— Не понимаю, — зашептала Лили, оборачиваясь к Сириусу, — они что, ушли вместе с ругару? Не предупредив нас? Да что с ними такое?! С ума что ли, сошли?!

— Обычная наглая самонадеянность схожая с идиотизмом — отличительная мародёровская черта, — резюмировал Сириус. — Нужно вернуться.

— В Хогвартс за подмогой? — предположила Лили.

— В дом ругару, — отрезал Блэк.

В обществе Бродяги Лили как всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Неприятно, когда кто-то вот так на дух тебя не переносит, но вынужден мириться с твоим существованием потому, что тот, кто ему дорог, дорожит тобой.

Она знала, что в случае опасности Блэк, ни на секунду не задумываясь, отдаст за неё жизнь. Прежде всего потому, что ни в грош её, эту самую жизнь, не ставит и потому, что Джеймс просил беречь Лили Сириус будет её беречь. Без оглядки, не постояв за ценой.

Но самое гадостное то, что всё это нисколько не мешает ему ненавидеть и презирать её, Эванс.

Пальцы Блэка крепко обвили её запястье, отрывая от невеселых дум. В следующий момент они аппарировали к дому.

Ещё в прошлом году это могло показаться занимательной игрой — выслеживать и красться, но с тех пор много воды утекло и многие игры перестали казаться забавными.

Влажные пальцы крепко держали палочку, слух напрягся, Лили зорко всматривалась в окружающую её мглу, когда они с Блэком крадучись воровато перешагнули порог.

В комнатах всё было по-прежнему: мебель, стены, картины. На фоне окна чётко выделялся треугольник торшера.

Сириус резко втянул в себя воздух:

— Чувствуешь? — приглушенном шепотом спросил он.

— Что именно? — взволнованно откликнулась Лили.

— Пахнет кровью.

Было слышно, как одновременно и насмешливо, и напряженно тикают часы, где-то тут, во мраке, совсем рядом.

'Тик-так, тик-так, тик-так'.

Казалось, дом притаился и ждёт момента, когда можно будет безнаказанно их проглотить.

'Тик-так, тик-так, тик-так'.

Сириус, стараясь, чтобы под ногами не скрипели половицы, медленно двинулся по направлению к кухне. Лили следовала за ним.

В темноте белел холодильник, от которого так и веяло злым холодом, столешницы кухонного гарнитура, возвышался ряд светлых стульев за столом.

Сириус что-то тихонько пробормотал над палочкой. Потом замер, застыв, как изваяние, прислушиваясь к чему-то. Снова вернулся в небольшой коридорчик, расположившийся между гостиной и кухней. Зачем-то поставил руки на стену и снова принялся прислушиваться.

— Здесь, — наконец удовлетворенно выдохнул он, отнимая руки от стены и отступая на шаг.

Очередной взмах палочкой и перед Лили, прямо в стене, образовался проём. Стена просто раздвинулась, будто занавес.

Не сразу ей удалось сообразить, что заклинание распахнуло потайную дверь.

Сириус крадучись скользнул вперёд. Было в его движениях что-то настолько змеиное, что на ум невольно приходило воспоминание о прозвище, которым Джеймс наделил его на первом курсе — гриффиндорская гадюка.

'Боже! — горячо взмолилась Лили перед тем, как последовать за Блэком. — Если ты есть, пусть Джеймс будет жив! Пусть с ним ничего плохого не случится!'.

Лестница круто убегала вниз. Не нужно было обладать звериным чутьём, чтобы ощутить запах крови, поднимающийся удушливыми, тошнотворными волнами.

Свет, выбившийся из угла, ударил по глазам. Не менее мучительной была открывшаяся взгляду картина — Медоуз и Марлин накрепко прикрученные к стульям, на которых сидели.

По своему обыкновению Лили не размышляла, а действовала, как всегда, импульсивно.

— Быстрее, Эванс! — почти рявкнула на неё Марлин, как только Лили освободила её от кляпа. — Быстрее!

Но быстрее не получилось.

Ругару выскочил неожиданно, Лили не успела среагировать. Её руку с силой сжали, палочка выскользнула из пальцев и с глухим стуком покатилась по полу. Перед глазами мелькнуло лицо с налитыми кровью глазами и ртом, полным треугольных зубов, с которых стекала вязкая, густая слюна. Уши заполнило громовое утробное рычание.

Что-то (или кто-то) с силой отшвырнуло Лили в сторону.

Со всех сторон замелькали, замельтешили тени. Оглушительно грохотало, пространство заволокло дымом. Яркие разноцветные вспышки проклятий поделили подвал на четко расчерченные острыми лучами квадраты.

— Авада Кедавра! — донеслось издалека, словно из другого измерения.

Светящаяся зелёная вспышка обволокла фигуру оскалившегося монстра. Ругару выпрямился, будто в спину его внезапно поразила пуля и, покачнувшись, начал медленно оседать на пол.

Лили привыкла считать, что Авада Кедавра действует молниеносно, но это было не так. Проклятие убивало медленно, выжимая из жертвы жизнь по капле капля, удушая, словно невидимый удав.

Блэк продолжал с усилием удерживать палочку в руках, как если бы она норовила выскользнуть у него из рук, а зелёный луч всё сиял и сиял.

Наконец ругару повалился на пол, дёрнулся, глаза его подёрнулись пеленой небытия. Чудовище было мертво.

Лили с изумлением смотрела на внезапно появившихся Ремуса, Джеймса и Грюма.

— Ты что натворил? — вскричала Медоуз. — Блэк! Ты... ты применил Непростительное!

— А разве у него был выбор? -тряхнула белокурой головой Марлин. — Ещё чуть-чуть, и эта зубастая тварь перегрызла бы нам горло. Я бы сделала абсолютно тоже самое, если бы только смогла. Не смей его судить!

— Так или иначе, а Непростительное есть Непростительное, — сощурился Грюм. — За такое сажают в Азкабан и надолго. Зря ты это сделал, парень. Ругару нужно было убить, несомненно, но для этого следовало использовать какой-нибудь другой способ. А так... в Министерстве, боюсь, разбираться не станут.

— Им придется! — гневно зарычал Джеймс.

— Не придётся, — сощурился Грюм. — Мыс вами сделаем вид, что монстр умер вовсе не от того, от чего он умер на самом деле.

Ребята непонимающе переглянулись.

— Да неужели вы, сынки, могли подумать, что Аластар Грюм сдаст товарища министерским крысам потому, что, спасая жизнь другу он крупно подставился? — пробасил Аластор. — Нет! У меня в команде своих не сдают. Выбирайтесь отсюда, ребятки, возвращайтесь в школу и не о чём не задумывайтесь. Не беспокойтесь, мальчики-девочки. Я зачищу следы и всё улажу. Вы — молодцы! Считайте, что блестяще сдали зачёт. А теперь идите! Вам пора возвращаться в Хогвартс. Пошли отсюда вон. Живо! Да не в дверь, балбесы! Порт-ключ!

Мир закружился. Что-то с огромной силой потянуло Лили вперёд, пока она с размаху не ударилась о землю. Ноздри заполнились запахом прелой листвы и мха.

— Запретный Лес, — удовлетворённо выдохнул Джеймс.

— Скажите, у меня у одной такое чувство, будто великий аврор Грюм только что нас прокатил и поимел одновременно? — зло сощурила красивые глаза Марлин, стряхивая с мантии, налипшие во время приземления, хвойные иголки.

— Если мы хотим, чтобы происшедшие сегодня оставалось в тайне, а Блэк не попал в Азкабан, боюсь нам придётся безоговорочно принять покровительство Грюма, — флегматично откликнулся Ремус.

— Мне Грюм никогда не нравился, — заметил Сириус.

— Ладно тебе, Бродяга, — откликнулся Джеймс. — Он же, можно сказать, тебе жизнь спас.

— Спас? Не будь наивным дураком, Джеймс. Грюм нас подставил.

Поттер по привычке запустил руку в свою густую шевелюру:

— Ты не прав, Бродяга. Он нас не подставил, а подцепил. На крючок. Словно рыбку.

— Придётся играть по его правилам, да? — тихо спросил Ремус.

— Да, — дёрнулся Джеймс.

Впереди нарисовалась громада Хогвартса, обещающая им приют и защиту. Но можно ли этому верить?

Впрочем, выбора не было.

Глава 25

Кровная связь

Лили не сомневалась в том, что после совместного похода на ругару, после знаменитого танца в гриффиндорской гостиной её отношения с Джеймсом коренным образом изменятся. Она была готова к решающему разговору, но...разговора не последовало.

Джеймс снова дистанцировался. Поттер больше не пытался игнорировать Лили, как делал это раньше. Он здоровался, разговаривал, обменивался с ней шутками, но всё это было как-то чисто дружески, по-товарищески, без тени привычного флирта. Точно так же он шутил с любым другим сокурсником или сокурсницей. Это, пожалуй, ранило даже сильнее, чем откровенная демонстрация обиды.

Пристальные взгляды, которые он то и дело раньше бросал на неё, Лили больше на себе не ловила. Зато часто замечала взгляды, обращенные к Дорказ.

Ладно бы ещё шикарная Марлин, но упрямая тихоня Мероуз?!

И ведь Лили же не приснилось? Она помнит, как он касался её, как смотрел, когда они танцевали. Не могли эти взгляды и прикосновения ничего не значить? Конечно, опыта у неё в таких вещах немного, зато женский инстинкт, чуткий, недремлющий, не мог солгать — Лили нравится Джеймсу. Нравится! Так почему он предпочитает держаться в стороне?

Северус после разговора с Лили тоже не баловал её вниманием. Если Поттер всё-таки поддерживал отношения, пусть в приятельском формате, то Северус словно вообще перестал замечать её существование.

Слизеринцы именно так относились к грязнокровкам — всем своим видом показывали, что не замечают присутствие всяких там существ.

Северус проходил в толпе таких же, как он, одинаково черно-белых фигур в зелёных галстуках, холодный, равнодушный, недосягаемый, как много лет назад, когда маленькой девочкой Лили впервые выделила его присутствие среди других детей и наивно потянула к нему руки. Изменилась его одежда (не было больше странных женских старомодных блузок, вызывающих насмешки всей маггловской округи), изменилась причёска (он, наконец, состриг волосы), но суть не изменилась. Острый ум, пренебрежение к окружающим и непреходящая гордыня остались прежними.

— Мисс Эванс! Вы меня слушаете? — достиг её сознания голос Грюма. — Очень надеюсь, что да, потому что мы обсуждаем серьёзный вопрос и мне не нравится ваши привычка всё время витать в облаках.

— Простите, — повинно опустила она ресницы.

В маленьком классе, больше похожем на чулан (возможно это и был чулан, подправленный пространственно-изменяющими чарами), Грюм снова собрал их всех вместе, как в прошлый раз.

На собрание Мародеры пришли в полном составе, Джеймсу таки удалось протащить Питера. А Лили пригласила Алису. На стуле, точно на троне, подобно золотоволосой королеве Гвиневре, возглавляющей круглый рыцарский стол, восседала Марлин. Рядом притихла Дорказ, оттеняя бело-розовую ангельскую красоту подруги своими чёрными кудрями. Здесь же были Эдгар Боунс, Бенджамин Фенвик и Карадок Дирборн.

Грюм продолжил свою речь, мешая в единое целое, казалось бы, несочетаемое — пафос и циничность:

— Министерству нужна ваша помощь, ребята. Предстоящее дело весьма деликатного свойства. Все вы прошли предварительную проверку, а за тех, кого в деле пока увидеть не довелось, поручились друзья, — взгляд Грюма скользнул от Алиса к Питеру.

— Кого вы предложите убить на этот раз? — насмешливо надула губы Маккинон, в одно мгновение сделавшись похожей на кинодиву Мерлин Манро.

Грюм обвел взглядом каждого из собравшихся, словно взвешивая их личности на невидимых весах.

— Будущих последователей Тёмного Лорда, — медленно проговорил он, как камни, роняя каждое слово.

Воцарилась тишина. Атмосфера накалялась с каждым вздохом.

— И не убить, -широко улыбнулся Грюм, — а всего лишь выследить.

Все с облегчением выдохнули.

— Уже давно ходят слухи, — продолжал Грюм, — будто в Хогвартсе существует закрытый клуб 'Вальпургиевых рыцарей'. Этот клуб — первая ступень к Сами-Знаете-Кому. Ваша задача, мальчики-девочки, вызнать имена тех, кто состоит в клубе. Внедриться в него, если получится.

— Иными словами, вы предлагаете нам шпионаж? — процедил сквозь зубы Блэк.

— Что, по-твоему, делает шпион?

— Притворяется и постоянно лжёт?

— Собирает информацию? — вскинула бархатисто-карие глаза Медоуз.

— Умница! — похвалил Грюм. — А тот, кто владеет информацией более, чем наполовину выиграл битву. Шпион не самая почетная, зато необходимая профессия, связанная с высоким риском.

— Увольте от подобной чести, — дёрнулся Блэк.

— Никого заставлять не будем. Каждый решает за себя сам, — отрезал Грюм.

Для Лили собрание обернулось дополнительной пыткой. Возможно, ей это только казалось, но Медоуз и Джеймс то и дело обменивались понимающими взглядами.

Лили сидела на одной из парт, болтала ногами из чувства противоречия, вроде как ей на все плевать — и на речь Грюма, и на гляделки Поттера с Дорказ.

Но на душе уныло скреблись кошки.

* * *

Совершать традиционные вечерние обходы Хогвартса становились всё сложнее и неприятнее. Словно любовная лихорадка охватила старшие курсы. То тут, то там на вечернем обходе попадались милующиеся парочки в распахнутым мантиях и сбитых на бок галстуках.

Лили хотелось от смущения скрыться в ближайшем переходе, а приходилось отчитывать провинившихся. Самое скверное, что рассчитывать на помощь Рема было нельзя. Он предпочитал в данном вопросе скромно отмалчиваться, маяча у Лили за спиной, словно телохранитель.

Шакал двуличный! Он значит, добрый и понимающий, а, она, Лили Эванс — злобная, зловредная мегера?

Вскоре смущение сменилось раздражением. Постоянно сексующиеся парочки стали вызывать у Лили приступы сухой, как искусственный лёд, злости. Если уж так приспичило, нужно это делать там, где тебя не застукают блуждающие во тьме ночных переходов по долгу службы старосты.

В один из таких обходов Лили натолкнулась на Сириуса. Если бы не её стопроцентный слух, она бы, на своё счастье, вполне возможно, прошла бы мимо. Но чёрт её дернул остановиться, чтобы подтянуть сползший с ноги чулок в одном из уединённых переходов, идеально подходивших для подобных целей: тёмный, узкий, безлюдный, с узким окошком с одной стороны и чуланчиком для мётел — с другой.

Её внимание привлёк подозрительный шорох, раздающийся аккурат из чуланчика. Сомнений в том, что это мышь, крыса или какой-нибудь клобкопух не возникло ни на секунду. Лили с силой рванула дверь, широко её распахивая, намереваясь разогнать наглых грызунов и... задохнулась.

Тонкая, как лоза, девушка с растрепавшимися вокруг лица тёмными кудряшками выглядела почти обнажённой в смуглых руках Блэка. Мантии лежали у их ног, блузка и рубашка распахнуты. Девушка опиралась спиной на стену, откинув голову назад, а Блэк нависал над ней, удерживая на весу легкое тело. Гладкую, смуглую кожу на его спине пересекали тонкие красные ссадины — следы от острых девичьих ноготков.

Лили не стала скандалить. Осторожно притворив дверь, она тихо отступила. Прервать любовные игры Блэка, испытать на себе всю прелесть его гнева, подогретого страстью не улыбалось.

Ну и жуки их преподаватели! Сами попрятались по кабинетам, запивать лимонные дольки чаем с бергамотом, а несчастные старосты должны разгребать весь этот Содом и Гомору!