легкие воздуха. И вот казалось бы зигзагообразный крис Каэля, в руке, достаточно выкрутиться, взмахнуть серебряным клинком, перерезая нить заклинания, и ты на свободе. Но руки не повинубтся. И мысли не слушаются. Не могут противостоять чужой воле.
Как никогда вовремя подоспел Дайрес. Звуки борьбы безошибочно вывели его в нужную комнату. Сам того не желая, он встал между Батури и графом Ллир. Нить заклинания прервалась. Клавдий рухнул на пол и по-щенячьи заскулил.
— Не верю глазам! Ди-Дио? — усмехнулся Андре, закончив строить щит, пленяющий фурий. — Говорят, вы невосприимчивы к магии. А как насчет этого?
Дайрес сам не понял, что с ним произошло. Воздух подхватил его, завертел, закружил и с силой впечатал в стену. Затем оторвал вновь, метнул к потолку и обрушил вниз. Дайрес захрипел от боли и выплюнул сгусток крови. К горлу подкатил комок, и имитатору вдруг почудилось, что сейчас, вот-вот, он выплюнет разом все внутренности. В глазах поселилась тьма. Дайрес не видел, что творилось вокруг, и поединок мага с вампиром он тоже пропустил из виду, наивно полагая, что все внимание Ллира было обращено на него.
Батури по-вампирски быстро пришел в себя, рванулся в сторону, уходя от чужого заклинания, тут же окружил себя разнообразными щитами, но сам творить атакующие заклинания не стал, понимая, что как колдун сильно уступает Андре. Вместо магии он показал чудеса скорости и эквилибристики. Огибая вырываемые балки, вспучивающийся пол, обрушивающийся потолок, Батури кувыркался, вольтировал, совершал немыслимые кульбиты, но все равно не мог добраться до Андре на расстояние удара. Маг словно исчезал, в тот же миг появлялся в другом месте, и Клавдию приходилось проделывать умопомрачительные фокусы заново.
Граф играл. Но вскоре игра ему наскучила, и он ввел в партию основные фигуры. Теперь отовсюду пылал огонь, удушливый газ проедал легкие насквозь, даже нечеловеческая сила, даже вампирская регенерация не спасала Клавдия от нестерпимой боли. Вскоре его движения сделались вялыми, медлительными. Он пропустил огненный шар, который поглотил его целиком, прожигая одежду и плоть. Чудом остался жив, успев в последний момент защититься смертью Каэля, но дальше продолжать поединок уже не мог и, упав, не нашел в себе сил подняться.
— Вот и все, — сказал Андре. — Ваша песня спета. Выливайте за борт воду. Сушите весла. Вы, братцы, приплыли.
Долорис заплакала. Душераздирающе, на одной, захлебывающейся ноте. Андре на миг отвлекся. И этого мига хватило имитатору, чтобы принять облик графа и разорвать заклинание, сковавшее фурий. Все произошло слишком быстро. Андре не успел сориентироваться и поставить защитную магию. Покойницы подхватили его, в смерче завертели по комнате. Ллир закричал от ужаса, который вселяли в него фурии своей магией. Его сердце учащенно забилось в груди, силясь разорваться на части, но граф не привык сдаваться. Он умудрился разорвать чужую магию внушения, вывалился из конусообразного смерча, быстро поднялся на ноги и, все еще пребывая в паническом ужасе, стремглав метнулся к выходу.
Фурии отправились следом. На секунду замешкавшись, за ними поспешил и Дайрес. Клавдий лежал неподвижно. Плакала Долорис. С трудом поднявшись, опираясь о стену, вампир подошел ближе к камере, заглянул внутрь. Инстинктивно забившись в угол, Анэт прижимала к себе ребенка и что-то успокаивающе шептала ему на ухо.
— Я вернусь, — пообещал вампир и, превозмогая боль, побежал вслед за Андре и остальными. Дело надо было довести до конца.
Века мучений. Века ожидания. И миг расплаты. Миг мести. Фурии отыгрались сполна.
Погоня за графов вывела Дайреса на улицу. Оказавшись на морозном воздухе, он увидел, как неведомая сила несет графа по небу, задевая луну, словно он ведьма, умеющая летать без метлы. И ведьма недоученная. Воздух сопротивлялся ему, мешал, ударял, закручивал, ударял вновь, взметал ввысь, опрокидывал к земле. Снова поднимал к небесам, где ударял уже трижды. Андре захлебывался криком. Мучительным. Надсадным. От захлестывающей ненависти фурии набрались такой силы, что стали явными. Дайрес видел их, не обращаясь в чародея и не пользуясь магическим зрением.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |