— Дальше, дальше!
— Там мальчик один сперва поднял кругляшок, что сорока уронила... Может, и заговорённая была сорока, специально запустили, чтобы блестяшку подкинула. У пацана другой отобрал, тот заревел, и тогда другой, постарше, этот медальон — р-раз! — и каблуком, чтобы, значит, не достался малышу... И сгорел сам. А уж откуда орки попёрли — того малый не видел, но, только сами знаете, чем там дело кончилось...
— Знаю, — спокойно ответил капитан. — А что вы думаете о нашем случае?
Лейтенант судорожно сглотнул. Вытянулся в струнку.
— Думаю, господин капитан... что Чёрные рыцари — это не слабаки штатские. Баб, детишек, конечно, жалко, да только невелик подвиг — с ними справиться. А мы не бабы.
Капитан Винсент как-то нехорошо усмехнулся.
— Верно подмечено, лейтенант. И снова я вижу, что в вас не ошибся... Передайте людям, пусть усилят наблюдение. И возвращайтесь как можно скорее: проведём совет.
Брат Тук перевёл тяжёлый взгляд с удаляющегося Лурье на капитана Винсента.
— Я понимаю, вы стараетесь подбодрить этого мальчика, но уместна ли сейчас бравада, брат мой?
— Этот мальчик побывал в нескольких серьёзных переделках, и вышел изо всех, как видите, живым. У него богатый опыт, и солдаты его любят, а главное — они друг друга чувствуют, а в бою это на редкость важно. Скоро вы сами в этом убедитесь, брат Тук. И хочу отметить: здесь нет бравады, ни на гран. В этом вы тоже убедитесь. Надеюсь. А теперь... Могу я обратиться к вам с просьбой?
— Всё, что в моих силах, — ответил монах.
— Нам нужна информация. Оперативная. Точная. Минимум на двух направлениях. Нас полсотни, много это или мало — пока неизвестно, но распылять силы на разведку не хотелось бы. Что нам нужно узнать: с какой стороны ждать неприятеля и как быстро, его численность, чем вооружён. Понимаю, ваши способности имеют свою специфику, но что из них и каким образом вы можете применить сейчас?
Брат Тук задумчиво возвёл очи гОре да так и застыл. Минуту-другую капитан терпеливо выжидал, пока вдруг не понял: монах не молится. Он ищет что-то в небе.
— ... На крайний случай сойдут и голуби, — пробормотал, наконец, отче. — Так, где он, наш лейтенант? Проводите меня на ближайшую башню.
-... Северо-запад, — бормотал он четверть часа спустя. Потребовалось время на то, чтобы отыскать одну за другой трёх вольных птиц, подключиться к крошечным мозгам и заставить лететь в нужном направлении. Сделав над собой невероятное усилие, брат Тук отслеживал сразу троих. Пот градом катился с его крупного побледневшего лица. Ментальная связь, да ещё с неразумным существом, да на расстоянии полёта... тяжело.
Монах развернулся в сторону тонкой зелёной полосы на горизонте, обозначая направление, откуда ждать врага.
— Пылят... Облако пыли, дорога сухая. Сейчас, направлю туда ещё этих двоих...
— Берегите силы, брат, — Винсент глянул на монаха с беспокойством.
— В одном секторе цели держать легче. Опущу пока первого ниже... Так. — Монах сосредоточенно пошевелил губами. — Сотня. Около того.
— Пешие? — в один голос спросили Винсент и Лурье.
— Да. И похоже... неклеймёные. Как и в Анжи.
Орки из тех племён, что заключили с людьми договор о ненападении, носили специальную магическую метку, дабы их не спутали с остальными. 'Неклеймёные', как называли других — те были совершенно дикие, власти и порядков не признающие, нападали отрядами-бандами; их отлавливали, истребляли как хищников, безжалостно показательно казнили, но они появлялись вновь и вновь, сея смерть и надругательства.
— Первый плюс, — вслух отметил капитан, — они пешие. Прекрасно. Второй плюс, если это действительно дикари: они, как и берсерки, пренебрегают защитой, считая, что она лишь сковывает в бою. Что на них, брат Тук?
— Лёгкие кольчужные жилеты, усиленные наплечниками и боковыми пластинами, на немногих — открытые шлемы. Кожаные наручни, широкие пояса. Вооружены, в основном, с обеих рук, щитников почти нет. Оружие у всех — ближнего боя: топоры, мечи, кинжалы. Лучников не вижу. Да, вот интересно: в конце колонны... обратите внимание: организованная колонна, не толпа... Так вот, там единственный всадник, в доспехе, и всё время поглядывает на некий предмет в руке и на дорогу. Похоже, как сверяют путь. Расстояние до них... Подождите, поднимусь выше.
Брат Тук поморщился, прикрыл и без того закрытые глаза ладонью, чтобы лучше сосредоточиться.
— Миль шесть, пожалуй.
— Скорость пехоты — две с половиной мили в час... Эти — торопятся?
— Нет, идут ровно, берегут силы. Но при их росте, брат мой, и при длине шага — за час одолеют и четыре мили, не меньше. Если не перейдут на бег — у нас чуть больше часа.
— Третий плюс, у нас фора во времени... Каков рельеф? Вижу отсюда, что холмы, а что между ними? Меня интересует место для атаки. Вон там, смотрите, дорога идёт через распадок. Жаль, нельзя взглянуть ближе...
— Можно, — с некоторой запинкой ответил монах. — Только недолго. Я постараюсь передать увиденное, но с непривычки это отнимет у вас силы, а вам они нужны. Подождите, я отпущу двоих птичек, мои ресурсы на исходе...
Через несколько минут оба компаньона были белые, как мел. Лейтенант, поглядывающий на начальство с беспокойством, не выдержал и протянул фляжку с ромом. Монах вслед за капитаном покачал головой.
— Не время. Нужна ясная голова, брат Андреа. Предложите мне свой эликсир, когда всё закончится, с удовольствием хлебну.
— Итак, Лурье... — Капитан собрался с мыслями, подытоживая увиденное и услышанное. — Командуйте готовность к построению. Выступаем через полчаса. Проследите лично за подготовкой. Пришлите мне одного человека, посыльным в деревню, второго — для поручений здесь, чтобы я вас не отвлекал.
— ...Срочно в деревню, — приказал он немного позже посыльному. — Укрыть людей мы не успеваем — от одного упоминания орков сейчас начнётся паника, забегают, засуетятся, собирать и успокаивать нет времени. Бери ещё троих, проскачите одновременно по всем улицам и сообщайте, что идут орки, вот-вот будут. У каждого наверняка есть схрон от пожара, пусть прячутся. Самые шустрые могут успеть сюда, но пусть бегут, в чём есть: ни скотины, ни скарба не брать. Отобьёмся — до их имущества никто не доберётся. Не отобьёмся — никому их добро уже не нужно будет. Понял? Стой... Наших там трое, знаешь, кто где? Пусть возвращаются все, каждый человек на счету. Кто оставался с кузнецом? Везите и его сюда, прихватите коня, чтоб быстро обернуться. Выполняй. И всем говори: кто хочет укрыться в замке — бросать всё и бежать сюда, ждать никого не будем, через час закроем ворота.
— Понял, господин капитан!
— Я поеду с ним, — неожиданно подал голос отец Тук. — Не волнуйтесь, капитан, паники не будет. Думаю, мы достаточно быстро приведём всех. Быть пастухом — это моё призвание.
Рейтар отсалютовал, монах, всё ещё бледный после 'разведки', благословил остающихся, и уже через минуту копыта их коней бухали в доски моста, удаляясь
— Теперь ты... — обратился капитан ко второму солдату. — Здесь на кухне наверняка найдётся масло. Разыщи бочку, а то и две, пусть немедленно доставят к воротам. И проследи, чтобы, как только кузнец появится — сразу ко мне!
... Ни суеты, ни паники. Распоряжения выполнялись чётко, точно, без проволочек. Солдаты деловито проверяли оружие, пороховницы, крепления лёгких доспехов, чтобы ни одна мелочь не оказалась в бою фатальной. Лейтенант Лурье был уже тут как тут, сияющий, как медный грош, словно на парад собрался. Он протянул Винсенту объёмистый мешок.
— Ваш доспех, господин капитан. И как это вы догадались, что пригодится?
— Не на бал собирался, — буркнул Винсент. Не на бал...И неожиданно, безо всякой, вроде бы, связи, представил себе Доротею Смоллет, но не сегодняшнюю, погрузневшую, а юную красавицу, царицу столичных балов... Какая-то интересная мысль мелькнула на задворках ума, но капитан, подумав, загнал её в специальный закуток. Не время. Он поразмыслит над этим позже.
— Оставляю командование на вас, лейтенант. Я только контролирую.
Лурье обрадовано кивнул.
— Рекомендую построение в четыре ряда, по десять человек, — продолжил Винсент. — Надо успеть зажать неприятеля в распадке и не пустить дальше. Для полного караколе там узко, поэтому используем вариант номер два.
— Всё понял, господин капитан! Сорок человек с нами, а остальные?
— Оставим здесь. Нельзя оголять замок. Шестеро на постах, четверо следят за порядком и за местными, чтобы не паниковали.
— Похоже, с этим Туком не запаникуешь... — серьёзно ответил лейтенант. — Силён... пастух. А что, ваша милость, не пойдёт он к нам в отряд? Такой капеллан всегда пригодится — то Словом, то делом помочь. Кулачищи у него...
... Кузнеца Винсенту удалось увидеть лишь мельком, уже при выезде отряда. Высокий, худощавый, обросший мускулами, как и положено при его профессии... В седле держался не по мужицки уверенно, и крепко осадил коня, когда тот вздумал проявить норов. Взгляд у него был... нехороший, тяжёлый. Хоть и вид имел кузнечных дел мастер тоже малость измождённый, как и у всех жителей этих мест, но зыркнул на капитана недобро.
Он знает, что это я увёз Марту, внезапно понял Винсент. Что ж, об этом мы ещё поговорим, позже...
— Что хочешь, делай, — сказал он кузнецу, — бери из своих, из моих людей, кого надо, но мост подними. Понял? Ворота на честном слове держатся, штурма не выдержат, засов только поставили, поэтому — мост должен работать. Чем скорее, тем лучше. Ясно?
— Ясно, ваша милость, — угрюмо ответил кузнец. — Тогда и монаха возьму, коли разрешите. Тут не только сила, тут вес нужен будет. И тех, двоих, баронских псов, что пастора отдубасили. Ничего, сейчас не забалуют. И масло понадобится.
— Я распорядился. Спрашивай у десятника. Как звать?
— Жан. А что, ваша милость, могут и сюда придти?
— Сделай своё дело хорошо, мастер Жан, а мы сделаем своё. Но поднятый мост не помешает. Вас же, дурней, уберечь...
* * *
...Они встретили орков там, где и задумывали: на выходе из распадка, достаточно узкого, чтобы заставить строй зеленокожих гигантов сбиться теснее. Поэтому не удивительно, что пули доппельфаустеров легли кучно и эффективно. Десять всадников, по двадцать выстрелов из одного двухзарядного пистоля, столько же из другого... И не успел рассеяться пороховой дым — пятеро рейтаров подались влево, синхронно с ними пятеро — вправо, освобождая плацдарм для стрельбы следующему ряду. Они ещё огибали строй товарищей, перезаряжая на ходу оружие, привычные к этому делу, натасканные в долгих безжалостных тренировках, а уже за их спинами слышались новые залпы. К тому времени, как бывший первый ряд стал замыкающим и вновь обрёл боеготовность, второй, расстреляв пули, освобождал место для третьего, так же перезаряжаясь на скаку. Это и была знаменитая тактика караколе, делавшая Чёрных всадников непобедимыми. И хоть ты какой развеликий орк, хоть дубы столетние с корнем вырывай — но только сделан ты из обычного мяса и костей, которые на редкость хорошо пробиваются тяжёлой пулей, что и рыцарские латы дырявит в решето. Тупая сила против оружейного огня? Да не смешите нас, господа орки. Это вам не девок беззащитных по углам раскладывать.
Обученные и привыкшие к пальбе кони вели себя образцово: не шарахались, не поднимались на дыбы, а честно с л у ж и л и. И рвали зубами разбойную сволочь, ринувшуюся в рукопашную. Конечно, всех сразу огнестрелом не выбили, но четверть орочьего отряда, его первые ряды были выкошены сразу. Сработала и внезапность: дорога из распадка делала крутой поворот и забиралась на холм, и поэтому орки, хоть и заметили рейтар, но не оценили сразу их количество, даже не остановились, очевидно, думая просто подмять и смести тех, кто стал на пути. Тупые, ох, тупые...
Им даже сперва не хватило ума — обходить завалы из тел соратников, они их просто перепрыгивали, подставляясь под новые пули, и пёрли на рожон. Пока резкий визжащий голос командира не заставил их рассыпаться и пойти в обход, по склонам. Что ж, рейтары отстреливали их поштучно. И даже когда пули закончились, у каждого оставалось по запасному пистолю в сапоге и верному райтшверту, что рубил не хуже меча, а колол не хуже шпаги. Оно конечно, против топоров не в масть... Но и пеший против всадника — ноль. Гора мышц снизу — против мышц, копыт и зубов боевого коня, а заодно и острого жала рейтарского меча сверху. Неповоротливость из-за собственной массивности — и увёртливость людей в облегчённых доспехах, не стеснявших движений...
И ещё немаловажно, что, едва вычислив по голосу местонахождение вражеского главаря, Винсент ринулся к нему, памятуя, что у него-то командование в руках верного Лурье, а тот бразды правления из цепких лап не выпустит. Из-за помех — дыма, то и дело кидающихся наперерез зелёных туш, тряски — цель удалось снять только с третьего выстрела. Но в полевых условиях результат был неплох, а главное — выбытие мозгового центра превратило остатки регулярного отряда в неуправляемую орду, справиться с которой стало не в пример легче.
... Всё было кончено за каких-то полчаса. Это в романах красиво расписывают сражения, длящиеся от рассвета до заката, на самом деле — реальность быстрее, страшнее и отвратительней. Хорошо, что новичков в отряде было немного — трое, капитан предпочитал натаскивать молодёжь при избытке ветеранов, так оно спокойнее. Поэтому ни дрогнувших, ни невольно самих позеленевших при виде распоротых животов и отрубленных конечностей, не было. Да и горячка боя давала о себе знать. Отходняк придёт к ним позже.
И всё-таки они потеряли двоих. Девять были ранены серьёзно, остальные... Что ж, пощеголяют шрамами, не только же герцогу выставляться... Больше девки любить будут, шипел Лурье, щедро поливая ромом из фляжки открытую рану на бедре — лезвие топора чиркнуло по доспеху и вскользь прошлось по незащищённой части ноги. Вскользь, но глубоко, зашивать потом придётся, а кто его знает, чем у них там топоры намазаны. Не хватало ещё, чтобы рана потом загнила, спиртным залить — первое дело, и снаружи и... Лейтенант перехватил внимательный взгляд командира и вопросительно приподнял бровь. Не сдержавшись, Винсент усмехнулся и кивнул.
— ... и внутри! — с облегчением докончил бравый лейтенант и присосался к фляге. С сожалением оторвался после нескольких глотков. — Эх, надо бы оставить брату Туку, напомнит ведь...
Замок встретил их ликующими воплями. Тощие пацаны азартно подпрыгивали и размахивали руками на зубцах крепостной стены, мужики потрясали кулаками и радостно скалились, девы, за полдня до этого прячущиеся по схронам, сияли не совсем белозубыми улыбками и жадно разыскивали жертв сражений, дабы почтить уходом и лаской. Кажется, впервые за много лет на лицах этих людей расцвела радость.
Стараясь не поддаваться общему чувству эйфории, капитан сдержал улыбку, так и рвущуюся наружу. Проезжая по последнему — рабочему — звену моста, присмотрелся. Цепи, зубчатые колёса — всё блестело в жирной смазке, оставляя подтёки. Масла не пожалели. И зазор между последним звеном моста и основной частью был совсем свежий, со сквозной щелью, не забитой ни трухой, ни грязью.
