— Зачем?
— Я хочу, чтобы ты сбрил усы, — Адольф остановился, как вкопанный. — А что тут такого? Просто, с ними, ты смотришься как-то странно. Эм... Komisch, — [Комично].
— Nein! Я эти усы с юношества ношу!
— Тем более! Пора что-то менять, вдруг, это усы виноваты во всех твоих бедах! — Наруто уже откровенно издевался.
— Признайся, ты просто хочешь увидеть Адольфа Гитлера без усов!
— Не отрицаю.
— ...Без усов, все мужчины — всего лишь мальчишки.
— Все ли? — фюрер виновато улыбнулся, вспомнив об отсутствии волосяной растительности на лице своего соседа.
— Alle außer du, — [Все, кроме тебя], поправил себя Гитлер.
— Как скажешь, но я не отступлю. Рано или поздно, заставлю тебя побриться.
Спустя семь лет.
— Три, два, один... Всё, прошло ровно десять лет с нашей встречи, — с излишним торжеством заявил Узумаки. Наруто и фюрер стукнулись кулаками, воображая, что чокаются бокалами. Не важно, хотел Наруто того или нет, он уже не видел в Адольфе диктатора и массового убийцу, а соседство превратилось в дружбу. Да и Гитлер был счастлив проводить время в компании.
— Как быстро летит время, — разговаривая с Наруто, Гитлер полностью избавлялся от акцента, и употреблял немецкие слова только в особом настроении. — Что ж, спасибо за десять лет. Не вериться, что тебя до сих пор не нашли.
— Ну, неделю назад, убили моего последнего клона. Думаю, со дня на день явятся стражники. Всё равно, рано или поздно, это произойдёт, нет смысла волноваться о том, что нельзя изменить.
— Не будем о плохом... Эх, сейчас бы выпить, — Наруто хитро улыбнулся, пряча одну руку за спиной.
— Выпьем, не боись! — Узумаки достал из-за спины большую бутылку водки. — Уж извиняй, ничего другого не нашлось, — фюрер удивлённо уставился на бутылку, силясь понять, не иллюзия ли это.
— Mein Freund, ты где это достал?
— Выменял у нашего местного каннибала, — спокойно ответил блондин. Адольф непонимающе вскинул брови.
— На что?
— Скажем так, печень у меня всё равно за считанные секунды новая выросла, — Гитлер прыснул в кулачок, но всё ещё опаской посмотрел на бутылку.
— Разве она не отравлена?
— Ичимару заверил, что нет. А если и отравлена, со мной от яда ничего не будет, а тебя я вылечить успею. Нет, если ты не хочешь, я пойму... — Узумаки едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Дай сюда, шутник хренов! — Адольф выхватил водку из рук джинчурики, откупорил пробку и вопросительно посмотрел на Наруто, прежде чем отпить из горла. Узумаки одобрительно кивнул, он не из брезгливых, и Гитлер припал губами к горлышку бутылки, сделав несколько глубоких глотков. Затем, Наруто и сам попил. Через полчаса, с полупустой бутылкой, (они старались растянуть удовольствие), фюрер и Бог сидели на полу, прижавшись спинами к стене и играя в до ужаса нелепую игру.
— Я в ловушке, в ёбанном Аду, — начал Наруто, — и мечтаю о воздушных шариках, — Адольф пьяно рассмеялся.
— Я в ловушке, в проклятом Аду, и мечтаю о воздушных шариках и горячей ванне.
— Я в ловушке, в задравшем меня Аду, и мечтаю о воздушных шариках, ванне и Хинате...
— Что за Хината? — блондин никогда о ней не рассказывал Гитлеру.
— Моя девушка... Бывшая, наверное. Перед тем, как попасть сюда, я просил её не зацикливаться на мне, если я умру, найти счастье, любовь... Но в глубине души, я надеюсь, что она меня не послушала. И ждёт моего возвращения, если конечно, она ещё жива. Я и правда жестокий человек.
— Хм... Я в ловушке, в несносном Аду, и мечтаю о воздушных шариках, ванне и Гели... — Наруто удивлённо посмотрел на фюрера. Семь лет о ней ни слова не говорил, а тут ляпнул, по пьяни.
— Может, скажешь уже, кто она такая?
— ...Гели, это моя племянница, — Адольф всем своим видом буквально кричал: "Ну давай, начинай!".
— Я что, должен осуждать тебя? Это я-то? Карин, между прочим, была моей роднёй, — почему-то о связи с Карин Наруто рассказал ещё в первые месяцы их соседства. — ...Из-за этих отношений, по сути, она и умерла. По моей вине.
— Ангелика застрелилась после того, как я с ней поссорился.
— Соболезную, — Наруто хотел вложить в это слово эмоции, но вышло довольно фальшиво. Слишком плохо Узумаки помнил о том, что такое соболезнование.
— И я тебе тоже, — а вот Гитлер говорил искренне.
— Так, что-то мы скатываемся до нытья! Нужно пить больше!
Как только бутылка опустела, в головах Наруто и Гитлера осталось очень мало благоразумия, захотелось повалять дурака. Наруто вставил в патефон любимую оперу и понёс его за пределы комнаты, не выключая его и танцуя на ходу, следуя за фюрером. Тот тоже танцевал, что-то говорил, шутки, смех, головокружение, и спустя несколько минут, Адольф уже пародирует сам себя, притворяясь, что он стоит на площади перед войском, произнося речь, но при этом высмеивая само действо, иногда забавно шевеля полоской усов, напоминая Чарли Чаплина. Узумаки же стоял рядом с поставленным на пол патефоном и дирижировал в такт музыки. Ещё через несколько минут, фюрер маршировал по коридору, излишне высоко задирая ноги, приставив указательный и средний палец себе под нос, изображая собственные усы, а Наруто зачитывал ему стих, без особого смысла:
— Сапогом по губам и плётка,
И характер — как жгучий перец.
Патефон, "Стрелок" и водка.
Ты мой самый любимый немец!
Вдруг, парадную дверь выбивают, в отель врывается десяток стражников и Джашин лично, заставая Узумаки и Гитлера совершенно неготовыми дать отпор. Адольф и Наруто застывают в ступоре, и в следующую секунду, на них толпой наваливаются стражники. Гитлера через силу затаскивают обратно в его комнату, Наруто связывают цепями Ада и тащат к выходу, пока Джашин причитает о том, сколько проблем ему создал Узумаки. Казалось бы, у Наруто было столько времени, чтобы морально к этому подготовиться, но он им не воспользовался. Он чувствует себя разбитым, его ждёт новое заключение, и пока его уносят отсюда, джинчурики слышит, как кричит фюрер и звучит "Волшебный Стрелок".
Конец флешбека.
— Guten Tag Fuhrer, — [Добрый день, фюрер], прошептал Узумаки, обращаясь к второму несущему его человеку.
— Guten Tag... Herrscher, — [Добрый день... Господарь].
— Всё ещё не сбрил усы... — недовольно пробубнил джинчурики.
— Всё ещё улыбаешься, как маньяк, — усмехнулся Гитлер.
— Что со мной? — на этот раз, Бог обращался и к Адольфу, и к Итачи.
— Ты убил Джашина и превращаешься в нового Бога Крови, — ответил Учиха, глядя вперёд. — Печать на твоей правой руке — тому доказательство.
— Убивший Господаря Ада сам становиться Господарем?.. Я не знал... Какая досада...
— Никто не знал. Не знаю, нравится тебе это или нет, но уже поздно что-то менять. Пути назад нет, можно двигаться только вперёд.
— Кстати, мы куда идём? — прежде, чем они ответили, Учиха и фюрер резко остановились, и осторожно поставили нового Бога Крови на ноги. Посмотрев вперёд, Наруто понял, что сейчас, он стоит на том самом плато, у подножья которого расположена долина, но сейчас, вся территория, которую охватывал взгляд джинчурики, была заполнена грешниками. Не было видно буквально ни единого кусочка земли, не занятого душами, и все они в поразительной, для такого количества людей, тишине, наблюдали за блондином и его сопровождающими.
— Как думаешь, сколько их здесь? — спросил Гитлер.
— Я не знаю... Миллионы?
— Миллиарды, — поправил его Итачи. — Все они жаждут увидеть своего нового короля, лелея надежду о том, что он будет лучше предыдущего. Давай, покажи им то, что они хотят увидеть, — Наруто инстинктивно сообразил, чего от него ждут, и высоко поднял свою правую руку, обратив её тыльной стороной к долине. Грешники увидели метку, но теперь, боялись пошевельнуться, зная, что их жизни во власти стоявшего перед ними длинноволосого блондина.
— lang lebe der neue König! — тишину прервал фюрер.
— Да здравствует новый король! — вторил ему Итачи.
Поднялся гул от рукоплескания и всеобщего гомона, и только тогда Наруто полностью осознал своё нынешнее положение. Он вспомнил о том, что большая часть одежды на нём сожжена и изорвана, и в ту же секунду, метка Бога Крови на его руке засветилась красным, и Узумаки начала обволакивать появлявшаяся прямо на нём ткань. Расстёгнутый чёрный плащ с широкими рукавами и высоким воротником, багрового цвета изнутри, одетый на голый торс, штаны того же цвета, что и плащ, а на правой руке появилась чёрная перчатка, скрывающая метку. Бог Крови чувствовал себя на вершине...
* * *
Спустя несколько часов, блондин сидел на каменном троне, вроде того, что был когда-то у Орочимару, облокотившись на руку. К нему в раскорячку, дрожа от страха, шёл азиат, около сорока лет. Ему только что позволили сходить в туалет, а одиннадцать ананасов творят с походкой те ещё чудеса. Увидев его, Наруто даже не шевельнулся.
— Масаси Кисимото? — мангака подскочил на месте от голоса Наруто.
— Д-да, Господин?..
— Для тебя у меня новая пытка, — Господарь щёлкнул пальцами, и из-за спины Кисимото вышли четыре голых и возбуждённых негра, бывших жителей Деревни Облака, который подхватили взвизгнувшего азиата под руки. — Проучите его, парни. Проучите его до конца.
— З-з-за что?!! — Кисимото уже уводили в тёмный угол.
— За то, что загубил нечто великое. И ещё: с сегодняшнего дня, тебя зовут не Кисимото. Отныне ты... Кончита
Примечание к части
* — гимн Германии с 1922-1945
** — http://polit-mix.net/upload/gallery_big/9ef69c-515.jpg
Написано в состоянии аффекта, после позорной 690 главы манги "Наруто". Стыд и позор, пошаговое изнасилование замечательной франшизы, я могу продолжать бесконечно. Ошибок наверняка много.
Арка 2.
Рин, Саске, Индра и Хидан ждали. Терпеливо ждали возвращения Наруто, не покидая Храма Огня, веря, что пройдёт несколько секунд, может минута, и Узумаки вернётся, ведь в Аду время течёт намного быстрее, чем в реальном мире. Но прошёл один час, затем другой, незаметно, в молчании пролетела ночь, но джинчурики так и не явился. Даже Хидан, с его резким характером, не говорил очевидного.
— Саске-кун, — Индра решился нарушить тишину, — мы ничего не изменим, если останемся здесь. Будет только хуже, если в деревне заметят отсутствие Хокаге. Я поговорил с монахами, они обещали, что как только увидят Наруто, отправят в Коноху сообщение.
— ...Хорошо. Возвращаемся в Скрытый Лист, — Рин была последней, кто покинул храм, и той, кто отчётливее других понимал, что раз Узумаки не вернулся спустя несколько часов, то скорого возвращения ждать не следует.
* * *
Глубокой ночью в особняке Учиха царила тишина. Нет, вернее, в их додзё вообще довольно тихо в последнее время. Учитывая, что в додзё появились два новых жильца, занявшие свои комнаты, особняк должен был оживиться, но всё случилось с точностью до наоборот. А чем тише было в доме, тем больше времени его обитатели проводили за пределами особняка, окружая себя шумом жизни.
В темноте коридора додзё загорелась пара глаз металлического цвета, которая плавно задвигалась к одной из дверей. Под ногами обладателя высшего риннегана не скрипели половицы, и он не заходил в дом, а просто появился, словно из ниоткуда. Джинчурики вошёл в комнату Рин, приблизился к кровати спящей Учихи и наклонился к ней. Длинные волосы Узумаки коснулись щеки девушки и она проснулась раньше, чем он успел что-то сказать. Рин резко выхватила из-под подушки кунай и вонзила его в шею блондина, которого она не успела вовремя разглядеть. Узумаки отшатнулся от кровати, упёрся спиной в стену и с громким грохотом рухнул на пол. На шум в тот же миг прибежал Саске, распахнул дверь и включил свет.
— Рин?! — ониксовые зрачки Хокаге расширились, когда он увидел Наруто. Ткань чёрного плаща джинчурики, слегка изорванная по краям, словно растекалась по полу, Узумаки сидел, опустив голову, из-за чего волосы закрывали лицо, а из его шеи торчало воткнутое по рукоять лезвие. Ничего не говоря, Узумаки рывком вытащил из шеи кунай.
— Ха! — тихо хохотнув, новый Бог Крови вскинул голову, и волосы спали с его лица. Губы растянулись в насмешливой улыбке, взгляд устремился на Хокаге, а на шее стремительно затягивался порез. — Здравствуй, Саске, давно не виделись! И ты... — Кровавый Бог перевёл взгляд в сторону младшей Учихи и испытал приятное удивление. Перед ним стояла девушка в светло-розовой пижаме, пуговицы которой в области груди, казалось, вот-вот оторвутся. "А она выросла. Нет, не только это... Её шаринган, чакра, аура, всё на порядок выше". — ...Малышка Рин.
— Наруто! — брюнетка подбежала к Узумаки и захватила его в объятия, встав на колени. — Прости! Пожалуйста, прости! — Наруто даже не сразу понял, что она извиняется за тот удар в шею, настолько он был для него незначителен. Между тем, Рин начала громко всхлипывать.
— А ты всё такая же шумная, — Наруто положил правую ладонь на затылок Рин, желая её успокоить, но Учиха в ту же секунду отстранилась от Бога Крови, как от огня. От руки Узумаки исходила странная, неприятная, вызывающая инстинктивный страх аура. Учиха пыталась понять, в чём причина, а Наруто с интересом за ней наблюдал.
— Тебя... — Саске завладел вниманием блондина, как только потупил взгляд, сжав трясущиеся руки в кулаки.
— М? — Наруто не изменил весёлого настроя, несмотря на то, что от Учихи исходила явная враждебность.
— Тебя!.. — Хокаге, кажется, был готов наброситься на Узумаки. — Тебя не было целый месяц, ублюдок!
— Знаю, уж извините. Поэтому, я и сказал, что мы давно не виделись. В этом мире прошёл месяц, а в Аду минуло уже...
— Восемь лет? — в голосе Рин звучал шок, в который впал и Саске, прикинув числа. — Ты пожертвовал восемью годами своей жизни, ради чего? Чем ты занимался всё это время?
— Искал выход, — спокойно ответил джинчурики, вставая на ноги. Он явно был погружён в свои собственные мысли, говорил, словно через силу, и смотрел на своих друзей, но не видел их. Это настораживало, пугало и выводило из себя, уж слишком легко Наруто ко всему относился. Обстановку разрядил скрип двери, однако вошедший в комнату Матсураши в итоге её только накалил. Бессмертный был в серых шортах и шагал, потирая глаза, однако, увидев джинчурики, полностью переменился. Дремота словно испарилась.
— Ахуеть не встать! Наруто! Тебя же целый месяц не было! — малиновые зрачки Хидана расширились, в них появилась тревога. — Джашин-сама, что с Джашином-самой?!
— Мёртв, — Хидан так и застыл, с гримасой ужаса и удивления на лице.
— Нет... Этого быть не может! Ад! Аду нужен Господарь!
— И я им стал. Убил Джашина, и вся королевская конница, вся королевская рать, и всё королевство, и сила, и титул, всё перешло ко мне, — Наруто повернул к присутствующим тыльную сторону правой ладони, на которой была перчатка, и сквозь её ткань выступила печать Бога Крови, отдавая красно-чёрным светом. Узумаки моргнул, и его глаза стали абсолютно чёрными, исчезло разделение на зрачок и склеры, и осталась лишь тьма, в которой не отражались блики. В это же момент, чакра Кровавого Бога стала настолько ощутимой, что присутствующие буквально могли почувствовать, как она обволакивает их. Если сравнивать, то для обычных шиноби, столкновение с подобной чакрой похоже на первую встречу человека с пауком. Что-то абсолютно выбивающееся из нормы, не имеющее ничего общего с людьми, отталкивающее на уровне инстинктов. — Теперь, все они во мне. Более тридцати шести миллиардов грешных душ стали частью меня, после убийства Джашина. Теперь Ад — это я.
