Отчаяние бессмертных

— Господин? С вами все хорошо?

Ивирион нервно моргнул, внезапно осознав, что его лицо покрылось испариной.

— Да... Да я в порядке. Идемте. Не будем заставлять ждать нашего гостя.

* * *

Кожа горела огнем. Возникало чувство, будто в его тело впились раскаленные игры, которые теперь медленно погружались в нежно прожаренную плоть. Жар этот не распространялся, полностью сконцентрировавшись в одной единственной точке. Но оттого не было менее больно.

— Ты в норме?

— Да. Все будет в порядке, — плевок в сторону — во рту обильно скапливалась кровь. — Дай мне немного времени.

— У нас нет его. Нам нужно спешить. Если хочешь, я попробую помочь тебе.

— Не нужно. Я справлюсь. Всегда справлялся.

Цидариас поднялся с пола, безуспешно пытаясь сдержать слезы.

— Каково это? Что чувствуют штейгеры, нанося себе новые татуировки?

— Боль. Боль и силу. Власть и могущество. По-крайней мере так тебе сказали бы другие. Я же чувствую лишь слабость. Сила, равно как и ее осознание, приходит много позже. Но сперва ты чувствуешь себя полным ничтожеством.

— И оно того стоит?

Цидариас оглянулся.

— Конечно, стоит! А твоя сила, Экраон? Стоила ли она всего того, чем тебе пришлось пожертвовать? А пиррионы? Скольких кандидатов охватило пламя смерти, прежде чем хотя бы один научился им управлять? По сравнению с ними, штейгерам еще повезло.

Цидариас вновь сплюнул кровь и поднялся на ноги. Слуга уже оборачивал красным бархатом инструменты, использованные для нанесения татуировки.

— Спасибо тебе, Киль. Можешь оставить их здесь — не думаю, что в будущем мне еще доведется нанести себе хоть одну татуировку.

— Я сомневаюсь в этом, мой господин. Уверен, что вам еще выпадет такая возможность. А я буду обязан помочь вам в этом.

Цидариас лишь усмехнулся, видя, как его доверенный слуга откинул назад непослушные седые пряди, и, взяв чемоданчик с инструментами под мышку, побрел на выход.

— А он хорош — прекрасный результат. Дивный рисунок.

Цидариас рефлекторно схватился за лицо — новая татуировка была сделана прямо над правой бровью. Что-то среднее между пламенем и молнией обвивало его глазницу неполным кругом. Это была первая и единственная татуировка, которую он решил выполнить на лице.

— Жаль, что у тебя оставалось так мало крови.

— Хорошо, что я смог сохранить хоть что-то. Будем надеяться, что она придаст тебе достаточно сил для предстоящей битвы.

Штейгер кивнул и пошел вслед за своим слугой. Экраон, до сего момента державшийся в тени, ступал за ним. Синие глаза некроманта внимательно следили за Цидариасом. Штейгеры избрали довольно странный путь: черпали силу из татуировок, нанесенных на их телах. Вот только вместо чернил они использовали кровь. Кровь живых существ. Чем сильнее было существо, тем сильнее татуировки терзали своего владельца во время их нанесения. И тем большую силу получал штейгер. Для татуировок редко использовалась кровь других некромантов, но Экраон решил, что другого подобного случая у них больше не будет.

Уже стоя посреди двора двое некромантов мрачно наблюдали за приготовлениями и сборами слуг. Мешки с едой забрасывались на лошадей, бурдюки с водой раздавались всадникам, а кувшины плотно складывались в крытых телегах. Одежду было решено оставить, как и любые украшения, книги и многое другое.

Цидариас легко взобрался на своего скакуна и выехал за ворота. Она не любил суеты, но именно она сейчас и творилась в его дворце. Суета и хаос.

— Не любишь шумихи?

Экраон встал подле Цидариаса, за его спиной медленно ступал оживленный конь.

— Не терплю сборы. Не желаю наблюдать за хаосом.

— Аналогично.

— Люди говорят, что война меняет. Открывает самые потаенные эмоции и желания. Посмотри на меня сейчас: я всегда был спокоен, мне нравилось творить и познавать этот мир. А сейчас? Меня охватывает гнев. Всегда ли я был таким? Ведь еще до битвы я едва не размазал Туриона по стене, позволив чувствам овладеть мною. Я еще не участвовал в этой войне, но уже тогда начал изменяться. Война не делает нас такими — она просто позволяет нам стать теми, кем бы мы никогда не были в обычной жизни.

— Я тебя понимаю. До своего «бессмертия» я даже помыслить не мог о том, что буду способен сотворить подобное. Смерть меняет людей. Война делает то же самое. А мир изменяется вслед за нами.

Экраон подошел к ближайшему дереву, положил на него руку, постарался расслабиться. Он уже и забыл, когда в последний раз ему доводилось отдыхать.

— Что это?

Экраон поднял голову, его зрение позволяло без труда видеть сквозь густой липкий туман, сгущавшийся вокруг некромантов. Высокая фигура, шатаясь из стороны в сторону, брела между деревьями, изредка ударяясь о могучие стволы.

— Это человек?

— Нет, — Экраон пошел вперед, расталкивая в стороны множество ветвей. — Скалл.

Результат диких экспериментов Силироса. Существо из черепов с трудом шагало вперед, едва ли не каждый шаг сопровождался неловким качанием из стороны в сторону. У него отсутствовала левая рука, а на груди явно не хватало нескольких крупных черепов.

Скалл остановился в десяти шагах от Экраона. Синий огонь в пустых глазницах бычьего черепа сменялся красным и оранжевым, один из рогов был отломлен, на уцелевшей руке отсутствовал один палец.

— Предательство... Опасность... Хозяин послал предупредить...

Скалл опустился на одно колено, по-прежнему держась за ствол дерева.

— Убиты... Все убиты... Смог прорваться... Люди в белом... Много... Убивали некроманта... Убивали хозяина... Больно... Кричали... Боялись... Бежал...

Экраон обернулся к Цидариасу.

— Я чего-то не понимаю? Как он может говорить?

— Без понятия, — пожал плечами штейгер. — Быть может какие-то остаточные эмоции?

— Возможно, — с сомнением пробормотал Экраон. — Силирос мертв?

Череп медленно опустился и поднялся.

— Убит в спину... Когда отдавал приказ... Не смог сохранить... Не смог защитить...

— Как ты можешь говорить?

Скалл опустил руку на череп в центре груди.

— Последняя воля... Последняя часть души хозяина... Создателя... Позволит общаться... А затем разрушится...

— Удивительно. Я еще не разу не слышал, чтобы возвращенные к не-жизни могли общаться.

— Я тоже, — Цидариас склонил голову. — Быть может, Силирос не был таким уж ничтожеством?

— Все возможно. Но если Силирос и правда пал...

Экраон быстрым движением развернулся, вскочил в седло и ухватился за поводья.

— Нужно идти к Ивириону! Если они смогли добраться и до Силироса, то у нас практически не осталось союзников. Ивириону не продержаться в такой ситуации даже нескольких часов. На него обрушится вся мощь их армии, причем сразу с нескольких сторон.

Экраон закрыл лицо тканью и пришпорил коня. Им нужно было торопиться.

* * *

Таррес сцепил зубы, отсекая оглушительный визг разрывающейся реальности. Свиток в его руках уже давно излил свою энергию и создал копию портала из Звездного леса.

— Это сложнее, чем я думал.

— Я понимаю, но мы должны продолжать.

Таррес едва заметно усмехнулся. Он и не ожидал, что Ивирион будет его жалеть или разрешит прерваться. Пирриону были нужны ответы. Причем немедленно.

— Ивирион! Мне нужен источник!

— Я делаю все что могу!

И это была правда. Тарресу критически не хватало сил, и держался он на силе воли. Силе воли и силе Ивириона. Пиррион беспощадно черпал свои огромные запасы, дарованные ему пламенем, и отдавал их глоссериану. Но этого все еще было слишком мало.

Пламя не продержится так долго, чтобы у Тарреса получилось открыть портал!

Ивирион опустил одну из рук и положил ладонь на череп Хелиона.

— Нам нужна твоя помощь, мой друг.

И волк помог им. Зеленое пламя в жаровнях взлетело до потолка, пентаграммы и защитные круги засияли, а тело Тарреса наполнилось новой силой.

— Это... Это ты?!

— Не совсем?

— А...

— Нет времени! Используй проклятую силу и воссоздай мне этот портал!

Таррес кивнул, сосредоточился и закрыл глаза. И вовремя. Порожденная использованием свитка, вспышка едва не ослепила Ивириона. Защитные руны запылали, некоторые из них погасли, а другие расколола трещина. Свитки разрывало на жалкие клочки бумаги, а ритуальные кости едва выдерживали приток неправильной силы портала.

Ивирион отпустил Хелиона и прошел вперед.

— Что ты делаешь?! Он еще нестабилен!

— Я знаю. А ты хотел, чтобы он был стабилен?

Ивирион прошествовал мимо Тарреса и встал в центре семи защитных кругов, окруженных двадцатью шестью огненными рунами.

— Ивирион!

— Замолчи! Ты уже сделал свое дело, а теперь позволь мне делать свое!

Огненные линии устремились к еще не сформировавшемуся порталу, оплели его края и начали раздвигать в стороны. Сейчас это было похоже на попытку растянуть лоскут старой кожи. Сравнение грубое, примитивное и неуместное, но у Ивириона получалось именно это. Он растягивал магию.

— Невероятно, — прошептал Таррес.

Никогда еще он не видел силу, способную вот так легко манипулировать мирозданием. Никогда он не думал, что найдется человек, способный на подобное.

Портал дергался из стороны в сторону, менял цвета, пытался загасить собственный огонь. Он пытался задавить себя. Уничтожить, сжать. Он не хотел раскрываться. Но Ивирион ломал его. Ломал сопротивление, пресекал малейшие попытки противостояния.

И он победил.

Портал приобрел четкую естественную форму. Его красное сияние залило башню, омывая Ивириона энергией.

— Получилось. У нас получилось!

Широко улыбнувшись, Ивирион обернулся к Тарресу.

— Мы сделали это!

— Сделали что? Что ты хочешь с ним сотворить?

— Пока не знаю, но этот портал — ключ ко всему, что с нами произошло. Если мы выясним причину, сможем устранить следствие. А может, сможем его использовать. Сможем спастись!

Дальнейшие слова некроманта поглотил дикий рев. Так мог рычать зверь, насильно разбуженный во время долгой спячки. Портал пошел рябью, его огненное красное нутро взорвалось тысячами цветов, на пол посыпались сотни искр.

— Что это?

Ивирион не стал отвечать на вопрос. Он не знал, что конкретно могло произойти, когда им удастся раскрыть портал, но был готов ко многому. Именно поэтому он выбрал эту башню. Что бы ни вышло из портала, ему ни за что не покинуть ее.

— Что это, Ивирион?! Что ты хотел призвать?

— А вот это мы сейчас и увидим.

Портал расширился, увеличился в размерах. А затем исторг из себя серебряный ужас.

* * *

Архиерей Сиптуаг положил руку на голову коленопреклоненного воина:

— Пусть Высший укажет тебе путь. Встань, архидиакон Ловенс.

Мужчина поднялся с колен. Он был полностью обнажен, на спине виднелся десяток свежих порезов, образовавших крылья. Темная кровь капала на ткань, подложенную под новоиспеченного архидиакона.

— Прими свое новое оружие, архидиакон. Низший благословил его, пусть оно несет смерть твоим врагам и не предаст тебя с решающий момент. Два бога, две силы, одна религия, один путь.

— Во имя двух богов, архиерей.

Двое слуг шагнули вперед, держа на вытянутых руках длинный двуручный меч. Приняв это прекрасное оружие, Ловенс официально переходил на новую ступень духовенства. Раньше он относился к серебряному, но теперь стал золотым. Золотое духовенство. Эти слова ласкали его язык, словно изысканное блюдо.

Слуги принесли доспехи, кольчугу, поддоспешник, ножны и синий плащ. Сиптуаг молча наблюдал за Ловенсом, мысленно пробираясь по тем событиям, что случились за последние дни. Некроманты бежали от них. Они бросали свои дворцы, слуг и мертвецов, стремясь спасти собственные шкуры. За прошедшие дни отряды разведчиков нашли еще два брошенных дворца. Конница барона Штенна опустошала деревни, а Виконт Вранн со своим братом захватили последний дворец в землях, ранее считавшихся недосягаемыми. Герцог Иден разорил земли на западе, с легкостью сломив сопротивление разрозненных отрядов людей и мертвецов.

Война шла хорошо. Они захватывали огромные территории, но в попытках убить некромантов или отследить их передвижения пропало множество разведчиков, а несколько собратьев Сиптуага уже пали. Архиерею было больно видеть, как один святой воин сменяется другим, но таков был их путь. Придет время и он тоже умрет, а его место займет новый архиерей. Быть может через год, быть может через пять. Но он намеревался увидеть смерть последнего некроманта. Чего бы то ни стоило.

Архиерей покинул палатку и уселся прямо на холодную землю. Вокруг него пылали десятки костров, сновало множество солдат и оруженосцев. Люди готовились к новой битве, которая скоро должна произойти. Они уже близко подступили к очередному дворцу, но Сиптуаг хотел задержаться. Уже утром к ним прибудет барон Штенн, и вместе с ним Сиптуаг намеревался сокрушить следующий оплот ереси. Конечно, и сейчас у него хватало людей для этой задачи, но он не хотел напрасно терять солдат. Только не сейчас, когда у них итак были огромные потери.

Сиптуаг достал бурдюк и отпил немного воды. Было жарко. Порыв ветра сорвал с ближайших деревьев листву, громыхнул гром. Сиптуаг удивленно поднял голову, когда на него внезапно обрушился удар такой силы, что бросил его на землю. Кровь начала гореть, сердце забилось так сильно, что было готово выпрыгнуть из груди.

— Архиерей!

Сиптуаг поднял кровоточащие глаза. Его окружали обеспокоенные солдаты.

Сжав кулика и вбив их в холодную землю, Сиптуаг начал подниматься. Скрипели зубы, бежала кровь, голова словно разрывалась, мышцы едва выдерживали напряжение, а сухожилия растягивались, но он продолжал бороться. Он архиерей! Он был источником вдохновения этих людей! Он — лидер золотого духовенства! Он — первосвященник!

Рывком разогнувшись, архиерей вскричал и ухватился за приятно холодящий металл посоха.

Давление исчезло, позволив Сиптуагу вздохнуть полной грудью.

— Архиерей!

— Все в порядке, — на руки священника легло множество ладоней. — Я в порядке!

Разбросав испуганных солдат в стороны, архиерей тяжелым взглядом окинул лагерь.

— Еще кто-то пострадал?

— Нет, господин. Только вы.

— Архиерей!

К нему бежал архидиакон Ловенс, уже полностью облаченный в новые доспехи.

— Там! За лесом. Смотрите!

Молнии. Сотни черных молний били с неба, а над ними в это время клубился темно-серый дым.

— Что за колдовство?

Сиптуаг в гневе смотрел, как исчезают молнии. Если это была магия, значит, он испытал на себе последствия ее применения? Неужели их только что всех пытались уничтожить, а аура архиерея приняла на себя всю мощь этой атаки?

— Собирайтесь.

— Господин?

— Мы немедля уничтожим этого ублюдка. Нельзя дать ему сотворить заклинание.

* * *

Экраон мощным ударом свалил всадника на землю, где до него мгновенно добрались полупрозрачные призрачные воины. Цидариас в это время расправлялся сразу с двумя противниками, мощными порывами силы сорвав с них части доспехов, а затем выбив и оружие.