Игра, в принципе, мало чем отличалась от той, на которой зарабатывал деньги и это позволило уже в следующем же конкурсе, на самого удачливого игрока, поставить сотню и выиграть несколько тысяч, не ошарашив тем самым, никого из присутствовавших в зале. Получив полагающееся, в течении сорока минут проиграл половину и попрощался с сидевшими за одним со мной столом людьми, не забыв дать крупье десятку, на чай. Сегодня передо мной задача выиграть много денег не стояла. Мне надо было проверить свои способности, а затем снова выехать на биржу и там разобраться, чего же не так с местными акциями, висевшими, словно замороженные сосульки, на стене третьего этажа здания, посещаемого мной два дня подряд.

Только собрался приступить к беглому изучению предприятий, акции которых так и не претерпели каких либо изменений, за время моего отсутствия, как в коридор, из самой дальней его двери, вышел солидный мужчина и двинулся в мою сторону.

— Чем то заинтересовались? — спросил он меня после того, как расстояние разделявшее нас, достигло нескольких шагов и тут же начал проводить замену висевшего на стене листка, на абсолютно новый.

— Пока нет. Только приступил к изучению — нехотя ответил я, взглянув на свежевывешанную информацию, от которой тут же повеяло ледяным холодом.

Ну наконец то, хотя бы что то стало меняться. Оказывается, проблема не у меня была, а у висевших бумаг.

— Хотя, если окажите небольшую консультацию, буду вам очень признателен — решил я, всё же пообщаться с незнакомцем.

— Слушаю вас — закончив с бумагами, обратился ко мне мужчина.

— Меня интересуют предприятия, готовые сменить хозяина, но не очень большие, как по площади, так и по размеру капитала. Если же таковых не имеется, то можно посмотреть и на те, которые выставили на продажу лишь контрольный пакет акций.

— Так сразу я ответить не могу, но если вы готовы обождать, хотя бы пол часа, то мы сейчас же проверим списки наших клиентов и попробуем кое что вам подобрать.

— Подожду — ответил я и мы уже вдвоём пошли в дальний кабинет.

Дружный коллектив, состоящий из четырёх человек, прямо у меня на глазах стал проверять списки акций выставленных на продажу предприятий. Длилось это на много дольше, чем пол часа, но уходить от этих людей, не уложившихся в оговорённый срок, я не стал. Зачем бросать дело на пол пути? Если уж начал с чем то разбираться, то лучше его сразу закончить, чем приступать к одному и тому же по десять раз подряд.

Примерно через час, встретивший меня в коридоре человек, взяв в руки листок, исписанный мелким почерком и взглянув на меня сказал:

— Я готов огласить наш список, господин Тихомиров.

— Жду не дождусь, когда это произойдёт — улыбнувшись, ответил я.

Мужчина кивнул мне головой, ещё раз чиркнул что то в своей бумажке и только после этого снова заговорил.

— Начну с тех предприятий, которые выставили на продажу более пятидесяти процентов своих акций. Я буду зачитывать список, а вы, если чем то заинтересуетесь, останавливайте меня.

— Договорились — согласился я с предложением.

— Невский кирпичный завод. Выставлено на продажу семьдесят процентов акций — начал оглашать список, специалист.

— Интересует — тут же подал я голос.

Брокер улыбнулся и удовлетворённо посмотрев на своих коллег, сказал:

— Я так и предполагал, что вы, в первую очередь, им заинтересуетесь.

— Разрешите спросить, почему?

— Я видел вас вчера на первом этаже, вы землёй интересовались. Отсюда сделал вывод, собираетесь что то строить. Ну а дальше всё просто, строить что либо серьёзное, без кирпича, ещё ни у кого не получалось.

— Возможно, вы и правы. Но хотелось бы поподробнее узнать про сам завод.

— Завод. Ну что про него можно сказать? Находится в плачевном состоянии, ввиду отсутствия потребителей продукции. Стоит, к сожалению, за городской чертой, где то в пяти километрах от неё. До Невы полтора километра, отсюда и название Невский. Площадь земли под заводом, четыре с половиной гектара. Это если считать вместе с карьером, где добывают глину для предприятия. Общая стоимость завода, на прошлый год, составляла триста двадцать тысяч рублей. Стоимость выставленных на продажу акций сто пятьдесят две тысячи.

— Позвольте, как такое может быть? — прервал я докладчика. — Семьдесят процентов акций стоят меньше половины стоимости завода?

— У предприятия огромные долги, вот отсюда и такая стоимость.

— А какова сумма долга? Это вам известно? — спросил я мужчину.

— Нет, к сожалению. Но если это вас интересует, то мы можем всё выяснить. А если пожелаете, то и организовать встречу с владельцем.

— А что, давайте встретимся с этим владельцем и если можно, то на территории завода — согласился я, с выдвинутым предложением.

— Хорошо. Только это можно будет сделать лишь послезавтра. Вас это устроит?

— Наверное устроит. Во всяком случае, сейчас у меня, на этот день, не запланировано никаких срочных дел.

Дальше зачитывать список не стали, договорились вернуться к нему, после посещения кирпичного завода, если конечно возникнет необходимость. Мне предложили появиться здесь послезавтра, ровно в девять утра, когда всё будет согласовано и я смогу прямо отсюда, в сопровождении кого нибудь из сотрудников, отправиться на загородную экскурсию.

Выйдя из здания на улицу понял, на сколько я отвык работать головой. Всего то, побывал в нескольких кабинетах, выслушал там кое кого и всё, там, где у меня расположились мозги, сплошной кипяток. Да, вот что значит, человек войны.

Остановил первого же извозчика, ехавшего по моей стороне улицы, сел в сани и попросил ехать его по адресу, где проживают мои боевые товарищи. Если прямо сейчас не разгружу черепную коробку, то она, вполне вероятно, может и взорваться.

Двери мне открыл Темников, находившийся в состоянии сильного подпития.

— Опа. И чё? Где так долго шлялся? Мы уж думали вас загребли, на банке — высказал мне неудовольствие пьяный, просто в хлам, бывший доброволец.

— Ты один здесь? — спросил я его, заходя в длинный коридор коммуналки.

— С чего это? Все здесь. Гуляем — немного цепляясь за буквы, ответил мне Михаил.

Мы дошли до комнаты, где веселье шло полным ходом, приятель морзянкой постучал в дверь, с той стороны выдернули засов и открыли её.

— Ба! Вот она и пропажа! Смотрите, кто пожаловал!? — доложил друзьям, о моём прибытии, Седой.

— По какому поводу веселье? — спросил я его после того, как за мной закрыли двери.

— Подожди ка — вешая на вешалку моё пальто, сказал Кирилл. — Ты чего это так вырядился? Тебя прямо и не узнать, ни дать ни взять господин, из высшего общества.

— По делам ходил, вот и приоделся — ответил я ему. — У вас то чего за праздник?

— Да так — хитро посмотрев на собутыльников, ответил мне Седой, — есть повод.

Что у приятелей за повод, так и не выяснил, а они, в свою очередь, так и не узнали у меня, куда это я в таком виде ходил. Все разговоры быстро свелись к опорожнению стаканов, произношению тостов, а потом и к распеванию песен, совсем мне не знакомых. Сколько так продолжалось, вопрос? Возможно, что и не долго. Но закончилось всё так же быстро, как и началось. В двери кто то постучал, кто то из наших, их, с дуру, открыл, а вбежавшие в комнату люди тут же стали валить нас на пол и выкручивать руки. Это называется зашёл в гости, после работы.

Компанию нашу привезли не в тюрьму, а в камеру предварительного заключения или в что то очень похожее на неё. Как точно здесь называется место, где временно содержат подозреваемых, я так до сих пор и не знаю. Мои попытки выяснить, у мгновенно протрезвевших приятелей, за какие такие подвиги нас сюда заграбастали, не увенчались успехом, но кажется мне, что они догадываются, почему у них в комнате проводили обыск. Если бы не знали, сейчас бы друг с другом не договаривались, как вести себя на допросах.

— Вы меня хотя бы в курс дела введите, о чём надо говорить, а чего не стоит. Скажу что нибудь не то, потом сами же будите коситься — попросил я мужиков, прилаживая своё не дешёвое пальто на верхние нары.

— Говори, как было. Ты же у нас в гостях был, вот на это и дави. Тебя им вообще зацепить не за что, быстро отпустят. Уже к обеду дома будешь. Так что молоти всё, что в башку взбредёт — ответил, за всех, Седой.

— Как скажешь — запрыгивая на верх, сказал я приятелю, а после того, как улёгся, спросил: — Сами то здесь долго собираетесь сидеть?

— А кто его знает? Всё зависит от того, как дело повернут — ответил он, из темноты.

Ну да, про это я уже в курсе, сейчас от следователя многое зависеть будет. Это я понимаю, но вот почему меня, как только появляюсь в этом городе, хватают и сажают под замок, этого понять никак не могу, хоть убейте. В прошлый раз сколько пробыл здесь? Да от силы неделю, а потом попал в тюрягу и оттуда, почти сразу же, на фронт. Чего сейчас ждать? Неделя, после приезда, вроде бы тоже к концу подходит, и я снова в тюрьме, ну или почти в тюрьме, думаю в данной ситуации — это не большая разница. Не любит меня этот город, ох не любит. Или может наоборот, очень любит и проверяет, достоин ли я её, любви этой, безграничной?

Как все и предполагали, на допрос меня вызвали первым. Но, что так же первым и вернут обратно, в камеру, о таком никто даже и подумать не мог, а оно произошло.

— Вот же суки! — завёлся Вяткин после того, как дверь в наше временное жильё закрылась и к следователю увели следующего. — Они перед тобой расшаркиваться должны и в ножки кланяться, чтобы не засудил! А они смотри, чего вытворяют. Забрали человека почём зря, да ещё пытаются навешать на него всё, что под руку попадёт. Кстати, о чём тебя там спрашивали?

— Да интересовались, не знаю ли, что за мудаки мясную лавку, вчера ночью, подчистую выпотрошили и не был ли я с ними, за одно.

— Говорю же, суки! Такие вопросы задавать, уважаемому человеку, у которого медаль, "За храбрость", имеется! Я бы на твоём месте не вытерпел! Сразу бы в морду дал — смеясь, посоветовал мне, фронтовой товарищ.

— Ты мне тут ещё, посмейся! Умелец, твою мать! Медальку он мне припомнил. Да я её получил тогда, когда ты свою тощую задницу в госпитале отогревал. Так что у тебя, даже на десятую часть её, претензий быть не может! Будь ты, тогда, рядом, так мне бы, вместо этой железяки, деревянный крест, на могилу, поставили! Если взялся чего то делать, так делай так, чтобы тебя на следующий же день из тёплой квартиры на мороз не тащили! В разведке он служил! Герой, твою мать! Смотреть противно на тебя, Макарушка — высказал я, этому юмористу, всё, что о нём думаю.

— А я чего? Я ничего. Это, вот этот, — Вяткин кивнул, в сторону Пыжова, — стрёмщик хренов. Показалось ему, что из-за угла кто то смотрит! Вот из-за него тут и сидим. Если показалось, так перекрестись и сходи проверь? Так ведь?

Мы замолчали. Чего тут ещё скажешь? По мне хоть так, хоть не так, а воровать — это плохо, а у них по другому. Плохо воровать, вот, что у них плохо.

Дело затянулось на три дня, в каждый из которых меня таскали на двухчасовой допрос. Следователь, молодой парень моего возраста, оказался мужиком с понятиями. Он сходу решил, что я главарь шайки, которою сам же и сколотил, после возвращения в город из краткосрочной командировки в горячую точку. Всё это время он гнул свою линию, стараясь прицепить к нашему паровозу ещё несколько нераскрытых дел. Я конечно упирался как мог, так же собственно говоря, как и все остальные мои товарищи, от которых меня, на второй же день, пересадили в другое помещение. Но помогало это мало, и я уже даже смирился с тем, что следующие несколько лет проведу, где нибудь за Уралом, в обществе таких же сидельцев, как и сам. Однако на четвёртый день моего пребывания в кутузке, произошло что то невероятное. Ещё до завтрака меня вывели из камеры и отвели к следователю, не понятно, чего делающему на работе в такое время. Он, без лишней проволочки, показал мне постановление о прекращении дела, в отношении меня и дав расписаться в строке ознакомлен, выпустил на волю, без каких либо объяснений и извинений.

Получая в дежурке свои вещи, я попытался было выяснить, с чего вдруг произошли такие изменения и коснулись ли они моих товарищей, но здесь разговаривать со мной никто не стал, а по всем интересующим вопросам предлагали обращаться к следователю, также молчавшему, словно рыба.

Свежий воздух и радостные мысли опьянили так, что на выходе я даже не обратил внимания на человека, стоящего у дверей учреждения, хотя был он мне очень хорошо знаком.

— Максим Сергеевич! Вы куда? Вы что, меня не узнали? — услышал я реплику и вопросы, в свой адрес.

— Савва Тимофеевич! Вы? Какими судьбами в столь ранний час и в таком непотребном месте? — спросил я товарища, на которого обратил внимание лишь после того, как он меня окликнул.

— Я за вами. Вот, узнал, что у вас неприятности и решил помочь — ответил он мне.

— Хм. И как это вам удалось? — зная характер товарища, не поверил я ему.

— Ну, я не сам конечно вытащил вас отсюда, а с помощью одного приятеля, университетского. Но всё равно, моё участие в вашем деле, вполне искреннее. Надеюсь в этом вы не сомневаетесь?

— Да как я могу в этом сомневаться, Савва Тимофеевич!? Если бы было по другому, то я бы вас здесь, наверняка, не увидел, в такую то рань.

Пока я садился в сани, предусмотрительно нанятые Саввой, мой помощник выплёскивал на меня кучу информации, из которой смог понять только одно: ровно через три часа нас ждёт его приятель, благодаря которому меня выпустили, в каком то там министерстве, для очень важного разговора.

— Савва. Я понял, что надо быть точно к назначенному сроку. Но сейчас, первым делом, хочу помыться, переодеться и нормально пожрать. Хотя перед этим есть ещё одно неотложное дело, но его мы быстро обстряпаем. Так что давай всё по порядку, сначала мои дела, а потом твои новости. Идёт?

— Хорошо — уверенно ответил Морозов.

Я конечно мог и по дороге его слушать, если бы не одно, но. Перед тем, как заехать в гостиницу, хочу наведаться к адвокату, не к какому то конкретно, а к любому. Офисов этих специалистов на главных улицах города развелось столько, что хоть пруд из них пруди. Выбирать не буду, всё равно же не угадаешь с самым лучшим. А вот по какому поводу я хочу его посетить, об этом мне сейчас и надо подумать. Хотя по какому именно я конечно же знаю, но не будешь же выплёскивать на незнакомого человека информацию, в полном объёме, так сказать то, что накипело. Ему и надо то, от силы пять предложений выдать, после которых до него бы дошло, чем предстоит заняться, в самое ближайшее время. Вот их я и намерен выжать, из своего замкнувшегося мозга, во время нашей, не дальней, поездки.

Часа и сколько то минут мне хватило, чтобы озадачить адвоката, выплатить ему аванс, перекусить двумя стаканами чая и восемью пирожками, а после этого ещё и заскочить на рабочую стоянку к Свистунову, дабы оповестить его о положении, в которое попали наши боевые товарищи. Ещё минут двадцать умывался под холодной водой и брился, у себя на этаже. Затем, столько же, чистил свой военный костюм, браться за другие было бессмысленно, их привести в порядок, за такой короткий срок, что мне остался до встречи с незнакомым спасителем, просто не реально. Оставшиеся пятнадцать минут потратил на переодевание и чистку сапог, и ровно в половине одиннадцатого вышел на улицу, куда ещё раньше спустился Савва, чтобы зарезервировать, свободного от клиентов, саночника.