— Ну ладно, — сдалась она. <Кроме того, — подумалось ей, — худшее, что может случиться: мы рухнем с неба и разобьемся. Но ведь тогда я забуду и о Возрадовании?> Ухватив руку Хана, Бриа поставила ногу на лапу зверя, и та услужливо согнулась в колене, чтобы помочь ей усесться в седло. Подтянувшись, она взобралась наверх, и заняла место впереди Хана. Он обхватил ее руками — не менее надежно, чем упряжью. Бриа вздохнула, и закрыла глаза, когда Хан подогнал Кайдисс и дернул за поводья.

Сделав два широких скачка и подсобив себе могучими крыльями, мосгот подняла Хана с Брией в воздух, плавно набирая высоту. Распахнув глаза, Бриа обнаружила, что парит высоко над крышами зданий. Ветер омывал ей лицо, развевал волосы, резал глаза.

— Ох! — воскликнула она. — Хан, это чудесно!

— Точняк, — сказал он самодовольно. — Ты еще не видела, куда я тебя везу.

Бриа держалась за передний край седла (прижавшись к Хану, она не слишком боялась упасть) и упивалась чувством настоящего полета.

Внизу проплывали леса и реки. Бриа смотрела на поля, города, озера, восторженно улыбаясь. Она не чувствовала себя так хорошо с тех самых пор, как… ну, с последнего Возрадования.

Но даже Возрадование, казалось, на мгновение утратило над ней свою силу. Наклонившись вперед, она раскрыла рот, вбирая ветер на своем пути. Ей хотелось раскинуть руки и закричать, но она сдержалась, не желая вывести мосгота из равновесия.

— А это ее не вымотает — нести двоих сразу? — крикнула она Хану.

Тот склонился почти к самому ее уху. Девушка ощутила теплоту его дыхания.

— Она привыкла возить самцов. Нам обоим не сравниться по весу с Мууургхом… или даже с тогорянами поменьше. Кайдисс справится.

Полчаса спустя большая река, вдоль которой они летели, начала расширяться, в итоге разветвившись в дельту. Хан направил мосгота на север, и еще через несколько минут Бриа увидела барашки белого прибоя, накатывающие на серебристо-золотой песок.

Повернувшись, она одарила Хана взволнованной улыбкой.

— Пляж!

— Я пообещал себе, что когда-нибудь мы побываем на настоящем, — сказал он. — На котором сможем поплавать, не боясь быть слопанными.

Теперь он опускал мосгота все ниже и ниже, и наконец, та села на песок. Хан накинул ей на крылья путы, и отправил полакомиться в соседний солончак. Он вернулся, неся в руках покрывало и обед.

— Сначала поплаваем, — спросил он, — или поедим?

Бриа глянула не белый прибой и ощутила притяжение воды. Ее семья на Кореллии владела пляжным домиком, и она полюбила плавать, едва научившись ходить.

— Поплаваем, — сказала она.

Радуясь, что под блузку и брюки надето нательное трико, Бриа стянула с себя одежду и помчалась к воде.

Хан, раздевшись до подштанников, поспешил за ней.

Вскоре Бриа обнаружила, к немалому своему удивлению, что тот не умеет плавать.

— Так и не выпал шанс научиться, — признал Хан, немного смутившись. — Я все время работал, а когда настоящей работы не было — гонял на свупах и прочей ерунде. Говорю тебе, на илезианском пляже я впервые увидел столько воды в одном месте.

— Ладно, — твердо сказала Бриа, — сегодня всему научишься. Ты молод, силен, хорошо держишь равновесие, и с рефлексами у тебя порядок. Справишься.

Хан показал себя способным учеником. Бриа поразилась, сколь тщательно он концентрировался, сколь точно следовал ее указаниям. Она высказала мысль вслух. Хан насмешливо улыбнулся.

— Пилоты учатся следовать инструкциям, — сказал он. — Иначе они плохо кончают.

До того, как Хан выбрался из воды, чтобы поесть, он уже бесстрашно рассекал волны и согласовывал дыхание с движениями рук и ног.

— Ты очень хороший ученик, — похвалила Бриа, когда они присели на покрывало, устремив взгляды в море.

— Спасибо, — сказал Хан. — А ты — хороший учитель.

Они поделили принесенную Ханом еду, и рука об руку пошли гулять по пляжу. Над головой прошмыгнула крошечная ящерка, сверкнув зелено-золотой чешуйкой. Бриа вытянула руку, застыла в неподвижной позе, и крохотное создание опустилось ей на пальцы, оставшись там, и вяло помахивая крылышками на легком ветерке. Хан ухмыльнулся.

— Ты выглядишь… прекрасно…, — сказал он.

— У меня такое чувство, будто весь мир в моих руках, — ответила девушка полушутя. — Этот день… я буду помнить его всегда, Хан.

— В твоих руках этот пляж, — сказал он, улыбаясь — Я дарю его тебе. На сегодня он твой.

Ящерка безо всякой опаски расправила крылья и улетела.

Когда они прогуливались по кромке берега, Хан снова поведал Брие о том, почему решил идти в имперскую Академию.

— Люди смотрят с уважением на имперского офицера, — говорил он. — Меня никто раньше не уважал, но если я поступлю, то все изменится. Я поменяю свою жизнь, Бриа. Мне больше не придется красть, заниматься контрабандой или мошенничать.

От серьезности его голоса на глаза Брии накатились слезы. Она протянула руку и нежно погладила Хана по щеке.

— Временами у меня из-за тебя разрывается сердце, — прошептала она. — Ты пережил такую жестокость, такое предательство…

Хан в ответ коснулся ее щеки, пристально взглянув карими глазами. Ветер растрепал его волосы.

— Но кое-кто меня все же любил, — сказал он. — Давай-ка я расскажу тебе о Дьюланне…

Взявшись за руки, они медленно ступали по песку, и Бриа слушала рассказ Хана о лучшем друге его детства. К тому времени, как они снова дошли до покрывала, между ними повисло молчание.

— На Илезии Гаррис Шрайк почувствовал бы себя как дома, — сказала, наконец, Бриа.

— Стал бы там своим, — холодно согласился Хан. Он присел на покрывало, положил руки на колени и с беспокойным выражением воззрился на море. — Надо было прикончить его, когда была возможность, Бриа. Но… я не смог.

Девушка села напротив него.

— Это потому, что ты порядочный, Хан, — свирепо сказала она. — Ты думаешь, что ты бандит, и ты прав… но ты также и порядочный. Не хладнокровный убийца, как Шрайк. Застрели ты его, — и стал бы не лучше.

Хан повернулся к ней с серьезным видом.

— Ты права, — мягко сказал он. — Порой, когда все так сложно, ты делаешь вещи яснее… лишь несколькими словами. Ты очень… мудрая… девушка…

Бриа не шелохнулась, когда он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Его губы согревали. Когда он хотел уже отстраниться, она приложила руку к его щеке.

— Не надо.

Хан повернул голову и встретился губами с ее ртом. Он попробовал на вкус морскую соль.

Бриа закрыла глаза, и время для нее остановилось.

После нескольких долгих секунд Хан разорвал поцелуй. Бриа открыла глаза и увидела, что он смотрит прямо на нее.

— Ну как? — шепнул он, чуть задыхаясь. — Понравилось?

У Брии тоже перехватило дыхание.

— Больше, чем понравилось, — прошептала она, обвивая руками шею Хана, чувствуя тепло его обнаженных плеч. Он обнял ее, крепко прижав к себе.

— Очень, очень понравилось…

Она поцеловала его в ответ, и прошло еще очень много времени, прежде чем они заговорили вновь…

13. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КОРЕЛЛИЮ

Весь следующий день Мрров и Мууургх планировали медовый месяц, а Бриа с Хэном готовились к отлету. Прощаясь, Мууургх взял Соло за плечи и очень бережно прижал к себе.

— Я быть… ссскучать по тебе,— сказал тогорянин все еще запинаясь, но уже гораздо лучше обращаясь с общегалактическим языком.— Должно ли тебе уходить? Ты возлюбить Тогора, ты говорить так. Без тебя мне не находить Мрров никогда. Марграв весей Тогоры просссить меня произнести: оссставайссся с Бриа тут навечно, мы приглашаем. Ты смочь охотиться ссс нами. Летать на мос-гот. Мы быть сссчастливы.

Хэн ухмыльнулся:

— И видеть Брию один раз в год? Боюсь, у нас, людей, так не получится. Но за приглашение все равно спасибо. Может, я еще вернусь когда-нибудь, проверю, как вы с Мрров поживаете.

— Хэн сссотворить именно так и сскоро!

Как всегда, под давлением эмоций Мууургх напрочь забывал язык. Тогорянин сгреб пилота в охапку и в порыве чувств оторвал от земли. Хэн тоже постарался обнять друга, надеясь, что останется в живых. Рядом менее экспансивно, но тоже тепло прощались девушки.

— Ты поборешь тягу к Возрадованию,-убеждала подругу бело-рыжая тогорянка,— Я же сумела. Я долго горевала, я жаждала Возрадования, но прошло много дней, и желание сошло на нет, и теперь оно не властно надо мной. И не будет никогда. Знаешь, что я сделала? Я разозлилась на работорговцев. Злость стерла желание.

— Хотела бы я быть такой же сильной, как ты.

— Ты уже такая,— заверила девушку Мрров.— Просто еще не знаешь об этом.

Хэн увел илезианскую яхту в небо Тогоры с искренним сожалением.

— Симпатичный мир,— заметил он, обращаясь к Брие, которая сидела рядом с ним в кресле второго пилота.— И народ здесь хороший.

— Да,— согласилась девушка.— К нам они были добры. А вчерашнего дня я никогда не забуду, проживи я хоть сто лет.

Хэн улыбнулся.

— Я тоже, солнышко. Всю сознательную жизнь мне хотелось сойти по трапу и вести себя как простой человек. Никаких там афер, и о службе безопасности не нужно думать, и контрабанда не жжет карман. Спасибо тебе… теперь я знаю, каково это.

Перед ответной улыбкой он не устоял, наклонился и торопливо чмокнул Брию в щеку.

— Я… это…— тут Хэн смутился, покраснел так, что собственные уши показались ему сигнальными маячками, и заткнулся.

Геройски расправив плечи, он уставился на пульт управления, словно в жизни не видел ничего важнее. Бриа молча сидела рядом и пристально наблюдала, как Хэн делает вычисления для гиперпространственного прыжка, как вводит координаты в навигационный компьютер. А когда звезды растянулись в длинные белые нити — яхта благополучно ушла в прыжок,— девушка развернула кресло и поймала спутника за руку.

— Ну что же ты замолчал? Продолжай. Ты что-то хотел мне сказать?

Попытка сделать вид, что невинен, словно младенец, с треском провалилась. Хэн покраснел еще пуще прежнего.

— Э-э… это ты о чем?

— Ты собирался мне что-то сообщить, а потом вдруг безумно заинтересовался приборами. Видишь, мы уже в гиперпространстве, нечего пялиться на пульт, как будто видишь его впервые в жизни,— девушка улыбнулась.— Я жду.

— Да я тут размышлял… вот… о том, что проголодался! Просто умираю от голода! Давай перекусим.

— Мы ели перед отлетом, меньше часа назад,— напомнила Бриа, завладела второй его рукой и, сколько бы Хэн ни вырывался, отпускать не собиралась.— Признавайся.

— Ну… вот я и говорю, я опять есть хочу!

— Неужели?

— Я… Бриа, конфетка… ну не умею я!

— Умеешь.

— Чего, например?

— Ты умеешь летать. Драться. Всех спасать.

— А… ну да,— Хэн вновь скосил глаза на девушку, и внезапный прилив отваги мгновенно иссяк.— Бриа, я вот тут пытаюсь сказать тебе… сказать, что…

Он откашлялся и уныло подытожил:

— И ничего не получается.

— Я знаю.

Бриа помолчала, поднесла его ладонь к губам.

— Я знаю, Хэн. Я тоже тебя люблю.

Он удивился, перепугался и обрадовался одновременно.

— Правда?

— И давно. Я влюбилась в тебя, когда ты не ушел, хотя я все время гнала тебя.

— Правда? А я и не знал, пока… не знаю я, когда понял. А когда выяснил, то струсил, как дурак. Со мной раньше никогда не случалось ничего подобного.

— Ты никого не любил? Или тебя не любили?

— Все вместе. Дьюланна не считается, она меня правда любила… но это же совсем другое дело!

— Да,— глаза Брии сияли.— Совсем другое. Надеюсь, мы останемся вместе.

Наступила его очередь брать ее за руку.

— Эй! Конечно, мы будем вместе. Я никому не дам разлучить нас. Не дождешься, конфетка!

* * *

Хэн проложил курс с таким расчетом, чтобы побыстрее убраться из сектора хаттов, а через три дня, полных блаженного безделья, попасть в систему Корел. Он намеренно тянул время, не признаваясь, что боится возвращаться на Кореллию и знакомиться с родителями Брии. О "гражданской" жизни он ничего не знал, но пребывал в твердой уверенности, что хлопот и проблем с ней не оберешься.

А еще он знал, что, как только они окажутся на Тралусе, придется быстренько подсуетиться. Все было готово к смене документов, но Брию разыскивали т'ланда Тиль и хатты, а они-то знали ее настоящее имя. Поэтому, разжившись кредитками, их следовало тут же спустить.

А еще Хэн хотел дать Брие больше времени на выздоровление. Девушка больше не устраивала истерик, не бегала с паническими криками и не ударялась в рыдания по поводу и без повода, но все еще изнывала от желания Возрадоваться. Несколько раз, проснувшись, Хэн не обнаруживал Брии рядом с собой.

Тогда он отправлялся на поиски, которые обычно заканчивались в рубке, где Бриа, забравшись в кресло второго пилота, глядела в иллюминатор с таким желанием, что Хэн испытывал уколы ревности.

Почему ей недостаточно меня? Почему нельзя просто взять и любить? Ему хотелось, чтобы Бриа была счастлива и уверена в себе, но он видел, что ничего не получается. Он злился и печалился одновременно.

— Уже десять дней прошло! — пристал Хэн к девушке как-то раз.— В чем дело? Я хочу понять, что не так?

Зеленовато-синие.глаза Брии смотрели на него как на пустое место.

— Я не могу объяснить, Хэн. Как будто отобрали часть меня. Я скучаю не по Возрадованию, удовольствию, теплу. Это все в прошлом. Я…— она замолчала и сникла.

Хэн сел в соседнее кресло, взял Брию за руку; ладони у девушки были точно ледышки, и он принялся их отогревать.

— Я здесь,— негромко напомнил он.— И я слушаю.

— И Мрров, и Тероенза… они ошибались, когда утверждали, что только глупцы попадают в ловушку Илезии,— медленно, подбирая каждое слово, заговорила Бриа.— О да, многие паломники действительно — слабые, неуверенные в себе неудачники. Их единственное желание — сбежать от ответственности. Но далеко не все такие. Я знала многих паломников, Хэн.

— Это точно,— поддакнул кореллианин.

— И назвала бы их скорее идеалистами. Наверное так. Они верят во что-то хорошее, в то, что у их жизни есть смысл. Просто ищут не там, их обманули россказнями о Едином и Всех… Но ведь это не означает, что их цель… их стремление верить в высшую силу глупо.

Из ее глаз покатились крупные слезы, и Хэн торопливо кивнул, лишь бы не расстраивать подругу.

— Бриа, конфетка… да не терзайся ты так! Подумаешь, оказалась вера пустышкой, не жить из-за этого, что ли? У тебя есть я, у меня есть ты, а скоро у нас еще и деньги будут. Все хорошо!

— Хэн…— девушка ласково погладила его по щеке кончиками пальцев.— Ты прагматик до мозга костей. Если в тебя не стреляют и не цепляют лучом захвата, жизнь прекрасна и удивительна, так?

Соло обиделся.

— Может, мне возвышенности не хватает, я, знаешь ли, из простых ребят, но это еще не значит, что пень пнем и не понимаю речей. Может быть, было бы весело, если бы существовала эта твоя высшая сила. Мне как-то не довелось в нее поверить. Мне просто больно, когда больно тебе.