Точка перехода

— Да нет, была одна подлянка. Когда я вас на ферму к Трушу заслал, зная, что он вам рыло начистит! — захохотали мы с Натальей, вспоминая эту историю.

— Вот собака! Так ты был в курсе, что он националистов ненавидит?

— В курсе. Но вы бы иначе просто не поняли, что ваша УССД здесь на хер никому не нужна! Только битиё определяет сознание!

— И в этом ты, к сожалению, тоже прав! У меня, пожалуй, именно после поездки к Трушу впервые сомнения возникли в том, правильной ли мы идеологии придерживаемся. Наверное, если бы не ты, то нас с Сашкой уже давно где-нибудь в саванне свиньи сожрали. Дураки здесь долго не живут, а мы с этой гнилой национальной идеей были не просто дураками, а полными идиотами.

— А когда же у вас окончательно мозги на место встали? — задала вопрос Наташа.

— Ну, Сашка уже давно порыкивал, когда я про националистические идеалы разговор заводил. А у меня, скорее всего, после боя под Аламо. Там же в банде всякой твари по паре было. Был и один чубатый, как Сашка в первые недели пребывания здесь. И эта мразь, когда чеченец рвался нас пристрелить, просто стоял и мерзко ухмылялся. Я попробовал с ним по-украински заговорить, а он плюнул на землю, буркнул что-то про москальских выблядков, и ушёл. На всю жизнь запомню его морду с резанным шрамом на челюсти слева! А солдаты Русской Армии, видевшие, что нас бандиты уволокли, рванулись в контратаку, рискуя последней техникой, чтобы отбить. Потом, когда мы уже сюда подъезжали, один из них проболтался: всю дорогу ждали от нас какой-нибудь гадости из-за этих чёртовых унсовских шевронов. Но когда мы влезли в бойню и, по сути, основной удар на себя приняли, просто уже не смогли нас бросить. Хотя свои звиздюлины при разборе полётов оба командира экипажа от начальства огребли за нарушение приказа не подставляться и беречь технику. А один пацан, пока нас освобождали, погиб, и двое ранения получили. Вот так-то! Разве после этого мы с Сашкой могли ради какой-то херни с самостийностью от самих себя, выдуманной досужими мозгоё...ами почти сто лет назад, отказаться от приглашения служить в Русской Армии вместе с мужиками, рисковавшими ради нас своей жизнью?

Контракты на службу в лёгкой пехоте, сопровождавшей конвои, парни подписали, как только прибыли в Демидовск и оформили подданство Протектората Русской Армии. Чивилёва, дав отдохнуть после путешествия и разыскать свою подругу, отправили в ППД проходить "курс молодого бойца", а Онищенко сразу же выписали отпуск для излечения. Зачислив его на службу, в порядке исключения, с наличием ранения, учитывая боевые заслуги при сопровождении колонны.

Если бы знали, что Александр в Береговом, обязательно попытались бы его разыскать!

— Да нормально всё у него будет! — уверенно заявил Олег. — Он, пожалуй, на службу женатым вернётся. Его Сауле ребёнка ждёт, она ему об этом сразу по приезду сказала. Вот прикол будет, если к следующему сезону мы оба папочками заделаемся!

— А что, у тебя тоже... имеются основания так считать? — поинтересовалась жена.

— Не знаю ещё. Танюха как раз на этой неделе собиралась к гинекологу идти. Но когда я от неё на ППД уезжал, как-то странно на запахи реагировала. Может, и правда ребёнок будет?

— Не боишься?

— А чего это я должен бояться того, что у нас с любимой женщиной дети пойдут? — счастливо засмеялся Олежка. — Коль, если тебе труда не составит, забрось меня вон на ту улицу!

Протекторат Русской Армии, Демидовск, 19 год, 3 месяц, 36 день, понедельник, 22:45

С самого утра понедельника соваться в присутственные места — гиблое дело, поскольку все либо сидят на планёрках, совещаниях и прочих раздачах звиздюлин, либо бегают, как ошпаренные, ликвидируя последствия этих нагоняев. Поэтому мы и направились в здание, исполнявшее в Демидовске функцию правительственного, после полудня. Нужно было закрыть пару вопросов, решение о которых принималось только на самом верху.

Я не зря в дороге из Берегового мозги сушил. Посоветовавшись вечером в гостинице с Дедом и Наташей, полностью одобрившими мою идею, я окончательно убедился в том, что производство фанеры из железного граба на собственном заводике может оказаться весьма востребованным. Материал, судя по тому, что я вынюхал об исходном сырье, должен получиться просто суперский! Не очень толстые листы, изготовленные на основе пропитки из бакелитового лака, вполне должны держать пулю калибром 7,62. Применение бакелитового лака, все компоненты для которого производились на Нефтехиме в Береговом, делало такую фанеру влагостойкой, не портящейся даже в морской воде. А ещё — следовало договориться о постройке из граба судёнышка на верфях Берегового. И это было самым сложным, поскольку судостроительными заказами верфи были обеспечены под завязку.

В "доме правительства" нас гоняли по кабинетам недолго, честно объяснив, что такое решает только Аверьянов. И рассказали, как пройти в его приёмную. Но в кабинет этого отца-основателя ПРА мы не успели попасть. Пока мы объясняли секретарю, с какими вопросами пожаловали, в приёмную быстро и решительно вошёл невысокий старый человек с очень волевым лицом, сопровождаемый двумя мордоворотами, одного взгляда на которых было достаточно, чтобы догадаться об их профессии. Вошёл и... сбился с шага, поглядев на нас. Его рука непроизвольно коснулась небольшого шрама над правой бровью, ближе к виску.

— А это кто такие? — недовольно буркнул он секретарю.

— Ты правильно вспомнил, Демид! — усмехнувшись, опередил секретаря с ответом Иван Андреевич и подчёркнуто повторил непроизвольное движение вошедшего. — Я это! Я! Вместе с внуком того самого бойца, который бинтовал тебе доставшуюся от меня памятку. Ты его, кажется, как Колуна знаешь по месту вашей совместной отсидки. Дрогнула у меня тогда рука, не стал в тебя, молодого и бестолкового, стрелять. А вот отметину на башке от рукоятки своего ТТ пришлось оставить, чтобы ты прыти поубавил.

Демидов смотрел то на Деда, то на меня, как на приведения.

— Данила-мастер?

— Ага! Так вы, "спецконтингент", меня называли...

— Живой, всё-таки, морда краснопёрая! А я-то надеялся, что тебя уже давно черви схарчили! — пришёл в себя и перешёл на ироничный тон здешний царь и бог. — Ты к Аверьяну, что ли? Подождёт Аверьян! Заходи, раз на огонёк заглянул.

Он повернулся к подобравшимся охранникам.

— А вам делать нечего при встрече двух старых друзей! Ты, Колунёнок, тоже обожди! — бросил он мне. — И чтоб никого не вздумали обижать! А то, ишь, в стойку уже встали!

Последние слова опять касались охраны и, возможно, секретаря, фигура и взгляд которого тоже наводили на мысль, что мужик, если надо, прострелит лобешник любому, не задумавшись ни на секунду.

Дверь в кабинет захлопнулась за двумя удивившими меня стариками, и секретарь жестом предложил нам с Наташей присесть.

— Я вызову, когда понадобитесь! — буркнул он охранникам, и те удалились в коридор. — Кофе будете с сахаром или без?

Секретарь отфутболил уже с десяток посетителей, кое-кому из которых было назначено время визита, а Демидов с Иваном Андреевичем всё сидели за закрытыми дверями. Наконец, селектор хрюкнул, и дребезжащий голос "хозяина" ПРА скомандовал:

— Пусть Аверьян зайдёт!

Спустя пару минут из кабинета напротив вслед за посетителем вышел не менее старый мужчина и, не глядя на нас, прошёл в закрытую для всех других дверь. Минут через пятнадцать дверь приоткрылась, и до нас донеслась последняя реплика Демидова:

— Да по мне — хоть роди! Я тебе сказал, что это важнее! А ты уж думай, как всё разрулить!

— Заходите! — кивнул нам с Наташей Аверьянов. — А потом ко мне загляните.

На столе руководителя Протектората Русской Армии, обыкновенном Т-образном офисном столе для заседаний, стояла початая бутылка армянского коньяка, а раскрасневшиеся лица двух дедов говорили, что пара рюмок возле неё красуются отнюдь не ради интерьера.

— В общем, так, Колунёнок. Заводик твой мы тебе поможем выписать из-за ленточки. И даже частично оплатим. Процентов сорок. Плюс на себя берём строительство производственного корпуса. В Береговом. Там и сырьё тебе рядом, и ТЭС. Тебе же там пар нужен будет? Вот и пользуйся! Аверьян сказал, что стоящее дело, а он на такие вещи чуйку имеет. За это доля государства — 51%. Остальными процентами распоряжайся, как хочешь. Заявку на оборудование подашь Аверьяну. С людьми для дела, если такие нужны будут, он поможет. И про кораблик твой он тоже в курсе. Сколько за это всё платить придётся — тебе посчитают. В общем, флаг тебе в руки и барабан на шею, пионэр, юным ленинцам пример! У тебя всё, Данила-мастер? — повернулся к Деду Демидов. — Тогда тоже иди: мне работать надо. Будут проблемы — забегай.

Уже вечером в гостинице я спросил Ивана Андреевича:

— А почему всё-таки мой дед был Колун, а я — Колунёнок? Из-за имени, что ли?

— А ты, Коля, давно на свою острую физиономию в зеркало смотрел? Ну, и из-за имени — тоже...

Что ж, уел меня старый чекист. Уел! Сколько меня в детстве дразнили за острое лицо! Мол, морда у меня клином... Оказывается, и деда моего, Николая Ивановича, за эту физиономическую особенность на зоне кличкой наградили.

На вопрос, о чём Дед так долго с Демидовым разговаривал, Иван Андреевич наотрез отказался рассказывать.

— Это уж не твоего ума дело, про что говорили бывшие зэк с чекистом! Я тебе твои вопросы решил? Решил! Вот и будь доволен. А в наши с Демидом отношения не лезь, иначе боком тебе это может вылезти.

Но всё-таки поделился историей с этим шрамом.

После того, как в Кузъелга-лаге стали бесследно пропадать заключённые, вызванные для бесед в администрацию, группа самых отмороженных решилась на бунт и побег. Бунт быстро и жестоко подавили, поскольку как раз накануне в лагерь прибыл военный эшелон с техникой из Порт-Артура. Из взбунтовавшихся уцелело всего несколько человек. Да и то — раненых. Среди них оказался и молодой урка по фамилии Демидов, которого Иван Андреевич почему-то пощадил, и вместо выстрела из пистолета в упор шарахнул наотмашь пистолетной рукояткой в висок. Но промахнулся и только рассёк кожу повыше брови.

Как оказалось, мой дед знал Демидова по совместной отсидке. Будущий руководитель ПРА, кроме рассечённой кожи, получил сотрясение мозга от удара Ивана Андреевича. Подобные раны всегда вызывают сильные кровотечения, поэтому на момент, когда солдат выгнали подбирать убитых и раненых бунтовщиков, Демидов выглядел ужасно. Тем не менее, дедушка его узнал и оказал первую помощь, перевязав рану.

После подавления бунта Демиду удвоили срок, и он ещё несколько месяцев проторчал в Кузъелге, пока не ушёл по этапу в другой лагерь: потребность в заключённых на спецобъекте начала уменьшаться. А Иван Андреевич ещё несколько лет караулил секретный объект, пока...

Порто-Франко, 19 год, 4 месяц, 10 день, понедельник, 20:45

Дом, мой милый дом!

Вот и закончилось наше шестинедельное путешествие туда и обратно.

Опечатывающий оружие патрульный на въезде в город был тот самый, что обозвал меня Свинопасом, и признал меня, несмотря на загорелую, запылённую морду.

— Привет. Что-то давно тебя не было видно.

— Да засиделись мы тут за мокрый сезон, проветриться катались.

— И далеко?

— По Южной дороге до Демидовска, а оттуда — по Северной дороге.

— А почему это сегодня без трофейных машин?

— А разве тебе этих мало? — обвёл я рукой караван, пришедший в сопровождении конвоя Русской Армии.

— Поезжай, добытчик! — засмеялся боец, признав себя побеждённым в этой пикировке. — Не задерживай движение!

Проехать-то проехали, но дождались машин с солдатами, чтобы поблагодарить ребят за работу и попрощаться.

— Надеюсь, всё нормально было? — поинтересовался старлей, командир колонны. — Демидов нас не взъе... нагоняя нам не устроит за то, что вам машину продырявили?

— Не парься! Всё нормально. Эти дырки в кузове залепим, когда время будет. Главное — все живые добрались.

Ну, да. Было. Когда две колонны на одной стоянке в саванне сошлись. Наша и колонна с переселенцами в Латинский Союз. Те — парни горячие, что-то друг с другом не поделили и стрельбу открыли. Нам в "Дефендер" две шальные пули и прилетели. Стрелков тут же положила сама охрана колонны, а мы... А мы порадовались, что пули высоко пошли, нас, спящих, не зацепили.

Видели мы по дороге место, где Чивилёв с Онищенко бой приняли. Их обгорелый "бардак" уже приволокли в Аламо, откуда этот металлолом должны будут при оказии отвезти на переплавку в Демидовск. А место, где сгорел "кабриолет", всё ещё выделялось чёрным пятном на фоне уже начавшей увядать степной травы.

Поскольку весь путь ехали в составе колонны, никаких гулек в попадавшихся по пути городках не было. Впрочем, и городков никаких, кроме Аламо, не было.

По причине начала рабочей недели дома никого не застали: тесть торчал в автомастерской, а Валентина Евгеньевна — в гостинице "Сан-Ремо", частично выкупленной мной у миссис Лигуритани, здоровье которой серьёзно покачнулось в последние месяцы. Вот тёща и осваивала нелёгкое дело управляющей гостиницей. Но родители жены по окончании рабочего дня подтянулись. Телеграмму из Демидовска о том, что выезжаем обратно, мы им отправляли, только кто же точно скажет, в какой день и час домой вернётся, выезжая в путь, длиной несколько тысяч километров? По грунтовкам. Вот и свалились мы, как снег на голову.

Пока разгружали машины, отмывались в душе и наконец-то переодевались в чистую, не пыльную одежду, тесть нарезал свежего мяса антилопы и разжёг мангал. А мы выставили на стол вино, закупленное в испанском анклаве.

Примчался на мясо, поджаренное на решётке, и Серёга Семёнов, которого вызвонил по мобильному Виктор Сергеевич. У нашего автомеханика работы было — завались. В разгар сезона горелые, простреленные и просто сдохшие на перегонах машины переселенцев сборщики автохлама тащили одну за одной. Да и среди самих переселенцев попадалось немало сообразительных, быстро понявших, что не на каждой колымаге здесь можно ездить.

Тесть тоже нашёл свою небольшую, но вполне приемлемую нишу для заработка. За время нашего отсутствия он получил ещё кое-какое оборудование, специальную литературу и программное обеспечение, и теперь с нетерпением ждал, когда Андрей займётся его отладкой. Кстати, оказывал услуги и переселенцам, адаптируя моторы их машин к здешнему паршивенькому топливу, пока Семёнов плясал с бубном над подвесками и системами охлаждения двигателей.

Тёща, как я уже сказал, осваивала гостиничный бизнес. "Сан-Ремо" пока не превратился в самый популярный отель, но на волне переселенцев тоже не бедствовал. Ей откровенно не хватало знания языков, но по-английски она уже лопотала вполне бегло, а в общении с клиентами из испано— и франкоязычных стран помогал персонал гостиницы и время от времени наведывающаяся миссис Лигуритани.

Пришла весточка из Куинстона. Лена родила мальчика, и теперь Дик был на седьмом небе от счастья. Устроился он на работу в охрану порта. По зарплате было бы выгоднее пойти в местную полицию, куда его очень звали, но там пришлось бы частенько мотаться по острову, а он не хотел оставлять жену и сына одних. Тёща уже отправила длиннющий ответ письмом и пообещала, что Наташа тоже отпишется, когда мы вернёмся.